Запись 1. Излечение океана
Как я и обещал, аквамариновая слеза досталась тому, кому она нужна была больше всего.
Утром мы с Истери направились к Азалю. Она всячески пыталась склонить меня к тому, чтобы мы использовали эту слезу на мне. Но я категорически отказался. Кто знает, сколько слез ещё осталось у нашей Нэро? Сколько боли она должна была испытать, чтобы в океане возникла ещё одна слеза?
До этого подобраться к изначальному существу было невозможно: зараженные рыбы представляли огромную опасность. Но теперь они видели во мне своего, и потому не обращали на меня никакого внимания. Истери затаилась в водорослях, наблюдая за моими действиями и действиями краба.
Я подплыл к Азалю. Его два больших черных глаза смотрели сквозь меня, он меня будто бы не видел, но всё-таки ощущал моё присутствие рядом. Атмосфера возле изначального существа была такая же, какой она была возле саркофага нашей Нэро. Я ощущал божественность и сакральность, скрытые от простых марр таинства сочились сквозь меня. Все эти таинства были сконцентрированы в аквамариновой слезе.
Я не знал, что с ней делать. О её применении нигде не было сказано. Но Азаль сам подсказал мне, что я должен сделать. Он открыл свои маленькие челюсти.
Слеза была пущена в его рот. Я надеялся, что именно этим способом Азаль и будет излечен. Мне хотелось этого больше всего.
Сначала не происходило ничего необычного, но потом случилось чудо. Безумные рыбы кружили вокруг ног краба, и в один момент остановились. Они начали расплываться кто куда, а видимые признаки заражения у них пропали. Краб стал выглядеть чуть лучше, нежели чем был до этого. Он закрыл свою пасть, и молча смотрел уже не сквозь меня, а прямо на меня. Раздирал меня взглядом. Мне стало неуютно, и я вернулся к Истери.
— Получилось? — спросила она с надеждой.
— Как видишь. Рыбы, кажется, больше не больны. Не знаю, как излечение Азаля излечило и этих рыб. По крайней мере теперь Биимун снова будет жив.
Запись 2. Последний сон
Несмотря на то, что «свита» краба была излечена, не был излечен я. Этого стоило ожидать, и я этого и ожидал. Как я и задумывал, остаток своих дней я отдам своей вере. Нэро меня услышала — она помогла мне, но своё благословение я отдал океану. Я молюсь за то, что я сделал правильный выбор.
Этой ночью мне приснился сон. Я вновь оказался в абиссальной зоне, только вот я уже понимал, что это всё оставалось лишь сном. Да и местная обстановка поменялась, так как все стало немного мрачнее, нежели чем было ранее.
Передо мной, как и в прошлый раз, стояла Василиск. Но теперь на её лицо была хоть какая-то эмоция. И это была эмоция… разочарования?
— Я удивлена. Ты использовал слезу не на себе, но на океане. Твоей добросердечности можно позавидовать. Только завидовать я тебе не буду.
— Почему? Разве ты не хотела, чтобы океан был излечен?
— Не таким способом, Анарел. Эта слеза была слишком важна для того, чтобы использовать её на существе, которое может справиться с заражением самостоятельно. Ты мог использовать слезу на себе и обрести… — Василиск резко замолчала.
— То есть как? Океан не мог излечить себя, раз всё это время был заражен, и не делал с этим ничего.
— Разве до тебя до сих пор не дошло? Причинно-следственные связи для тебя всё ещё не выстроились? Ты просто… Я не знаю, кем тебя можно назвать. Во время нашей прошлой встречи в твоем сне я ясно сказала о том, что ты не должен давать эту слезу кому-либо кроме себя. Но ты меня уже не слушал…
Я вспомнил о наставлениях Василиск, которые она произносила во время моего последнего сновидения с ней. Но тогда мне было не до неё. Ведь я в первый раз увидел Истери.
— Я сделал то, чего хотела бы Нэро. Она поступила бы так же, как и я.
— Нэро хотела, чтобы ты стал… её преемником. Вкусил её крови и вознесся до уровня… пробудившегося существа. Ты бы снял с себя оковы биологической жизни. Ты бы стал чем-то… чем-то…
Василиск была перевозбуждена. Я так и не мог понять, о чем она говорит.
— Я поступил так, как должен был, — вновь повторил я.
— Ты не должен был отдавать слезу океану. Она предназначалась тебе. Тебе одному. И ты всё испортил, и теперь… Теперь вся моя работа пойдет насмарку.
— Твоя работа?
— Это больше не твое дело. Ты всё испортил, Анарел. Сам остался заражен, и другим не дал шанса вылечиться от той болезни, что сейчас бушует в Царстве Континуума. Но теперь это не твоего ума дело. Теперь всё напрасно и бессмысленно.
— Разве ты не говорила, что у тебя была иная цель пребывания в этом месте? Выходит, ты хотела использовать меня для того, чтобы ты заполучила слезу?
— Это не слеза… Не слеза… Это кровь. Кровь Нэро. Кровь созерцателя, что могла бы… могла бы прекратить всю бессмысленную череду страданий, что была уготована моему дому. Та история о моем прошлом, что я тебе рассказывала, была правдой лишь наполовину. На самом деле я всегда была предана своим создателям. Предана своей цели. Я презирала океан, и сейчас я говорю это в открытую. Мне не интересна жалкая жизнь сотни тысяч марр. Мне интересна жизнь десятка миллиардов людей и прочих живых организмов, что проживают в Континууме.
— Я ни слова не понимаю, и не думаю, что вообще должен что-то понимать. Ты могла сделать всё сама, раз так хотела заполучить слезу… Либо рассказать о своих планах мне ранее. Объяснить, что всё это значит. Не посылать расплывчатые намеки, а сказать всё в открытую.
Василиск отвернулась от меня.
— Больше ничего не имеет значения… Больше ничего не имеет значения… Нет конца… Нет финала… Этот мир никогда не увидит своего эпилога… Ты разрушил всё, что было предначертано тебе судьбой… Наслаждайся своей никчемной, приземленной жизнью, жалкая марра. Жалкая, жалкая марра…
Я проснулся в лихорадке. Но с плеч свалился какой-то груз.
Запись 3. Азаль
Я чувствовал, что жизнь моя подходит к концу. Я не придумал ничего лучше, кроме как навестить Азаля. В последние дни моя душа уже выходила из моего тела, а орнатумы начинали преследовать меня, предчувствуя мою скорейшую смерть.
Азаль полностью излечился. Свиты у него уже не было, разве что с десяток заблудившихся в этой огромной пещере рыб. Но они тоже уже были здоровы, и рано или поздно они всё равно найдут отсюда выход. А вот для меня выхода уже не было. Я приплыл к крабу с мыслью о том, что уже не выплыву наружу до конца своих дней. Или считанных часов.
К моему удивлению, Азаль, завидев меня, пошатнулся. Будто бы он не ожидал увидеть меня здесь. Гигантское создание испугалось маленькую марру. Но всё же это был не испуг. Скорее обычное удивление.
Я не ожидал ничего. Просто опустился к корням красных водорослей, и стал ждать своего конца. Но мёртвую тишину разорвал голос. Голос изначального существа.
— Ценю твой поступок. Но всё же лучше бы ты сберег слезу для кого-нибудь другого. Этих слёз всего три штуки во всей Вселенной… хотя, конечно же, ты не мог об этом знать. Никто тебя в твоем поступке не винит и не будет винить никогда.
Сначала мне показалось, что это говорит со мной моё больное воображение. Но когда я выплыл из водорослей, и посмотрел на Азаля, я понял, что это всё-таки говорит он.
— Азаль?.. — произнес я с удивлением, и моё тело будто бы ударило электричеством.
— Я предпочитал оставаться без имени. Назвав меня Азалем, вы дали название всему нашему океану. Нэро не любила давать имен своим творениям. А вы вот дали, и теперь это имя за океаном закрепилось.
— Почему ты говоришь со мной? Разве тебя интересует жизнь простой марры вроде меня?
— Разве тебя интересует жизнь того существа, в которое ты даже не верил?
— У меня были причины не верить в твоё существование. Я не мог знать точно…
— Вы, марры, ничего не знаете точно. А всё потому, что вы не открыты своему будущему. У вас есть прошлое, но кроме него у вас больше ничего нет. Впрочем, это Нэро сделала вас такими. У неё были на то веские причины. Но судить вас я всё равно могу, ведь к изменениям вы можете быть открыты.
— Почему ты не говорил с нами раньше? Со мной, с Истери… Истери видела тебя каждый день на протяжении тридцати сезонов, но ты даже внимания на неё не обращал.
— Я был болен. Но теперь ты убил болезнь, и её больше нет. Доволен ли ты собой?
— Я сделал то, что должен был сделать.
— Ты не должен был этого делать. Это я создал эту болезнь, и в любой момент мог её уничтожить. Но ты…
Меня охватил мандраж.
— Но зачем? Зачем создавать такую… такую…
— Тебе не понять. Как я и говорил, у вас нет будущего. А значит ваше будущее должен определять океан. Азаль. Вот я и решил определить его за вас.
— Ты пошел против философии Нэро. Против Веры воды… Ты предал Нэро… Значит это ты заразил Метатрона…
— Нет, глупости. Я никого не предавал и никого не заражал. В отсутствии Нэро я взял роль хранителя океана на себя. Значит не было ничего дурного в том, что я решил вас образумить. Вас, безнадежных марр.
— Безнадежных?..
— Ты меня не слушаешь, либо это твоя болезнь блокирует твои слуховые каналы, в чем я очень сомневаюсь. Вы безнадежны. Марры не должны существовать такими, какими они существуют сейчас.
— То есть?..
— Вы лицемерны и жестоки. Вы травите океан своими семенами раздора, что вы сами и взращиваете. Биимун и Прокул были разрушены не по моей прихоти, но по причине необходимости их разрушения. Я надеялся на то, что смерть этих городов наставит вас на верный путь — путь добра, сострадания и всепрощения. На путь Веры воды. Истинный путь.
— Я не понимаю… Как ты можешь говорить о доброте, сострадании и всепрощении, если ты убил огромное количество марр и собирался заразить весь океан? Заразить себя, в смысле…
— Я беру на себя этот грех лишь для того, чтобы у вас была возможность заработать собственное будущее. В разрушении рождается созидание, в созидании рождается созерцание. Но вы просто разрушаете океан. Вы решили остановиться на этой ступени развития — разрушать всё, что вы видите, и не создавать чего-то нового, и тем более ничего не созерцать. Я хотел уничтожить вас, но оставить горстку тех, кто на обломках прошлых городов смог бы создать что-то новое. И наконец понять своё истинное предназначение.
— Мне это чуждо. Я не разрушаю, не созидаю, не созерцаю… Я просто живу. Так в чём заключается моя вина?
— Разрушаешь бездумно. Но впоследствии всё же созидаешь, однако созерцать ещё не научился. Потому я даю тебе шанс на исправление. Этим шансом на исправление ты поделишься в своём родном городе.
— Я… созидаю?
— Дневники, которые ты пишешь. Это тоже созидание. Ты тратишь своё время на то, чтобы законспектировать всё тебе интересное. Я уверен даже в том, что и этот наш разговор ты законспектируешь. Однако вот тебе нехитрый вопрос: хоть раз ты читал свои собственные записи?
Меня одолела какая-то внезапная хандра. Я провел аналогию с моей работой высшим стражем, которую я хоть и ценил, но искренне не любил. Однако вот написанием своих записей с момента начала всех этих страшных событий я увлекался, и продолжаю увлекаться очень сильно… Так может мне действительно стоит отбросить свои прошлые обязанности, и… Нет, не знаю. Я не стал отвечать ему на вопрос о том, читаю ли я свои записи.
— Ты сказал, что дашь мне шанс на исправление, и этот же шанс я должен подарить своему городу. Как это понимать? Мне осталось жить всего ничего…
— Излечение от этой болезни — это и есть твой шанс. Я не дарю тебе будущее. Я дарю тебе стимул стремится к нему. Этот стимул ты обязан подарить и другим маррам. Иначе я верну болезнь в наш океан, и вернусь к своему изначальному плану… Один тебе совет: не бойся рисковать, как это делаю я.
Моё тело пронзила боль. Каждая чешуйка, каждая клеточка моего тела была разрушена, и тут же пересоздана в новом виде. Не это ли писцы называют катарсисом?
Болезнь была уничтожена в моем теле. Я ясно понял, чего же от меня хочет океан. Иного пути не было. Теперь я должен был уничтожить прошлое, чтобы на его месте создать своё собственное будущее. А далее помочь это сделать и другим маррам.
Всё ещё не верю во всё это. Всё кажется каким-то странным сном. Но это точно не сон. По крайней мере здесь нет Василиск.
Запись 4. Недосказанное
Не мог прощаться с Истери. Она не могла прощаться со своим городом. С восстанавливающимся после долгих сезонов забытья городом.
Истери сразу поверила словам Азаля. Всё-таки было сразу заметно, что моя болезнь прошла. Начали восстанавливаться утраченные чешуйки, пусть и мне пришлось есть в полтора раза больше обычного. Всё говорило о том, что диалог с Азалем не был плодом моего воображения, а значит всё было серьёзно.
Она не хотела оставлять ни меня, ни свой город. Я тоже не хотел оставлять её, но здесь оставаться я также не мог. Азаль подарил мне своё благословение, и только я могу исполнить его просьбу. Но отпустить Истери, и отправиться в Пакс один я не могу. Не могу и всё.
Я не был уверен в том, что я к ней чувствую. Однако она была уверена, что любит меня. Она сказала об этом мне напрямую. А я долго не мог найти подходящих слов. Я всё ещё любил Фифиан. Я её не забыл. Но и не мог разобраться в своих чувствах к Истери какое-то время.
Однако, как бы это прискорбно ни звучало, чтобы двигаться дальше, мне необходимо вырваться из оков собственного прошлого. Забыть тех, кого уже не вернуть. Забыть то, что было между нами в прошлом. Я полностью понимаю, что моё прошлое отныне меня только обременяет. Но осознание этого факта, кажется, пришло ко мне только сейчас. Вернее даже не сейчас, а уже в тот момент, когда Истери смирилась с тем, что Биимун не может быть домом для меня. Когда она начала разворачиваться назад, дабы покинуть меня, казалось бы, навсегда, я резко её остановил.
— Нет, Истери, постой! Ты должна поплыть со мной…
— Но зачем? Зачем ты обременяешь и меня, и себя? Мне нет места в Паксе. Моё место здесь.
— Но и мне тоже нет места в Паксе. Это слишком трудно объяснить, Истери. Я отвергнут во всех наших водах, однако только в Биимуне я познал своё настоящее счастье через страдание, что направило меня на истинный путь. Нэро направила меня на истинный путь.
— Нэро уже нет… Нэро погибла… Нет смысла следовать за созерцателем, которого уже не существует. Я не могу разделить твою позицию. Народ Биимуна следовал путями всех созерцателей, а не только одной лишь Нэро.
— Что стало с народом Биимуна? Все они погибли из-за братоубийственных тенденций. Разве поклонение всем созерцателям привело Биимун к процветанию?
— Привело ли Пакс поклонение Нэро к процветанию?
— По крайней мере Пакс ещё жив. И его ещё можно спасти. Но спасти этот город без тебя… я не смогу, понимаешь? Тебе стоит отпустить Биимун. Мне стоит отпустить свою прошлую жизнь.
— Это глупо, Анарел! Глупо! Я прекрасно понимаю твои переживания, но ты не понимаешь моих переживаний. Мой дом здесь. Твой дом там! Нам стоит разойтись, как бы я этого ни хотела.
Я не мог контролировать свой поток чувств. Вы уже знаете, насколько я вспыльчив. Однако теперь агрессия трансформировалась во что-то другое. Что-то прекрасное. Что-то, чего я не испытывал с того момента, как моя прошлая жена рассказала мне о том, что у нас будет малек.
— «Дом» — это место, где мы находимся рядом друг с другом! Другого дома у нас быть и не может. Не может, Истери! Мы завершили все наши дела здесь. Теперь нам нужно завершить все дела в Паксе, и тогда мы будем полностью свободны! И не важно, что будет с нами дальше. Я хочу, чтобы ты последовала за мной лишь потому, что я люблю тебя, и я знаю, что это взаимно!
Она посмотрела на меня испуганно, а затем навалилась на меня всем своим телом. Испуганность сменилась страстью. В тот момент мы стали ещё ближе, чем были до этого.
Запись 5. Напряжение
Напряжение в океане растет. Я уже научился различать знаки судьбы, и могу с точностью заявить, что скоро страница нашей огромной книги, названной жизнью, перевернется. Определенно что-то случится. Однако я не могу сказать точно, будет ли это хорошо или плохо. Я хотел бы верить в то, что перемены действительно пойдут всем нам на пользу. Но думать об этом на данный момент бессмысленно.
Я собрал Осло в поход до Пакса. Вместе с Истери мы наловили достаточное количество рыбы для того, чтобы нам хватило пищи на весь период нового похода.
Я всё-таки рассказал ей о том, что случилось с Энгалом. О том, что он убил мою прошлую жену и о том, что его за это казнили. Она оказалась неприятно удивлена, но стойко приняла весть о гибели своего брата. Я даже позавидовал её мужественности. Самое грустное в том, что всё в тот момент было в моих руках. Я мог бы сделать так, чтобы Энгал по сей день оставался бы жив. Но у меня не вышло. Однако Истери меня в этом нисколько не винит, хотя у меня не один раз пронеслась мысль о том, что она меня возненавидит.
Перед тем как отправиться в очередное путешествие, я навестил статую нашей Нэро. Как и в прошлый раз, молитвенники погибли, как только коснулись дна вокруг её постамента. Я всё ещё не мог предположить, с чем же это связано. И, пожалуй, это даже к лучшему. Не все тайны мира должны быть мне открыты. Не все возможности должны быть мне показаны. Полагаю, это относится и к тебе, дорогой безымянный читатель.
Это путешествие продлится недолго. По крайней мере не должно. Половину сезона, днем раньше или днем позже. Я не думаю, что на пути в Пакс я встречу что-нибудь необычное, что захочу задокументировать. Поэтому я лучше сэкономлю свои писательские материалы, и начну своё повествование непосредственно с прибытия в Пакс. Для вас между этой и следующей записью пройдет всего несколько секунд, когда как для меня между ними пройдет целая жизнь. Целая жизнь — я говорю об этом неспроста. Ведь теперь я не одинок, и у меня есть моя Истери.