– Ну, я срезала.
– Зачем? Отвечай!
– Чтобы ты мясо провернул. Мне котлеты надо готовить.
Боря загрохотал кулаками по двери и закричал таким голосом, что кошка свалилась с новой газовой плиты.
– Раиса! Выходи немедленно! Слышишь!
– Вовсе я не выйду. Что я, сумасшедшая?
– Выходи сию минуту и пришей пуговицы!
– Проверни мясо, тогда пришью.
Громко дыша, Боря прошелся по кухне и остановился перед Левой:
– Как тебе нравится, а?
Тот не потерял своего хладнокровия.
– Не волнуйся, – сказал он. – Психологию знаешь? Запри ее самое.
С наружной стороны двери была щеколда. Боря заложил ее и громко сказал:
– Вот! Получай, Раиса! Будешь сидеть здесь, пока наши не придут.
– И пожалуйста! Я с собой «Двух капитанов» взяла.
Услышав такой ответ, Боря пал духом. Опять он в отчаянии воззрился на Леву.
– Теряться нечего, – сказал тот. – Пришьем сами.
Друзья вернулись в комнату. Они решили, что Боря станет пришивать пуговицы на брюках, а Лева – к пиджаку. Но в шкатулке нашлась только одна иголка. Борис оторвал от катушки нитку и подошел к лампе, висевшей над столом. Он слюнил нитку, разглаживал ее между пальцами, задерживал дыхание, но нитка не лезла в ушко иголки. Стоя возле него, Лева советовал:
– Не волнуйся! Возьми себя в руки и не нервничай. Ты волнуешься – и ничего не выходит.
Борис наконец рассвирепел.
– На! Сам не волнуйся! – крикнул он и сунул иголку с ниткой Леве в руки.
Тот рассмотрел как следует нитку и заявил, что она чересчур толста. Боря достал другую нитку. Она, правда, была розовая, но зато ее быстро продели в ушко. Лева посмотрел на часы.
– Семь минут прошло, – сказал он.
Пришивая пуговицу, Боря пять раз уколол себе палец и четыре раза порвал нитку.
– А теперь четыре минуты прошло, – сказал Лева, разглядывая его работу. – Гм!.. Ты волнуешься и не туда пришил.
– Чего ты мелешь… «не туда»! Где не туда?
– Вот видишь, где петля, а где пуговица!
Лева отпорол пуговицу и взялся пришивать ее сам. Он работал с большим самообладанием, пришил пуговицу правильно и затратил восемь минут. После этого он встал со стула и размеренными шагами прошелся по комнате.
– Безнадежно, – сказал он.
– Ничего не безнадежно! – отозвался Борис. – У нас целый час времени.
Лева пожал плечами:
– Простая арифметика! Времени – час. От тебя до профессора – пятнадцать минут. От профессора до школы – столько же… На одну штуку мы затратили… семь плюс четыре и плюс восемь… затратили девятнадцать минут… Теперь, конечно, дело пойдет быстрее. Натренировались. Считай – по пятнадцати минут. На брюках их пять, а на пиджаке – четыре. Простой расчет!..
Вторые Борины брюки мать распорола для перелицовки. Были у него еще одни, но все в заплатах. Боря пришел в страшную ярость. Он кричал, что сегодня же оторвет Раисе уши, что отныне не скажет с ней ни слова и что, если родители не перевоспитают ее немедленно, он уйдет из дому.
– Криками не поможешь, – сказал Лева. – Возьми себя в руки и пойди поговори. Подействуй на нее силой убеждения.
Товарищи снова очутились в кухне. Боря заговорил негромко и очень сдержанно.
– Рая! Раиса, ты слышишь?
– Ну? – ответили из-за двери.
– Раиса, вот что я тебе скажу: я тебя, так и быть, выпущу, но чтобы это было в последний раз! Понимаешь?
– Понимаю. А я не выйду.
Боря вздохнул, подтянул трусы и продолжал уже совсем кротко:
– Рая, послушай-ка, ты ведь не маленькая, так? Мне нужно скоро уходить, а…
– И уходи. Кто тебя держит?
Лева заглянул в замочную скважину и сказал убедительным тоном:
– Рая, нужно все-таки сознавать! У Бориса очень важное дело.
– Котлеты тоже важное дело. Отец придет с работы – что он будет есть?
Семиклассники помолчали в раздумье.
– Глупо! – тихо сказал Лева.
– Что – глупо? – так же тихо сказал Борис.
– К чему ты затеял всю эту возню? Провернул бы мясо – и дело с концом!