Мой упорный взгляд заставил «пастуха» невольно встретиться со мной глазами.
— Анвер, — сказала я ему, — у вас на лбу стерся грим.
— Спасибо, — небрежно ответил он и, уже не глядя на меня, позвал: — Нэля, Рита, кто-нибудь!..
Гример Нэля стояла около осветителей и сравнивала, у кого более загорелые руки. Рита смеялась.
— Гримеры, вы находитесь на работе! — разнесся через репродуктор по всему лесу голос нашего режиссера. — Поправьте грим пастуху!.. Где директор группы? — в досаде спросил он на всю округу.
Администратор Мая побежала, как всегда, сказать, что директор группы уехал «насчет денег» в город. Кажется, этот ответ уже неделю объясняет отсутствие Михаила Алексеевича во время съемок.
Потом снова раздалось:
— Приготовились! Дымы! Мотор!
— И-и, раз!
Девушки начали танец напряженно, но согласованно. Они уже почти замкнули «пастуха» Анвера в свой полупрозрачный хоровод, уже «повелительница камышей», отделившись от них, взяла «пастуха» за руку…
— Стоп! — крикнул Вася. — Кончилась пленка! Надо перезарядить кассету.
— Можно лопнуть! — воскликнул Анвер и плюхнулся на блестящую поверхность фальшивого залива.
Пока за новой пленкой поехали на пароход, «камышам» разрешили отдохнуть. Девушки, сняв балетные туфли и ослабив пояса, легли тут же на «заливе» рядом с Анвером.
Некоторые из них учились в одной группе с Анвером и жили в нашем интернате. Вот круглолицая Роза с черными глазами, гордо смотрящими из-под прямых, строгого рисунка бровей. Вот Фатыма с расплывчатыми чертами смуглого лица. Ее фигуру, очень изящную и пропорциональную, я особенно хорошо помнила. Разумеется, я тогда была слишком мала, чтобы дружить с ними, но совсем не узнать меня они не могли. Однако никто не вспомнил о старом знакомстве.
Приходилось думать, что Анна Николаевна не ошибалась.
Высокая некрасивая Венера отошла в сторону, где под деревом заснула ее пятилетняя дочка. Венера, достав из хозяйственной сумки термос, разбудила девочку:
— Выпей какао, Альфия! Или помидорку хочешь, доченька?
У нас здесь две Венеры. Кроме этой Венеры, с дочкой Альфией, Венерой зовут и нашу народную артистку республики, ту самую, роль которой передали мне. К ней тоже не подходит пышное мифологическое имя, потому что она слишком смугла и мала ростом.
Эта Венера исполняет роль «повелительницы камышей». В прозрачном хитоне, загримированная, с коричневыми камышовыми головками в худых руках, она спокойно сидит на стуле около залива и ждет, когда наступит ее очередь танцевать. За все время она не сказала ни слова.
Когда неподалеку от нее меня задержал Евгений Данилович, ее большие карие глаза спокойно остановились на мне, а на умном, тонком лице застыла чуть ироническая улыбка.
Евгений Данилович спросил:
— Привыкаете, Раюша?
— Потихоньку… — ответила я.
— На днях посмотрю, как у вас дела на репетициях с Анной Николаевной.
— Что?.. На репетициях?.. — удивленно вырвалось у меня, но, взглянув на усмешку Венеры, я невольно насторожилась и пробормотала: — Да, да… конечно…
Неопределенно улыбнувшись, я торопливо пошла дальше, чувствуя затылком иронический взгляд Венеры.
Ноги сами привели меня к дереву, где стоял Вадим. Помня предупреждение Анны Николаевны, я не подходила к нему ближе чем на три метра. Он тоже, видимо, избегал меня, но сейчас, вопросительно взглянув, шагнул навстречу.
— Как вам здесь у нас нравится, Раечка? — приветливо улыбнулся он.
Вместо ответа я жалобно спросила:
— Что же будет со мной? Я даже и в театре-то этого балета не видела. Совсем не представляю ничего. А говорят: репетиции с Анной Николаевной…
Он понимающе кивнул:
— Она собиралась уже начать… Может быть, сегодня успеет… Работоспособность у нее колоссальная, но время…
Ассистент оператора с кассетой в руках пробежал между нами. Он так спешил к аппарату, что не обошел нас, хотя надо было сделать всего два лишних шага в сторону. И сразу же раздалась торопливая команда Евгения Даниловича:
— Приготовиться к съемке!
Глаза Вадима смотрели на меня с глубоким сочувствием, хотя он все еще улыбался.
— Я понимаю, как вам здесь трудно, Раечка, дорогая… Но умоляю: успокойтесь, все наладится… — ласково сказал он и, слегка пожав мою руку, торопливо добавил: — Извините…
Он быстро зашагал к аппарату, а я осталась около декорации и сама не знаю отчего почувствовала радостный подъем духа.
— Приготовиться к съемке! — повторил Евгений Данилович, теперь уже через микрофон.
Маленькая Альфия подбежала к брезентовому озеру и, размахивая руками, позвала мать.
— Альфиюшка, подожди! Надень панамку! — испуганно крикнула ей высокая Венера и вместе со всей шеренгой балерин подняла над головой камышовые шишки.
Альфия подошла ко мне и что-то сказала по-башкирски.
— Надень панамку, — повторила я распоряжение Венеры.
— Ты что, не башкирка? — спросила девочка.
— Я башкирка…
— Так как же ты не понимаешь? — рассердилась она и затеребила помочи своих длинных брючек. — Расстегни. Я не достаю сзади.
— Мотор! — раздалось на весь лес.
Я, крадучись, повела Альфию за высокие кусты боярышника.
— Рахмат, — сказала Альфиюшка, когда я уже застегивала ей помочи.
Я поняла ее благодарность.