Кто-то звал его. Снова и снова, не давая провалиться в чёрную бездну, откуда нет возврата. Корт открыл глаза. Веки весили тонну. С усилием Корт сфокусировал взгляд. Над ним нависало заплаканное лицо Юты.
— Он очнулся! — Услышал Корт чей-то голос.
— Подождите! Не толпитесь! — Лицо старика со шрамом на скуле показалось Корту знакомым.
— Корт! Слава Ругу, ты очнулся! Мы не смогли захватить напавшего. Он убил себя до того, как мы добрались до него! А если бы не Юта, мы и вовсе не нашли бы тебя! Она очнулась по дороге в долину и подняла шум! Потребовала немедленно вернуться и найти тебя.
Корт перевёл глаза на Юту. Напавшего? Он ничего не помнил. Голос продолжал говорить и говорить. К нему примешивались другие. Корт смотрел в изумрудные глаза.
— Корт, ты узнаёшь меня? — шепнула Юта. Голоса прервались.
Корт кивнул.
— Я не знаю, как осталась жива… — всхлипнула Юта.
— Утагиру… — начал Корт. От острой боли в груди перехватило дыхание. Он прикрыл глаза, чтобы восстановить силы. — Утагиру спас тебя.
— Корт… — Юта плакала.
Понемногу воспоминания о случившемся вернулись. Зрение слегка прояснилось. Корт лежал на коленях у Юты, возле входа в Город Богов. Над ними был сооружён высокий навес, до поры укрывавший от бури. Вокруг толпились люди. Корт не всматривался, кто. Сил на это не было.
Он совершенно не чувствовал своего тела. Только в груди клокотало при каждом вдохе и пронзала такая боль, что Корт боялся снова отключиться. Ему было ясно, что он умирает.
Умирает на пороге закрытого Города Богов. На руках у той, кого любит больше жизни. Буря уже поднялась. Конец всего живого близок. В итоге Корт так и не сумел никого спасти. Не сумел спасти её. По щеке Юты скатилась крупная прозрачная слеза. Он поднял чугунную руку и коснулся её щеки, оставив на ней кровавый след.
— «Рут те аттал Юта», — прошептал Корт.
Юта перехватила соскользнувшую руку, не дав ей упасть.
— Ты сказал мне это, когда вытащил из машины Лэнса, в наш первый поход в Лиатрас. Я так и не спросила, что это значит, — тихо сказала девушка.
— Ты — моя «юта». Ты — моя судьба, — ответил Корт и прикрыл тяжёлые веки.
По щекам Юты беззвучно потекли слёзы. Корт не видел этого, но слышал, как они падают на песок и чувствовал, как они промочили рубашку.
Ветер рванул край навеса и оборвал его. Люди закричали, забегали, засуетились вокруг.
Корт ощутил, как Юта внезапно втянула в себя воздух и резко выпрямилась. Он приоткрыл веки, чтобы посмотреть на неё. В глазах девушки жемчужинами сверкала влага, но больше не стекала ручейками на щёки.
— Я не боюсь, — вдруг сказала Юта, и улыбка, тонкая и нежная, как прикосновение шёлка к коже, тронула её губы. — Я знаю, что с тобой ничего не случится. Потому что в пророчестве говорится о тебе. Ты — тот, кто укажет истинному народу путь, кто проведёт его через тёмные времена.
— Ты и сейчас веришь в это? — еле слышно спросил Корт и попытался улыбнуться в ответ, но сил не хватило.
Юта твёрдо кивнула.
— Знаешь, почему? Помнишь пророчество Тургаса? «Тот, кто возьмёт её в жёны, проведёт народ через тёмное время». Так вот, я согласна стать твоей женой.
Корт всё же нашёл в себе силы улыбнуться. Он был счастлив.
Юта прижала его ладонь к щеке, и она стала мокрой от слёз. Юта улыбалась и плакала.
— «Удел мужчин проливать кровь, удел женщин — проливать слёзы», — вспомнилась Корту надпись, вытесанная на шкатулке матери Юты.
Девушка подняла руку и неосознанно коснулась того места, где на протяжении всей её жизни висел мамин кулон. И где теперь была пустота.
До мельчайших деталей перед взором Юты предстал «ключ» к Городу Богов. Капля в обрамлении витиеватых узоров. Такая живая, словно сейчас дрогнет и прольётся настойщей…
— Слёзы… — эхом повторила Юта. — Проливать слёзы.
Она осторожно подняла голову Корта с колен и жестом показала Дару, чтобы занял её место. Корт подавил приступ тошноты и боли, когда его немного сдвинули, и ощутил, как совсем другие руки уложили его. Он приоткрыл веки и сквозь пелену перед глазами увидел, как Юта поднялась и уверенно направилась к Вратам.
Атлурги молча следили за действиями девушки. Медленно она опустилась на колени и придвинулась вплотную к углублению в камне.
Корт отчасти услышал, отчасти догадался, но словно воочию увидел, как крупная слеза медленно скатилась по лицу девушку, прочертив длинную дорожку, достигла края острой скулы и, повисев, словно в нерешительности, сорвалась вниз. Она ударилась о дно углубления так звонко, что Корт подумал: все должны это услышать.
Вдруг Юта быстро вскочила и отшатнулась назад. Корт тоже почувствовал это. Раньше, чем кто-то что-то понял. Он заставил чугунные веки раскрыться и посмотрел туда. В этот момент гигантские створки Врат дрогнули, будто губы спавшего тысячи лет исполинского великана раскрылись, и он сделал вдох.
Скрежеща по камню, Врата медленно ползли в стороны, поднимая клубы песка и древней пыли. Из тёмного зёва за ними на выживших дохнул ветер древнего рока. Словно вторя ему, по рядам людей пронёсся долгий вздох. Они стали свидетелями небывалого — древнее предначертание исполнялось на их глазах.
Через бесконечно долгое время створки разошлись в стороны и остановились, открыв взорам безмолвную тьму древности. Никто не шевелился. Люди были поражены и оглушены громадностью великого события.
Юта обернулась и посмотрела на Корта огромными глазами. В их уголках сверкающими бриллиантами дрожали слёзы. И Корт вдруг понял, почему это должна была быть именно она. На протяжении всех этих веков — только она.
В этих горевших изумрудным пламенем глазах соединились прошлое, настоящее и будущее. Юта была не просто проводником древнего рока. Тысячелетнее прошлое жило в ней, мешаясь с настоящим и тем, чему ещё только суждено быть. Она не была рождена для предназначения. Предназначение было рождено для неё.
— Внесите его, — сказала Юта тихим, чуть охрипшим голосом. Но его услышали все. Так, будто он разносился под сводами огромного зала, отражаясь эхом от стен. Это был голос человека, кому от начала истории было предначертано повелевать.
Никто не задавал вопросов. Люди словно находились под магией древнего заклятия, открывшего Врата и осенившего их божественным дыханием. Сейчас все они — атлурги, лиатрасцы — думали и чувствовали, как один. В этот момент они стали единым целым. Никому не приходило в голову задавать вопросы: зачем и почему. Это было не нужно. Они знали, что должны делать. Сейчас они должны слушать её.
Дар и ещё несколько стоявших ближе атлургов подняли Корта, впадавшего в забытье, и понесли ко входу. Юта пропустила процессию вперёд и вошла следом.
Потихоньку, молча и неторопливо атлурги втягивались во Врата Канора. Зал, куда они входили, был велик, но отнюдь не огромен. Это была, скорее, каменная пещера: рукотворная, но грубо сделанная. Она была слабо освещена. Источника света видно не было. Казалось, что светятся сами стены. Свод пещеры терялся во мраке.
Единственным, что находилось в этом тёмном неприветливом помещении, был массивный прямоугольный камень размером с большой стол. Он словно вырастал прямо из пола в середине зала. Его поверхность была ровной, с небольшими бортиками по краям. По дну разбегались тонкие канавки, а в середине было небольшое отверстие.
Больше в зале не было ничего.
— Здесь совершенно пусто! — донёсся до Юты высокий брюзгливый голос Улгерна.
Притихшие в благоговении атлурги отмерли, зашумели, закачались, как камыш под порывами ветра. Не надо было быть Кангом, чтобы констатировать очевидное. Город Богов был мёртв. Здесь были лишь камень и голые стены.
— Я же говорил, что пророчество — полная ерунда, — раздался знакомый голос. Юта обернулась. Гвирн стоял, придерживая правую руку, она была туго перемотана бинтами. — Здесь нет спасения. Так или иначе мы погибнем от голода и жажды.
Юта не ответила. Она посмотрела по сторонам, но Город Богов был пуст и безмолвен. Взгляд Юты сам собой вернулся к Корту. Ругат лежал на холодном полу без сознания. Юта понимала, что он уже не очнётся.
Она подошла к любимому и опустилась возле него на колени. Погладила волосы, лицо. Тихо повторила: «Удел мужчин — проливать кровь, удел женщин — проливать слёзы». Затем обернулась к Дару и велела:
— Положите его на камень.
Дар кивнул паре атлургов, стоявших рядом, и вместе они водрузили тяжёлое тело на каменный «стол».
— Не надо было вас слушать. Лучше бы нам оставаться по своим гатам. А теперь и наш горе-спаситель вот-вот преставится, а вскоре и мы все последуем за ним, — снова заговорил Гвирн.
Когда-то звонкий и властный голос, повелевавший сотнями атлургов, звучал хрипло, надломленно.
Неожиданно ему ответили из толпы. Это был Кинар, принявший командование отрядом Гвирна после его ранения.
— Никто не знал, что нас будет ждать. Корт хотя бы попытался.
— Хороша попытка! — не унимался Канг Утегата. — Да он угробил больше половины народа! И теперь мы все…
— Ради всех богов, Гвирн, дай людям попрощаться с Ругатом, — резко прервал тираду Кинар. И негромко добавил: — По крайней мере, он не сбегал с поля боя.
Гвирн замолчал и побледнел. У него было лицо человека, которому на полном бегу поставили подножку.
«Сбежал с поля боя? Сбежал с поля боя…», — зашептались вокруг.
Гвирн хорошо знал, что в тесном кругу атлургов ничего невозможно утаить. Раз произнесённое вслух слово уже не загонишь обратно, не спрячешь. А бегство с поля боя… что может быть более постыдным для мужчины?
Гвирн заметил на себе несколько косых взглядов и опустил глаза в пол. Атлурги, впрочем, быстро потеряли к нему интерес. Они теснили друг друга, стараясь пробиться ближе к месту, где лежал Корт.
Юта стояла рядом, не слыша разговоров вокруг. Она держала Корта за руку, но потом отпустила и уложила на камень.
Страшная рана на груди была перевязана, но это уже не могло ничего изменить. Кровь продолжала течь. Скапливаться под телом Корта, попадать в канавки, словно прожилки на листе, исчертившие камень. Стекать в отверстие посередине.
Под взглядами десятков глаз Корт сделал последний вздох, и его грудь замерла. Юта не двигалась и не сводила с него глаз. Будто повинуясь её молчанию, атлурги тоже замерли. Никто не говорил, не плакал, даже, казалось, не дышал.
В темноте набитого людьми зала камень, на котором лежал Корт, начал светиться.
Сперва слабо, будто хрупкий светлячок в ночи, но постепенно сияние разгоралось всё сильнее и сильнее. И вот уже яркий белоснежный свет заполнял всё пространство, все тёмные углы, прогонял тени и мрак. Он озарял собой притихших людей и древнюю пещеру. Люди инстинктивно начали отодвигаться, закрывать лица, а свечение всё усиливалось, пока не стало совершенно нестерпимым. Юта ахнула и прикрыла глаза сгибом локтя.
Несколько мгновений всё было залито чистейшим белым светом. Затем он начал тускнеть, но не потух полностью. Атлурги снова начали собираться вокруг алтаря. По первым рядам прокатился вздох удивления. Кто-то крикнул:
— Смотрите!
С изумлением и благоговейным трепетом люди наблюдали, как из отверстия в камне ключом начала бить вода. Она наполняла неглубокую чашу камня, омывала тело Корта, уносила прочь кровь. Через несколько минут Корт оказался погружён в слабо светящуюся воду.
— Это чудо! — повторяли атлурги, видевшие всё своими глазами.
— Нет, — раздался слабый, но отчётливый голос, — это древняя магия детей Канора.
Юта обернулась и увидела Джара, сидевшего у стены. Он был бледен и очень слаб, но его жизнь была вне опасности.
Свет померк так же внезапно, как появился. В ту же секунду каменная пещера содрогнулась, будто по телу спавшего тысячелетиями великана прошла судорога. Тишину разорвали гул и скрежет. Атлурги в страхе приседали, хватались друг за друга.
Вся дальняя стена медленно ползла в сторону.
Трещал и крошился камень, до потолка взметалась столетиями никем не тревожимая пыль. Люди, не успевшие осознать и поверить в первое чудо, взирали на новое.
Одна из стен полностью ушла в камень. Атлурги стояли в онемении, поражённые величием представшего их взглядам. За пещерой, где они сгрудились, ища спасения, открывался огромный величественный зал. Его стены были украшены лепниной, а высокий потолок подпирали резные колонны.
Но это было не главное, что поражало взор. За первым залом открывался проход в следующий, а за ним — ещё и ещё — нескончаемая череда переходов.
Более того, в самом центре помещения не было пола. Вместо него вниз уходила широкая резная лестница. Другая начиналась чуть дальше и уводила вверх, теряясь вне поля зрения находившихся в пещере.
Всё здесь дышало древностью и величием — монументальное, грандиозное. Старинные залы поражали размерами и, кажется, совсем не пострадали от времени.
Несколько минут атлурги мялись у входа. Народ не любил нового и неизведанного и отличался здоровой опасливостью. Однако вскоре природное любопытство взяло верх. Несколько атлургов несмело вошли внутрь, придавленные огромностью и великолепием этого места. Один из них подошёл к лестнице и заглянул вниз. Затем задрал голову вверх.
— Что там? — спрашивали самые нетерпеливые.
— Там… не знаю, как описать. Там целый город! Он тянется вниз и вверх, насколько хватает глаз!
Понемногу атлурги осмелели. Все хотели увидеть это своими глазами. Уже не так настороженно они потянулись внутрь диковинного города.
Вода тем временем продожала течь. Люди, оказавшиеся возле алтаря, понемногу отмирали. Начали переговариваться, передавать новости тем, кто стоял позади и не видел всего своими глазами. Очень быстро народ оживился, начал гомонить. Первые ладони протянулись к живительной влаге, переполнявшей чашу алтаря и стекавшей на каменный пол.
Шум быстро заполнял зал. Атлурги, находившиеся снаружи, напирали, пытались войти. В пустыне поднялся ураган. Ветер ревел с такой силой, что сбивал с ног. Долину Канора заволокло песком и пылью. Ничего не было видно, а за пределами Врат были ещё сотни людей. Кто-то из Кангов, кажется, это был Кернад, взялся регулировать хаотичное движение.
Жизнь продолжалась и требовала своего. В этом потоке движения и шума Юта единственная оставалась неподвижна, словно застыла во времени. Для неё оно замерло в тот момент, когда сердце Корта перестало биться. Она стояла подле алтаря и не могла пошевелиться. В уголках глаз скапливались слёзы. Тело Корта по-прежнему омывала вода. Крови видно не было.
Рядом с ней, также молча, стоял Дар. Может, тоже прощался с Кортом, а может, хотел почтить скорбь Юты, дать ей пару минут тишины в разразившемся кругом хаосе.
Юта шагнула к телу Корта и взяла его холодную руку.
— Нет… Нет, ты не можешь бросить меня. Ты не можешь… — Слёзы водопадом, прорвавшим плотину, хлынули из глаз, потекли по щекам.
Юта схватилась за рубашку Корта, принялась теребить его. Люди, стоявшие рядом, опускали глаза, отходили в сторону. Дар, всё это время находившийся рядом, подошёл к девушке и положил руку ей на плечо, пытаясь утешить и дать понять, что она не одна.
Юта скинула его руку. Она уткнулась лбом в плечо Корта. Захлёбываясь рыданиями, она продолжала повторять:
— Ты не можешь меня бросить! Слышишь… Ты обещал… Корт… Корт!
Дар закусил губу, видя её неизбывное горе. Он больше не пытался вмешаться.
Юта рыдала, комкая мокрую рубашку Корта. Слёзы смешивались с водой из чаши. А она всё звала его:
— Корт… Корт… Корт…
Могучая грудь резко поднялась. И медленно опала, когда Корт сделал длинный вдох. Дар ахнул и отшатнулся. Атлурги, видевшие это, выронили на пол баклажки и попадали на колени. Юта судорожно втянула в себя воздух и выпустила рубашку Корта. Она шагнула назад, сквозь пелену перед глазами пытаясь рассмотреть, что происходит.
Корт открыл глаза и долго моргал, привыкая к скудному освещению. Затем неуверенно сел и медленно осмотрел алтарь, не вполне понимая, где он, и что происходит. Чаша была наполнена водой. Одежда и волосы Корта насквозь промокли. Он ощупал грудь. Страшная рана затянулась. Взгляд синих глаз нашёл Юту.
Девушка стояла в шаге от алтаря, до боли сжимая кулачки. Она прерывисто дышала, слёзы текли по щекам.
Корт опустил ноги на пол и осторожно встал, как будто заново пробовал своё тело. Он сделал шаг и широко раскинул руки.
Юта стояла лишь мгновенье, а затем кинулась ему на грудь и снова разрыдалась.
— Я слышал, как ты звала меня, — тихонько прошептал Корт ей в волосы. — Откуда ты знала?
— Я не знала, — ответила жрица, поднимая заплаканное лицо. — Я верила.
Юта чуть улыбнулась, и Корт поймал её улыбку губами.
Юта плакала и смеялась, пока Корт целовал её снова и снова. На вкус она была как соль и мёд, как дыхание песков и прохлада ключей, как счастье и жизнь.
— Фу, ты весь мокрый! — засмеялась жрица, но отстраняться не спешила.
— Никак от твоих слёз, а? — спросил Корт и нежно вытер со щеки Юты последнюю выкатившуюся слезинку.
Юта рассмеялась и прильнула к широкой груди, где ровно и мощно, как никогда прежде, билось её собственное сердце.
Спустя несколько минут объятий Корт наконец заметил людей, плотным потоком вливавшихся во Врата Канора и исчезавших где-то за его спиной. Корт обернулся и увидел проход.
— Он открылся тогда же, когда из алтаря пошла вода, — пояснила Юта. — Когда на него попала твоя кровь.
— Это Город Богов, — прошептал Корт. — Дети Канора вернулись домой.