Аудитория купалась в утренних лучах солнца. Новый семестр начинался шумно и суетливо, как, впрочем, и всегда. Студенты, покинувшие на время летних каникул стены родной Академии, взахлеб рассказывали о своих приключениях, делилась сплетнями, громко приветствовали друг друга, обнимались, в общем, были в ажитированном состоянии. Те же, кто на лето остался в общежитии легко поддавались общему возбуждению и с удовольствием присоединялись к разговорам.
Одна такая группа студентов расположилась в самом центре аудитории, когда все истории о том, кто и как провел каникулы закончились, ребята переключились на вопросы, связанные с академией.
— А, кто это вообще такая? — недовольно протянул рыжий паренек с надменным выражением лица, глядя в листочек с расписанием. — Я на медицинском, вроде, всю профессотуру знаю, а об этой не слышал.
— О-о, — обрадовался темноволосый юноша в очках с дорогой, утонченной оправой. — Не слышал еще? Короче, она тут большой фурор произвела! — довольный тем, что все обратили на него свое внимание, юноша встал и вдохновлённо продолжил:
— Золотую птичку она получила в начале лета. Она там серию каких-то лекарств произвела, очень всех впечатлила, но — не суть. Штука в том, что ей и тридцати еще нет! — на лицах ребят появилось изумление. — Но и это не самое главное, — широко улыбнулся очкарик. — Профессор-то наш даже зрением алхимика не обладает!
— Ну, это ты уж гонишь, — недовольны фыркнул рыжий.
— И правда, Альб, — поддакнула красивая блондинка, накручивая локон на палец. — Это ты перегнул…
— Да правду говорю! — возмутился очкарик. — Когда-то, говорят, зрением она обладала, но после того инцидента в Инамии полтора года назад, она его утратила!
— Разве такое возможно? — недоверчиво пробубнила блондинка.
— Не знаю, — нахмурившись, ответил рыжий. — Но, если это так, то мой отец прав — Академия деградирует. Подумать только медицине нас будет учить профессор без зрения алхимика!
— Тихо! — шикнул кто-то из группы. — Идет!
Подростки быстро разбежались по своим местам. В аудиторию вошла на вид молодая еще девушка, хотя густые, каштановые волосы уже были тронуты сединой. Профессор так сильно хромала на правую ногу, что для передвижения ей необходима была трость. Девушка поднялась к трибуне, кивнула выстроившимся возле своих мест студентам. Ребята сели. Профессор открыла журнал, привычным жестом, откинула с лица волосы, обнажив страшный шрам, будто от химического ожога, он тянулся от края щеки, за ухо и вниз, к шее. Девушка вспомнила об увечье, лицо ее зарумянилось, и она поспешно прикрыла шрам волосами.
— В этом году, — хрипло начала она, пытаясь справиться с волнением. — Я буду читать вам курс «Введение в инфектологию». Меня зовут Ирин… кхм, профессор Ирин Мирсет, — закончила она уже твердым, уверенным голосом и внимательно посмотрела на аудиторию.
***
— Ну, как, хорош? — Рион отвернулся от зеркала и довольно посмотрел на Сариду.
Женщина поставила чашечку с кофе на столик, подошла к герцогу, поправила воротник и, улыбаясь, сказала:
— Да. Истинный первый канцлер! Похоже, я знала, на какую лошадку ставить.
— Коварная женщина, ты ж меня сюда и подтолкнула.
— Хе-хе. Ну, как ты, нервничаешь?
— Еще как! — вздохнул Рион. — Чертова уйма людей, каждый со своими интересами. Многие вообще имеют слабые представления о чести, и к власти пришли только благодаря хаосу и своей наглости, да жестокости.
— Все так, — кивнула Сарида. — И одна из твоих задач, как канцлера — прошерстить парламент и избавиться от таких элементов. После переворота работы будет много, нужно будет тщательно наводить порядок. Потом будет легче.
— Да, понимаю, — Рион опять повернулся к зеркалу, в последний раз придирчиво осматривая мундир. — Как твоя поездка? Что там, в Адэ?
— Как будто спокойно, — Сарида вернулась в свое удобное кресло. — Из-за отсрочки войны, люди простили многие промахи императора. Ривье незаметно сослали куда-то на север, руководить каким-то промышленным городком, но я думаю, дни его сочтены. Правитель старается не привлекать к себе внимание, никого не принимает, лишний раз из дворца не показывается, ждет, пока все успокоится. Самое смешное, я думаю, так оно и будет.
— Ты же сама говорила, что экономика у них, как бы это…
— В жопе, — кивнула женщина. — Да, но разве обычные люди что-то смыслят в этом. Сейчас их закормят какими-нибудь обещаниями, дадут время успокоиться, затем при помощи пропаганды, укрепят веру в императора, и все опять пойдет по старым рельсам. Адэ — закостеневшая страна, менталитет у людей будет меняться медленно.
— Думаешь, риск войны миновал?
— На ближайшие несколько лет — точно. Говорят, Аббадан серьезно пострадал. Вот, что бывает, когда не развиваешь науку и вкладываешься только в железки. Наши гуманитарные отряды незаметно провели инспекцию, у них на двадцать тысяч населения один маг. Представляешь? То есть всего, на всю страну, примерно, тысяча волшебников! И то, большинство — сраные заклинатели погоды, да фокусники. Не то, что шов закрыть — хрен, куда надо, направить не смогут. Да еще этот полудурок Назмар сильно усугубил положение. До последнего верещал, что держит все под контролем, верил, видимо, что разрывы песком засыплет. И пускай швов во время инцидента там открылось не то чтобы сильно много, но представляешь, что они могли натворить за полгода. Там шла настоящая война с демонами, пока наши не вмешались. Но аббаданцам и теперь разгребать еще многое предстоит, спасибо бывшему визирю.
— Тем не менее, он остался у власти.
— А, — Сарида раздраженно махнула рукой. — Власть в Аббадане меняется, как погода на море.
— Кстати, говорят, нашли четвертого лидера той организации.
— Да, — неохотно протянула Сарида. — Тардис Старлетт, я знавала его в молодости — неприятная личность. Это он опередил тебя, предупредил сенат Инамии о готовящейся катастрофе, благодаря чему военные силы так быстро вмешались. Потом старик во всем сознался, и сейчас активно помогает следствию. Его потому и не посадили, правда, лишили всех занимаемых должностей и половины регалий.
— Он, что, правда, дед Лекса?
— Да.
Рион задумчиво посмотрел в окно и тяжело вздохнул, затем, вспомнив о чем-то, снова повернулся к Сариде:
— А, что твоя главная цель поездки в Адэ?
— Неил? Мальчик умница. Поступил на философский!
— Ого! — изумился Рион, повернувшись к собеседнице. — Ты постаралась?
— Нет, — гордо ответила женщина. — Все сам!
В дверь тихо постучали.
— Да-да!
На пороге оказался золотой алхимик Альт Ригонт.
— Мне передали, вы хотите меня видеть, — мужчина пожал руку герцогу и поклонился Сариде.
— Да, но поболтать толком уже не успею, давайте после заседания. Скажите только, как дела в Университете?
— Сложно сказать, — улыбнулся Альт. — Я ведь только вступил в должность. Но препон никто не строит, я получаю полное содействие.
— Уже хорошо, — кивнул Рион. — Я рассчитываю на вас, может быть, сделаете наш Университет конкурентом самой Академии!
— Приложу все усилия, — улыбнулся Альт и слегка поклонился.
Дверь в кабинет распахнулась и внутрь влетела, запыхавшаяся Эмилия. Она тут же направилась к Риону, но в последний момент сбавила напор и аккуратно, чтобы не испортить мундир обняла дядю.
— Фух, боялась, что опоздаю!
— Ну, так почти и случилось, — укоризненно сказал Рион. — Впрочем, не удивительно, ты у нас дама теперь очень занятая. Все по своим раскопкам разъезжаешь.
Эмилия проигнорировала укол герцога, слегка поклонилась Альту, затем помахала рукой Сариде:
— Здравствуй, тетя!
— Привет-привет, егоза. Зря ты, Рион, наследие той секты имеет большую научную ценность, вот девочка и вносит свой посильный вклад, — Сарида заговорщицки подмигнула Эмилии.
— Э-эм, — девушка смущенно почесала щеку. — Ну, да, как бы… Ой! А, когда церемония? Я переодеться успею?
— Успеешь, если поторопишься, — вставая, ответила Сарида. — Впрочем, торопиться нужно и нам, — сказала она, обращаясь к Риону. — Надо еще подготовиться.
— Да… да, — засуетился герцог и направился к двери, но на полпути остановился и порывисто обернулся к Альту и Эмилии:
— Так, вы только после церемонии и заседания никуда не уходите, особенно тебя касается, — он указал на племянницу. — Я хочу вечером посидеть, так сказать, в тесном кругу, пообщаемся хоть, да… отметим, как бы…
Альт и Эмилия кивнули. Сарида взяла под руку Риона и повела к выходу.
— Я слышал, что вы откопали, наконец, ритуальный зал, — мрачно заговорил Альт, когда они с графиней остались одни.
— Да, — кивнула Эмилия.
— И что?
— Ничего. Сломанные Сфера рассвета и Камень страданий, труп архиепископа, — девушка никогда больше не называла его по имени или «дедушка», хоть при этом ненависти не испытывала. — И меч Лекса, воткнутый в груду камней.
— Ясно, — грустно заключил Альт. Минуту постояли молча. — Эмилия, не обижайтесь, но ваши поиски бесплодны. Выброс энергии был чудовищной силы, никто бы не выжил. Он тоже дорог для меня, но надо смотреть фактам в лицо, не мучать себя.
— Угу, — безэмоционально ответила Эмилия.
— Совсем не так я себе все представлял, — продолжил после паузы Альт. — Думал закончит Академию, видным ученым станет. Преподавать он, конечно бы не согласился, да и лабораторная работа не для него. Но ничего, поездил бы по миру, через парочку лет золотую птичку бы получил (в этом я не сомневался, его способности были куда выше моих), а потом бы, глядишь остепенился, жил бы в своем уютном домике…
— Домике? — удивилась Эмилия.
— Да, наследство родителей, то, что его дядя не успел пропить. Хорошее место, на окраине Имдиль — деревушка такая в Инамии, — пояснил Альт и на минуту задумался. — Ну, или продал бы дом, в Мисурию переехал бы, карьеру делал… А, — махнул он рукой, — что теперь…
Эмилия грустно посмотрела на Альта, похлопала его по плечу и направилась к выходу.
***
Летний морской ветер. Ясный, но не жаркий день. Впрочем, Рика знала, стоит солнцу подобраться чуть ближе к зениту, от жары придется до вечера прятаться в доме. Правда, когда-то они с Ками часто пренебрегали этой осторожностью и сбегали к морю купаться, расплачиваясь потом сгоревшей кожей.
Рика в неуверенности остановилась у самой кромки пляжа, там, где полузаброшенная дорога, продиралась через колючий кустарник к морю. Весь путь до дома девушка запрещала себе думать о том, что ее ждет, и сейчас все страхи и переживания обжигающей волной захватили сердце. Рика посмотрела налево: груды камней на своем месте уж не было, их убрали через год после того, как она последний раз была здесь. Девушка перевела взгляд на дом. Пятнадцать лет — это много, но особняк почти не изменился, такой же уютный, цветастый, нелепый… родной.
Рика вздохнула и направилась к дому. Пятнадцать лет… И что? С чем она вернулась? Все это время девушка двигалась от неудачи к неудаче. А ведь последняя надежда была так заманчива! Но и она обернулась ничем. Сфера рассвета разрушена, как и мечты Рики. Впрочем, большой вопрос — смог бы артефакт помочь с ее проблемой.
И вот она здесь. Проклятый алхимик, это все с его подачи. Впрочем, с него теперь не спросишь…
Чем ближе Рика подходила к дому, тем медленнее становился ее шаг, как будто ноги не отпускал пляжный песок. Наконец, она начала подниматься на холмик, на котором стоял дом, и ее взору открылась внутренняя часть веранды. Там, на скамейке у столика, в легком ситцевом платьице и элегантной, летней шляпке сидела она. Камина читала книгу. За годы она очень изменилась, что не удивительно. Стала настоящей красавицей: худенькая, хрупкая, воздушная и, вместе с тем, статная и элегантная. Впрочем, Рика тут же отметила, что и детские черты сестры никуда не делись. Ямки на щечках, озорной прищур в глазах, едва заметная складка на лбу, когда девушка хмурилась.
Переворачивая страницу, Камина краем глаза заметила чужое присутствие, она подняла голову. Сердце Рики замерло, девушка готова была поклясться, что никогда не испытывала такого страха, ноги и руки онемели, лицо одеревенело, во взгляде перемешалось все: мольба, страх, страдание, так, наверное, жертва смотрит на палача.
Камина выпрямилась, глаза ее округлились от удивления, шляпка слетела с головы от порыва ветра, который тут же подхватил белоснежные волосы и растрепал их в разные стороны. Девушка совсем по-детски поджала нижнюю губу, выгнув брови домиком, глаза ее наполнились крупными слезами. Камина протянула руки навстречу сестре.
В ту же секунду Рика сорвалась с места, к черту онемевшие ноги, она в несколько шагов преодолела, разделяющее их расстояние и бросилась Камине в ноги. Обняла ее, уткнувшись в колени и заплакала, зарыдала, как ребенок. Все, что накопилось за эти долгие годы: горе, радость, страх, разочарование, все хорошее и плохое, потоком вырывалось из Рики. Ками же грустно, улыбаясь, нежно гладила сестру по голове, ее лицо светилось от счастья. Так они просидели почти полчаса, пока Камина не сказала тихо:
— Добро пожаловать домой.
***
Вереска сложно было чем-то удивить. Во-первых, потому что сумеречных, в принципе, учили ничему не удивляться. Во-вторых, и сам Вереск повидал в жизни многое, для того чтобы сохранять хладнокровие в любой ситуации. Но то, что творилась в убежище организации, похитившей Камень страданий, мало кого могло оставить равнодушным.
Вышел сумеречный на это место почти случайно. Выслеживая Лагола, в Этуме он узнал, что юноша входил в состав группы, преследовавшей Эркату с камнем. Дальше пришлось попетлять. Дошёл Вереск до самого Адэ. У храма Ридума-Ми, немногим разминулся с отрядом наемников, зато нашел Эркату. Пришлось задержаться, придать сумеречного земле — священный долг. Ордену и так нелегко еще и лучшие воины уходят. Впрочем, Вереск знал, печаль его была не столько из-за кризиса ордена, ему нравилась Эрката, и он жалел о ее смерти. Но кажется его бывший ученик не был причастен к случившемуся, не прямо, во всяком случае.
На севере от Сторна Вереск выследил караван наемников, перевозивший какое-то оборудование в Ринт. В городе следы затерялись, но сумеречному повезло, он столкнулся давнишним знакомым — с алхимиком, которого несколько месяцев назад преследовал Лагол. Юноша-то и привел Вереска к логову врага.
За несколько часов наблюдения, сумеречный пришел к выводу, что проникнуть во дворец незамеченным, да еще забрать артефакт — задача невыполнимая, впрочем, как и найти тут Лагола. Но вскоре события приняли немыслимый оборот: перед замком появляется разрыв, из него, сначала выскакивает алхимик, а затем лезут демоны. Воспользовавшись неразберихой, Вереск смог незамеченным проникнуть на базу организации.
Блуждая по коридорам и прочим помещениям дворца, избегая встречи с обитателями и, напавшими на них демонами, сумеречный увидел много отвратительных вещей, при всем бы своем желании, Вереск не смог бы сказать, чем занимается эта могущественная организация и какие цели преследует. Впрочем, сейчас ему было не до этого.
В какой-то момент, будто неведомая сила вырвалась наружу, гору затрясло, так, что понадобилась вся сноровка сумеречного, чтобы избежать обвалов. Землетрясение прекратилась, но через некоторое время повторилось вновь, однако было уже не таким длительным.
Разведка докладывала, что Камень страданий нужен организации для какого-то могущественного ритуала. Не нужно было быть академиком, чтобы понять: ритуал либо завершился, либо идет полным ходом. Артефакт, вероятнее всего, уже не вернуть. Оставался Лагол, но и его в этом хаосе найти будет сложно, да и не факт, что он вообще находится здесь.
Чтобы обойти очередной завал, Вереску пришлось свернуть в странный проход со снижением между двумя массивными, но невысокими лестницами. На одной из стен помещения красовалась искусная фреска. Еще в комнате было два трупа, один — незнакомый мужчина лет сорока, со шрамом на щеке, другой…
Тот, кого Вереск почти полгода пытался вернуть назад и представить совету менторов. Юный сумеречный Лагол. Его ученик.
Вереск вздохнул и присел на корточки рядом с юношей. Что он нашел в нем? Что увидел? Очевидно, что-то особенное, иначе, как объяснить неоднократное нарушение устава. Сначала Вереск сам попросил дать ему в ученики Лагола, хотя так в ордене было не принято, совет сам решал этот вопрос. Но ментору, за выслугу лет пошли навстречу. Потом различные послабления, как-то уж излишне Вереск оберегал юношу, сам того не замечая. Да, что далеко ходить! Взять хотя бы его поручение по представлению опального сумеречного в совет. Это не работа опытного ментора, а игра в кошки мышки. Сначала он дал уйти ему в Араке, затем эта бессмысленная уступка в Патале с предложением явиться на суд добровольно. Разуметься, Лагол этого не сделал.
Через несколько недель Вереску не составило труда выследить бывшего ученика в небольшой деревеньке недалеко от Паталы, там он жил с молодой женщиной, поставившей его после ранения на ноги. И тут ментор не проявил ретивости для выполнения задания. Наблюдал. Зачем? Да он и сам толком не знал ответа. Но что-то вызывало в его душе смятение, видя, какие изменения происходят с его учеником. Что-то, это новое, непослушное поколение — талантливые, молодые ребята вроде Эркаты и Лагола, хотели сказать и показать старикам, но менторы не понимали их посыла. И сейчас Вереск, как никогда остро понял, что, если они так и не поймут, то орден сумеречных ждет бесславная участь — кануть в историю.
Краем глаза ментор уловил едва различимое движение, простой человек ни за что бы его и не заметил, да еще и при таком слабом освещении. Что-то шевельнулось в складках одежды Лагола. Живот? Вереск молниеносно приблизился к своему бывшему ученику и приложил палец к шее. Не может быть, вот тебе и опытный сумеречный, не смог отличить покойника от живого человека.
Пульс и дыхание были очень слабыми, однако надежда еще оставалась. Конечно, Вереск не слишком разбирался в медицине, но каждого сумеречного обязательно обучают ее основам, ведь их деятельность постоянно связанна с рисками для здоровья: ранения, отравления, травмы и прочее. Ментор оказал возможную помощь: промыл и перевязал раны, дал, необходимое в таких случаях лекарство, специальный отвар, способствующий нормализации и увеличения объема крови, через силу напоил юношу. Больше тут сделать ничего было нельзя, нужен врач.
Вереск сел напротив Лагола, внимательно всматриваясь в лицо юноши и о чем-то размышляя, затем вздохнул, поднялся и взвалил тело ученика на плечи. До ближайшего места, где могли оказать необходимую помощь, несколько дней пути. Что ж теперь только от воли Лагола и его желания жить зависит, вынесет ли он этот путь или нет.
Юноша дважды приходил в сознание. В первый раз взгляд его был неосмысленным, блуждающим, во второй, когда Вереск сделал ночной привал и готовил что-то у костра, Лагол посмотрел на него обреченно и сбессильной злостью, поняв, видимо, в чьи руки он попал.
Однако какие бы отношения не были между учеником и наставником, какую бы обиду и злость не держало сердце юноши на своего бывшего учителя, когда Торн, через несколько недель, стоял возле, до боли знакомой калитки, и смотрел на светящуюся от счастья Аделу, он понял, что обязан ментору гораздо большим, чем жизнью и долг этот бывший сумеречный Лагол никогда не забудет.
***
Конец лета в южной части Инамии — очень пестрое время года. Деревни, пашни, леса и луга играли сотнями красок. Осень, после мягкого, теплого, но короткого лета, приходила в эти края быстро, но тоже была скоротечна. И потому так ярки были контрасты. Пышные, богатые листвой деревья, уже рядили рыжие и желтые краски. Поля — наполовину золотые, от поспевшей пшеницы, наполовину коричневые, от перепаханной земли. До холодов времени оставалось не много, это знал каждый пахарь, садовник и огородник, нужно поскорее собрать урожай и подготовить землю для следующего года.
Деревни южной Инамии тоже были хороши. Еще не успели отцвести поздние цветы, а деревья и кусты ломились от плодов. Жители вовсю принялись выкапывать различный корнеплод. Запахи плодоносной земли, цветов и фруктов нежно витали возле домов.
В Инамии, из-за сурового климата, всегда были проблемы с продовольствием, которые в современной стране решались исключительно договорами на экспорт из Верисии и Адэ. Однако многие южные деревни могли прокормить не только себя, но и ближайшие города, особенно, если лето было урожайным. Инамийцы, занимающиеся сельским хозяйством, знали цену своего труда и почитали благодетель земли. Во время сбора урожая никто не отлынивал от работы и каждый с большим трепетом и вниманием относился не только к общему для поселения хозяйству, но и к собственным садам и огородам.
Деревня Имдиль, на юго-западе Инамии не была исключением. Очередное солнечное утро жители деревни встречали радостными перекликами, звонким смехом. Кто-то уже вовсю трудился в саду или огороде, кто-то шел на пашни. Исключение составлял лишь обитатель уютного, двухэтажного домика на окраине деревни. Впрочем, никто из жителей Имдиль на это внимания не обращал, в силу нескольких причин.
Появление чужака полгода назад взбудоражило всю деревню. Слишком уж таинственным оно было.
Местный лесник обнаружил недалеко от поселения шов, тогда, после катаклизма на северо-востоке Инамии это не было редкостью. Тут же вызвали дежурившую неподалеку бригаду магов. Такие отряды работали по всей восточной части страны, созданы они были как раз для ликвидации разрывов. Шов быстро запечатали и хотели было уже покидать место, как вдруг один из магов обнаружил в высокой траве неподалеку тело. Сначала подумали — покойник, никто бы не продержался рядом с разрывом так долго, но таинственный юноша был жив, просто без сознания. Волшебники притащили его в деревню, обрадовать близких. Но оказалось никто, ни в деревне, ни в окрестностях, парня никогда не видел.
Юношу доставили в ближайшую больницу и там, через сутки он очнулся. Рассказывал о себе пришелец неохотно и скупо. Вопросов тоже почти не задавал, лишь поинтересовался, где находится и что происходило в последнее время, особенно его интересовали события на северо-востоке.
По рассказу юноши, он направлялся в Имдиль осмотреть дом, доставшийся ему по наследству. Особняк этот в деревне знал каждый, дорогой, хоть и не большой домик пустовал, сколько его помнили. Юноша предъявил свои документы и пароль от ячейки одного из банков Санары, где, со слов пришельца, хранились бумаги, подтверждающие его право на собственность. Молодой человек нанял юриста, так как о самостоятельной поездке в Санару в его состоянии, не могло быть и речи. Поверенный вернулся через пару дней с официальными бумагами. Юноша вернулся в Имдиль и беспрепятственно посилился в особняке.
Местные, за символическую плату (денег у нового члена общины почти не было) помогли привести дом в порядок, да и после, регулярно помогали бедолаге в быту. Но удивительное дело — всего через пару месяцев оказалось, что жители Имдиль нуждались в юноше гораздо больше, чем он в них. Оказалось, пришелец серьезно разбирается во многих вопросах, связанных с медициной, сельским хозяйством и даже с кузнечным делом. Помимо этого мог сделать зелья отпугивающие хищников или долгое время поддерживающие в теле тепло, что было особенно ценно в длинные, суровые зимы. В общем, юноша стал пользоваться в деревне незыблемым авторитетом, и чуть не каждый день, к нему, после обеда выстраивалась очередь. Даже старожилы ворчащие, что, дескать, какой-то чужеземец будет давать тут свои советы, со временем начали навещать юношу и всячески защищать и отстаивать его в любых спорах.
Часто юноша шутил, принимая в очередной раз толпу народа: что они будут делать, когда он уедет? Однако никто этого всерьез не воспринимал. Никому он, похоже, не был нужен, ведь никто за полгода его не искал. Родственников у юноши, по всей видимости, не было, раз особняк пустовал столько времени и он единственный, кто предъявил на него права. Друзей не было, наверное, из-за его странного, нелюдимого характера. Да и жены, видать, никогда не бывало, кому он такой нужен…
Полгода так и было, да. Но сегодня жители деревни поняли, что ошибались. В деревню приехала чужестранка…
Юноша же начинал свой день, как обычно, ни что не предвещало сбоя в привычном распорядке дня. Умылся, теперь это уже не занимало так много времени, как вначале. Пошел готовить завтрак. Собственно, приготовить нужно было чай, горячие пирожки уже ждали на столе — дело рук заботливой соседки Магды. Юноша пошарил рукой по нужной полке и нахмурился. Сколько можно было говорить, чтобы оставляли вещи на одних и тех же местах? Юноша не то, чтобы злился, он понимал, они это не со зла, просто опять уборку делали — знак признательности за помощь, ну, и, наверное, реализация материнских инстинктов. Только вот молодому человеку вреда от такой помощи было больше, чем пользы. Однажды, например, он заварил вместо чая горчицу, в другой раз знатно посластил сахаром отбивную. Потом, конечно, юноша стал осторожнее и прежде чем добавлять приправу, он сначала нюхал содержимое банки или пробовал на вкус. Беда только в том, что до того как понюхать или попробовать, нужно было сначала найти.
О, какая-то баночка. Так. Шалфей. Нет, так дело пойдет очень долго. Юноша прикрыл веки и полминуты простоял с закрытыми глазами, а когда открыл их, белые, выцветшие, они обрели легкий, едва заметный, фиолетовый оттенок. Молодой человек быстро осмотрел полки. Ага, вот она. Он взялся за банку и закрыл глаза, которые снова становились блеклыми, лицо его исказилось гримасой боли. Свободной рукой юноша вцепился в столешницу. Простоял так с минуту, потом расслабился. Ничего, уже не так больно и не так долго — хороший знак, наверное.
Юноша пошарил рукой по соседнему столику, нащупал металлическую чашку, налил в нее из ковша воды и поставил на уже разогретую печь (видимо, тоже стараниями Магды). После, немного шаркающей походкой, хотя гораздо увереннее, чем было несколько месяцев назад, юноша подошел к обеденному столику и сел на излюбленное место, напротив окна. Пусть он не видел пейзажа снаружи, но ему нравилось чувствовать, как солнышко ласкает кожу на лице. Вдруг на самой границе слуха возник звук. Шаги. Странно, для местных слишком рано, разве случилось что…
Но никто из жителей деревни беспокоить юношу в столь ранний час не решился бы, тем более ничего экстренного в поселении не происходило. А по дорожке, вдоль забора шла та самая чужестранка, приехавшая в Имдиль часом ранее. Это была совсем молодая еще девушка с темными, подстриженными в каре волосами. Внешний вид ее, и стиль одежды выдавали в ней уроженку Верисии, а аристократические черты лица и белая, нежная кожа, намекали на высокое происхождение.
Чужестранка подошла к калитке, привычным жестом поправила волосы и тут же поморщилась, недовольная этим неуместным действием, глубоко вздохнула и вошла во двор. Минуту постояла на месте, осматриваясь, затем направилась к звоночку возле двери, снова глубоко вздохнула и уверенно потянулась к шнурку колокольчика, на конце которого висел искусно сделанный значок в виде синей птички.
Больше книг на сайте - Knigoed.net