1
Мир без света — это мир, которого не существует.
Два с половиной тысячелетия назад Аарон, истинный спаситель человечества, вступил на престол новорождённой Красной Империи. Первый из детей Изириса, первый из тритоморфов, первый из осквернённых. Безраздельная власть и разрушительная первозданная сила хаоса под рукой сотворили фигуру неприкасаемую, независимую и эгоистичную.
Неома, Диана, Трой и Люцей. Так звали младших детей Изириса, что в час нужды подвели, но после не лишились возложенных космических сил, заключённых в каменные сосуды.
Они обладали мощью первосуществ. Властвовали над пространством, временем, материей и порядком. Но не получили достойного признания общества. Люди отвергли четверых и возвысили одного до вершин, недоступных для птиц.
С презренной надменностью Аарон наблюдал, как родные братья и сёстры рвутся показать собственную значимость, занять высокое положение и доказать канувшему отцу, что способны на большее. Но потерпев постыдную неудачу, они поставили старшего брата перед тяжёлым выбором: разделить власть или столкнуться с последствиями.
Аарон уступать не собирался. Считал угрозы жалкой попыткой подорвать его влияние и доверие населения. И принял последствия, обернувшиеся тёмными временами для всего человеческого рода. Рассвет сменился закатом. Во тьме разгорелось пламя Великой войны, повлиявшее не только на прошлое, но и на далёкое будущее.
Двадцать поколений жили в страхе и вечной борьбе, прежде чем последний из тритоморфов погиб от рук человека.
2
— Герцог Донхаллес, они обвиняют вашу жену в предательстве. Если верить их словам, она нарушила кодекс Империи, — сказал Деннис Остер.
— Пойдём, я хочу лично это услышать.
Они прошли в глубь глухой лесной чащи. Оранжевые лучи заходящего солнца пробивались сквозь ветвистые кроны деревьев. Ноги скользили по сырой траве, словно по льду. Уильям держался пренебрежительно. Он ненавидел влажность и дождь, но принимал как неотъемлемую часть этого мира. Природа устанавливает законы, а человек не праве их отвергать.
На холодной и влажной земле, проминая траву, на коленях сидели три человека с поникшими головами.
— Поднимите головы. Перед вами герцог, — приказал Деннис.
И они подчинились. Показались бледные растерянные лица со снежно-белыми зрачками, под дымкой которых едва различалась чёрные точки зрачков. Тусклые губы дрожали от холода.
— Что с их глазами? — спросил Уильям.
— Говорите, — обратился Деннис к людям.
Один из них подался вперёд.
— Меня зовут Сорат. Я охотник за головами. Сорок три закрытых контракта, — он безрадостно улыбнулся. — Но сорок четвёртый я никогда не закрою. Уже не смогу. Нам почти удалось поймать вашу жену. Но даже загнанная в ловушку, она не сдалась.
— Что же случилось? Позволь узнать.
— Лиет поступилась долгом хранителя. Отказалась от чести, совершила серьёзное преступление. Она использовал силу хаоса против нас. Ослепляющая вспышка лишила нас зрения.
— Предательство, боль, но не смерть, — равнодушно заключил Уильям. — А ребёнок? Что с ребёнком? Вы его видели?
— Да, — голос испуганно дрогнул.
— Продолжай. Не медли. Рассказывай, — грубо подталкивал Деннис Остер.
— Ваш сын — тритоморф. Простите, герцог Донхаллес, что сообщаю дурные вести, но иначе никак.
— Ничего. Ничего. Вы видели печать на коже? Мой сын осквернён? Вам точно не показалось?
— Показалось? — усмехнулся Сорат. — Я держал на руках это отродье. Выстрелил ему в голову. И ничего. Оно даже не проснулось.
— Что ты сделал? — яростно крикнул Уильям.
— Герцог, ваш ребёнок обречён на погибель. Вы ещё сомневаетесь? Если да, то вы глупее, чем кажетесь.
Уильям промолчал. Он жестом попросил Денниса Остера передать плазматический бластер. Прицелился и выполнил три точных выстрела. Три попадания. Три мёртвых тела.
Деннис поморщился и отвел в сторону осуждающих взгляд. Невыносимое зрелище, чудовищная расправа на теми, кто повинен лишь в преданности Империи.
— Это неправильно, — робко выдавил Деннис Остер, забирая оружие.
— Я знаю. Пусть ребёнок обречён, но у меня есть шанс спасти Лиет, вернуть свою жену домой, сохранить ей жизнь. Это будет тяжело, но возможно, если не останется свидетелей её преступлений.
— А как же я? Вы мне доверяете?
— Деннис, ты мой друг. Друг нашей семьи. Я не убью тебя. Остальное зависит лишь от тебя. Поступи правильно, — Уильям обнял его и похлопал по спине.
— Спасибо за доверие, Уильям. Я всегда буду на твоей стороне. Империя не значит для меня ничего, как и для большинства людей с нашего острова.
Уильям одобрительно кивнул и ушёл прочь из лесной чащи.
3
Люди потратили две тысячи лет, чтобы отобрать первозданные силы. Завладев космической мощью и сравняв шансы в борьбе, они начали массовое истребление тритоморфов. Пока не осталось ни одного. Но этого было недостаточно. Люди боялись повторения судьбы. Потому вновь рождённых и осквернённых детей лишили права на жизнь. От них избавлялись, как только они появлялись на свет. К сожалению, тритоморфы слишком сильно отличались от людей, чтобы стать частью нового общества.
Но рождение тритоморфа в семье — это случайность. Стечение обстоятельств. Результат древних кровосмешений. Неудачная лотерея, в которой победили получают разочарование и лишение. Никто не желал переживать подобное потрясение. Но выбора не было. Приходилось мириться с жестокостью, чтобы не погрязнуть в новой войне.
Смерть ребёнка — малая плата за свободу и спокойствие человечества. Но разве они убивали ради ложной свободы? Добивались спокойствия в хаосе? Нет. Они убивали из страха, что отравлял разум. Но, пытаясь избежать судьбы, ты рано или поздно сталкиваешься с ней.
4
Лиет Донхаллес отказалась принимать законы Красной Империи. Она родила тритоморфа, но не отвергла. Не дала отнять жизнь единственного родного ребёнка. Не могла поступиться материнской любовью. С любым другим человеком на её месте церемониться бы не стали. Но Лиет состояла в Совете Империи и была хранителем хаоса, мощь которого она направила против тех, кого призвана защищать.
Она обладала знанием, как изменить судьбу и спасти сына от неминуемой казни. Ей дали знак свыше. Чужой голос внутри разума показал истинный путь. Лиет без колебаний сделала выбор.
В палату зашёл доктор в белом халате. Выглядел он отчуждённо и виновато, словно собирался рассказать пациенту о неутешительном диагнозе.
— Где мой сын? — прохрипела Лиет.
— Ваш сын, — он задумал. — Всё не так просто.
— Что вы несёте? Покажите моего ребёнка! — она не просила, а настоятельно требовала.
— Я не могу вам помочь. Мне трудно такое сообщать, но ваш сын изолирован. Уверен, что не нужно ничего объяснять. Вы и без меня прекрасно понимаете, почему это произошло.
— Я не знаю, что вы себе придумали, но прошу последний раз. Покажите ребёнка. Иначе…
— Нет, — твёрдо заявил он. — Мы бессильны в этой ситуации.
— Как скажете, — Лиет откинула голову назад и расслабилась.
Доктор неуверенно потоптался на месте и покинул палату, оставив неудавшуюся мать наедине с тяжёлыми мыслями.
Но Лиет не думала, а мысленно сосредоточилась на дистанционном управлении дрона-доставщика. Она заранее знала о том, какой путь её ждёт. Потому вживила в мозг чип для передачи сигнала и возможности подключения к системам управления беспилотного летательного аппарата. Проделанная манипуляция ради получения средства освобождения — камня хаоса, без которого выхода из положения нет. Без борьбы никто не позволит вынести сына-тритоморфа за пределы поликлиники. Жертвы неизбежны, но Лиет не жалела тех, кто равнодушно отравляет детей на смерть.
Дрон врезался в окно. Стекло разбилось и рассыпалось на пол палаты. Хлопок бьющегося стекла не остался без внимания. В больничном коридоре послышались несколько пар стремительно приближающихся шагов. Лиет отчаянно бросилась к дрону. Острые осколки впивались в колени под гладкую нежную кожу, но режущая боль сейчас не значила ничего. Она приложила дрожащий большой палец к сканеру отпечатка пальцев, магнитные замки ослабили крепкую хватку. Дверца багажного отдела открылась.
Лиет держала в руках камень хаоса. И благодарила судьбу за жест доброй воли. Не успев повернуть голову, она услышала скрип входной двери. Толпа ворвалась внутрь. В руках солдата блестел плазматический бластер.
— Руки на затылок, — приказал солдат. — Без резких движений, иначе я открою огонь. Я имею полное право!
— Остыньте, не накаляйте и без того нервную обстановку, — начала Лиет, медленно разворачиваясь.
— Стоять! Мне плевать, что вы жена герцога. Двинетесь и потеряете жизнь.
— Ладно, ладно. Спокойно. Вы что, с ума посходили? Я после родов. Думаете, я могу что-то выкинуть? — она запрокинула правую руку на затылок. И небрежно хихикнула.
— Извините, но сейчас вы представляет угрозу для общества. Ваше состояние, ваши эмоции… Пожалуйста, не вынуждайте меня действовать радикально, — вежливо сказал солдат.
— Угроза? Серьёзно? — она улыбнулась, но никто не увидел.
Ей было противно разыгрывать спектакль, но иногда хитрость действеннее любого оружия.
— Я должен арестовать вас.
Он сделал несколько шагов.
— Постойте. Вы бы могли связаться с моим мужем?
— Думаю, что да, — он на мгновение перевёл взгляд на предплечье, куда вшивался компьютер.
И Лиет воспользовалась единственным шансом, предвидя подобное отвлечение внимания. Она резко повернулась к противнику. Глаза блеснули красным огнём. Камень объединился с рукой, слился с разумом и испустил яркую смертельную вспышку разрушительной энергии хаоса.