Нонна перешагнула порог. Семён донёс Марину до выхода — ещё чуть-чуть и они были бы в коридоре, но… Этого «чуть-чуть» не случилось. Горящая Варвара ментальной хваткой уцепилась за Семёна, потянула назад. Он сопротивлялся, ему пыталась помочь Нонна.
— Не уйдёте! — голос Варвары походил на скрежет ржавого железа.
Семён посмотрел на Нонну.
— Я чувствовал, что так будет.
Он бросил Марину в коридор, затем уцепился за дверь и, собрав остаток сил, захлопнул её. Развернулся, осклабился.
— Ну что, королева, гореть так гореть! Я готов!
— Нет! — заорала Варвара, двинувшись в к двери. Под её кожей лопались вены. — Нет, нет!
Температура в комнате резко поднялась на сотни градусов, человек погиб почти мгновенно, а чудовище ещё успело сделать пару шагов, прежде чем рухнуло на пол и развалилось на части, похожие на куски расплавленной магмы.
Нонна вела обессиленную Марину по коридору. Погасла одна люминесцентная лампа, другая. Железная дверь в логово Варвары раскалилась.
— Семён, — застонала Марина, приходя в себя.
— Его больше нет, — отозвалась Нонна. — Скорее, нам надо убираться отсюда.
Они доковыляли до лестницы, поднялись, прошли через хранилище и вышли из подвального помещения на первый этаж. Вовремя. Внизу дверь расплавилась, раскалённый воздух с гулом вырвался из «спальни» королевы, пополз по коридору, прорвался наверх в хранилище. Сферы начали взрываться, высвобождая жизненную силу. Та сразу же устремлялась к выходу и к вентиляции.
Марина и Нонна дошли до холла, слыша, как позади что-то грохочет и рушится. Ещё небольшое усилие — и вот они на окутанной дымом улице. Над зданием оздоровительного центра кружились потоки высвобожденной жизненной силы, догорали дома, деревья.
Кашляя и задыхаясь, добрались до «Газели». Нонна сначала помогла Марине забраться в машину, затем сама заняла место на водительском сиденье. Без промедления завела двигатель.
— Нахрен отсюда!
«Газель» выехала с территории посёлка. Марина разглядела вдалеке на пустыре несколько десятков фигур. Монстры. Они стояли, смотрели, как горит их убежище. Неприкаянный твари. Послышался звук сирен. Когда «Газель» подъезжала к опушке, мимо промчались три пожарных машины.
Марина откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза. Сквозь сомкнутые веки просочились слёзы.
— Семён погиб. Как же так… Я сказала ему, что мы туда не умирать идём. Солгала.
Нонна вздохнула.
— Он спас тебя. На спас. У него грехов было выше крыши, теперь он их искупил. Я отчего-то уверена, что он погиб с улыбкой, чувствуя себя свободным.
— И Духа города больше нет. Совсем нет. Слишком высока цена. Слишком…
— В смысле нет? Он ведь в тебе.
— По сути, он стал огнём. И истратил себя. Полностью. Это была его жертва. Это было его решение. Наше. Мы выбрали из двух зол меньшее.
— Вот дела, — нахмурилась Нонна.
Какое-то время ехали молча. Потом Марина поинтересовалась:
— А как там Вадик?
Нонна прикусила губу, напряжённо глядя на дорогу за лобовым стеклом, словно раздумывая, стоит ли рассказывать о том, что произошло за зимние месяцы. У Марины появилось нехорошее предчувствие.
— Поначалу всё было хорошо, — наконец заговорила Нонна. — Вадик привыкал к новому месту. Я покупала ему всякие шмотки, гаджеты. Хоть как-то пыталась вернуть ему детство, сделать его жизнь нормальной. Вот только нормальность для таких как он… это просто иллюзия.
Она рассказала о проблемах, которые у неё возникали: как легализовать Вадика? Ему осенью надо было идти в школу, а документов на него нет. А если заболеет и потребуется положить его в больницу?
Много бытовых, но от этого не менее сложных вопросов.
Впрочем, однажды эти вопросы перестали быть актуальными, потому что жизнь внесла свои безжалостные коррективы.
Вадик ножом порезал пацана своего возраста.
— Должно быть мальчишка сам к нему прикопался, — оправдывала его Нонна. — Не так чтобы сильно, но… шрам останется. А потом Вадик сбежал. Я обошла каждую улочку, подворотню. Бесполезно.
— Может, Вадику в этом мальчишке привиделось чудовище? — предположила Марина, очень опасаясь своей правоты.
Лицо Нонны будто окаменело. Она продолжила тихо:
— Не исключаю. Поначалу он звал по ночам Ярослава, Ингу, тебя… Будто на помощь звал. Я надеялась, что со временем это пройдёт. А иногда он с такой злобой глядел на прохожих, будто видел в них монстров. Я давала ему успокоительное. Он не хотел его принимать, говорил, что с ним всё в порядке, что он не псих. А потом всё как будто стало лучше. Кричать во сне перестал. Злость исчезла. Но, как оказалось, эта злость всего лишь притихла на время.
— Почему ты мне ничего не сообщала? — возмутилась Марина.
— Вадик — это мой крест. И мне его нести. Я с тобой и с твоей сестрой побуду немного, а затем опять отправлюсь на поиски. Я подключила все свои связи, наняла двух частных детективов. Как понимаешь, в полицию обратиться я не могу. Боюсь, Вадик сейчас где-то далеко. Очень далеко. Чёрт, сердце от всего этого разрывается.
Марина вытерла пальцами слёзы. Варвары больше нет, а последствия от её деяний остаются. Те, кто от неё пострадал, никогда не станут прежними. Искалеченные люди. Искалеченные судьбы.
* * *
Вот и май настал.
Марина с Татьяной прогуливались в городском парке. Теперь они часто сюда приходили. Где-то вдалеке послышался звук сирены скорой помощи и Марина представила, что в больницу сейчас везут человека, который пострадал из-за несчастного случая. И, возможно, этот несчастный случай раньше мог бы предотвратить Дух города.
В последнее время она часто представляла подобное. Будто наказывая себя за что-то. Ведь ей было больно от таких фантазий. Иногда ей казалось, что, выбирая из двух зол меньшее, они с Духом города сделали не верный выбор. Монстров на улицах Светинска не осталось, королева чудовищ мертва, но никакого триумфа по этому поводу Марина не испытывала.
Да и от Нонны не было вестей — как отправилась на поиски Вадика, так и пропала. Перед тем, как уехать, она сказала Марине: «Всё ужасы теперь позади. Живи и наслаждайся жизнью». Но наслаждаться не получалось. Марина постоянно ощущала себя так, словно ничего ещё не кончено. Как будто мозаика с полотном победы не сложилась, не хватало в ней деталей.
— Ты слышишь? — остановилась Татьяна. — Птица поёт. Как красиво!
Погружённая в свои мысли Марина только сейчас услышала это пение. Действительно красиво. Соловей? Трели доносились со стороны старого театра. И что-то потянуло туда, будто сама душа рвалась в ту сторону. Она улыбнулась, свернула с аллеи, зашагала к эстраде, Татьяна едва за ней поспевала. Солнечные лучи пробивались сквозь густую листву клёнов, птица продолжала выводить причудливые трели.
Марина подошла к сцене, набрала полную грудь воздуха, медленно выдохнула.
— Я что-то чувствую.
— Это твой дар, да? — удивилась Татьяна.