— Вот через кладку лезть не советую, дракон. Призрачные конструкты, знаете-ли одно время были крайне популярны. Потому тут всё от них закрыто. Даже для тех, что созданы силой Рюриковичей.
Остановившись около стены, патриций задумчиво её осмотрел, а потом приложил руку к участку справа от себя и я почувствовал небольшой ток силы.
Кусок кладки почти бесшумно отошёл в сторону, заставив меня удивлённо хмыкнуть — никаких следов плетения я тут не видел. Вот, абсолютно. Если бы не ощущение своего рода «энергетического ключа», который использовал кавалергард, я бы вовсе сказал, что тут сработал обычный физический механизм.
Смертный шагнул вперёд, а я извлёк из свёрнутого пространства божественный клинок. На этот раз, для этого пришлось приложить заметное усилие, но в итоге оружие оказалось в моей правой руке.
Когда двинулся следом за князем, вливая в меч силу, тот мельком глянул на засветившуюся от божественной мощи сталь.
— Значит не показалось мне тогда, под крепостью. Удивительный ты человек, Василий. На первый взгляд, ничего такого, а потом смотришь, у тебя в руках меч, которому любой император позавидует.
Чуть притормозив, выбрал в тусклом свете своей кольчуги нужный участок стены и приложил к нему руку, открывая ещё один проход — на этот раз ведущий к ступенькам.
— Может ты наследник какого сгинувшего рода? Ну, Юань например? Или ещё кого. У Тюдоров говорят, были бастарды, что умудрились выжить в той резне, что устроили Стюарты. У франков тоже кто-то цел оставался из старых.
Сандал, который сейчас летел рядом и был крайне недоволен невозможностью проходить через стены, недовольно рыкнул.
— Много говоррр-р-ришь! Мало делаешь.
Оболенский, который как раз открывал новый проём, к моему удивлению, даже не разозлился. Только мрачно усмехнулся.
— Поговорить я люблю всегда. Вот только перед смертным боем, о женщинах и развлечениях болтать не тянет. Войну обсуждать смысла нет — мы уже на ней. Остаётся не так много тем, дракон.
Спутник смущённо смолк. Я же осторожно уточнил.
— С чего ты взял, что бой будет смертным?
Со стороны князя послышался смешок.
— Потому что чувствую силу врага. Одного не пойму, как раньше никто не разобрал, насколько у него мозги спеклись?
Мы пролетели до конца ещё одного перехода и кавалергард притормозил, развернувшись ко мне.
— Право есть у меня. Древнее и дарованное нашему роду. Чувствую я стены эти. И сейчас они дрожат да трепещут. Содрогаются. А родовой алтарь закрылся. Понимаешь? Страж алтаря пытается защититься. Только не выйдет у него против своей же крови биться. Нельзя так.
Внутри ворохнулось понимание.
— Даниил хочет завладеть алтарём?
Оболенский оскалился в полутьме.
— Заставить Стража подчиниться. Пропитать алтарь своей грязью да наполнить силой мёртвых. Извратить. Тогда он только Даниилу подчиняться и будет. Мне и представить страшно, на что тот тогда способен станет.
С одной стороны, всё это звучало безумно. А с другой, ради власти, смертные шли на куда более дикие и мерзкие вещи.
— Времени мало. Стены говорят со мной. Я чувствую всё, что происходит в этой крепости, граф. Совсем скоро у Даниила окажется достаточно силы. Пока остальные будут ломать защиту и пробиваться, он успеет всё закончить. У тебя есть сила Древнего, а я единственный, кто может пройти через барьеры. Дарья сейчас с ним точно бы не справилась. Погибла бы девчонка и дело с концом. А у нас есть шанс. Идём.
Пока мы разговаривали, Мьёльнир вытянул ложноножку к стене, изучая её энергетическую структуру. И когда Оболенский развернулся, двинувшись дальше, живой камень неожиданно оптимистично пропищал.
— Сс-с-структура нарушена. Я могу подчинить.
Я отдал короткую команду действовать и спутник принялся за дело, скользя по стене ложноножкой, чтобы поддерживать постоянный контакт.
Потом князь снова на момент остановился. Оглянувшись, посмотрел на меня так, что сразу стало ясно — пришли. А потом в очередной раз приложил руку к каменной кладке, заставляя открыться проход.
Когда камни отошли в сторону, я удивлённо моргнул. И приказал Мьёльниру остаться здесь, продолжив работу. Когда я отдал команду второй раз, надавив тоном, спутник всё-таки подчинился и покинул запястье моей правой руки. А я шагнул следом за Оболенским, оказавшись около стены громадного вытянутого зала, с двух сторон которого тянулись ряды колонн.
Трупы. Заливающая паркет кровь. Ещё живые люди, безвольно лежащие на полу. И довольно улыбающийся Даниил.
Теперь я прекрасно знал, почему раньше никто не заметил, что у царевича не всё в порядке с головой. Как минимум, у меня имелось веское предположение на этот счёт. По той простой причине, что раньше в его теле не было сгустка непроглядной черноты, что сейчас впитывал силу, разорванной в клочья души. Не было «искры» Аида.
Глава II
Я рассчитывал на разговор. Беседу в которой возможно получится что-то выяснить. Смертные, которые слишком быстро обретают колоссальную мощь, часто любят потрепаться, считая себя хозяевами положения. А этот именно таким и выглядел — дорвавшимся до нового источника силы и безудержно поглощающим энергию посмертия.
Но Рюрикович удивил — юноша не стал пытаться поговорить. Ударил в ту же секунду, как я оказался рядом с Оболенским.
Взвыли, вырванные из тел души. Загудел, пронизываемый мощью воздух. Мгновение и на нас ринулись десятка два монстров, которыми обратились посмертные образы Одарённых.
Плеснуло силой от Оболенского и навстречу бесформенным теням устремились десятки призрачных соколов. Ударил поток пламени Сандала. Хлестнула огненно-солнечная плеть Аматэрасу.
Твари были сильны. Очень просты по своей структуре — таких не использовали даже худшие из членов свиты Аида. Но зато до безумия напитаны божественной мощью. Потому трое из них всё-таки прорвались. Разорвали соколов Оболенского, уклонились от плети и выдержали натиск пламени Сандала.
Правда, сильно это им не помогло — сабля князя легко рассекла одну из сущностей, а мой клинок разрушил энергоструктуры двух оставшихся, превратив их в тонкую взвесь.
Но выродок Бездны и не собирался достать нас этой атакой — она понадобилась исключительно для того, чтобы выиграть немного времени. С этой задачей, созданные из душ монстры справились на отлично.
А смертный с «искрой» Аида, прибегнул к тому же средству, которое я недавно сам использовал в битве за крепость Шуйских. Мне было хорошо видно, как божественная мощь хлестала по каналам его каркаса, заливая всю энергетическую систему и выводя смертного на совершенно новый уровень силы. Кольчугу он хоть и поставил, но сделал это не слишком ловко — она прикрывала от урона, при этом не мешая мне разглядеть происходящее под защитным барьером.
Воздух заполнил рык Сандала. Засверкали светло-зелёные всполохи, из которых начали сплетаться звериные фигуры — Дар Оболенского работал медленно, как будто с трудом находя достаточно силы. Я же снова пустил в дело Глас.
— ОСТАНОВИСЬ! Даже если ты выиграешь бой, всё равно потом умрёшь. Давай поговорим.
Атаковать его сейчас, когда внутри вращался крупный и нестабильный осколок настоящей божественной «искры», стало бы верхом глупости. Возможно у меня и вышло бы пробить защиту. В теории, я даже мог достать его самого клинком. Только вот кусочек божественной сути этот смертной получил совсем недавно. И независимо от того, каким именно способом тот заставил удержаться в его теле, прямо сейчас, осколок был крайне нестабилен. Даже я, используя свою собственную «искру», что работала с привычным к такого рода воздействию каркасом, безумно перегружал энергетическую структуру смертного тела. Что уж говорить о том, кто обрёл новые возможности, максимум пару суток назад.
Потому я использовал оружие другого формата — попытался отвлечь врага. Заставить его заговорить. Поверить, что дело можно решить миром. К тому же, мне было крайне интересно, откуда он взял этот осколок «искры» Аида? Как тот вообще сохранился в этом мире?
Но Даниил никак не отреагировал. Лишь безумно перекосил лицо, а потом потянул из ножен клинок, наполняя его чёрной дымкой, что клубилась вокруг.
Да сколько же в нём мощи? Почему его тело вообще ещё цело, а не разлетелось в мелкие клочья?
— Бьём вместе, граф! По моему сигналу!
Рёв Оболенского ещё не затих, а закончившие формироваться медведи, устремились вперёд. Ради справедливости — энергии он в них тоже влил немало. Только вот Рюрикович сейчас был куда сильнее. А обломок «искры» Аида перешёл в стабильное состояние.
Мгновение и зал перегородил гудящий чёрный вал. Ещё секунда и он захлестнул фигуры зелёных медведей, безжалостно давя их и разрывая в клочья. А потом устремился к возвышению, на котором стояли мы.