- Да их всех зовут Иванами!
- Хорошо, - говорит, - пусть все придут! - А в уме держит: "Я и без тебя найду виноватого!"
Отдал царевич приказание - и вскоре явились во дворец двенадцать добрых молодцов, его верных слуг; все на одно лицо, рост в рост, голос в голос, волос в волос.
- Кто из вас большой? - спросила Елена Прекрасная.
Они разом все закричали:
- Я большой! Я большой!
"Ну, - думает она, - тут спроста ничего не узнаешь!" - и велела подать одиннадцать простых чарок, а двенадцатую золотую, из которой завсегда сама пила; налила те чарки и стала добрых молодцев потчевать. Никто из них не берет простой чарки, все к золотой потянулись и давай ее вырывать друг у друга; только шуму наделали да вино расплескали! Видит Елена Прекрасная, что шутка ее не удалася; велела этих молодцев накормить-напоить и спать во дворце положить.
Вот ночью, как уснули все крепким сном, она пришла к ним с своею волшебною книгою, глянула в ту книгу и тотчас узнала виновного; взяла ножницы и остригла у него висок. "По этому знаку я его завтра узнаю и велю казнить".
Поутру проснулся Иван - купеческий сын, взялся рукою за голову - а висок-то острижен; вскочил он с постели и давай будить товарищей:
- Полно спать, беда близко! Берите-ка ножницы да стригите виски.
Через час времени позвала их к себе Елена Прекрасная и стала отыскивать виноватого... Что за чудо? На кого ни взглянет - у всех виски острижены. С досады ухватила она свою волшебную книгу и забросила в печь.
После этого нельзя было ей отговариваться, надо было выходить замуж за царевича. Свадьба была веселая; три дня народ веселился.
Как покончились пиры, царевич собрался с молодою женой ехать в свое государство, а двенадцать добрых молодцев вперед отпустил.
Вышли они за город, разостлали ковер-самолет, сели и поднялись выше облака ходячего; летели, летели и опустились как раз у того дремучего леса, где своих добрых коней покинули.
Только успели сойти с ковра, глядь - бежит к ним старик со стрелою. Иван - купеческий сын отдал ему шапку-невидимку.
Вслед за тем прибежал другой старик и получил ковер-самолет, а там и третий - этому достались сапоги-скороходы.
Говорит Иван своим товарищам:
- Седлайте, братцы, лошадей, пора в путь отправляться.
Они тотчас изловили лошадей, оседлали их и поехали в свое отечество.
Приехали и прямо к царевне явились; та им сильно обрадовалась, расспросила о своем родном братце; как он женился и скоро ль домой будет?
- Чем же вас, - спрашивает, - за такую службу наградить?
Отвечает Иван - купеческий сын:
- Посади меня в темницу, на старое место. Как его царевна ни уговаривала, он таки настоял на своем; взяли его солдаты и отвели в темницу. Через месяц приехал царевич с молодою супругою; встреча была торжественная: музыка играла, в пушки палили, в колокола звонили, народу собралось столько, что хоть по головам ступай!
Пришли бояре и всякие чины представляться царевичу; он осмотрелся кругом и стал спрашивать:
- Где же Иван - мой верный слуга?
- Он, - говорят, - в темнице сидит.
- Как в темнице? Кто посмел посадить?
Говорит ему царевна:
- Ты же сам, братец, на него опалился [17] и велел держать в крепком заточении. Помнишь, ты его про какой-то сон расспрашивал, а он сказать не хотел?
- Неужели ж это он?
- Он самый; я его на время к тебе отпускала. Царевич приказал привести Ивана - купеческого сына, бросился к нему на шею и просил не попомнить старого зла.
- А знаешь, царевич, - говорит ему Иван, - все, что с тобою случилося, мне было наперед ведомо, все это я во сне видел; оттого тебе и про сон не сказывал. Царевич наградил его генеральским чином, наделил богатыми именьями и оставил во дворце жить. Иван - купеческий сын выписал к себе отца и старшего брата, и стали они вместе жить-поживать, добра наживать.
ОКАМЕНЕЛОЕ ЦАРСТВО
О некотором царстве, в некотором государстве жил-был солдат; служил он долго и безупречно, службу знал хорошо, на смотры, на ученья приходил чист и исправен. Стал последний год дослуживать - как на беду, невзлюбило его начальство, не только большое, да и малое: то и дело под палками отдувайся. Тяжело стало солдату, и задумал он бежать; ранец через плечо, ружье на плечо и начал прощаться с товарищами, а те его спрашивать:
- Куда идешь? Аль батальонный требует?
- Не спрашивайте, братцы! Подтяните-ка ранец покрепче да лихом не поминайте!
И пошел он, добрый молодец, куда глаза глядят. Много ли, мало ли шел - оказался в ином государстве, усмотрел часового и спрашивает:
- Нельзя ли где остановиться и отдохнуть?
Часовой сказал ефрейтору, ефрейтор - офицеру, офицер - генералу, генерал доложил самому королю. Король приказал позвать служивого перед свои светлые очи.
Вот явился солдат - как следует, при форме, сделал ружьем на караул и стал как вкопанный. Говорит ему король:
- Скажи мне по совести, откуда и куда идешь?
- Ваше королевское величество, не велите казнить, велите слово вымолвить.
Признался во всем королю по совести и стал на службу проситься.
- Хорошо, - сказал король, - наймись у меня сад караулить. У меня теперь в саду неблагополучно - ктото ломает мои любимые деревья, - так ты постарайся, сбереги его, а за труд дам тебе плату немалую. Солдат согласился, стал в саду караул держать. Год и два служит - все у него исправно; вот и третий год на исходе, пошел однажды сад оглядывать и видит: половина что ни есть лучших деревьев поломана.
"Боже мой! - думает сам с собою. - Вот какая беда приключилася! Как заметит это король, сейчас велит схватить меня и повесить".
Взял ружье в руки, прислонился к дереву и крепко-крепко призадумался.
Вдруг послышался треск и шум; очнулся добрый молодец, глядь - прилетела в сад огромная, страшная птица и ну валить деревья! Солдат выстрелил в нее из ружья, убить не убил, а только ранил ее в правое крыло; выпало из того крыла три пера, а сама птица по земле наутек пустилась. Солдат - за нею. Ноги у птицы быстрые, скорехонько добежала до провалища [18] и скрылась из глаз.
Солдат не убоялся и вслед за нею кинулся в то провалище: упал в глубокую-глубокую пропасть, отшиб себе все печенки и целые сутки лежал без памяти. После опомнился, встал, осмотрелся. Что же? - и под землей такой же свет.
"Стало быть, - думает, - и здесь есть люди!" Шел, шел - перед ним большой город, у ворот караульня, при ней часовой; стал его спрашивать часовой молчит, не движется; взял его за руку - а он совсем каменный!