После безвкусного завтрака я поспешил встретиться с Жолом. Дверь в его кабинет была открыта, так что я заскочили без лишних стуков. Командующий в приступе особого волнения вглядывался на доску, где расположилось огромное количество чертежей и карт. Примерные направления нападений, расчёты по составу войск и его размеру. Даже экономические сводки мелькали, которые когда-то меня заставили совершить непоправимое, и вот я здесь.
— Доброго утра, Нис. Проходите, я сейчас закончу.
Я закрыл за собой, услышал скромный щелчок замка. Устроился за спиной Жола. Он был по пояс голый, вспотевший от тяжёлых раздумий. Хотелось бы помочь ему, да вот не знаю даже примерно, с чем пришлось столкнуться столь юному командующему. Он пыхтел и возможно даже не представлял, что производит такие мученические вздохи. Трудно было удержаться на месте, но я справился. Тут Жол и повернулся ко мне, взгляд полупустой, лишь огонёк предвкушения масштабных событий брезжил в глубине его черепа.
— Утром пришло задание от Совета. Требуется обучить и собрать отряд из двух тысяч рядовых. Учения следует проводить группами по несколько сотен, повторы будете курировать уже не вы. Всё, что требуется лично от вас, Нис, это передать опыт хотя бы небольшой группе новобранцев и десятку инструкторов. Они завершат дело, после чего все отправимся на вылазку к соседним сопкам, разведка докладывает, что…
— Извините!
Я жутко боялся перебивать, однако мысль так прочно встала перед взглядом, что ни о чём другом думать не удаётся. Его слова зацепились, вгрызлись, и я последовал у них на поводу. Жол удивился моей дерзости, и, пусть всего на секунду, его уважение к моей персоне улетучилось, а затем всё-таки вернулось. Я смог выдохнуть с облегчением.
— Вы сказали: «Отправимся все»?
Гадать бесполезно, что имелось ввиду под этим, поэтому я спросил напрямую. На грани обморока от ужаса.
— Именно так. Разве вы не были в курсе?
Страх ударил по зубам, холодом обернувшись вокруг сердца. В груди защемило, но я сохранил прежний вид. Как сидел с выпрямленной спиной, так и остался. Вот только в животе смесь БЖУ мгновенно устремилась к заднице, аж пот на лбу выступил.
— Нет.
Непонятно, зачем я решил ответить. Само собой разумеющееся, что я не знал, раз прошлый вопрос вообще появился на свет. Ком в горле не сразу протолкнулся хотя бы в одну сторону, и мне понадобилось некоторое время, чтоб снова заговорить, пока Жол успел откровенно заскучать и разозлиться из-за заминки. Уверен, у него ещё туча неотложных дел.
— Каковы сроки?
На лице командующего скользнула улыбка, перемешанная с уважением в глазах. Вопрос по делу, важный, который сразу должен был прозвучать вместо глупых уточнений приказа Совета.
— Три месяца. После чего представитель Совета лично проверит готовность наших подразделений к военным действиям. Говорят, даже Просветитель появится, чтоб благословить воинов для битвы с ебаными гусеницами.
Просветители. Давно о них не слышал. Самые ярые фанатики Троебожия. Искренне верят, искренне готовы уничтожить каждого, кто хотя бы отдалённо будет напоминать Еретика. Опасные люди, получившие слишком много власти при новом строе общества. Как бы я ни хотел, а повторная встреча с ними оказалась неизбежна.
Отдельно заметил, что и Жол по-настоящему ненавидит Анухе. Не могу понять его рвения, да и расспрашивать опасно, тем более с будущим визитом Просветителей. Суд в таком случае не созывают — если Просветитель указал пальцем, то проверка на отречение проводиться не будет. Клеймо Еретика будет тут же присуждено, не поддающееся обжалованию даже после смерти. Ни в единой сводке не появишься, хоть при жизни заслуживший ордена и медали.
— Принято. Когда могу начинать?
— На спортивной площадке вас ждут инструкторы. Они объяснят схему обучения. От вас же требуется доверие к Совету и его планам. Да благословит вас Троебожие.
Жол не выказал армейской чести, лишь по старым обрядам приверженцев Троебожия приложил ладонь к груди и сжал в кулак. Я такое видел только в детстве, когда каждый новый призыв обязательно проходил освещение Просветителями. Отказы не принимались, так же как и доклады о поражении. Это потом стало чуть легче, когда длань духовенства решили ослабить, ведь в обществе начались волнения. Баланс как обычно Совету удался, или же всё идёт по его плану с самого начала, работающему на контрасте и страхе.
Я не последовал за Жолом, не стал прикладывать руку к груди, чем условно занёс себя в список сомнительных персон. Быстро пожалел об этом, ведь главнокомандующий не изменился в лице, но во взгляде прочиталось недоверие. Наученный манипулировать в Академии, он буквально не имеет права выдавать свои чувства, чтоб власть сохранялась при нём. Я отдал честь, нервно развернулся и поспешил к выходу, чувствуя спиной возрастающую опасность. У меня нет иного выбора, кроме как повторно отправиться на войну или стать признанным Еретиком, постепенно накопившим свою вину перед Троебожием. В такое время нельзя выдавать себя, и думать даже стоит чуть тише.
На плацу тёрся отряд рядовых, у края спортивной площадки собрались инструкторы. Их отличали фиолетовые нашивки на плечах. Я направился к ним, громко топая по металлическим лестницам под рубкой командующего. На меня обратили внимание практически все, ведь никого не было, кто не знал бы о моём прибытии ещё вчера. К базе прикрепили бывшего военного, которому не только удалось выжить, но и миновать дальнейших разбирательств перед Советом и Троебожием. Один из трёх всегда отправлялся за пределы Тетра — обвинённый Еретик, так и не нашедший в себе сил держать язык за зубами после изнурительных стычек с насекомыми.
Передо мной расступались, давая дорогу прямо к площадке. Сдавленный шёпот постепенно набирал силу, я был дико удивлён, что некоторые даже знали моё имя. Оно сказало от уст к устам, от этого я ощущал себя уязвимо. Я всего лишь рядовой, когда-то вернувшийся в родной дом к супруге, не более. Лишь бы Совет не придал иной значимости, чуть преувеличив мои заслуги перед Городом. Не хочу превращаться в героя, так же как и не желаю стать мучеником, полёгшим в войне. Одно другого не лучше.
— Здравия желаем, — первыми начали инструкторы, вставшие в шеренгу передо мной и заметившие, как я не на шутку взволнован. Некоторые ещё моложе командующего, не особо отличающиеся от совсем юных новобранцев, которые кучей сгрудились вокруг нас. Они перестали шептаться, им не терпится приступить к обучению и отправиться на войну. Думаю, в Академии удвоили часы уроков Веры в Совет.
— Доброго утра.
Я еле выдавил из себя приветствие, отдал честь всем собравшимся и застрял на месте. Вспотел сильнее прежнего, понятия не имею, что говорить. Жду от других хоть словечка. Тишина убивала — целая военная база вмиг затихла, чтоб послушать одного меня и узнать о моих планах на обучение. А я не составлял ничего, не прикидывал в уме. От этого горький стыд кольнул за кончик языка, вот и молчу, чтоб со рта не покапала слюна.
— Я предлагаю сразу провести экзамен новобранца, только с меньшим количеством утяжелителей.
Люди вокруг искренне удивились, да и я тоже, что тут говорить. Вспомнил про древний обычай, практически традицию, нежели реальное испытание. Молодых бойцов строили шеренгами и пускали бегать по стадиону, попутно раздавая грузы на руки. Кто пробежит три сотни кругов, тот проходит дальше, кто не справился — уезжает в Город к мамочке. Сам я такого не проходил, да и слышал об экзамене новобранца чаще от пьяных завсегдатаев бара, чем встречал в книгах Академии. Однако азарт слишком высок, и теперь не смогу остановиться.
Инструкторы потребовали минуту на размышления, пока новобранцы, почуяв запах неизбежного, принялись нервно разминаться. Большинство из них тоже слышали о традициях, вот только далеко не каждый был готов с ними столкнуться. Дело не только в выносливости и упорстве. Ты будешь окружён старшими по чину, и настолько дурацкое снаружи испытание лишь сильнее заставляет усомниться в нужности происходящего. Простая игра с самим собой, лишь усложнённая бесконечным бегом по кругу. Я видел в этом что-то философское, пока инструкторы обсуждали практическую значимость.
Один из них выступил предо мной от всего отряда. Они дали согласие, однако для начала надо было уведомить командующего. Я отправил ему на НОТ-СОУ-СМАРТ предложение и практически тут же оно было принято. С довольным лицом я проследовал к трибунам наблюдателей, откуда обычно тренеры и командующие следили за тренировками военного состава. Инструкторы же распределились поровну вокруг площадки. Через программы управления базой они высветили на полу траектории бега, чуть сузили круг, убрали подальше металлический инвентарь, чтоб никто не покалечился. По крайней мере раньше положенного срока. Обычно такой экзамен проводили лишь спустя время после прикрепления к базе, так что пусть сегодня юношам не придётся погибать от обезвоживания и истощения. И как же хорошо, что девушек перестали допускать к службе давным-давно, ведь из-за их слабости была проиграна война на Венере. Да и не хватало нам ещё рвоты по пути к финишу.
Я не стал лично отбирать первых новобранцев, чтоб те продемонстрировали суть испытания. Как мне сказали — так и поступлю, лишь передам опыт и знания, какими располагаю. А не имея точного плана буду действовать по наитию. Слава Троебожию, оно не карается Просветителями как иной путь размышления, слишком далёкий от проповедей и планов Совета.
Ребята уже собрались у стартовой линии, вспотевшие ещё на разминке и от волнения. А мышцы налиты силой, дуга мускулов тянется от пяток до кистей. Я вспоминал себя в их годы и буквально гордился тем, что был не хуже. С чувством повышенного достоинства дал отмашку инструкторам, те согласовали между собой правила и отправили первичные отчёты на мой НОТ-СОУ-СМАРТ. Первая группа новобранцев рванула что есть мо́чи, словно только первый достигший финиша получит право стать рядовым, остальные же с позором поедут домой работать на фабриках. Не прерывая забега, я попросил инструкторов по личному с ними каналу чуть придержать распалившихся юношей, чтоб те осилили хотя бы сотню кругов без обмороков и жутких судорог в ногах. Как я и предполагал, тут же новобранцы чуть не вровень стали держать темп, словно на построении дыша друг другу в затылки. Никаких лидеров среди них, лишь равные по силе и чину. В этом я и видел смысл экзамена новобранца. Надеюсь, не придётся это разжёвывать отдельно.
Коллегиально с инструкторами решили не заставлять молодых бегать все триста кругов. Мы единогласно остановили первую пробу и пригласили исключительно желающих попробовать себя. Огромная очередь вытянулась в разные стороны, доставая до разных концов базы. Подоспели даже повара с кухни и охрана транспортного отсека. Забытые способы проверить подготовку новобранцев привлекли достаточное внимание, чтоб я убедился — я не так уж плох и тем более не так бесполезен, как самому казалось ранее. По крайней мере на сегодня занимаю первенство среди доверия всего населения «Вар», это вдохновляет. Стараясь не особо отрываться от повторных забегов, написал Пим.
«Здравствуй, любимая. Сегодня решил провести экзамен новобранца. Управление приняло идею и вот сижу, наблюдаю за молодыми воинами».
Отправил сообщение, прикрепил своё фото на фоне стадиона. Вчерашнего молниеносного ответа не получил, но супруга точно не заставит себя долго ждать. Под фото появился значок герба Пурпурной армии, который разрешено использовать в личных переписках как ответную бессловесную реакцию. Само сообщение Пим допечатала чуть позже.
«Ты молодец, Нис! Я так надеюсь, что ты достойно обучишь новобранцев и вскоре вернёшься домой. Очень жду!»
Наверное, я не такой уж и дурак, раз Пим тоже решила, что после курса инструктажей меня вернут в Город и оставят в покое, пока новый призыв будет справляться с тем, с чем не справился старый. Пришлось отвлечься и подумать, затем уже набрать сообщение. Я решил опустить подробность вместо того, чтоб соврать.
«Спасибо. Это приятно читать. Хорошего дня! Вечером ещё напишу»
Она поняла, что я занят, поэтому решила не отвлекать. На экране появилась отметка о прочтении, мне этого достаточно, как и для Пим, которую пока не стоит ошарашивать плохими новостями. Мы оба ещё не отошли от позавчерашних передач Совета и Троебожия. Я уж точно, поэтому ради себя в первую очередь промолчу.
Перед глазами всё кружились шеренги новобранцев, превратившие изначальную идею в обычную разминку. Я не стал высказываться против, дал инструкторам проводить тренировку. Они добавили дополнительные упражнения, выдали инвентарь, предварительно погасив табло с цифрой «триста». Обиды не ощущаю, хотя гнетёт мысль, что и завтра придётся что-то выдумывать. Повтором идеи не отделаюсь, перекинуть так рано свои обязанности на инструкторов так же не позволят. Я не в тупике, однако путей отхода всё равно не вижу. Четыре стены вокруг. Пусть среди них стеклянная, тем не менее она бесконечно отделяет меня от настоящего мира. Один забыт, другой слишком глубоко теплится под сердцем, чтоб я точно знал, как выпутываться из сложившихся обстоятельств.
Как ни убеждаю себя, а ход дел на данный момент весьма скверный, и деться буквально некуда. Из рубки видно всех, тайные камеры на каждом углу и даже вживлены в нашивки инструкторов. Я вновь задумался о том, чтоб следить за ртом, ведь тот машинально способен повторять мои же мысли. Постоянно ощущение опасности и слежки выдавило из-за трибун. Я, стараясь не подавать вида, скользнул между плотных рядов новобранцев, уже не замечающих своего наставника, и выбрался к панорамным окнам транспортного отсека. Охраны не было до сих пор, все обо мне забыли. В эту минуту приятное одиночество только на пользу.
Солнце жарило пустыни Плутона, слабые песчаные бури гоняли почву в разные концы Планеты. Я прижался лбом к полимерному стеклу, пытаясь срастить, как же всё приползло именно к этому моменту. Я безумно жалел себя, от этого становилось откровенно тошно, даже БЖУ тут не при чём. Заплакать бы, да юношеские блоки и муштра Академии не позволят и слезинке выкатиться по столь незначительному поводу. Бесконечное сращивание идей и планов рушились об одно конкретное осознание — меня вновь отправят на войну вне зависимости от успехов обучения этих новобранцев. Моя личная ноша и ответственность, так это и работает на фронте. Ужасно трудно смириться с этим, я ударился головой об окно, чтоб вытряхнуть мысль, но никак. Так и простоял спиной к базе, пока на плечо не легла чья-то ладонь.
— Нис? — бархатный юношеский голос чуть успокоил, вот только недостаточно, чтоб в груди перестало так отчаянно колоть.
— Да, что такое?
Перед глазами расплывалось его лицо. Один из инструкторов, который тогда вышел ко мне со оглашением результатов голосования по экзамену новобранцев. Сейчас удалось его рассмотреть достаточно, чтоб увидеть в молодом парне равного по силе и мужеству, пусть оно и прячется за средним телосложением по Плутону.
— Большинство новобранцев закончили тренировки, каждый пришлёт отчёты на наши НОТ-СОУ-СМАРТ. Вам нужны копии для ознакомления?
Я опешил от подобного предложения и машинально кивнул, не подумав и секунду.
— Перешлю вам часть. Если понадобятся все, то дайте знать. Спасибо за тренировку.
Он протянул мне руку, я пожал её. Крепкая ладонь не сразу меня отпустила, как и чувство вернувшейся значимости. Они обращаются на «Вы», предлагают ознакомление с докладами, когда как раньше я сам держал отчётность, отредактированную перед Советом и Троебожием. Неверие заставляет делать глупости, и надеюсь, что сегодня мне удастся их избежать. Уже ощущаю прилив и желание снова показать, что умею, да сразу за один Отсчёт. Рациональная мысль распределить всё на несколько месяцев по-прежнему на первом месте, но как же она слаба. Вот бы на базе был бар и бордель. Или хотя бы рядовая Анухе.
Новобранцы площадку освободили, а она так и не опустела. Теперь инструкторы воспользовались заминкой перед плановыми учениями, чтоб размяться. Самим тоже форму нельзя терять, иначе какой из тебя инструктор? С приятным щебетом в груди я вернулся на своё прежнее место, за трибуны. База вновь загудела, в этот раз куда приятнее, чем вчера. Знакомая атмосфера, практически родная. Война поймёт, если на время ты о ней забудешь, а затем напомнит о себе самым внезапным способом.
— Присоединитесь?
Я не сразу среагировал на вопрос, решив поначалу, что обращаются не ко мне. Несколько пар глаз уставились в мою сторону, на лбу аж горячее пятно выскочило. Я подпрыгнул на месте, машинально поправив китель. Инструкторы встали вкруг в самом центре площадки, восстанавливая дыхание. Один из них что-то настраивал на своём НОТ-СОУ-СМАРТ, чуть после загорелось знакомое табло, там три сотни кругов. Обновлённый счётчик.
— Мы тоже хотим попробовать! Будете с нами?
Все встали на стартовую линию, словно без меня точно не начнут. Я снял китель, поправил майку. Лёгкий стыд пнул по заднице, ведь я точно физически выглядел не так, как молодые ребята, но мне сможет помочь опыт. Как ни крути, а такое не вытравишь из тела, как ни старайся. Я занял своё место, сердце бешено стучит от одного волнения. Родство с братьями по оружию воодушевляет до обморока, и глупая улыбка растягивается на морщинистом лице как самый очевидный итог. Я чуть выровнял сердцебиение и вернул ровность дыхания, не до конца веря, что правда так быстро согласился на забег.
Сигнал дал один из инструкторов. В отличие от новобранцев все начали с ускоренного шага, лишь после круга десятого постепенно увеличивая темп. По периметру площадки повторно началось столпотворение, и я готов поклясться, что на матовом стекле рубки проявился силуэт, хоть и не проверял, точно ли это. Ажиотаж возвращался, это подстёгивало бежать дальше, совсем чуть-чуть прибавив в прыти. Дыхание на месте, сердце бьётся ровно, без скачков, которые обычно как удар под дых. Сотня кругов позади, а я только слегка вспотел. В толпе возгласы одобрения, кто-то подстёгивал рвануть что есть сил и показать, кто тут самый главный. Один из инструкторов предложил грузы нацепить в дань традициям. Мне даже не пришлось позориться с отказом — остальные практически моментально отмели идею.
Ещё пятьдесят кругов преодолены. Вот тут и началась борьба с собой. Передо мной два человека, за спиной тройка. Сбавлять темп точно не имею никакого права, а если разгонюсь, то придётся сохранять скорость, ведь первые бежать медленнее точно не станут. Вот только ноги словно из ткани, готовые подогнуться в самый неподходящий момент. Дыхание тоже слетело с курса, за ним и сердце скачет как ему угодно, в случайном порядке. Что меня тянет обязательно выполнять экзамен новобранца — ума не приложу.
Грузное пыхтение вырывается из груди, на это стали обращать внимание все, кроме меня. Они молчат, хотя практически обязаны вывести меня с площадки и проверить моё состояние. Дело в возрасте, и им тоже стыдно тыкать меня в это. Унизительный круг замкнулся, все по итогу молчат. Тут-то и наступило резкое ухудшение, оно больше от осознания, что я совершил немалую ошибку и не готов её признавать. Бремя глупости свалило меня на пол, по инерции я ещё пару метров прокатился кубарем и свалился у ног новобранцев. Вскрики, местами похожие на детские или даже девчачьи, проскочили в толпе. Словно вся база без исключения собралась посмотреть на мой позор, он утягивает меня во тьму обморока.
Последнее, что слышу — это топот инструкторов, их лица расплываются, за их затылками яркий свет фонарей становится клинком, режущим мои глаза. Я смыкаю веки, в то время как нижняя челюсть сама по себе отвисает, надавливая на горло. Тяжесть во лбу невыносимым грузом сначала придавила к полу, потом рассосалась, отправив меня в глубокий сонный бред…
***
Мне привиделось, как стадо Анухе скачут по пустыням Плутона и растворяются в мареве заката. Они кричат и пищат, улетучиваясь как пыль. Солнце горит словно костёр, такой далёкий, и тепло до меня не доходит. Стук по земле пытается убедить, что я ещё жив, но верится с трудом. Картина начала сращиваться, когда топот лапок гусениц превратился в шаги сопровождавших меня инструкторов. Фонари на потолке длинного коридора сменили солнце из моего сна. Стоны насекомых обернулись возгласами людей. Из обрывков их мыслей понимаю, что во время забега я отключился слишком надолго, чтоб меня просто можно было пошлёпать по щеке и облить водой. Их суета доказывала один единственный факт — всё обернулось куда хуже ожидаемого. Сколько бы ни был молод разумом, а забыл, что тело моё отдало все силы службе, и это было много лет назад. На что надеялся, вставая на одну линию с молодняком?
Меня закатили в огромный белый кабинет. Медицинское отделение, где всегда пахнет чем-то еле уловимым. Такой аромат больше нигде не встретишь, и вот он снова царапает ноздри. Противно до дрожи, она прокатилась по всему телу, от чего кровь забегала по венам. Стало теплее, я ощутил себя более живым. Это хорошо, вот бы ещё силу в ногах иметь, а то кажется, будто попытаюсь встать и свалюсь как парализованный. Вокруг людей меньше, только суть не изменится — я опять докажу собравшимся и себе в том числе, что гонка за первенство по силе с треском провалена.
Надо мной возвысился Лекарь. Таким становишься лишь после прохождения нескольких военных операций. Выглядит как мой ровесник, только глаза более безжизненные, буквально циничные. И не таким станешь, долгие годы собирая сослуживцев по кусочкам во что-то хотя бы отдалённо похожее на человека. По его команде все лишние покинули кабинет, мы остались вдвоём. Лекарь выпал из моего поля зрения, брякая металлом где-то в стороне.
Шея не сразу поддалась, но по итогу позволила повернуть голову. Высокий мужчина настраивал огромный аппарат, прямо при мне производя починку. Махина скрипела, её экран еле показывал информацию. Я такие аппараты видел только в старых словарях — сканеры серии FOS14. Производят полную проверку твоего состояния, только при этом работают от силы пару раз. Такая отличная идея была задушена вмешательством культа Троебожия, якобы лишь человек имеет право обследовать другого человека. И почему-то никто из этих сумасшедших не вспомнил о первых моделях костюмов защиты от насекомых и радиации других планет. Да ещё на Марсе люди ходили в постоянном отслеживании уровня здоровья, а сейчас это пародия на былые времена. Сердцебиение покажет да количество патронов в запасе, вот и всё. Визоры стали трансляторами проповедей, поэтому практически каждый воин Пурпурной армии опирается лишь на свои чувства, изредка прибегая к помощи НОТ-СОУ-СМАРТ. Хотя бы это разрешили, и на том спасибо.
— Я заметил капли крови на ваших губах, хотя никаких надрывов на них нет, — начал Лекарь, обращаясь будто не ко мне. Прилип взглядом к машине, которая постепенно приходила в рабочее состояние. — Или закусили щеку изнутри, когда упали, либо ваши лёгкие через пару лет превратятся в недееспособную труху.
У меня аж горло опухло от его слов. Неужели багровые отметины на моём рту так быстро меня выдали? Я ничего не ответил, делая вид, что ожидаю проверки. Только она одна и скажет, что со мной не так… если конечно у меня что-то не в порядке.
Лекарь закончил с FOS14, подкатил её ко мне. Я оставался на кушетке, холод металла от огромного сканера покрыл моё тело. Даже сквозь штаны и уже высохшую майку повеяло ледяным ветерком, пронизанным запахом спирта и медикаментов для рядовых — самых гнусных таблеток в мире. Они тебя не вылечат, лишь позволят умереть без боли и сожаления.
— В первую же очередь просканируем ваши лёгкие.
Он говорил плоско, совершенно без эмоций, словно читал вслух перед самим собой правила обследования. Я ощутил себя уже мёртвым, которого для вида решили проверить, от чего тот помер. В сводку не занесут, Совету не доложатся, а Троебожию плевать. Даже в присутствии Лекаря, который исключительно из следования Своду обращался ко мне в уважительной форме, я чувствовал себя бесконечно одиноким. Только я и эта машина, набирающая громкости с каждой секундой. Скрипели механизмы, состарившаяся проводка искрила, барахлящий экран долго выводил информацию, да и ту разглядеть не сразу удастся. Нам обоим место на свалке.
— Как я и думал.
Лекарь изучал экран, на котором не было ровным счётом ничего, что я мог бы растолковать. Быстро сменяющие друг друга символы. Строчки скакали с верха к низу, скан же моего тела был размыт, то ли ребро вижу, то ли край кушетки, к которой прилипла моя потная спина. Минуты тянулись, я терял терпение и всё равно понимал, что не имею права злиться на кого-либо, кроме себя. Одна моя глупость привела сюда, если кого и ругать, то состарившегося солдата, по допущенной когда-то ошибке оказавшегося среди новобранцев, перепрыгнувших через поколение этого самого рядового.
— Да, всё верно.
Вторая короткая фраза, за которой не последовало хоть какого-то объяснения. Лекарь мычал, менял ползунки на FOS14, настраивал картинку прямо передо мной. Теперь вижу позвоночник — слишком глубоко зашли, дело же в моих лёгких. Потом рёбра проявились, ключицы. Лекарь перенастроил слой сканирования, и вот мои лёгкие передо мной на экране. В язвах, шрамах, которые при каждом вдохе затрудняют наполнение воздухом. Они не растягиваются, не разжимаются, они сковывают меня изнутри, и я задыхаюсь из-за них, из-за крови, что сочится из каждого такого шрама. Не надо быть Лекарем, чтоб понять…
— У вас застарелое заражение лёгких. Или как говорится среди рядовых…
Он не застревал на полуслове, планета не переставала кружиться. Но всё вокруг словно застыло перед следующими словами. Они обрушат мою жизнь, это вообще ни в какое сравнение не идёт с позором упасть на глазах твоих же протеже. Сколько я откладывал, сколько закрывал глаза на вполне очевидные симптомы, и вот докатился до самой отвратительной болезни, которой награждается каждый четвёртый рядовой, когда-то на постоянной основе дышавший парами Анухе. После убитой гусеницы кверху всегда вздымалось облако из тонкодисперсной крови, я слишком часто оказывался погружён в такие сгустки, думая, что это мнимая медаль. Нет же, идиот, это был новый выстрел по твоему организму. На груди не будет нашивок с этими словами, в сводке погибших тоже не напишут, но ты и как минимум этот Лекарь будете в курсе, что у тебя…
…плутонский свищ.