"Увязаться за мной хочет!" - подумал он про себя.
- А не ловятся зайцы-то? - тихо и неуверенно спросил Егорка, чувствуя, что не с того начал и не так ведет разговор, как нужно.
- Ничего! - хвастливо сказал Ленька и, увлекшись, начал рассказывать о своих похождениях. Рассказал и про заячьи уши, которые он чуть руками не схватил, и про силки с зайцами.
Егорка слушал его с улыбкой, щурясь на белый снег; он думал о Татьяне Андреевне: "Что ей скажешь? Зря ведь шатается..." Ему стало жалко Леньку. Он прервал его на середине рассказа и нетерпеливо спросил:
- Да на что тебе зайцы-то? На что!
- Как на что? - опешил Ленька. - Ведь семья у меня! Что ни заяц, то шапка! Я в тот раз ноги отморозил - думал, пропаду вовсе, - неожиданно для себя пожаловался он. - Болото... Ветер в ушах свистит... - Он поежился. Вот так-то и отец, бывало...
Егорка вспомнил, как встретил у ворот школы посиневшего, промерзшего Леньку. Он заволновался:
- Брось ты это... зайцев своих! Не доведут они до добра! Ведь ты в школу не ходишь!
- А я в школу и не пойду, - твердо сказал Ленька.
- Почему? - удивился Егорка.
- Из-за тебя не пойду, из-за ребят не пойду, из-за Татьяны Андреевны не пойду! - неожиданно со злостью выпалил Ленька.
Егорка смотрел на него испуганными глазами.
- Татьяна Андреевна не верит мне... Думает - гуляю, шатаюсь... Голос у Леньки дрогнул. - Никто жизни моей не знает!
Егорка схватил товарища за рукав и, забыв предупреждение учительницы, быстро заговорил:
- Татьяна Андреевна сама меня послала. Жалеет она тебя, беспокоится. Я ведь не сам пришел...
Ленька выдернул свой рукав и отвернулся.
Егорка тронул его за плечо.
- Ты на меня не сердись. Я ведь тогда в классе по дружбе...
Ленька молчал, сглатывая слезы.
* * *
Егорка пришел к Татьяне Андреевне взволнованный. Из его сбивчивого рассказа выходило так, что не ходит Ленька в школу не потому, что заленился, а потому, что она, Татьяна Андреевна, не верит ему больше. А на зайцев ходил он потому, что ребятам нужны шапки. А зайцы все равно не словились, и только намучился с ними Ленька.
- Сказал: "Не пойду в школу", а сам заплакал.
Егорка замолчал и добавил с тяжелым вздохом:
- Никто жизни его не знает...
Татьяна Андреевна посмотрела на его доброе огорченное лицо и встала.
- Ну иди! Спасибо тебе.
Егорка широко раскрыл глаза и не двинулся с места.
- Как же... с Ленькой-то?
Он хотел еще что-то сказать, но Татьяна Андреевна замахала руками:
- Иди, иди!
Он хмуро и укоризненно посмотрел на нее: "Четыре года учила его... А случись что-нибудь..." И вышел с тяжелым чувством обиды за товарища: "Ничего, Ленька, сами обдумаем!"
Татьяна Андреевна надела шубку, схватила платок и остановилась.
"Я до сих пор верила тебе, Леня!" - вдруг отчетливо вспомнила она свои слова. И перед ней сразу встало испуганное, умоляющее лицо Леньки, вспомнился его отчаянный крик, который вызвал смех всего класса: "Я зайцев ходил стрелять!"
Он испугался, что она не верит ему больше.
Татьяна Андреевна вдруг поняла: "Я не осталась с ним, не узнала, не расспросила... Я ничего не сделала!"
Завязывая на ходу платок, учительница почти бежала по длинной деревенской улице...
А в избе шло тяжелое объяснение.
Расстроенный приходом ребят, Ленька надрывно кричал матери:
- Я бы сам тебе все починил! Я не отказывался! Я вон в школу из-за вас не хожу!
Татьяна Андреевна остановилась в сенях и прислушалась.
- Из-за вас! Из-за вас! Все ноги себе отморозил! Вруном перед Татьяной Андреевной сделался... А она тоже на меня сердится... Если бы пришел к ней с зайцами, может, поверила бы...
Татьяна Андреевна отворила дверь. Ленька, уронив голову на край стола, плакал громко и жалобно. Пелагея, опустив руки, стояла над ним молчаливая и испуганная. Татьяна Андреевна бросилась к Леньке:
- Тише... тише... Я не сержусь. Я верю тебе...
Ленька поднял мокрое от слез лицо, он силился что-то сказать, но неожиданный визг заглушил его слова.
Уткнувшись друг дружке в плечо пушистыми головками, двойняшки залились звонким плачем.
- Что это? - испуганно спросила Татьяна Андреевна.
- Это... Манька-Танька, - засмеялся Ленька, вытирая пальцами не просохшие от слез щеки.
* * *
Майское солнце заливало Ленькину избу. Оно пробивалось во все щели, золотым ручейком струилось по крашеному полу, зайчиком пробегало по светлым волосам двойняшек и гладило горькие морщины матери. Вестей от отца не было. Последнее Ленькино письмо, посланное в госпиталь, пришло обратно с короткой надписью: "Выбыл". Ленька не показал его матери. Вместе с Татьяной Андреевной они написали запрос в полк.