Голод пропал, усталость сошла на нет, артефакт превратил меня в вечный двигатель из плоти. Несколько Отсчётов я плёлся по пустыне, провожая Солнце за полоску горизонта, словно прощался с лучшим другом. Пустынные ландшафты бездумных скитаний сменились, к моей огромной радости, на извилистые тропы. Заметив их одновременно со мной, кольцо загудело так сильно, что стало сложно его удерживать в руках. Вот-вот выпрыгнет из пальцев и покатится своей дорогой. Не догонишь — так сам виноват, если сгинешь в мёртвых землях планеты.
Сопки возвышались справа и слева, я следовал протоптанными путями, не ставя под сомнения тягу кольца. По бокам образовались настоящие каменные стены, и ничего вокруг не видно, кроме потемневшего неба над головой. Чем дальше, тем плотнее под ногами становилась почва. Иной раз и нечто серое мелькало, кусочки асфальта, пластины металла. Узнаваемые линии неона тянулись вдоль моего следования, только не горели. Пустые трубки вели к чему-то знакомому, но неродному. Это Город, он тут был всегда, или его забросили так давно, что и не вспомнит никто?
Вонь человеческой грязи пробилась в ноздри, я прикрылся одной рукой, практически выронив артефакт. Он дёрнулся ещё раз, и плечо чуть не выпало из сустава. Я пролетел метра два, преодолев поворот дороги, а за ним — огромная площадь, в её середине — высокая башня. Верхушкой сливается с загустевшей темнотой космоса, истончающейся на кончике. У основания развалились остатки домов. Каменные, металлические. Тонкие линии разрушенных каркасов торчат как антенны, тянущиеся к главному строению, неспособные и близко встать с его величием. Они осыпаются прямо на глазах, превращаясь в клубы фиолетовой пыли.
Я не сразу нашёл в себе желания и энергии подняться. Кольцо стонало, тянуло дальше ноющую руку. Волоча коленями по земле, я протащил за собой две борозды из грязи и металлической стружки. Кожа нагрелась, там костюм практически насквозь протёрся, чуть оголив нежное тело. Мы пустились в бег, постепенно приближаясь к Городу. От него веяло затхлостью, он пах запустением, но еле уловимые волны вибраций, прямо как у кольца, исходили и от башни. Она расплывалась в глазах, не желающая принимать постоянную форму. Переливается, будто изгибается и болтается в воздухе. Её основание так же не видно не только из-за обрубков других зданий. Башня парит, не желая иметь никакой связи с планетой и миром людей.
Мимо тлеющих камней я двигался сквозь пыльную дымку. Кольцо чуть поуспокоилось, увидев своего хозяина. Его натяжение ещё ощущаю, хоть и оно перестало так сильно выбивать из равновесия. Аура Города втягивала в себя, и дышать тут легче. Будто свищ покинул лёгкие, а старость отпустила кости. Ноги больше не такие тяжёлые, в плечах не натянуты порванные жилы. В этом беспамятстве я чуть не угодил на мину. Узна́ю такую в любом случае. Чуть присыпанная мелким песком, она выдала себя мигающим красным огоньком. Наступишь на такую, так разлетишься на кусочки, пусть и ударная волна слабая. Видел, как гусеницы превращались в вязкие лужи, попав на мины. А тут они зачем? Пещер не различить, ни единого трупа Анухе. И вот мелькают знакомые очертания в камнях. Человеческие черепа, раскиданные тут и там. Все без нижних челюстей.
Аккуратно следя за каждым шагом, я пробирался к башне. Засыпанные песком разрушенные фундаменты медленно превращались в двухэтажные обрубки, те постепенно преобразовывались в лишённые верхушек небоскрёбы. Системы ярусов тут не наблюдалось, и непонимание строения Города сбивало с толку. Так непривычно просто двигаться к центру, всего лишь разметая ногами песок, лишь бы под подошвой не оказался металлический круг с мигающим огоньком. Кольцо больше не тянет, но вибрирует куда сильнее прежнего. Оно находится в таком же сильном предвкушении, как и я, вот только знает, что нас ждёт. Будущая неизвестность для меня сливалась с опасностью местной атмосферы. Без оружия тут ощущаю себя куда беззащитнее, чем в пещерах. Здешняя угроза сулит более жуткую смерть, чем мандибулы Анухе.
Очередной треснувший пополам небоскрёб преградил дорогу. Вижу пути обхода, они скрыты тенью. Лучи солнца сюда почти не доходят, и влажная, холодная темнота погрузила небольшую площадь в свою пучину. Мурашки по телу, воображение шепчет на ухо всякие мерзости. Или же это кольцо предупреждает об опасности. Думаю, ему плевать, если конкретно я погибну, артефакту нужен носитель — тот, кто притащит его в башню. А потом будь что будет.
Песок забился в сапоги. Кожу колет, мелкие кровоподтёки точно начали заполнять обувь. Хлюпает, липнет к голеням. Превозмогая боль со стиснутыми зубами, я поднялся на песчаную сопку. Отсюда можно взобраться на обрушенный этаж, а сквозь него уже проползти на ту сторону небоскрёба. Ещё более густая темнота образовалась вокруг. Гул тишины заставляет перепонки создавать ебучий вист, от которого не избавишься, даже если заткнёшь уши руками. Освещая путь кольцом, я двигался за его подёргиваниями. Ничего не вижу дальше двух метров. Постоянно смотрю вниз, чтоб не запнуться ни обо что. Арматуры торчат тут и там, искорёженный металл стремится проткнуть мой костюм и ржавчиной впиться в мясо. Потрескавшийся полимер рассыпался на полу, смешался с давнишней пылью. Чем дальше, тем больше, и хруст появляется посреди гнетущей тишины. Слишком громко, и ощущение, будто вот-вот заметят, как я крадусь, словно вор, своей же добычей открывая путь в тени.
Случайные дыры в потолке пускали последние Солнечные лучи. Я плёлся совершенно наедине со своим усталым мозгом. Он мыслил, постоянно говорил сам с собой, и так не хочется следить за этим монологом. Глазами я прилипал ко всему, до чего дотягивался взглядом. Полная разруха копила детали, повсюду раскидав признаки жизни. Обрывки ткани, обугленные поленья. Дыма нет, но дерево будто только недавно остыло. Тонкие нотки тепла добирались до моего лица, и дрожь в руках только усиливала ощущение — я тут не один, даже если никто меня пока не заметил.
Чувство скрытых взглядов заполнило кровь, вены раздулись. На лбу вспухла кожа, давя на брови. И глаза застилает пот, пусть вокруг промозглый воздух. Стараюсь идти тише, однако с каждым шагом мои скрипы только набирают силу. Все меньше аккуратности, я тороплюсь покинуть это место, а впереди мелькает выход. Покосившийся прямоугольник, лишившийся двери. В черноте он выглядит так контрастно, что я перестал справляться с соблазном пуститься в бег.
Рывок, за ним ещё рывок, и вот уже мчусь вперёд, забыв, что под ногами может быть груда мусора. Торчащий металл, острые камни. Упади на такие — мигом лишишься жизни, тем не менее я мчался, снова утратив ценность своего существования. Тут меня и догнали чужие голоса. Они звучали из-за спины. Сначала сдавленные хрипы и несвязные возгласы, затем угрозы и мат. Под пятками застучали камушки, брошенные мне вслед. А потом — выстрел. Голубоватые всполох на секунду открыл путь. Он был практически свободен, не считая нескольких куч песка. Держа перед собой кольцо, словно руль, я выглядел как ребёнок, который играется в водителя. Хрипы из глубин лёгких отлично имитировали стрёкот двигателей. Я про себя посмеялся даже, когда повторный выстрел чуть не прошиб мне ключицу. Слегка опалил наплечник и набил мой нос запахом горелого. Прогорклый, аж горло дерёт, а выход совсем рядом. Не зная, куда он приведёт, я нагнулся в наитии, ведь так судьба якобы убережёт от возможности, что меня подстрелят, и прыгнул в свет.
Ощущение полёта нежно прокатилось в груди и огромным грузом свалилось в яйца, чуть не разорвав мошонку пополам. Под ногами не оказалось ничего, кроме резкого песчаного спуска. Несколько метров высоты, и вот я свалился, подвернув голень. Покатился кубарем, успел прижать кольцо к груди, чтоб не выронить. Несколько раз оно ударило меня по рёбрам, я в позе ребёнка летел в песчаную ложбину. Случайные камни били как могли, помечая места для будущих синяков. Уже всё тело ноет, и дно до сих пор не встретилось. Между своих стонов и нервных вдохов различаю ругань сверху. Пустились они за мной, кто бы они ни были, или нет — пока не знаю. Лишь бы я успел встать прежде, чем они попытаются взять меня живьём. Уверен, они в курсе, что я сюда притащил и почему храню с такой бережностью.
Уклон сменился плоскостью, встретившей меня ударом под дых. Всё тело свело в одной узловатой судороге. Я сжался вокруг кольца, словно хотел его защитить, хотя на самом деле про себя молил о помощи Троебожие, чтоб позволило ещё хоть раз глотнуть воздуха, даже если тот наполнен поднявшейся вековой пылью. Чужие крики пробудили последнюю ячейку физической силы, костюм ещё раз пустил витамины в тело, словив автоматический сигнал, и отключился, повиснув на мне отяжелевшим тряпьём. С диким сожалением по собственной судьбе я мигом поднялся, напичканный стимуляторами, и побежал дальше — к башне. А она словно смеётся надо мной. Она знает, что я видел — у неё нет основания, как и у меня нет шансов туда забраться. Однако артефакт тащит, всё жужжит в висках. Я следую его воле.
Песок вздымают выстрелы. Голубоватые всполохи с разных сторон, пытаюсь от них увернуться, наивно прикрыв голову рукой. Свист разбитых камней подстёгивает как пинок под зад, я пытаюсь уйти от одной тени к другой. Впереди снова тьма, совершенно закрытая от неба. Там мелькают человеческие тела, и всё ещё не очень понятно, живые они или нет. Выглядят как повешенные, болтаются в воздухе, что-то шепчут поверх разыгравшегося сквозняка. Он скачет между поваленных домов, рыская по округам как заблудившаяся голодная гусеница. Я бегу навстречу полумёртвым силуэтам, и как выяснилось спустя пару секунд, они были заняты тем же.
Не знаю, на каком языке они говорят. Хриплые возгласы настигли меня быстрее выстрелов в лицо. Я начинаю петлять в надежде не попасть под огонь с двух сторон. Они лупят бесперебойно, закрывая меня облаком пыли. Пытаются попасть в ноги, чтоб я выжил, но перестал скрываться. Окружили меня, встали дугой. В рванье, однако всё равно выглядели опасно. Остатки военной формы болтались практически на каждом. У кого штаны снайперов, у кого городская униформа. Некоторые облачены в обычную одежду, только крайне грязную. Еретики, полностью отличающиеся от того, что накормил меня два Отсчёта назад. Эти же одичали, изгнанные из Города и из жизни общества. Они живут у подножия Троебожия, словно пытаются вымолить прощение, принося в дар артефакты. Я читал о таких когда-то и искренне полагал, что это домыслы. Оказалось, безумие человеческое не имеет границ, и… мы будем цепляться за любую возможность попросить у высших сил милости.
Они сильно мажут, я в целости добрался до одного из них. Не сбавляя темпа и быстро сокращая дистанцию, ударил пожилого мужчину с размаха прямо в челюсть. Глухой хруст костей перебился грузным шлепком обнажённой спины об асфальтированную дорогу. Старик застонал, остальные бросились его поднимать, забыв, что нужно подстрелить чужака. Я на миг обернулся, погрузившись в ещё более плотную тьму, чем было до этого. Чтоб меня полностью потеряли из виду, сунул кольцо под костюм. Железо обожгло живот, чуть не срослось с моей кожей, но ненавистное свечение прекратило выдавать меня. Дальнейшая дорога превратилась в игру, и если окажусь в проигравших, то упаду куда-нибудь в лифтовую шахту или наткнусь на арматуру, как должен был ещё в поваленном небоскрёбе.
Я снизил темп, крики Еретиков не сбавили тона, однако по итогу постепенно пропали из моего поля восприятия. Они злились на меня и на Троебожие, заставившее их жить у своих ног и пытаться убить каждого, кто хоть немного похож на хранителя артефакта. А в этой новой, самой густой на планете тьме, я задумался — а действительно ли мои мысли принадлежат именно мне? Слишком уж много чужеродных идей, знаний. Всё это выглядело как замещение, кольцо поглощало мою сущность, и я медленно терял управление над телом. Не по своей воле оказался в этом Городе, так ещё и мыслю не как прежде. И точно вслух, в этот раз тихо нашёптываю, спорю сам с собой, сам себя осуждаю. Кольцо убивает в нетерпении снова стать частью Троебожия. Быстрее бы скинуть его, да со спокойной совестью прекратить дышать так тяжело.
Уже не знаю, далеко ли башня. Где иду? Как далеко ближайший свет? Тут даже эха нет, и шаги практически не слышны. Словно утонул в космосе, а тот и рад принять моё тело вместе с высохшей душой. Со слезами на глазах я ускорил шаг, обеими руками прижав посильнее кольцо к животу. Пусть больно, ведь это напоминает, что я ещё жив. Пускай болит сильнее и тянет из меня последние силы. Я жму как могу, пустившись в бег с полным размахом ног. Чуть поскальзываюсь, держу равновесие вопреки всей тьме, что окружила и щекочет за подмышки. Это стоит того, ведь свет мелькает перед лицом. Вонь пыли и подгнившего мяса становится отчётливее, впрочем, это не мешает концентрироваться на выходе из этого подземелья. А там опять Еретики. Словно все в городе получили сигнал о моём прибытии, и маленькие группы оборванцев расположились на каждом повороте, лишь бы не дать мне скрыться с абсолютной ценностью этого мира.
Само собой, они меня заметили. Предупредив друг друга, выстроились в ряд и прицелились. Маленькая точка сильнейшего жара разгорелась на бедре. В этот раз попали, один из Еретиков оказался особенно метким. От этого не могу прыгать из стороны в сторону, поэтому, закусив губу до крови, только сильнее рву к их позициям. Они опешили от такой наглости, опустив оружие в страхе. А я закричал со злости, подпрыгнул на камне и сапогом заехал одному в голову. Выбитые зубы полетели вместе со своим хозяином к земле. На ней растянулась растворяющаяся тень башни. Я уже у самого её фундамента, отбиваюсь от сумасшедших.
С размаха пнул самого молодого в висок. Тот с писком свалился на землю и схватился за голову. Ноги его затряслись, у рта образовалась слюнявая пена. Я не стал долго рассматривать выведенного из строя. Вместо этого схватил освободившийся ПП и проделал дыру в его, наверное, отце. Седой мужчина, от которого откровенно несло дерьмом, свалился со своим отпрыском, дырка в его спине от лопаток до копчика дымилась с приятным запахом мяса.
Ещё один Еретик подбежал вплотную. Я ударил его прикладом ПП прямо в глаз. Тот закрыл его рукой, но мне удалось разглядеть, как яблочко со зрачком, затянутым бельмом, ввалилось в череп и тут же покрылось красной плёнкой. Я пнул его дополнительно в пах, тот открыл морду, залитую струйками крови. Выстрел лишил его трети головы, и язык торчит, больше не закрытый верхним рядом зубов. Булькающее тело с дрыгающейся челюстью свалилось мне под ноги. Я на всякий случай оттолкнул его носком сапога, чтоб то не схватило мою щиколотку.
Остальные испугались, тут же побросали оружия, держащиеся на одном честном слове, и скрылись в той же тени, откуда я к ним прибыл. Их крики быстро растворились во тьме, где я оставил частички своего рассудка. Нечто забрало важную деталь меня и больше не вернёт. С гнетущим чувством утраты я двинулся дальше, в омерзении выбросив ПП. Подальше, чтоб не попадалось на глаза. Бесчестное оружие, принёсшее смерть. Пока не мою, но это лишь пресловутое везение. Его запас скоро закончится, я чувствую это каждой косточкой. С минуты на минуту меня раздерут на части, а потом Еретики примутся убивать друг друга за честь утащит кольцо Троебожию. Вижу это перед глазами, как назойливая картинка образ встрял так, что кроме него ничего не разглядеть. Даже башня на минуту пропала из планов, отошедшая в конец списка дел.
А в шее что-то колет, подбородок исходит жаром. Кольцо впечатывается в тело, принося огромное количество боли. Я прижал зубы к друг другу так сильно, что те треснули. Приглушенные щелчки отразились в ушах как удалённые выстрелы. Дёсны тут же опухли, погрузив язык в тесноту. Между губами скопилась кровь, осколки зубов впились в слизистую. Привкус металла лёг на внутренней стороне щёк, пытаясь добраться до гланд и дальше к желудку. А тот словно и рад принять немного крови, словно в жертву, лишь бы тело смогло бежать дальше. Обязанность перед самим собой и правда погнала словно плетьми, башня прямо передо мной. Она врезалась в почву так глубоко, что рябь её силуэта лёгким дребезжанием стелется по земле. Оно щекочет пятки, мне даже смешно. От хохота вылетают маленькие багровые капли, они быстро высыхают на песке и пропадают. Я постепенно сливаюсь с этим городом, пусть и не до конца осознаю, что потерял себя в этих землях ещё на подступе. Башня заберёт последнее. Я в этом уверен.
Поворот, за ним ещё один, верхушку башни уже не видно, зато толстенные своды её начала закрыли весь обзор. Монолитный камень выглядел внушительно, от него веяло холодом и вечностью, словно он всегда здесь находился. Задолго до появления людей на Земле, башня символизировала власть для кого-то ещё. И вот он я — человек, случайно получивший частичку силы, принадлежащей исключительно жителям этого строения. И кто там? Действительно ли Троебожие обитает среди этих стен? Спрятано от посторонних глаз, от цивилизаций, но вечно наблюдающее за всем, что происходит в Солнечной системе, одиноко бороздящей безжизненный космос.
Рябь оказалась не выдумкой. По земле действительно тянулась лёгкая дрожь, она наполняла мои кости и концентрировалась в уставшем мозгу. Я перестал верить вообще во что бы то ни было, в мыслях одно Троебожие, и не узнаю́ сам себя. Это место лишает индивидуальности, что в точности сходится с устоями культа, только он выразил это несколько иными словами. Ощущаю себя пустой оболочкой, ей лишь стоит наполнить, и вот она тянется к своему истинному хозяину — божеству, которое некогда отрицала. Я отнесу кольцо и приму в дар новый смысл.
Вижу ворота. Ребристые двери как идентичные близнецы, сомкнуты и покрыты пылью. Песок мерно сыпется с них к подножию, там ступени, высеченные словно для великанов. Даже метров за тридцать понятно, что так легко на них не вскарабкаться. Уже представляю, как буду пыхтеть, преодолевая одну за другой в страхе выронить кольцо. Так близко, и вот очередное гнусное испытание. Троебожие проверяет, однозначно это ещё одно состязание с самим собой. Приблизившемуся к этим стенам в обязательном порядке необходимо доказать, что он достоин встречи со своими создателями.
Его я не сразу заметил. Высокий мужчина, одиноко стоящий у лестниц. Чуть поодаль, чтоб вообще не походить на человека. Оранжевый, как камень, из которого сотворена башня. Балахон болтается на лёгком ветру, длинная борода пытается слиться с одеждой. Тихий страж слишком уж похож на Просветителя, что оставил мне кольцо и великую цель. Я сильно запыхался, перешёл на быструю ходьбу, больше не в силах добираться бе́гом. В боку колет, каждый вдох как раскалённый клинок в горле. Режет гланды, растягивает внутренние стенки, тащится по пищеводу. В глаза свалилась волна скопившегося на лбу пота, солёная плёнка залила взор. Я двигался слишком медленно, рискуя спиной поймать ещё один выстрел. Второй не переживу, от него свалюсь замертво, но фигура высокого мужчины, кажется, бывшего члена культа, внушала доверие.
В надежде найти соратника я приблизился к незнакомцу, тот при виде меня встрепенулся и оголил груды мускулов. Ещё больше, чем я мог представить. Глаза чёрные, зубы стиснуты в плотный охристый ряд. Он кинулся в мою сторону с вытянутыми руками, рыча и скалясь как разъярённый самец Анухе. Слишком резкий вдох чуть не проделал новую дыру в лёгких, однако мне удалось вовремя отскочить в сторону и не попасться в смертельные объятия сошедшего с ума Просветителя. Тот забыл, зачем вообще стал важным членом культа, и теперь пытается вынуть душу из моего уставшего тела. Я же свалился от бессилия на колени, кольцо отлипло от живота и повисло на внутренних слоях костюма. Тянет к земле, к корням башни. Пытается меня срастить с ней в одну недвижимую конструкцию.
Просветитель в гневе словно вообще не видел, что его окружает. С рыками и резкими взмахами рук он кружил на месте, будто пытался учуять меня, а не разглядеть. Видимо, его глаза слепы, и только звук помогал бывшему помазаннику Троебожия охранять подступ к башне. Я спокойно поднялся, проверив, не выпало ли кольцо. Задержав дыхание, двинулся на цыпочках к лестницам. Попутно слежу за движениями Просветителя. Тот знает, что я где-то рядом, но невозможность точно понять моё местоположение совершенно выводит его из себя. Он ругается на том же, кажется, языке, что и Еретики, забывшие, как общаются люди в Городах. Бедолага принялся топать по земле, окружая себя песочным облаком.
Найдя шанс для себя незаметно добраться до ворот, я на миг забыл о страже и забрался на одну ступень. Она была высотой по пояс, и колени взвыли, ведь я слишком многого от них ждал. Окисленные мускулы не поддавались, на трясущихся руках я еле вскарабкался на первое каменное возвышение. Дал себе несколько секунд на отдых и поднялся, наполненный радостью за самого себя, и тут чья-то могучая хватка вернула на прежнее место. Просветитель откинул меня на песок, я сильно ударился копчиком, от чего дыхание сбилось, и бесконечный вдох чуть не лишил меня жизни. Что-то хрустнуло в позвоночнике, прозвучало крайне плохо. Холодная боль пробежалась по ногам, целым взрывом разойдясь в стопах. Те чуть не отказали, по итогу быстро вернувшись к движению. Я практически поверил, что окажусь парализован, поэтому пустил жалкую слезу. Та быстро впитала всю пыль на моих щеках и высохла, не успев убедить в том, что я слишком жалок для появления в башне. У её подступа — пожалуйста, но такому как я место в грязи.
Просветитель нюхал, прислушивался к колебаниям в воздухе. Проверив кольцо, я принялся обходить Еретика. Каждый скрип под ногами выдавал моё местоположение, трясущимися руками я зажал рот, чтоб не выдать себя неконтролируемым стоном страха. Он порвёт меня на части, если поймает. Огромные руки выглядели как мандибулы гусениц, даже покрыты похожими желтоватыми ворсинками. Я боялся глупой смерти, ведь избежал участи быть сожранным, и вот рискую оказаться раздавленным в хватке обезумевшего изгнанника. Слишком смешно, и перед собой будет стыдно. Поэтому я решил для себя — обязательно следует одержать победу над Просветителем, ведь тот уже не относится к Троебожию так, как раньше. Это не грех — убить отступника, я только лучше сделаю. Верно?
Вместо того, чтоб обходить Еретика, я принялся к нему приближаться. Крайне медленно, носки прижимая к пяткам впереди тянущейся стопы. Стараясь попадать в такт его рыкам и ругани, чтоб по-прежнему оставаться незамеченным. Он впал в пугающее оцепенение от ярости и принялся царапать себя чёрными ногтями, оставляя глубокие борозды на груди, спине, плечах. Тонкие струйки крови покрывали его тело, при этом будто давая огромному мужчине ещё больше силы, чем было изначально. Решение одолеть Еретика, а не обходить, выглядела всё глупее, а отступать уже поздно, я подобрался слишком близко. Чую его вонь изо рта и жар кожи. Я занёс кулак, чтоб в прыжке ударить в кадык, тут Просветитель резко опустил голову и разглядел меня своим чутьём. Быстрее моего он оттянул кулак назад и ударил в лоб так сильно, что я на месте свалился, как подкошенный миной.
В ушах свистит в очередной раз. Еле успев очнуться хотя бы на мгновение, я увернулся от его массивного сапога, вполне способного выдавить из моей задницы линию кишок при ударе. И вот опять облако пыли, оно режет глаза и мешает видеть, а Еретик к этому привык, вот и тянется ко мне, будто зацепившийся за душу. Я отступил, принялся пятиться и думать, что же делать. Ближе не подойти — меня схватят. А бегать бесконечно не выйдет. В приступе неконтролируемого наития я вынул кольцо, его фиолетовый свет разлился по округе, протянулся по рёбрам башни и её лестницам.
Просветитель застыл на месте, каким-то образом узнав, что я имею при себе. Нежное благоговение перед знакомой аурой покрыло его лицо, улыбка раздвинула длинные усы. Еретик принялся нагибаться, забыв, что нужно меня убить. Воспользовавшись сложившейся ситуацией, я ударил его кольцом по зубам, оставив артефакт перед сжавшимися челюстями. Великан попятился назад, закусив кольцо и потянув меня за собой. Он запнулся об свои же ноги и грузно свалился на землю. Я оказался на нём сверху, крепко стискивая похолодевший металл.
А он стонет, не пытается скинуть с себя. Вместо этого языком водит между моих пальцев, вцепившихся в кольцо. Мерзкие густые слюни слепили меня с артефактом, я попытался освободиться, но не вышло. Пришлось встать, опереться ногами в грудь Еретика и потянуть что есть сил. Щелчок в спине вновь сбил дыхание. Устаревшее тело не было способно справляться с теми же нагрузками, что в молодости. Я разревелся, понимая, что не справляюсь. Хватка челюстей Просветителя превосходила по мощи тягу всего моего тела. Оно каменело с каждой секундой, застывшее в неудобном положении.
Я свалился на колени, осознав, что не смогу победить таким способом. Пришлось отпустить кольцо, тонкие нити слюны Просветителя протянулись за пальцами, оседая на моих штанах. Я встряхнул руками, чтоб смахнуть слюни, в это время Еретик чуть не проглотил кольцо. Словно пустышку младенец он обсасывал артефакт. Выглядело так, будто пытается его прожевать. Я не придумал ничего лучше, кроме как наклониться над смердящим ртом и надавить на ненавистные глаза Просветителя. Подушечки пальцев так легко лопнули яблочки, что я даже повалился вперёд, животом закрыв лицо своего противника.
В этот раз он сделал то, что пытался совершить ранее — обхватил мои предплечья своими могучими ладонями. А я продолжал тонуть в его глазах, буквально. Пальцы проваливались в огромную голову, минуя кости. Глубже и глубже. Чёрная жидкость выпрыгивала наружу, обливая мои перчатки плотным слоем. Просветитель закричал, выпустив изо рта кольцо. То тут же свалилось и покатилось к лестницам башни.
Попытки подняться не увенчались успехом. Я застрял в Просветителе, никак не желающему расставаться с жизнью. Больше не кричит, лишь рычит сквозь зубы. Вибрация его дрожащих челюстей передаётся в мой живот, слишком похожая на трепет кольца. Они были одинаковы в чём-то, и я ощутил жалость по отношению к спятившему старику. Пусть и выглядел сильнее нескольких воинов Пурпурной армии разом, но в этот самый момент он погибал от такого ничтожества, как я. Случайно оказавшийся не там, где должен быть, рядовой выдавливал его глаза, хоть и переставшие видеть давным-давно.
Хватка его слабеет, пальцы опадают с моих рук. Когда он разжал кулаки, тогда я и понял, что одно из предплечий всё-таки сломано. Стиснутая в его ладонях кость держалась на месте, и вот она выпирает под костюмом, освобождённая от давления. Нестерпимая боль сконцентрировалась в одной конкретной точке тела, я вынул искалеченную руку из глаз Просветителя и выпрямился, одну кисть оставив на месте. Дожму, пока есть возможность, даже если от вида умирающего Еретика внутри всё переворачивается. Узлы в кишках, кислая горечь в желудке, поднявшаяся по горлу к языку. Это цена бесчестной победы. Такова она есть.
Просветитель умер. Его грудь перестала передо мной вздыматься. Я свалился в полном измождении рядом с ним. Дышать попросту невозможно, я глотаю воздух как могу, при этом стараясь игнорировать жуткую боль в раскрошившемся предплечье. И как встать? Башня совсем рядом, но даже доползти до неё не вижу возможности. Рыдания вырвались с новой силой. Я закричал, ненавидя своё человеческое тело. Оно изжило себя давным-давно, это вызывало злость на Тробожие. Сколько бы ни подарило, моя оболочка всё равно оказалась по итогу слишком слабой. Я убедился в очередной раз, что мне здесь не место. Не только в этом городе, а на Плутоне в целом. Я должен был с честью умереть ещё на Марсе. Там всё было проще, там мои предки воевали с мухами и не думали, что необходимо ещё заслужить милость какого-то божества, которое ты большую часть своего существования принимал за выдумку. Сейчас же я ощущаю каждым атомом своего тела, что всё это время они не являлись частью легенд, и они злы на нас…
Слёзы прекратили скатываться со щёк сами по себе. Я привстал, опёршись о землю здоровой рукой. Смотрю на сдохшего Просветителя. Он будто всего за несколько минут ссохся до обычных человеческих размеров. Выглядит плохо, и некогда огромные мускулы обвисли, кожа побледнела. Я такому чуть не проиграл? Тьфу…
Шаг за шагом я приблизился к кольцу. То и не пыталось вибрировать в пальцах, словно знало — меня это разозлит, вот только свет точно стал ярче. Выжигает зрение, мешает видеть, что происходит вокруг. Я оглядывался по сторонам, и ничего. Абсолютная пустота, Еретики оставили меня в покое. Песочная площадь окружена поваленными зданиями, разбитые окна не прячут в себе враждебные силуэты. Прислушался — никого. Только камушки где-то щебечут, да ветер посвистывает посреди бетона и арматур. Прижав кольцо почти как раньше и согнув в локте сломанную руку, я двинулся к воротам.
Перелазить через ступени стало ещё сложнее. Я кряхтел, иной раз из горла вырывались узлы вздохов. Пару раз падал, ударялся подбородком, рёбрами, бёдрами, ободрал колени в кровь. Носки сапог почти стёрлись, наружу высунулись пальцы, продырявившие носки. Чуть не ногтями я цеплялся за уступы, превозмогая самого себя. Лестница по итогу поддавалась, и ворота не выглядели недосягаемыми. Рывок, и вот свалился на пороге башни. Она будто готова обрушиться на меня всем своим весом с огромной высоты. Верхушка пронзит насквозь, до этого щекочущая своим кончиком потемневшее небо. Солнце практически зашло, тень расстелилась по этой стороне Плутона, неся с собой ужасный холод.
Я еле поднялся, желая, что сделаю это в последний раз. Больше не хочу оказываться лёжа на спине, иначе не встану. Я доковылял до ворот, но не успел приложиться к камню ладонью, как двери начали открываться сами по себе. На голову повалился песок, комками больно разбиваясь о макушку. И тут свет кольца пришёлся как никогда кстати. За воротами меня встретила тьма. Она живая, переливается тёмными участками, двигается в нутре башни. Я шагнул в пучину чуждых человечеству пространств, и стоит забыть всё, что знал до этого момента. Дальше — секреты космоса, мироздания, и они выглядят как забвение. Исключительно тень, больше ничего, а у меня всего один источник света, и даже он кажется слабым. Однако я всё равно шагнул вперёд, прошёл несколько метров, глотая странного вкуса воздух. Ворота за мной резко захлопнулись, оглушив. Мурашки покрыли тело, которое перестало мне принадлежать. И я услышал их…