Чёрное на чёрном. Я проваливаюсь всё глубже и глубже. Здесь холодно, так холодно! Тьма заползает под кожу, ледяными ручьями рубит вены, перекрашивая под свой цвет. Могу лишь чувствовать, что происходит, перед глазами сплошной мрак. В невесомости, под толщами темноты. Совершенное пустое одиночество, брошенная, забытая и покинутая.
Сердце колотится как бешеное, не остановить и не унять зарождающийся крик. Выбраться, вырваться, сбежать отсюда, отпусти, не дай утонуть!
С губ срывается отчаянный стон, и вместе с ним в лёгкие врывается смерть.
Рингтон телефона выбрасывает из сна, как рыбёшку на берег. Лёгкие обожжены страшным холодом. Хватаю губами тёплый воздух, переворачиваюсь на живот, лицом свисая над краем кровати. Пальцы сжимают подушки до боли, чтобы хоть немного унять дрожь, сотрясавшую всё тело. Меня рвёт желчью, чёрной дымящейся жижей, исчезающей прежде, чем она касается пола. Желудок выворачивает, но понемногу отпускает, и я переворачиваюсь на спину, опуская голову на подушку и уставившись в потолок.
Телефон не прекращает звонить. Нащупав его на тумбочке, непослушными пальцами подтаскиваю к голове, попутно нажимая на дисплей.
— Надеюсь, ты выспалась, потому что Маргарита проснулась и… с ней не всё в порядке, — голос на том конце трубки звучит тревожно и по-человечески устало.
— Я буду часа через два, — отвечаю хрипло и нажимаю отбой.
Отбросив телефон в сторону, провела руками по лицу, снимая остатки сна. Становится хуже, намного хуже. И думаю причина в частом посещении Изнанки. Словно бы тогда вернулась сюда не вся и какая-то часть застряла там и теперь тащит назад на самое дно иной реальности. И вместе с этим, я что-то утащила с собой, что-то мёртвое, чуждое. Мне нужно поостеречься, как и просил Михаэль. Но интуиция говорит прямо — у тебя ничего не получится. А значит рано или поздно, я не смогу проснуться и останусь во мраке навсегда.
***
На проходной охранник долго изучал мой паспорт. Тучный человек шевелил губами, кривясь. На меня не оформлен пропуск, а он из новеньких, вот и проявлял излишнее рвение.
— Даже и не знаю, дамочка. Пропустить вас не могу, предприятие режимное, насчёт вас никаких распоряжений не было, — резюмировал он, вызывая глухое раздражение.
— Послушайте, меня здесь все знают. И Виктор Сергеевич, глава Института, и его заместитель Анатолий Павлович, и многие другие, — говорю медленно, стараясь не сорваться. — Позвоните Андрею Викторовичу, сыну Серебрякова. Мы договорились о встрече.
— Я не могу отвлекать людей от работы, — набычился он. — Если у вас было назначено, здесь была бы соответствующая запись, — и он потряс зелёной тетрадкой. — Пусть за вами спустятся, тогда я внесу ваши данные и пропущу.
А глаза у него глупые и мутные. Сонная муха и как такого могли взять на работу?
Поджав губы, демонстративно достала телефон и уже собралась набрать номер Андрея, как меня окликнули.
— Элли? Что ты здесь делаешь?
Этот день и так начался плохо, теперь он медленно скатился до отметки «катастрофа»!
— Маша, какая встреча! — улыбаясь, поворачиваюсь к эффектной блондинке, появившейся в дверях Института.
С ней у нас была давняя история. Маша подруга Насти, чьи родители погибли от клыков мстительного Белого пса, помощника Михаэля, которого они заключили на Изнанке. Настя во всём винит меня, и я её понимаю. Поэтому стараюсь на глаза не попадаться. Другое дело Маша. Эта девушка имела виды на Андрея, так как их родители крепко дружат. Когда появилась я, она решила, что я пытаюсь его отнять. Отчасти это правда — Андрей никому не принадлежит. Только до Маши это не доходит. Поэтому при каждой встрече девушка пытается меня унизить. Это мало волнует, я умею за себя постоять, просто слишком частое мытьё рук сушит кожу. Вредно.
Не знаю почему она такая. Перед девушкой, обладающей яркой гламурной внешностью, открыты многие двери. Так почему она ломится в те, которые закрыты? Маша не дура, иначе она не была бы экзорцистом, как и Андрей. Она способна отказаться от брендовых шмоток, дорогих машин и прочих благ цивилизации, чтобы месяцами выслеживать злобных духов где-нибудь в Сибири. Умна, начитана, умеет пользоваться теми преимуществами, которые получила от рождения. Но в некоторых вопросах дура дурой, вот чего не пойму!
— Я задала вопрос, — говорит миленьким голосом, делая вид, что рада встречи. — Ты же вроде ушла от нас, что заставило вернуться?
— А ты как из космоса, Маш, — отвечаю тон в тон. — Где ты пропадала последние сутки? У вас в Институте лежит девушка в коме, её привезла я. Неужели ничего об этом не слышала?
— Я была в командировке вместе с Виктором Сергеевичем и моим отцом, — моментально нахмурилась она. Девушка не любила быть не в курсе событий. — А что произошло?
— Не здесь, — я кивком головы указала на внимательно прислушивающегося к нашему разговору охраннику. Он сделал вид, что читает книгу, лежащую перед ним.
— Прости, — она сделала извиняющееся лицо. — Но я не могу пропустить тебя. Новые правила. Тут где-то полгода назад вышла одна статься в духе «НЛО рядом!», одна журналистка проникла в Институт, ничего не поняла, но проблем устроила, с тех пор новые правила и всё такое.
— Элли, — позади раздался голос Андрея, и я облегчённо перевела дух. Не хотелось бы доводить дело до абсурда.
— Андрей, привет! — Маша ненавязчиво оттёрла меня в сторону и, не обращая внимания на скисшее лицо Андрея, поцеловала в щёку. — Не виделись всего ничего, а кажется, что прошла целая вечность. Вот, встретила Элли. Я уж думала, что мы больше никогда не увидимся, а вон как жизнь повернулась. Говорит такие интересные вещи, расскажешь подробности?
Она ловко подхватила его под ручку и уже собиралась развернуть спиной ко мне, как он высвободился и отстранился, говоря:
— Прости, Маш, в другой раз. Я тоже рад тебя видеть, но сейчас дел по горло, даже пропуск для Элли забыл выписать. Поспрашивай у остальных, хорошо? Элли, привет, идём, Марго хочет тебя видеть.
Проходя мимо охранника, улыбнулась. Он, наблюдая за развернувшейся сценой, забыл записать мои данные. Маша осталась позади, она просто не успела ничего сказать.
— Что с Марго? Ты был встревожен. Она больна?
— Ты должна сама это увидеть.
Подъём по лестнице, вдоль рекреации, потом ещё одна лестница, переход в следующее здание, там спуск на первый этаж и мимо нескольких открытых одинаковых палат к третьей от конца, рядом с постом медсестры, за которым никого не было.
Дверь в палату Марго закрыта. Андрей останавливается, смотрит в пол тяжело.
— Иди одна, она никого не хочет видеть, кроме тебя.
***
В палате много солнца, но по больничному стерильно, тёплый свет не оживляет скудную казённую обстановку. Одна железная кровать, стул, стол, деревянный иссохшийся шкаф, прозрачная тюль на окнах, две картины, изображающие крестьян в поле. Потёртый пол, светло-бежевые стены, с белой краской у потолка. Справа от входа дверь, ведущая в ванную комнату. На стене зеркало, рядом тумбочка, на которой старый телевизор. Безликая атмосфера с трудноуловимым медицинским запахом, сильно забитым хлоркой.
У окна, спиной ко мне, сидит Маргарита в больничном халате и тапочках. Волосы взлохмачены и перехвачены тугой резинкой. Девушка неотрывно смотрит на проезжающие за небольшим сквером машины.
— Марго, — зову нерешительно.
Она оборачивается и всё становится ещё более непонятно. У девушки на глазах белая повязка, сзади скрытая копной волос.
— Элли, со мной что-то не так, — говорит жалобно, осторожно снимая бинты с глаз.
А когда открывает их, непроизвольно вздохнула, поражённая увиденным. Раньше она обладала тёмно-вишнёвым, глубоким и насыщенным цветом глаз, теперь вместо красок — серая марь как бывает у ослепших людей, с одним ярким отличием — чёрная кайма тонкая кайма на месте радужки. И вместе с этим было нечто странное. Я понимала, что она видит, понимала, что прямо сейчас смотрит на меня. Она не ослепла.
— Что с твоими глазами?
— Не могу объяснить, — она облизнула пересохшие губы, а затем вновь надела повязку. — Просто, когда проснулась, всё изменилось. Элли, я словно бы и не покидала Изнанку, словно бы оказалась в двух мирах одновременно. Я вижу то, чего никто не видит. Вижу мёртвых и живых, вижу рябь, когда один мир преобладает над другим. Каждый шаг путает и я забываю, где нахожусь. Изнанка как лоскутное одеяло — непостоянна. Повязка спасает, когда глаза закрыты, не вижу ни один из миров.
Марго говорит отрывисто, путанно, скомкано, глотая слёзы и подавляя страх.
— Что сказал Андрей? Они уже сталкивались с подобным?
— Нет. Врач, который меня осматривал, говорит, что такое видит впервые. Мы надеялись, что ты знаешь, в чём причина.
— Дай подумать. Чёрт, на ум приходит только одно. Поскольку ты с детства отрицала Изнанку, длительное пребывание на её стороне вызвало в тебе твои собственные силы, ты проснулась, а будучи сильным медиумом проснулась на полную катушку. Думаю, что со временем эта яркость снизится, но я не уверена. Мне нужно будет посоветоваться с остальными, — говорю, нахмурившись. — А как ты в остальном себя чувствуешь? Тебя тянет на ту сторону? Тошнит? Что тебе снилось, когда ты вернулась?
— Всё хорошо. Боже, мне давно так хорошо не было! Чувствую себя сильной. Как будто бы выпила несколько бутылок энергетика. Меня никуда не тянет, никто не зовёт, а призраки, которых вижу, не видят меня. Наверное, это потому, что они там, а я здесь. И мне ничего не снилось.
Отвечает по очереди, голос стал спокойным, расслабленным, как будто бы её переключили. Беспокойство с моим приходом улетучилось, появилась уверенность в том, что всё закончится хорошо. Ох, кто бы мне подарил те же чувства!
— Я рада, что с этой стороны проблем нет. Тогда поступим так, ты должна будешь связаться со своими родными, показать, что ты в порядке. Главное намекни, что… не знаю, твой брат уехал в отпуск? Отправился в путешествие… придумай что-нибудь убедительное, теперь я знаю, какая у тебя семья, не дай бог, они начнут выяснять, куда пропал Максим. Особенно, учитывая, что случилось с тобой. Белый цвет глаз трудно объяснить. Далее, попробуй снимать повязку и абстрагироваться от Изнанки. Будет лучше, если рядом с тобой кто-нибудь будет, чтобы следили, всё ли в порядке. Если начнутся сниться странные сны — сразу скажи мне, хорошо? Я попробую узнать, были ли подобные прецеденты. Надеюсь, мне повезёт.
— Спасибо, что вытащила оттуда, Элли, — она улыбается, но руки потирает нервно, волнение так просто не скрыть. — Если бы не ты…
— Всё закончилось бы по-другому. Но теперь ты усвоила урок. И запомнила — нельзя верить мёртвым. Мы обе узнали эту правду на своей шкуре, — оборвала её жёсткой истиной. — Так что теперь набирайся сил. Ещё ничего не закончилось.
***
Мне было жаль Марго. Она одна из немногих, кто смог вырваться и жить обычной жизнью. Жаль, что побег не удался.
Благодаря Михаэлю я смирилась со своей судьбой, но, если бы мне предложили выбор, он был бы не в пользу медиумов. Нормальная жизнь это что-то абстрактное почти мифическое, недоступное не только медиумам, но и обычным людям. Из разряда сказки, где всё заканчивается хорошо. Обыденность гораздо хуже. Но более худшее это быть вне её. Когда ты находишься за тонким стеклом, отделяющем тебя от социума. Что-то такое, что чувствует любой человек, оказавшийся рядом. Твоя чуждость. Меня поймут военные и врачи, миротворцы и преступники. Но всё равно, они безмерно далеки от таких, как я.
Дома меня ожидал настоящий сюрприз. Грузная цыганская женщина в переднике за плитой, готовящая что-то острое и невообразимо притягательное.
— Харон?
Она цокнула языком, хитро глянула на меня, а затем выключила плиту.
— Как раз к обеду, милочка! — хриплым прокуренным голосом воскликнула она. — Давай, садись, я за тобой поухаживаю.
— Что происходит?
Женщина отмахнулась, знаками показывая, что не ответит. Послушно усаживаюсь за стол, с недоумением наблюдая, как она копошится на кухне, достаёт тарелку, ставит чайник, вытирает стол. Словом, суетится, как самая настоящая домохозяйка. Лишь после того, как она сервировала стол и поставила передо мной тарелку, черты лица поплыли, обнажая усталую истину.
— Ешь, — говорит сурово и под его немигающим взглядом приступаю к трапезе.
Еда острая, насыщенная и здоровая. И от этого нереальность происходящего усиливается, как нетерпение, но Харон смотрит слишком уж пристально, поэтому молчу, набираюсь сил.
Только во время чая с восточными сладостями, он начинает говорить.
— Плохо, Элли. Всё очень плохо, — в его руках тонкая с золотыми узорами сигарилла, от которой в воздухе витает сладкий вишнёвый запах и сизый дым. — То, что ты творишь — недопустимо, учитывая в каком ты состоянии.
— Ты знаешь, что со мной? — голос не дрогнул, как и рука, тянущаяся за сигаретами.
Откуда он узнал, что снова была на Изнанке?
Как истинный джентльмен, он дал прикурить от золотой зажигалки Zippo, щёлкнувшей с характерным звуком.
— Последствия твоего дня рождения. Ты же помнишь, чем всё закончилось? Тебе потребовалось несколько месяцев, чтобы восстановиться, а твои сны навсегда изменились.
— Я повторю свой вопрос, ты знаешь, что со мной?
— Ты умирала. Я тебя вытащил, но твоя душа слишком крепко вросла в Изнанку, мне пришлось её с корнем вырывать и кое-что ты захватила с собой. Частицу, маленький кусочек, — говорит, показывая на пальцах. — Даже такой малости достаточно, чтобы изменить тебя. Но ты об этом уже знаешь. Стала сильнее, дар раскрылся на всю катушку? А ты и рада, не правда ли? Пиррова победа, девочка. Сила и слабость, что убьёт тебя раньше?
Он затушил сигариллу в пепельницу, а затем подошёл ко мне.
— Вставай, я посмотрю на тебя.
Подчиняясь, позволяю ему коснуться ладонями своих висков. Нет ощущений, как будто бы он соткан из воздуха, нет ни тепла, ни холода, ничего. Закрываю глаза, делаю глубокий вздох, растворяясь в атмосфере, чтобы ему было проще. А затем мне в голову словно сотни игл впились, с затылка до лба, острые, одна за другой.
— Чёрт! — срывается ругательство, облокачиваюсь о стол, прижимая руку ко лбу. — Что это было?!
— Всё гораздо хуже, чем я думал.
Слышу за спиной его голос. Голова просто раскалывается от боли, даже глаза открыть сил нет, всё разноцветное, как будто приложилась об асфальт.
— Что ты сделал?!
— Дыши, Элли. Потом выпей сладкий крепкий чай, это поможет.
По запаху определяю, что он снова закурил.
— Ты на грани, дорогая. Ещё пара ночей и всё, Изнанка уничтожала бы твою душу. Вся эта тьма, она почти утащила тебя вниз. Мне пришлось подсадить несколько личностей, чтобы ты не видела своих снов, над которыми она властвует. Насколько этого хватит, не знаю. Месяц, два, может год. Или больше. Я буду повторять эту процедуру, но рано или поздно, она перестанет действовать.
— И что мне тогда делать?
Боль постепенно отступает. Плавно опускаюсь обратно на стул. Нащупав кружку, допиваю остатки чая. Стало легче.
— Я не уверен, что твоя смерть будет нормальной, — говорит сухо. — Я думаю то, через что ты проходишь, связано с водами Изнанки.
— То есть моя смерть будет… окончательной? — голос почти не дрожит, видимо слова ещё не до конца дошли.
— Да. Я думаю, да.
— Спасибо за откровенность.
Открыв глаза натыкаюсь на равнодушный взгляд Харона. Он выдыхает колечки в воздух, а затем массирует шею, посматривая на часы.
— Так что готовься к будущему. Как тебя вылечить, я не знаю.
— Моя подруга ослепла. Если ты не можешь помочь мне, может поможешь ей? — говорю хрипло, раскуривая очередную сигарету.
— Ей не нужна моя помощь. Такие, как она, уже рождались. Правда обычно младенцы погибали в утробе матери, а родившиеся близнецы не доживали и до шести лет. Про них говорили — их забрали феи. Призраки утаскивают таких детей на Изнанку. Марго повезло. Счастливица. Она миновала кризисный возраст, а значит скоро адаптируется и станет сильнейшим медиумом в мире. Представляю, насколько зол Клаус. Теперь у него в руках оказалась пустышка.
— Не понимаю…
— В тот момент, когда Марго покинула Изнанку, в реальность вернулось тело Максима. Парень умер, девушка получила всю силу, рассчитанную на двоих. А он теперь самый обычный дух. Пустышка. Так что берегите её, Чёрный человек будет мстить, — сказал он, вставая на ноги. — Мне пора. Держись, Элли. Запомни — жизнь в твоих руках. Чем сильнее ты будешь, тем дольше продержишься. Не вздумай проиграть, после всего, что я для тебя сделал.
— Мне кажется, я ещё и не начинала бороться, — улыбаюсь криво на прощание.
Марго
Это сложно. Это так сложно, что хочется спрятаться под одеялом и никогда не вылезать! Раньше не приходило в голову насколько хорошей была жизнь. Со всеми недостатками, глупостями, сложностями и обыденностями, она была прекрасна. Понятна и решаема. Теперь вся моя жизнь — это сплошная неопределённость. Привычные ориентиры ушли в прошлое, уступив место чему-то необыкновенному и оттого пугающему.
Скоро Новый год, время бежит сквозь пальцы, и я не знаю, как его остановить или хотя бы замедлить. Моё пребывание в Институте стало чем-то постоянным. Несколько дней назад меня перевели в гостиницу, Андрей сказал, что раньше в соседней комнате жила Элли. Здесь гораздо уютнее, чем в больничной палате, но всё равно это не дом. После окончания института, вместе с двумя одногруппницами сняла двухкомнатную квартиру. Мне было комфортно с ними, хоть и никогда не была близка с кем-то по-настоящему. Это так странно, но сейчас понимаю, насколько быстро и насколько сильно может измениться жизнь.
Месяц назад работала продавщицей в салоне связи, откладывала деньги на новый телефон, обсуждала с соседкой покупку платья и совершенно обалденную фигуру актера из любимого фильма. Я так привыкла плыть по течению, что всё было в порядке. Ведь я точно знала, что обо мне есть кому позаботиться. А теперь нет.
Неделю назад состоялся дикий телефонный скандал с моими соседками. Я не внесла квартплату, меня уволили с очередной работы, и они больше не намерены это терпеть. Вместе с Андреем, заехала к ним и забрала свои вещи, оставив необходимую сумму денег. Вот и всё. У меня нет работы, нет денег, я живу в гостинице Института и без понятия о том, что делать дальше. И ещё мой брат умер. Кажется всё?
Элли в деталях рассказала о своей встрече с Максимом. Признаться честно, я даже помечтала немного, что он остался прежним, что где-то там в глубине души он всё ещё мой братишка, Макси, как любила называть его в детстве. Глупые фантазии, брат мёртв, просто его тело ещё не найдено.
Я подхожу к окну, наблюдаю за солнечными лучиками, едва виднеющимися за стройными рядами домов на той стороне реки. Думаю о том, как же на самом деле мне всё равно. Плевать, что у меня нет денег, нет работы, нет понимая о том, что делать дальше. Плевать! Я знаю, что жизнь состоит не из этих вещей.
Просто я, наконец-то, знаю, чего хочу. Открыть дверь для моего брата. Вот и всё.
Теперь постоянно задаюсь вопросом, в какой момент он потерялся? Как это случилось? Почему не обратился ко мне? В детстве мы были невероятно близки, как это бывает только у близнецов. Потом дед разделил нас и связь стала сходить на нет. Но всё равно, не могу поверить, что братишка исчез. Не могу поверить, что вместо брата — враг, который, прикрываясь лживыми словами, хочет навредить мне. Не могу в это поверить, но и не верить невозможно. Особенно после всего, что он сделал со мной.
Элли говорила обо мне с Хароном. По его словам, я счастливица и со мной скоро всё будет хорошо. Что рано или поздно, привыкну к тому, как теперь вижу. Но мне кажется, что это сделал Максим. Что он испортил меня, сломал, пытаясь вылепить что-то, что было нужно Чёрному человеку. Мне не верится, что происходящее является следствием моего дара. Это слишком просто.
Когда снимаю повязку с глаз, на секунду кажется, что весь мир выцвел до ослепительно-белых красок, слепящих глаза. Через секунду эта иллюзия пропадает, мир насыщается цветом и теплом. Непросто описать, на что похожа реальность. Аллюзия на страшные сказки, грёзы сумасшедших, фантасмагории пьяных писателей. Пока в пределах Института, всё относительно нормально. Здесь нет духов, так как экзорцисты давно позаботились об этом, от этого и Изнанка выглядит блёкло и пусто. Рваные раны на чистой реальности.
Я никому не говорила о том, что без повязки способна оживлять её.
Однажды мне страшно захотелось яблок. Сочных, наливных, зелёных яблок с красными бочками. Рот наполнился слюной, когда по комнате поплыл умопомрачительный спелый запах. На столе выросло миниатюрное, не более полуметра, деревце с маленькими почти декоративными яблочками. Руки прошли сквозь них, говоря об их иллюзорности, но сам факт их появления всерьёз напугал.
С тех пор весьма осторожна в своих желаниях и представлениях о реальности. Просто боюсь последовать за фантазиями на Изнанку, где меня ждут.
Теперь каждый шаг как по минному полю, никогда не знаешь, что попадётся на глаза. Деревья, растущие сквозь асфальт, палатки с кроваво-красным мороженым, а вдруг обрыв и далеко внизу бушующий океан, ветер рвущий одежду в клочья, брызги пены, соль воды… но всё это, как фата-моргана, несуществующий мир.
Самое страшное, конечно, духи. Здесь и без подсказок понятно, что нужно делать вид, что их нет. Я вижу всех, и тех, кто забредает на нашу реальность, и тех, кто обитает на самой Изнанке. Поймут, что ты их видишь — не отвяжешься, а опыта общения — никакого. Элли обещала помочь, но тревожить лишний раз девушку не хотелось. Я и так перед ней в неоплатном долгу за всё, что она для меня сделала. Она буквально спасла меня. Без неё, рано или поздно, но я бы оказалась в лапах Чёрного человека, последовав за братом. А так жива, и более-менее понимаю, что происходит.
***
— Марго, как ты себя чувствуешь?
Любимый вопрос Андрея. Он волнуется за меня. За прошедшие недели мы сильно сблизились. Именно он помог мне во всём разобраться. Рассказал об экзорцистах и медиумах, внёс ясность во многие вопросы. С его помощью быстрее адаптировалась к своему новому зрению.
— Ты же знаешь, со мной всё в порядке. Я научилась отличать реальность от Изнанки. Всё благодаря тебе, — улыбнулась, шутливо ударив его в плечо.
Мы сидели в одной уютной кафешке неподалёку от Института. Пока на улице бушевали декабрьские морозы, это место стало нашим любимым. Сюда не заходят коллеги Андрея и только в обеденные часы бывает шумно. В остальное время, милый корабельный интерьер, вежливые официанты и приятная расслабляющая музыка на заднем плане, делали это место идеальным для долгих посиделок и разговоров обо всём на свете.
— Я волнуюсь за тебя. По словам Элли, дети, которые рождаются с такими сильными способностями, пропадают на Изнанке, не дожив и до шести лет. Это серьёзно, никто не знает, что может произойти.
Он, как и всегда, мрачен и важен. Зелёные глаза смотрят в самое сердце подмечая малейшее изменение во внешности. Иногда мне кажется, что, если мои синяки под глазами станут чуть темнее, он устроит целый консилиум из врачей Института, чтобы разобраться в чём причина. Хорошо, что теперь высыпаюсь.
— Хватит. Правда, со мной всё хорошо, — я постаралась выдавить из себя максимально расслабленную улыбку и ради этого тряхнула рыжими волосами.
Это всегда срабатывает. Но, через мгновение, вся весёлость сошла на нет и я задала тот вопрос, который мучил меня с того момента, как узнала, что случилось с братом.
— Андрей, я знаю, что вы когда-то дружили с Элли. Знаю, что в её прошлом не всё гладко. Из обрывков слов, поняла, что с ней случилось нечто похожее на то, что случилось с Максимом.
— Почему ты не хочешь спросить это у неё? — мой вопрос удивил Андрея, по его виду, сочла, что он думал, будто я всё знаю.
— Считаю, что это слишком личное. Думаю, в её прошлом был кто-то, причинивший большую боль и поэтому не хочу, чтобы она вспоминала об этом.
— Сколько я знаю Элли, она всегда была закрытым человеком. Она никого не подпускает к себе с самого нашего знакомства, — Андрей поднял чашку с кофе, украшенную маленькими корабликами, внимательно уставился в темную поверхность, погружаясь в воспоминания.
— Девять лет назад к нам в Институт поступил звонок с неизвестного номера. Нам сообщили, что по такому-то адресу находится молодая девушка и ей нужна наша помощь. Там была Элли. Её вовремя нашли в ванне, наполненной водой, просто чудо, что мы успели её вытащить. Несколько дней она провела в коме в нашей больнице. К ней приезжал её отец, думая, что произошёл несчастный случай. Когда она очнулась, то всё рассказала.
Рассказала, что у неё был учитель Белый человек, которого прислала её мать, перед тем, как пройти через дверь. Сказала, что они полюбили друг друга, и, чтобы быть ближе, она путешествовала на ту сторону, так как это было единственное место, где они могли прикасаться друг к другу. Когда ей исполнилось восемнадцать лет, Михаэль изменился и в одно из путешествий просто остановил время, чтобы девушка не осознавала сколько там находится. Фактически, он убивал её, чтобы они всегда были вместе. Выбраться ей помог Харон. Он объяснил девушке, что происходит и вытащил с Изнанки. Это не обошлось без последствий. Пока она проходила реабилитацию в нашем центре, её мучали кошмары о наступающей тьме. Не знаю, как сейчас, но тогда это было действительно жутко.
Андрей прервался, сцепил пальцы в замок и упёрся в них подбородком.
— Что было дальше? — спрашиваю, не выдержав затянувшегося молчания. — Насколько я понимаю, на этом всё не закончилось?
— Да, — очнувшись, кивнул он. — Не закончилось.
Когда Элли вернулась домой, спустя несколько недель к ней пришёл Михаэль. Он начал преследовать девушку, пытаясь убедить её вернуться на Изнанку. Настойчивый и опасный, он был так убеждён в том, что это будет лучший для них выход, что однажды чуть не убил её, когда она переходила дорогу. После этого Элли обратилась к нам, зная, что мы умеем изгонять призраков на нижние уровни Изнанки. Мы умеем закрывать доступ в реальность для них, тем самым обрекая на смерть в водах того мира.
Разумеется, мы согласились ей помочь. Была набрана группа из тринадцати экзорцистов, я входил в их число. Поначалу всё шло по плану. Элли заманила призрака в заброшенный дом, подальше от людей, где уже ожидали мы. Единственное, что мы не учли, так это кем являлся Белый человек. Хозяин Белого дома. Когда он понял, что происходит, то призвал своих помощников. Белый пес, Снежная королева, Женщина в белом… то, что казалось простым и привычным, превратилось в кровавую бойню. Нам удалось изгнать его, но ценой стало семь смертей. Больше половины! Такого никогда раньше не было.
Андрей вновь замолчал. Он резко поставил чашку на стол, из-за чего кофе попало мне на пальцы. Достав салфетку с синими якорями по краям, парень вытер мои пальцы, а затем продолжил говорить.
— После случившегося Элли ушла. Она вернулась домой к родным, при этом полностью разорвав контакты с Институтом. Это было понятно, ведь были те, кто винил её в том, что случилось. Всё изменилось спустя месяц. Её отец с женой и её сыном от первого брака попали в автомобильную аварию, когда возвращались с дачи. Свидетели утверждают, что на дорогу выбежал огромный белый пёс. Но его следов никто не обнаружил. Элли решила, что это был прислужник Михаэля. Оставшись одна, она обратилась к тогдашнему руководителю Института. Девушка захотела стать экзорцистом, чтобы изгнать белого зверя, как когда-то был изгнан Белый человек. Её напарником назначили меня. Несколько лет я обучал её, как разбираться с полтергейстами, бесами, сумасшедшими духами, проклятыми предметами и местами. Три года назад она ушла, так как не смогла переступить черту и собственноручно причинить вред мёртвому. Теперь она работает исключительно как медиум. Это всё.
— То есть она не изгнала Белого пса?
— Нет. Для подобного изгнания нужно минимум пять экзорцистов. К тому же новых появлений пса не было зафиксировано, так что он ещё где-то бродит.
— Хм, — негромко хмыкнув, откинула голову назад, разминая шею. — Я надеялась услышать подсказку как помочь Максиму, но оказалось, что Элли просто повезло. Почему Харон помог ей, но не помог моему брату?
— Потому что Элли не знала, что происходит, а твой брат чётко всё понимает, — невозмутимо ответил Андрей.
Пожалуй, именно это мне в нём и нравилось. Чрезмерная забота и, в то же время, открытость фраз. Он не станет мягчить реальность, чтобы мне было проще. Скажет, как отрежет и в этом есть облегчение. Мои родители были другими, они любили за мягкими словами прятать ужасные вещи.
— Не думаю, что он действительно понимает, что происходит. Он пребывает в таком же заблуждении, что и Элли. Просто его учитель оказался сообразительней, и не стал скрывать некоторые факты.
— Что есть, то есть, Марго. Твой брат умер, вместо него теперь призрак, подчиняющийся приказам Чёрного человека. Запомни это и постарайся не стать обманутой.
— Думаешь, я побегу за братом, если он позовёт?
— Марго! — крик отчаяния за спиной почти до ультразвука. — Помоги, сестра! Они тащат меня в воду!
Воспоминания могут быть болезненными, я дважды наступала на одни и те же грабли, в первый раз во время сеанса, во-второй раз не послушав предупреждения Элли. Третьего раза не будет. Я усвоила урок.
— Нет, не побежишь. Но если ему потребуется помощь…
— Не считай меня глупее, чем я есть. Может я и не с детства имею дела с призраками, однако правила усвоила хорошо. Лучше скажи мне, как можно защититься от них? Элли носит голубые ленты, что это такое?
— Знаешь, какой самый главный инструмент экзорциста? — Андрей хитро улыбнулся, проведя пальцем по ободку чашки.
— Ммм… Библия?
— Это лишь следствие веры самих призраков в то, что с её помощью их можно изгнать из человека, — покачал головой он. — Святая вода.
— Ты серьёзно? — я скептически улыбнулась, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди. — Типа священник освятил воду и она стала кислотой для одержимых?
— Это всё фильмы. Святая вода, добытая из особых святых источников, действительно является кислотой для призраков. Более того, с её помощью мы можем не только загнать призрака на ту сторону, но и вообще уничтожить его.
— Как?
— Чего больше всего боятся призраки?
— Воды Изнанки, — догадка оказалась простой и вместе с тем невероятной. — Как вы её добываете?
— Не добываем. Изнанка тесно связана с реальностью. Просто нужно искать места, где эта связь особенно прочна. Слепец прозрел, выпив воды из ручья. Девушка увидела лики ангелов, уснув у старого дуба, когда она проснулась, рядом текла вода. Парня избили до полусмерти, он встал и заговорил на языке мёртвых и там, где капала его кровь, земля оживала, а обидчики превратились в молодые ясени, у подножья которых возник источник с ледяной, живительной водой. Всё это следствие прорыва Изнанки в нашу реальность. Мы ищем эти места и прячем от людей. В прежние времена такие места называли Святыми источниками. Источниками чудес, в основе которых лежит вода Изнанки. Слава богу, что чем дальше вода течёт от истока, тем слабее она становится, иначе наш мир был бы совсем другим. Мы используем эту воду для многих вещей. К примеру, опустив любую ткань в неё, она превратится в голубой нежнейший шёлк, из которого мы делаем ленты. С их помощью, медиумы закрываются от призраков. Не без последствий, но для таких, как Элли, это спасение. Она нашла способ помогать призракам и без своего зрения. Другой дар воды — испив её ты на несколько дней становишься защищённым от одержимости. Но если слишком долго пить эту воду — сойдёшь с ума. А если окунуть стекло в воду, то оно окрасится в чёрный цвет. Сквозь него ничего не видно, кроме призраков. И это далеко не все способности, которые мы открыли, изучая эту воду. Кстати, рядом с источником самое безопасное место — там нет призраков. Они боятся воды как огня, — он улыбнулся своей метафоре, чуть склонив голову набок.
— Почему я узнаю об этом только сейчас?! — это было как откровение. Всё перевернулось с ног на голову. — Это что, типа какой-то секрет, только для своих?
— Марго, я понимаю, что для тебя этот дикий новый мир кажется странным, но просто вдумайся в то, кто ты есть. Знаешь, то, что случилось с тобой, твоим братом и Элли, это нечто поразительное. Видишь ли, за все прошедшие столетия, нет ни одного подтверждения, что призраки нападали на медиумов. Преследовали — да, сводили с ума — тоже верно, но пытаться убить — никогда. Это невероятно. Как и то, что медиумам нужна защита от духов.
— Блестяще, нет, серьёзно, это просто замечательно, что самые интересные события происходят со мной. Я в восторге, — заязвила, а потом закрыла глаза, с силой проведя пальцами по вискам вниз, а затем опустила руки на стол. — Ладно, я поняла тебя. Происходящее беспрецедентно, такого раньше не было и поэтому никто не знает, что делать. Хорошо.
— Марго, сейчас ты под нашей защитой. Ни один призрак не сунется к тебе, — Андрей коснулся моей руки, сжимая её поверх.
— Скажи это родным Элли. Её вы когда-то тоже защищали, — отстранившись, проговорила холодно, глядя ему в глаза.