Утегат гудел день и ночь, не утихая. Его жители готовились к Великому Паломничеству, которое объявил Гвирн. Все, от мала до велика, снаряжались в дорогу. Женщины шили походное снаряжение и хилты, делали запасы еды в дорогу, расчищали поля. Мужчины готовили оружие, выбирали остатки воды из Водного Хранилища. Вести с собой коз представлялось невозможным, поэтому всё поголовье прирезали, и теперь активно заготавливали мясо.
Лиатрасцы за пределами города тоже готовились к новому походу. Корт, Уги и Дар учили их основам выживания в пустыне, помогали со снаряжением. Юта проводила с жителями Вечного Города почти всё своё время. Они воспринимали её, как своего ангела-хранителя, и нуждались в ней, как дети в матери. Не проходило и часа, чтобы кто-то не разыскивал Юту.
Девушка была нарасхват. Её популярность была гораздо выше мужчин-атлургов и даже Корта. Причин было несколько. Во-первых, она тоже была из Лиатраса, но при этом справлялась с жизнью в пустыне наравне с атлургами. Во-вторых, мужчины-атлурги, включая таинственного и слегка пугающего Корта, слушались её. Ну и наконец, Юта казалась близкой и человечной. Она выслушивала каждую просьбу с большим вниманием, делала всё, чтобы помочь. И даже когда это оказывалось не в её силах, умела успокоить и ободрить.
Но жители Утегата и лиатрасцы были не единственными, кто наводнял коридоры города в эти дни. Всю прошлую неделю в Утегате собирались Канги. Орлы были разосланы во все известные поселения. И уже через пять дней у входа в Утегат появился первый Канг из соседнего города — Кумгата. Спустя неделю пришло уже больше половины Кангов от всех известных подземных гатов. Некоторые разместились в Утегате. Другие встали лагерями вокруг города. В итоге было решено, что ждать дольше нет смысла. Первое в истории собрание Кангов Нибелии было назначено на утро следующего дня.
В лурде Гвирна было достаточно места для одиннадцати человек: девяти пришедших Кангов, Гвирна и Корта. Собираться в Зале Кутх не стали, — это не Утегатол. Кангам надо было переговорить с глазу на глаз.
Корт был знаком лишь с одним из них — Кернадом, Кангом Арагата. Им с Ютой пришлось зайти туда за помощью после бегства из Лиатраса. Кернад тогда принял их радушно. Корт с Кернадом поприветстовали друг друга довольно тепло. Но вот большинство остальных Кангов смотрели на Корта с подозрением или даже неприязнью. После долгих дежурных расшаркиваний и представлений все наконец разместились и смогли перейти к делу.
Корт не удивился, когда старик со сморщенным и пятнистым, словно кожа запечённой ящерицы, лицом начал разговор со слов:
— Что здесь делает чужак?
Он разглядывал Корта, как диковинное животное. Что было вообщем-то не самым худшим: некоторые смотрели на него, как на прокажённого или урода.
Корт понимал это, — никто из них за всю жизнь не видел жителя Города-за-Стеной. Нет, у Корта не было хвоста или третьей руки. Но даже такая незначительная вещь, как иной цвет глаз и оттенок кожи, воспринимался консервативными атлургами, как нечто необычайное.
За Корта неожиданно ответил Гвирн:
— Этого человека зовут Корт. И… он атлург. Не торопитесь. Вскоре вы узнаете, по какой причине он находится здесь.
Корт немало удивился заступничеству Гвирна и счёл за лучшее промолчать. Гвирн представит его, когда сочтёт нужным. В конце концов, в делах дипломатии ему нет равных. Корт не раз убеждался в этом, и теперь решил предоставить Гвирну вести беседу.
— Итак, к делу, — заговорил другой старик, обращаясь к Гвирну. У него были выцветшие почти до белизны глаза и длинный уродливый шрам на скуле. Это был Канг Тергата — большого поселения к юго-востоку от Утегата. — В письме ты говорил, что всё происходящее сейчас — неурожай, голод, затмение, — предсказано. Я бы хотел увидеть свиток.
Корт почувствовал, как Гвирн напрягся. Ему не понравился повелительный тон мужчины. Но Гвирн был самым молодым из собравшихся Кангов, так что он не должен был ожидать ничего иного. Молодой правитель Утегата вежливо улыбнулся:
— Конечно.
Гвирн достал пергамент и развернул его. Канги нахмурились при виде символов наури. Корт сообразил, что, должно быть, никто из них не умеет читать на древнем языке, а их гурнасы не были допущены на собрание.
Улыбка Гвирна стала шире.
— Если вы не против, я зачитаю. — И Гвирн принялся «читать» Кангам пророчество.
Конечно, Гвирн не умел читать на наури. Однако всё, что ему надо было сделать — это заучить предоставленный Кортом перевод, и теперь зачитать его наизусть, с многозначительным видом водя глазами по строкам. Корт не понимал, зачем нужен этот цирк. Впрочем, Гвирн любил пафос. А мнимое знание наури могло добавить ему авторитета в глазах других Кангов.
К тому моменту, как Гвирн закончил, все хмурились, а многие выглядели поражёнными. Один из Кангов озвучил мысль, словно пыль, витавшую в воздухе:
— Этого не может быть. Город Богов… это лишь старая сказка.
— Я верю, — неожиданно для всех сказал Салгаир, старик со шрамом и белёсой радужкой глаз. — Наш гурнас тоже нашёл часть этого пророчества.
— Да, и у нас, — отозвался молодой Канг Нуралгата, Лурн. Хоть он и был самым молодым из пришедших Кангов, но казался старше Гвирна лет на десять. — Но только начало. Мы не смогли найти окончание.
Гвирн снисходительно улыбнулся. Инициатива снова была в его руках, и Корт отчётливо видел, как он наслаждается этим.
— Это потому, — ответил правитель Утегата, — что последняя часть пророчества находилась в Городе-за-Стеной. Она хранилась жрицами Амальрис, богини Ночи и Тьмы.
Закончить Гвирну не дали. Канги подняли гвалт и гомон, подобно стае ворон. Вопросы и восклицания посыпались без всякого порядка.
Гвирн повысил голос и поднял руки, так же, как делал во время Утегатолов для усмирения атлургов:
— Прошу, дослушайте до конца. — А когда мужчины немного утихли, обратился к Корту: — Корт, ты не мог бы рассказать нашим гостям подробнее о жрицах Амальрис?
Корт вкратце изложил историю гонений на жриц и их бегства. Рассказал о том, как нашёл последнюю из них. А также о том, что только она знает, как найти Город Богов и имеет ключ, чтобы открыть его. По мере того, как его рассказ продвигался, в комнате становилось всё тише и тише. Казалось, даже дыхание атлургов перестало колебать воздух.
Невероятная история, приправленная, однако, большим количеством деталей и подробностей, поразила и смутила многих. Те, кто были потомками Детей Канора, правителями народа, и должны были помнить и хранить его историю, сами впервые слышали её. Причём, от чужака, изгоя, пришедшего из Города-за-Стеной. Вероятно, они могли бы назвать его лжецом и не поверить, если бы многие слова Корта не подтверждались тем, что они видели собственными глазами. И если бы у них был выбор. Но в таком случае, их всех не было бы здесь.
Корт слышал, что рассказывали некоторые из них. Песчаные города вымирали. Ситуация во многих была гораздо хуже, чем в Утегате. Утегат был расположен возле гор, и у них было хранилище воды. Поэтому он был одним из самых больших и сильных городов, если не самым. В других гатах голод и нехватка воды начались гораздо раньше и ощущались сильнее. Атлурги умирали десятками, а может, уже и сотнями.
Поэтому они пришли. Потому что альтернативой была — смерть.
После рассказа Корта повисла тишина. Канги обдумывали его слова и свои дальнейшие действия. Первым заговорил старик со сморщенным лицом, его звали Улгерном:
— Почему мы должны верить чужаку? Он не один из нас, — ворчливым голосом произнёс Канг. У него не было причин не верить рассказу Корта. Но и верить он не хотел.
Гвирн раскрыл рот, чтобы сказать что-то в защиту Корта. Корт поднялся со своего места и обвёл глазами собравшихся.
— Если кого-то подводит зрение, я помогу вам рассмотреть.
Он до локтя закатал рукав на правой руке и повернул её внутренней стороной к атлургам. Кроваво-красные знаки змеились по предплечью так же, как у любого другого атлурга. В большинстве народ не умел читать на наури, но значение татуировок каждый знал наизусть. Знак атлурга, знак принадлежности своему гату, знак воина, свадебный знак и знак, говорящий о рождении сына. Среди них выделялся один из сакральных знаков. Символ, который получили лишь немногие за всю историю народа, — знак ругата.
— Руг выбрал меня. Так что это не вам решать, — отчеканил Корт, когда все смогли как следует рассмотреть его татуировки. И, вскинув голову, закончил: — Я — тот, кто проведёт вас через пустыню.
Речь Корта произвела впечатление. Реакция была сильной и неоднозначной. Некоторые Канги, включая знакомого Корту Кернада и молодого Лурна, сделали агнури — ритуальный жест преклонения перед волей богов. Несколько человек продолжали выказывать неодобрение, хоть Корт и не мог расслышать конкретных возражений.
— Кто угодно может нарисовать себе знак. Это ещё ничего не значит, — проворчал себе под нос Улгерн. Однако сделал это довольно громко, так что все в лурде услышали.
— И кто угодно может быть изганан из Города-за-Стеной и не умереть в песках? Блуждать месяцами по пустыне и выжить? Найти один из гатов и стать своим среди атлургов? — парировал Корт, прямо глядя на старого Канга.
Улгерн снова проворчал что-то, но на этот раз настолько тихо, что никто не расслышал. Воцарилось молчание.
— Положим, ты приведёшь нас в Город Богов, — убедившись, что стычка окончена, заговорил Салгаир. Они с Улгерном были самыми пожилыми из Кангов, собравшихся здесь. Но Салгаир с возрастом приобрёл выдержку и мудрость. Улгерн же — лишь скептицизм и стариковское брюзжание. — Но ты говорил, что только жрица Амальрис может открыть врата в город. Где мы…
— Она здесь, — перебил его Гвирн.
— То есть?
— Последняя жрица Амальрис в городе, с нами. Некоторые из вас, вероятно, могли видеть её в пустыне или на улицах Утегата.
Канги замолчали. Затем один спросил:
— Мы можем увидеть её?
Гвирн и Корт переглянулись. Они оба не хотели этого, но оба понимали, что им придётся показать Кангам Юту. Если не сегодня, то вскоре они всё равно узнают, что именно она — жрица Амальрис.
Корт встал со своего места и молча вышел. А когда вернулся, за ним следовала Юта. Корт придержал полог, и девушка вошла в лурд. Корт кожей ощутил пристальное внимание девяти пар глаз, хоть оно было направлено не на него. Канги рассматривали Юту, словно товар на витрине. Изучали, анализировали, приценивались, чего она может стоить. Корт крепче стиснул зубы.
Так же, как и Корт, Юта не была атлургом. Это могло вызвать новый всплеск негодования. Атлурги не любили ничего нового, ничего выделяющегося. А Юта даже выглядела иначе. Она была ниже ростом, с более хрупким телосложением. Хоть у неё и был похожий оттенок кожи, но глаза были совершенно диковинного изумрудного цвета. А волосы — цвета пшеницы с молоком, а не соломы и песка, как у народа. Одно это могло настроить правителей гатов против неё.
Кажется, Юта хорошо понимала это. Она вошла, вскинув подбородок, исподлобья глядя на мужчин. В её глазах читались и страх, и вызов одновременно. Жрица прошла в лурд и встала перед мужчинами, позволяя рассматривать себя. Корт пропустил её вперёд, но встал за плечом настолько близко, что Юта чувствовала его дыхание у себя в волосах.
Как только один из Кангов открыл рот, намереваясь что-то сказать, Корт тихонько свистнул. Полог чуть приподнялся, и в комнату вошёл Утагиру. По комнате пронёсся громкий вздох, кто-то ахнул, несколько человек вскочили со своих мест. Утагиру прошёл, низко опустив лобастую голову, и остановился по другую сторону от Юты. Саграл не издавал ни звука. Было достаточно того, что он скалил зубы, длиной с аслур. Зверь стоял напряжённый и опасный.
Мужчины не шевелились, напуганные и поражённые.
— Он не причинит вам вреда. Если вы не попытаетесь причинить вреда ей, — сказал Корт, обводя Кангов глазами. Его взгляд напоминал цепкий и угрожающий взгляд саграла, готового к нападению.
— Это… саграл? — наконец отмер молодой Лурн. — Но как это возможно? Разве они не вымерли столетия назад?
— Может и так, — выговорил Корт не без труда. Казалось, с его губ готово сорваться рычание. — Я не встречал в пустыне других сагралов. Возможно, Утагиру — последний.
— У него есть имя?! — поразился Лурн. Молодого правителя Нуралгата явно не на шутку заинтересовал зверь. Возможно, даже больше, чем всё остальное, присходившее в лурде.
— Это она — последняя жрица? — перебил его Улгерн. На дряблом лице старика застыло отвращение, одинаково относившееся как к сагралу, так и к Юте с Кортом. — Но она даже не атлург. Как она может открыть врата?
— Она атлург, — ответил Корт без выражения. — Она — потомок тех жриц, что столетия назад бежали из песчаных гатов в Город-за-Стеной. Хоть Юталиэн выглядит иначе, в ней течёт кровь атлургов. Она сможет открыть врата.
— Но… — вновь начал Улгерн, но его перебили.
— Что скажешь, дитя? Ты можешь открыть врата Города Богов? — Салгаир обращался к Юте. При этом выражение его лица смягчилось, а из уголков глаз разбежались приветливые лучики морщинок.
Корт ощутил к этому незнакомому и, наверняка, опасному Кангу благодарность. Салгаир был, вероятно, самым пожилым из всех Кангов, хотя возраст атлургов определить непросто. Возможно, в нём сказался инстинкт старости, склонной относиться ко всем молодым со снисходительностью, словно к родным внукам.
Юта ответила, всё так же прямо держа спину и вскинув голову:
— Да. Я потомственная жрица. Ключ к Городу Богов передавался в моём роду из поколения в поколение, от матери к дочери. И теперь он принадлежит мне. Если кто-то и сможет открыть врата, то это я.
— Мы можем увидеть ключ? — спросил старый правитель Тергата.
— Боюсь, что это невозможно, — ответил за Юту Гвирн. — Ключ находится в надёжном месте из соображений безопасности. Но это тот самый ключ от Города Богов. Сомнений нет.
Спрятать кулон — было идеей Корта. Он очень серьёзно отнёсся к безопасности Юты в эти дни. Особенно в присутствии стольких Кангов, о которых он ничего не знал, кроме того, что они все, без сомнений, были опасными и опытными политиками. И хоть, на первый взгляд, у них не было мотивов причинять Юте вред, Корт решил перестраховаться. Именно поэтому он приставил к ней Утагиру на время всего похода. И, вопреки возражениям, настоял на том, чтобы Юта до времени рассталась с кулоном.
— Поверьте, нам нет смысла обманывать вас, — говорил между тем Гвирн. — То, что мы предлагаем — спасение для ваших народов. Присоединяйтесь к нам в Великом Паломничестве к Городу Богов или оставайтесь в своих гатах, обречённые на гибель.
Времени осталось мало. Вы должны решить сейчас. Через десять дней, самое позднее, нам надо выходить, если хотим опередить Бурю.
После этого Гвирн с Ютой и Кортом оставили Кангов одних, дав им время на размышления. Вскоре к ним вышел молодой Лурн и сообщил, что Канги приняли решение.
— Мы согласны, — без предисловий сказал Салгаир, когда Гвирн и Корт вернулись обратно. Салгаир говорил от лица всех. Выбрали ли его Канги или это произошло само собой, в силу его возраста и авторитета, Корт не знал. Да это и не имело значения.
— Раз все согласны, я должен рассказать вам ещё кое о чём, — проговорил Гвирн.
Он упёрся обеими руками в стол, голова была опущена. Корт непроизвольно напрягся. Неужели Гвирн решил рассказать Кангам о «хвосте»?
— У нас есть враги в Городе-за-Стеной и… — Гвирн на секунду запнулся, будто не был уверен в том, что говорить дальше, — они преследуют нас с тех пор, как Корт вернулся оттуда.
Корт чуть расслабился. По какой-то причине Гвирн решил не сдавать его Кангам. Возможно, эту, козырную, карту он прибережёт на потом. Пока всё звучало так, будто в этом не было вины Корта.
Они с Гвирном объяснили правителям гатов, кто эти люди и чего хотят.
— В таком случае нападём на них сейчас. Вскоре здесь соберутся все наши силы. Это хороший момент, — предложил Кернад.
Гвирн молчал. И Корт подумал, что, может быть, он и сам раздумывал об этом.
— Нет, — ответил Корт. — Сейчас у них большое преимущество. У них есть огнестрельное оружие, и они увидят наше приближение издалека. Они просто расстреляют наше войско, и всё. На открытой местности они сильнее нас.
— Тогда что ты предлагаешь? Просто позволить им следовать за нами? Привести прямо к Городу Богов? — запальчиво спросил Лурн.
— Да, — спокойно ответил Корт. — Мы должны позволить им идти за нами. Когда мы достигнем Канора, то первыми войдём в него. Мы сможем подготовиться, закрепиться на местности. Там у нас будет примущество. Иначе у нас нет против них шансов.
— Почему мы должны слушать чужака? — Улгерн ударил кулаком по столу. — Что он знает о том, что мы можем, а чего — нет? Мы должны напасть сейчас, чтобы не подвергать опасности наших женщин и детей. Пока мы ещё сильны и не истощены переходом.
— Я прекрасно знаю, что могут атлурги, потому и предлагаю этот план, — закипал Корт. — А ещё, никто, кроме меня, не сражался с таким врагом. Вы даже представить себе не можете, на что способно их оружие.
— И на что же такое оно способно, что ты готов бежать, как трусливый козлёнок, поджав хвост? — Реплику Улгерна сопроводили сдержанные смешки.
— Вот на что, — ответил Корт и достал из-за пояса пистолет.
Он направил оружие в стену над головой Улгерна и разрядил обойму. Грохот выстрелов оглушил Кангов. Многие попадали на пол, почти все закрывали уши и головы руками. Куски стены разлетались по лурду, рикошетя по людям. В воздухе висела пелена песчаной пыли и запах гари.
Это была расточительная трата патронов, но Корт понимал, что у него есть только один способ убедить Кангов довериться ему, — напугать их.
И это ему удалось. Когда оглушённые и обескураженные мужчины повылазили из-под стола, желание спорить с Кортом у них пропало. Теперь они будут слушаться его, как в том, что касается Паломничества, так и в том, что касается сражения, подумал Корт. И ещё он подумал о том, что именно этого, должно быть, добивался Гвирн. Только вот Корт пока не понимал, зачем.