- Немцы есть немцы – грубые, даже примитивные, почти средневековые, только внешний лоск изменился. Но поговоритьу них не о чем – ихние женщины у них все на К, - доложил Сергей Александрович.
- Вот еще чего! - всколыхнула Алена, женским чутьем прекрасно понимая, что сейчас ее дражайший муж опять скажет какую-то скабрезность, от которой лично ей станет неприлично, а мужчинам похабно весело.
- По-немецки будет kinder, kucher, kirche, по-нашему, значит, дети, кухня, церковь, - невозмутимо сказал великий князь и таким гонором посмотрел на нее, что ей одновременно стало и стыдно, и захотелось ударить его по голове.
- Музыку они не знают. То есть немецкие композиторы-то есть, но дворяне их не знают. Все, что они помнят из университета – это средневековое «drang nach osten» псов-рыцарей. И даже пить не могут со своей сивухой шнапсом. Поели-попили мы с Шуленбургом, потом утащили его шестерки графскую дохлятину, мертвецки пьяную.
Но что мы поговорили под водочку и под хорошую закуску Вернер фон дер Шуленбург, оказывается, – представитель гордой дворянской оппозиции А. Гитлеру. Впрочем, делать они ничего не будут. Как они сами считают, из гонору, а я считаю, из страха, только болтают, как говорливык бабы.
Сергей Александрович усмехнулся, глядя на жену, от чего она гордо и неприступно покачала головой.
- Вот-вот, - прокомментировал великий князь, - я считаю, что делать ставку на них не имеет никакого смысл – поговорят и перестанут, часть их потом перевешают, часть смирнехонько пойдет туда, куда прикажет бесноватый фюрер.
- То есть, немцы для нас безопасны? - уточнил И.В. Сталин, куря по-привычке трубку.
- Да я бы так не сказал, - покачал головой попаданец, - в недалеком будущем они развяжут еще одну мировую войну наподобие первой империалистической, но гораздо более кровавой, однако пока год-два они еще слабы.
- Гм! - от удивления и от раздражения Вождь оставил на столе трубку, прошелся по кабинету. Обвиняюще посмотрел на Сергея Александровича:
- Вы так говорите, словно вам наплевать на Родину и советских людей!
М-гм, что-то он действительно дал маху. Он не являлся излишне черствым или циничным, хотя и не брызжал официальным патриотизмом. Был, как все россияне второй половине ХХ – XXI вв. Может быть, потому что уже привычно прожил всю жизнь с этой тяжестью более двадцати миллионов погибших. В том числе ведь там есть и прадедушка по материнской линии Кирилл Алексеевич Медведев, которого он, естественно, не знал, тот погиб раньше, чем он родился!
А И.В. Сталин, виновный, кстати, в излишних потерях, как раз неведомую войну еще не знал. И даже то, что он назовет ее Великой Отечественной, еще не ведал. Но попаданца он выругал и обвинил в излишне циничных ремарках будущей войны. На это великий князь Романов, вынужденный встать по стойке смирно, поклялся, что лично он использует все, чтобы избежать войны, а в случае военных действий сам пойдет в ополчение.
Хозяин, еще недовольный тоном великого князя, все же поинтересовался, что это такое ополчение? На это Сергей Александрович, ругая уже себя уже дважды – и за тон о грядущей войне, и за попаданский термин ополчение, ведь в советскую эпоху его еще не использовали, – объяснил, что с началом войны многие советские люди, движимые большевистским патриотизмом, захотят защищать страну с оружием в руках. А вот возможностей у них не будет – у кого из-за здоровья, у кого из-за брони. Вот для этого будут и создаваться добровольческие соединения под общим названием ополчение, как уже называли их в Отечественную войну 1812 года.
Попаданец рассказывал подробно и излишне академически. Пока он говорил, напряжение в кабинете спало, и даже И.В. Сталин заговорил нормальным тоном, спрашивая различные подробности о визите немецких дипломатов в Комитет.
- У меня создалось впечатление, что излишняя агрессия в наши дни не нужна не только Москве, но и Берлину, - доложил Сергей, - сам Гитлер, может быть, и действовал более бы сумасбродно, но общее большинство верхушки и в государственном аппарате, и даже в нацистской партии еще помнит недавнюю гибельную ситуацию Первой мировой войны, когда кайзеровская Германия была сжата в гибельные тиски с Запада и Востока и, в конечном итоге, проиграла. И, разумеется, чувствуя возможное предвоенное напряжение на Западе, они еще не хотели бы видеть такое же положение и на Востоке.
- А вы, стало быть, считаете войну очень даже возможной? - неодобрительно прищурился И.В. Сталин. «И ведь даже товарищем не назвал, - холодея, подумал попаданец, - нукоте-с, мобилизуй все свое красноречие. Хозяин должен по-прежнему быть к тебе по-приятельски».
- Товарищ Сталин! - сообщил он, - в войне, как известно, всегда участвует две стороны. Из них Антанта, так сказать сытая и желающая столкнуть Германию с СССР, действует медлительно и очень нерешительно. О всяком случае войну она навязывать не будет. Не станет подталкивать войну и СССР с его миролюбивой и крайне спокойной и взвешенной политикой.
- Так, - одобрительно кивнул И.В. Сталин, успокоившись. Он взял со стола свою трубку, увидел, что она потухла, нашел спички. Передумал, позвонил Поскребышеву, велел ему принести чаю. После этого посмотрел на великого князя: - продолжайте, товарищ Романов, у вас хорошая аналитика, как у знающего профессионального дипломата.
«Ого, а Хозяин смягчил свой нрав», - обрадовался попаданец и вновь заговорил: - а вот другая сторона, товарищ Сталин, – нацистская Германия – явно ведет к тому, что именно она станет инициатором войны. И немецкое население, недовольное итогом Первой мировой войны, в значительном большинстве имеет реваншистское настроение, и руководство страны, особенно А. Гитлер, желает новую войну. Правда, многие опасаются проигрыша, но фюрер настаивает и даже подвел под это свою концепцию освобождение земель на востоке от унтерменшей.
- А ведь на Западе всю свою политику сводят к тому, что бы подтолкнуть Германию к Восточному походу, - не выдержав, добавил И.В. Сталин, - спят и видят, чтобы столкнуть ее с нами!
- Совершенно верно, - товарищ Сталин! - поддакнул Сергей Александрович, - поэтому нам придется, с учетом такого международного положения, проводить осторожную миролюбивую политику на два фронта – и с Англией и Францией с одной стороны, и Германией с другой. Нам надо не только опасаться нападение любого империалистического государства на нашу страну. Самое главное, чтобы они не объединились для нападения.
- Вот именно! – одобрительно кивнул И.В. Сталин. Увидев, что в кабинет вошел молодец в форме НКВД с чашками, с самоваром, заварным чайничком и всем необходимым для чаепития на подносе, предложил: - давайте, товарищи, выпьем по стакану чая с закуской.
Стаканов было три, по числу людей, что не могло не радовать – Хозяин не сильно разгневался ими, чтобы не показывать демонстративно, хотя бы при помощи чая. А то ведь и не даст стакана, у него сподобится!
За чаем И.В. Сталин продолжил прежнюю тему. Его все-таки интересовал визит дипломатов и что они делали за праздничным ужином.
- Поскольку, товарищ Сталин, вы мне рекомендовали не гнаться за разговорами, то главным образом, разговаривали, так сказать, за рюмкою чая. И у меня возникло твердое мнение, что Берлин готов к переговорам. Не прямо сейчас, но в ближайшее время они постараются гарантировать от СССР нейтралитета, и даже, если получится у немецких дипломатов, сделать нас союзной державой!
- Кхм! - по-старчески покряхтел И.В. Сталин, глотнул чаю, скептически спросил у попаданца: - вы думаете, нам стоит верить этому врагу?
- Нет, конечно, товарищ Сталин, - сказал спокойно, и не замедлив ни на мгновенье, то есть уже имея готовое мнение: - я бы сказал карточными терминами. В картах ведь друзей нет, только противники. Что Англия, что Франция, что Германия. И нам, использую империалистические противоречия, надо играть против всех, только не всех сразу, а по отдельности, используя, по возможности, другие страны в качестве временных союзников.
- Мудро! - согласился Хозяин. Отпил еще чаю, закурил.
- Имея только в виду, что в не в далеком будущем Англия и Франция еще может нам союзниками, нестойкие, плохие, но, тем не менее, а вот Германия, на мой взгляд, все равно нападет, судя по настроению фюрера.
И.В. Сталин испытывающе посмотрел на великого князя:
- Просто любопытно, откуда у такого простого рабочего есть аналитические вдумчивые мысли. От великокняжеских предков достались?
Сергей Александрович пожал плечами:
- Не знаю, товарищ Сталин, я не ученый, но мне, кажется, произошло соединение моего великокняжеского прошлого с большевистским настоящим. Я почему так думаю – в ходе именно учебных предметов, особенно «Краткого курса ВКП (б)», я почувствовал резкое развитие своей личности.
Попаданец, разумеется, лукавил. Ну а как еще обозначить свою приближенность если не к самому Вождю, то к его партию. Хотя же, если серьезно, то в первой половине ХХ века марксизм-ленинизм был самым действенной и результативной идеологией.
- Так что в качестве практических результатов можно считать, что через Всеславянский Комитет создан неофициальный канал переговоров. Я, товарищ Сталин, даже намекнул Шуленбургу, что могу выйти к очень значимых людей в нашей стране.
- Вы называли мою фамилию? - неприятно насторожился И.В. Сталин, - стоило ли?
- Что вы, товарищ Сталин, - укоризненно ответил Сергей Александрович. Мол, до такого-то я не шлепнусь, не дурак еще! - ни одной конкретной личности я не назвал и точных обязательств не называл. Вообще, если направление станет неприятным, можно лишь сослаться на пьяный разговор.
- Хм, - И.В. Сталин закурил, думая, потом посмотрел на Алену, скромно и довольно завлекательно грызшую бутерброд с сырокопченой колбасой, решился: - знаете, товарищ Романов, можете сказать правду – вы говорите иногда со мной и можете неофициально доводить некую информацию. Только не мелочи!
- Слушаюсь, товарищ Сталин! - по-военному отозвался попаданец, понимая, что в этом случае он мог отреагировать только так.
Вождь, очень доволен. Великий князь, конечно, «мазал», но с это ним, в домашним разговоре, а вот с немецкими дипломатами говорил, как по писанному.
- Я доволен вами, товарищ Романов, - сказал Хозяин, - первый дипломатический опыт произошел нормально. Я думаю, вам можно поручить регулярные дипломатические переговоры. Тем более, вы и сами говорили о некоторых версиях. Как, вы думаете?
«Что же, это, разумеется, не много в сторону, - подумал Сергей Александрович, - хотя, почему же? Если считать, что он теперь в первую очередь председатель Всеславянского Комитета, а уже потом великий князь, и сфера его деятельности внешняя политика, просто как бы на общественной основе, хотя даже за границей понимают, какая она общественная. То есть назначение меня в заместители я просто формализую мою должность и прочно показывает конкретизирует место аппарате.
- Что же, если вы, товарищ Сталин, мне доверяете, то я согласен, - хитро сформулировал попаданец, - как советский гражданин я даже должен!
И.В. Сталин одобрительно хмыкнул, затем какого-то лешего обратился к его жене:
- А вы как думаете, товарищ Романова, как жена?
- Я, товарищ Сталин, могу оценить его не только как жена, но и как командир НКВД, с вашего позволения. Ведь Сережа не только дипломат, но и великий князь, добровольный сотрудник НКВД и с этого положения, может узнавать немало интересного и секретного для нашей страны.
- Хо! - удивился И.В. Сталин, - а ведь действительно, Алена, он и великий князь, и высокопоставленный теперь дипломат, общественный деятель плюс сотрудник НКВД! Только звание ему тоже надо поднять, а? - хитро прищурился Вождь, - почти нарком, а по линии внутренних органов так даже не рядовой, а добровольный осведомитель.
«Интересно, стать командиром НКВД, ведь это новый уровень! - лихорадочно подумал попаданец, видя новые перспективы, - у нас с годов перестройки, с подачи гнилых либероссов нквдешники были, прежде всего, кровавые палачи, которые убивают налево и направо. Да и это правда, прошлое было всякое. Но ведь правда далеко не вся, а потому лукавая. НКВД был такой, как сам время, весьма суровое и даже жесткое. Пойду в командиры внутренних органов! Самому сказать про звание? Или пусть уж Алена доложит Вождю? И.В. Сталину все равно, что младший офицер, то есть пока командир, то есть старший, а ты потом кое-как расти по этой структуре, очень чужой для сотрудников НКВД».
Не стал говорить на замечание Хозяина, просто бросил красноречивый взгляд на жену, мол, говори уж, раз начала, я же не буду хвалить себя, не дурак еще бестолковый совсем.
Алена его поняла легко, ведь не зря говорят еще с бог знает кого века, что муж и жена – одна сатана. То есть в том плане, что очень одинаково мыслят. А они же уже супруги, хотя и весьма молодые!
Она даже покраснела от таких дум, и стала такой скромненькой и привлекательной девочкой, что мужчины в этом кабинете, не только сравнительно молодой муж Сергей, но и почти шестидесятилетний И.В. Сталин удовольствием посмотрели на этот явный образчик женской красоты и согласились выслушать очередную глупость прекрасного, но бестолкового пола. Тем более, что женщина на этот раз стала говорить удивительно здраво и замечательно, как умудренный начальник.
- Я сейчас буду говорить не о способностях, - сразу оговорила она свои ограничения, - а о рамках, в которые он поставлен. Посмотрите, товарищ Сталин, жена его, то есть я, лейтенант госбезопасности, заместитель по хозяйственной части – старший майор НКВД Королев…
- Как НКВД? - властно перебил ее Вождь, - кто его послал туда в Комитет без согласия со мной? Безобразие, если не больше! Товарищ Романов, говорите.
«Вот ведь женщина, - недовольно подумал попаданец, - даже так. Хотела ведь как можно лучше, не подкапывала под меня. А все равно получалось, как всегда, то есть откровенно плохо».
- Товарищ Королев был назначен во Всеславянский Комитет с письменного приказа наркома НКВД Ежова, товарищ Сталин. Причем он пояснил, что по в рамках директивы ЦК.
- Какая еще директива? - спросил Хозяин недовольно, но уже без особого ажиотажа. Ежов уже умер, застрелен, сволочь такая. А потому хоть и неприличный человек, но уже не опасен. И вспоминать его не обязательно, пусть себе гниет в могиле. А вот партийное постановление.., опять этот паршивец наврал или уже он чего-то забыл?
- Товарищ Романов, у вас есть этот приказ, коли уж он письменный! - негромко, но властно потребовал Сталин.
Идя к Хозяину, Сергей Александрович на всякий случай брал в папке наиболее актуальные или важные бумаги с собой. Мало ли что, а И.В. Сталин всегда хотел разобраться в создавшейся проблеме сразу и немедленно. «Где же он? - рассматривая прямо на глазах Вождя бумаги, - я же помню, сам вкладывал сюда. И торопиться не надо, Сталин не любит торопливых. С другой стороны, если не найдешь, то получится нехорошее впечатление на него, как минимум. А то еще заподозрит во вредительстве. Так вот же он!»
- Разрешите, товарищ Сталин? - сказал попаданец, - вот он!
Хозяин уже неторопливо и как-то вдумчиво посмотрел на текст. Он вспомнил тот разговор с Ежовым и что он говорил ему. Это была не директива ЦК ВКП (б), тут нарком НКВД перепутал или польстил ему. Сталин приказал устно и лично высокопоставленному чиновнику проверить штат центрального аппарата наркоматов. И найденных лиц, приближенных к расстрелянным наркомам, из Москвы убрать, а то и арестовать. На освобожденные же должности поставить проверенных людей из НКВД.
М-да, но Романов не был арестован. По крайней мере, когда он его назначил председателем Всеславянского Комитета. Проверял Ежов или на всякий случай расставлял по ведомствам своих людей? И не узнаешь ведь, мертвые уже не скажут. А сами эти «дяди» без головки ничего не сделают.
- Товарищ Романов, - отдал Хозяин письменный приказ попаданцу, - по Королеву, решайте сами. Срабатываетесь хорошо, не срабатываетесь – убирайте!
И уже повернувшись к Алене, поинтересовался: - я так понимаю, товарищ Романова, вы хотите сказать, что председатель должен быть выше по званию, чем его же заместитель?
- Ну да, товарищ Сталин, - осторожно сказала Алена. Почему-то Вождь придирается ко всем людям, которых она называет. А уж мужа она не желает уронить!
Однако, пронесло. И.В. Сталин угукнул, повернувшись к Романову, сказал:
- Как говорится, словами женщины говорит истина. Только, званием госбезопасности вас не обязательно награждать. Будете бригадным комиссаром!
Вот оно как! У попаданца от неожиданности чуть ноги не загнулись!