— Тебе стоило больше внимания уделить наряду, Илья, — сказал Андрей. — Ты мог хотя бы испросить моей помощи, я бы отрекомендовал тебе хорошего портного. Потому что это… Ну это фу, Илья.
Я оглядел свой костюм, а затем с нехорошим прищуром посмотрел на Обухова.
— Просто говорю! Просто говорю! — всё понял тот. Моё такси неторопливо развернулось на площадке перед воротами усадьбы и поехало по дороге между полей прочь. Автомобиль Андрея стоял на парковке, а рядом с ним по стойке смирно застыл длинноволосый пожилой мужчина в костюме, наверное, более дорогом, чем мой. Да ёжкина кошка! У него водитель одет лучше.
Кстати, а откуда у него водитель? Род Обуховых вроде бы в большом упадке, что за роскошь? Правда спрашивать разодетого княжича о таких вещах не стоит. Вдруг он на последние копейки нанял себе водителя откуда-то из Полоцка, например, чтобы лицо не примелькавшееся было.
Ох, как любят благородные пыль в глаза пустить.
— Едем? — спросил меня Андрей. Мы заранее договорились, что я к нему заеду, и уже из усадьбы Обуховых мы двинемся на бал, в огромный загородный клуб на восточном берегу озера Кучане. Это хорошо, что я отказался от земли Феоклистова. Такое соседство напротив шумное. И музыку выключить не попросишь.
Мы подошли к автомобилю, и водитель по очереди открыл перед нами двери, почтительно склонившись.
— Очень хочу познакомить тебя с Пашей, — сказал Андрей тихо, пока водитель шёл к своему месту. — Павел Валерьевич Иванов. Граф Иванов. Очень хороший человек и смелый. Таких тут и нет почти. Он своеобразный, но мне кажется, если ты решил бороться со Свиридовым, то Паша тебе поможет.
— Что же он не помог тебе закрыть зону? — хмыкнул я. Княжич выпрямился, будто лом проглотил. Глаза его сверкнули. Водитель сел в машину. Тщательно проверил зеркала, затем застегнул ремень и в ожидании вытянул шею.
— Езжай, Борис, — приказал ему Обухов. Машина покатилась по асфальту, набирая скорость.
Пару минут мы ехали молча, а потом Андрей повернулся и сказал:
— Потому что Обуховы не просят о помощи!
— О, мило, — отреагировал я. — Похвально. Он должен был сам предложить? Он демоноборец?
— Уже нет. У него ранг мастер! И я не держу на него зла. Он… Сложный человек и винить негоже его за то, что не знал он о моём горе. Негоже!
— Почему же уже нет?
— Историю эту лучше ему поведать, но кое-что могу сказать, — он понизил голос и чуть склонился ко мне. — Трагедия звена. Он один уцелел. С тех пор зоны не посещает. Воззвал бы я к нему и всё равно бы получил отказ, уверен.
Понятно. Демоноборец лишившийся своей команды. Печальная история. Тем более, если речь идёт о звене. Настоящее звено демоноборцев очень сложный противник. Группы, даже сработавшиеся, это всегда просто группы. Они могут работать вместе, они могут быть успешными. Но звено это семья. Это настолько сроднившаяся боевая ячейка, которая за момент зачистки может не проронить ни единого слова.
Собрать своё звено для людей большая удача. Мне довелось с ними встречаться, и каждый раз победа над демоноборцами была сложной. А один раз я чуть не погиб, когда столкнулся под Барнаулом со звеном из двух грандмастеров и двух мастеров. Удача тогда улыбнулась мне, за что ей огромное спасибо. Мог и не вывезти, реально.
Но я отвлёкся. Звено гибнет целиком. Случаи, когда выживает кто-то один, крайне редки. Да, потери случаются у всех, и звено восстанавливается с большим трудом, когда теряет одного из членов.
Однако уцелевший одиночка… Необычное явление.
Загородный клуб, где собирались дворяне пушкиногорского уезда, был залит огнями. В небо светили разноцветные прожекторы, богатые машины подъезжали ко входу, и благородные люди неторопливо входили под своды дубов, по красной дорожке. Повсюду сновали официанты, чьи наряды тоже были дороже моего. Глухо гремела музыка с далёкого крытого танцпола. По аллеям ходили жонглирующие огненными факелами шуты на ходулях. Ничего себе у них тут развлечения.
Андрей сразу изменился. Теперь это был важный вельможа. Неторопливые, отточенные жесты, медленная и уверенная походка. Его приветствовали со всех сторон, и он уверенно и внимательно отвечал каждому, спрашиваясь о каких-то общих знакомых или же о питомцах.
Я шёл тенью следом, иногда отвечая на приветствия, когда Андрей представлял меня своим знакомым. Ничего себе, сколько здесь благородных! И у многих окантовки амулетов были тусклыми, то есть они никогда не закрывали порталы.
Это меня, право, удивляло всегда. Имея такое большое количество одарённых, способных так или иначе сражаться с демонами, они предпочитали не замечать разломов. Жить с ними рядом и заниматься своими делами, совсем-совсем не связанными с какими-то там демонами и порталами.
Да, конечно, они не ведали ничего о Пожирателе, поэтому и священной войны у них не было. Потом, когда станет плохо, в разломы пойдут все, и стар и млад. Вот только будет поздно.
Благодатная почва у Свиридова сложилась…
Среди гостей я увидел Веронику Медведеву. В роскошном белом платье, обтягивающем её роскошную фигурку, зеленоглазая брюнетка обворожительно улыбалась спутнику, держа его за руку. Так, это, наверное, Миролюб Борзов. Не узнал его без шлема.
— Доброго вечера вам, — оказался я перед ними.
— Илья Артемьев! Доброго тебе вечера! — радостно воскликнула Вероника. — Наш школьный герой.
Миролюб протянул мне руку молча. Пожал её. Вид у него был бледный, словно он много лет не видел солнца. Впрочем, это немудрено, с такой любовью к закрытым доспехам. Комплекцией он оказался не богатырской, но вполне себе крепкий паренёк. Странно, я был уверен, что Борзов сильно старше.
— Рада тебя видеть! Всё думала, доберёшься ты до нас или нет! Ты так здорово там сражался, Илья! Правда Мир?
Борзов не улыбался. Его раздражала радость подруги, и на меня он глядел чуть исподлобья.
— Мир! Ну здорово же было? — всё тормошила его Вероника, совершенно не считывая его эмоции. Ох, эти отношения обречены.
— Можно было и лучше, — сказал, наконец, демоноборец.
Интересно, как он себе представлял это «лучше».
— Да брось ты, Мир! Давай, представим Илью графу Гордееву, а? Может, он с нами сражаться будет, а? Было бы здорово!
— Почему это здорово? — неожиданно вскинулся Миролюб. — Не здорово.
Вероника смотрела на него изумлённо, приоткрыв ротик.
— Мира… Ты что?
— Прости, — пришёл в себя Борзов. Я уже и пожалел что подошёл к ребятам. Тут явно у кого-то большие сложности с ревностью. — У нас команда уже сложившаяся. Может быть вскоре мы и звеном сможем стать. Надо сосредоточиться на этом направлении. Новые люди вряд ли смогут влиться в такой коллектив. Сама понимаешь.
О, Вероника не понимала. Зато понимал я. Прежде чем с моих уст успел сорваться первый язвительный комментарий, рядом нарисовался Андрей.
— Илья! Куда ты пропал! Идём! О, доброго вечера госпожа Медведева, господин Борзов. Я выкраду у вас господина Артемьева?
— Да пожалуйста, — немедленно сказал Мирослав. Ну, братец, это ты зря, конечно. Я не обидчивый, но такие вещи запоминаю хорошо и непременно верну. Мой взгляд встретился с зелёными глазам удивлённой Вероники и задержался на секунду дольше приличного. Борзов это заметил, а вот девушка и не поняла ничего. Лишь мило улыбнулась.
— Вон он, — шепнул мне на ухо Андрей, уводя от демоноборцев. — Павел Иванов. Только не пугайся.
Ну, я человек не из пугливых. Однако, для какой-нибудь нежной аристократической души, вид Павла Валерьевича и правда мог оказаться шокирующим. Это был почти пятидесятилетний лысый мужчина в камуфляжной куртке с кучей армейских нашивок. С роскошной бородой и пышными усами он сидел, развалившись, в кресле под сенью древнего дуба. В зубах у него дымилась сигарета, а в левой руке, свисающей с подлокотника, красовалась початая бутылка бренди «Древнейший». Вокруг графа царила пустота: все эти нарядные чистюли старались держаться от демоноборца на расстоянии. Ленивый взгляд графа скучающе скользил по лицам окружающих, пока не зацепил Андрея. Лицо мужчины разом смягчилось, он приподнял бутылку, приветствуя княжича.
— Идём, — позвал за собой Обухов. Павел Иванов вцепился в меня холодным и внимательным взглядом. Не сводя с меня взора, граф крепко затянулся сигаретой.
— Павел Валерьевич, рад видеть, — протянул ему руку княжич. Иванов чуть приподнялся, пожимая ладонь в ответ. — Хотел представить тебе Илью Артемьева. Это он прикончил людей Свиридова.
Во взгляде графа проявилось уважение. Рукопожатие у него было крепким, хорошим. И сила в нём бурлила немалая. Амулет на груди, под распахнутой курткой, отдавал красным оттенком обода. Рубиний? Это прямо хорошо, конечно. Бронза, серебро, золото для такого это словно десткий сад. Действительно матёрый был демоноборец когда-то.
— Рад, — сухо сказал граф. — Свиридов гнида.
— Так вызовите его на дуэль, — улыбнулся ему я.
Павел Валерьевич так широко улыбнулся, что улыбка стала безумным оскалом.
— Я пытался, но они мне не верят. Слонята трубят, знаешь? Они трубят им. А они не слышат. Не верят.
Он сделал большой глоток из бутылки и добавил:
— Слоники хотят побегать, а они не дают. Смекаешь?
— Пока не очень, — признался я. — Слоники? Трубят?
— Они считают меня сумасшедшим, — откинулся на спинку кресла Иванов, снова затянулся сигаретой. — Мои вызовы на дуэли никто не принимает. Меня никто не вызывает. НИКТО НЕ ВЫЗЫВАЕТ! ЭЙ УБЕЙТЕ МЕНЯ!
На его крик никто и внимания не обратил. Мир вокруг жил так, словно в кресле никого не было. Иванов булькающе расхохотался, а затем опять глотнул из бутылки. Закашлялся. Сунул мне:
— Будешь?
А затем резко убрал.
— Не будешь. Малой ещё. Слоники говорят рано ему. Я не спорю со слониками. Смекаешь?
Печальное зрелище, конечно. Бывший военный, сильный чародей, опытный демоноборец и в таком незавидном положении. Изгой и безумец. Дурачок при дворянском собрании. Если, конечно, всё это не игра.
По сути, если бы он был совершенно недееспособен, то после медицинского заключения его сюда бы вряд ли стали пускать. Пусть даже герой войны, но слишком уж ярко выделяется. Эта камуфляжная куртка и нонконформистское поведение посреди чопорных аристократов — нарочито смотрится.
— Я бы хотел с вами поработать, господин Иванов, — я решил не ходить вокруг да около. За спрос деньги не берут.
— Я не работаю с детьми, — отмахнулся тот. — Слоники говорят не надо с детьми. С детьми плохо. Дети погибают, и их родители плачут.
Он помрачнел, погружаясь в мысли, и повторил очень грустно:
— Плачут…
— Ну, от некоторых детей, напротив, плачут разные Свиридовы, — хмыкнул я. Граф поднял взгляд. Вот совершенно ясный и неглупый у него взор. В бутылке Иванова вообще бренди или чай? Я осторожно потянул носом. Запаха алкоголя нет.
— Некоторые дети хотят испортить Свиридову жизнь и им бы пригодилась помощь.
— Слоники говорят что рядом с нами идеалист и мечтатель. Ну что вы, слоники! Слоники нельзя так говорить! Ой, не слушай их, — махнул рукой Иванов. — Не слушай, они не про тебя.
Я терпеливо ждал. Рядом хмурился Обухов: княжич не ожидал, что я пойду с места в карьер.
— Я больше не работаю, — вдруг серьёзно произнёс демоноборец. Вдавил сигарету в пепельницу. — Я уже похоронил всех, кого не хотел. Хватит.
— Жаль. Но предложение в силе. Я хочу собрать команду, которая будет заниматься делом, а не тем, чем у вас сейчас занимаются Свиридов да Гордеев.
Граф хохотнул.
— Мальчик хочет войти в бизнес? Слоники трубят, слоники смеются! Ахахаха! Там нет таких денег что ты мечтаешь. Там только смерть. Боль. Рано или поздно ты либо умрёшь либо всё потеряешь. Порталы принадлежат таким как Свиридов и Гордеев. Любо ублюдкам либо коммерсантам. Наш Государь отдал зоны на откуп таким как они. Ну, так говорят слоники. Слоники уверены, что это развивает экономику и здоровую конкуренцию. Кто я чтобы не слушать слоников?
— В окрестностях сейчас находится девять бронзовых зон, из них две ресурсные, — терпеливо прослушал я его клоунаду, — так же есть две серебряные. И это лишь те, что рядом. Каждая из них выгнала людей из домов. Каждая из них ждёт, пока до неё доберутся те, кто путём шантажа пытаются выжать из землевладельцев побольше соков. Слоники как к этому относятся? Спокойно? Ничего не тревожит ушастиков?
— Не трогай слоников, — взгляд графа стал злым.
— Я закрыл две зоны. Сам. Это тяжело, но возможно. Одна из зон была на землях Андрея, и Обуховы могли её потерять из-за Свиридова. Теперь же, пока, они в безопасности, — выделил я слово «пока». — Вместе мы сможем больше. Мы можем разрушить бизнес вашего всеми любимого барона, если, конечно, у слоника кишка не тонка.
— Ты почему со мною так разговариваешь, ребёнок? — Иванов совсем опешил. Он поднялся, возвышаясь надо мною. — Иди к своей маме, хорошо? Я совсем не хочу тебя калечить.
— Вы, господин Иванов, потеряли звено. Это чудовищная потеря, понимаю…
— Да откуда тебе знать, мелкий? — он не ярился, он наоборот погружался в ледяную собранность, которая гораздо опаснее.
— Но за что вы сражались тогда? — не моргнул глазом я. — За деньги или за идею? За что погибли ваши братья? За сгустки или артефакты? За золотую монету?
— Заткнись, сопляк, — очень тихо и спокойно сказал граф. — Христом умоляю, а ты доведёшь меня до греха.
— Конечно. И вы охотно до него дойдёте, потому что я же не Свиридов, — он вздрогнул. Илюша, не перегибай. — Меня и прикончить можно, верно? Это ведь проще чем подняться с кресла и сражаться с демонами? С уютного местечка подонков ненавидеть удобнее, понимаю.
Андрей смотрел на нас выпучив глаза, но не решаясь вмешаться. Граф же шагнул ко мне почти вплотную. От него несло табаком, но совершенно точно не алкоголем. Ты точно не так уж и прост, Павел Валерьевич.
— Господа, — жалобно подал голос княжич. — Ну что вы, господа. Я надеялся, что вы подружитесь…
Иванов неожиданно улыбнулся, а затем даже захохотал, запрокинув голову. Сильно хлопнул меня по плечу.
— Слоники тебя раскусили. Слоникам ты понравился. Выпью за твоё здоровье, — он плюхнулся обратно в кресло и приложился к бутылке. — Хорошего вам вечера, ребятки. Оторвитесь!
Мы отошли, и Андрей тут же зашептал:
— Ты чего, Илья? Зачем ты так возмутительно обрушился на Павла Валерьевича⁈ Про утраты его упомянул, дерзил непомерно!
— Один раз встретил я человека, что сказал мне важную вещь, которую я запомнил, — мы шли под светом фонарей в сторону крытого клуба. В небо устремилось несколько ярких петард, рассыпавшись горохом по небу. Красота какая. Я застыл, наблюдая, но речь продолжил:
— Он тоже всё потерял. Вообще ничего не осталось. Ни дома, ни семьи. Бродяга. И вот он каждый день приходил в центр города, грязный, рваный. Он бродил по главной улице и кричал, и ругался, и хамил. Задирал прохожих, оскорблял их. От него шарахались как от чумного. Он же только распалялся, всё сильнее и сильнее. Громче и громче. Он терял себя. Пока не нашёлся прохожий, который просто дал ему по лицу.
Андрей терпеливо ждал продолжения. Над головой снова бахнул разрыв красно-зелёно-синего салюта.
— Так вот. Только тот удар и привёл его в чувство. Потому что всё то время, как он сказал мне, ему просто хотелось, чтобы кто-то его остановил. Чтобы не глаза отводил, не уходил с дороги, а взял за грудки и тряханул хорошенько. В этом желании он срывался в крутое пике, дна которому бы не было. А когда получил, наконец, по морде, то очухался. И стал вполне себе успешным человеком.
«Демоном», — поправил я сам себя. Потому что это была история одного из бойцов моей дружины. В далёком будущем. Ёжкина кошка, скучаю. Ух как бы мы сейчас развлеклись в таком вот местечке…
— Тебе семнадцать лет, Илья, откуда ты ведаешь о таких людях? — удивился Обухов.
— Ой, ну прекрати, — отмахнулся я и вновь уставился на здание откуда звучала музыка. — Мы действительно туда пойдём? В шум гам? Вряд ли там будут решаться важные вопросы. Где само собрание?
— Илья, ну право же, — изумился Андрей. — Это торжественная часть. Официальная была вчера. Сегодня бал. Завтра представители родов будут голосовать по подготовленному списку. И сюда прибыло множество благородных людей из соседних уездов. Есть люди даже из самого Петербурга!
Ну да, парочку и я знаю.
— Что значит: официальная часть была вчера? Ты же говорил, что такие встречи пропускать нельзя, — нахмурился я, изображая негодование. — Что повлиять на что-то можно. На что я теперь смогу повлиять⁈ Я ведь даже не знаю ничего. Где моё официальное приглашение?
— Исполнилось ли тебе восемнадцать лет? — невинно уточнил княжич. — Возраст принятия решений.
— Уел, — признался я. Да, раскатал ты губу, Илюша. Кто будет звать несовершеннолетнего на такие собрания? Видимо серьёзные люди заседают весь день, потом такая вот отдохновенная часть, где плетутся самые интриги, а затем финальная часть, где по итогам принимаются судьбоносные решения. Ой, и слава Богу, что не нужно коров чужих считать, да квадратные метра спорных земель обсуждать. Мне есть чем заняться. Да и Андрюша, как молодой жеребец копытом бьет.
— Ну, тогда вижу что осталось нам лишь хорошо развлечься!
— Воистину, друг мой, — Андрей с улыбкой смотрел в сторону громыхающего и сверкающего танцпола. — Воистину!