Элли
Чёрное окружает со всех сторон. В центре пустоты есть небольшое окно, через которое удобно наблюдать за прошлым. Каждая секунда подобно бою часов, зажмуриться, не слышать, не ощущать. Всё надвигается, быстрее и быстрее, ускоряя мельтешение мушек перед глазами, дыхание сбивается, сердце бьётся как у колибри, тук-тук, тук-тук. Кажется, ещё секунду и попросту не выдержит, оборвётся, собьётся, вырвется из груди, оставив после себя гулкую пустоту да эхо, по сосудам гонящее остатки крови.
А затем всё закончилось. Открываю глаза, делаю глубокий вдох-выдох, озираюсь, недоумевая, куда же угодила. А вокруг тьма. Та самая, что готова поглотить и уничтожить, растворить, измельчить, превратить в своё продолжение. Передо мной длинный, метров восемь, а то и все десять, чёрный стол, на нём несколько, украшенных завитушками в виде роз, канделябров, рассчитанных на семь свечей, тускло горящих зелёным холодным светом. Стулья под цвет стола с прямыми спинками. Всё очень чёткое, как под фокусом фотоаппарата, а вокруг — расплывается, таится клубами серого с зеленой пятнистой подсветкой дым, он переменчив, рисует узоры, показывает фигуры невозможного, зовёт и манит, как и всегда.
Отворачиваюсь, смотрю перед собой, замечая в конце стола расплывчатую фигуру, при приближении оказавшейся молодой девочкой в платье с зелёными рюшами. В волосах широкая лента морского цвета, приподнимающая волну роскошных белых снежных кудрей. Девочка сидит очень прямо, смотрит зелёными в тон света от свечей глазами на меня, изучает, о чём-то размышляет. Лицо совсем детское, ей не дашь и десяти, но взгляд тяжёл, он пригвождает к месту, не даёт пошевелиться, не даёт возможности спросить или что-то сказать.
Она кивает своим мыслям и говорит.
— Ты не устала бежать, маленькая принцесса? Прятаться от тьмы не так-то просто, рано или поздно, но она всё равно поймает тебя.
Голосок звонкий, не глубокий, почти резкий, отталкивающий. Мне не приятно слышать её, но она ждёт ответа, и я отвечаю:
— Я не хочу умирать.
— А что такое смерть, Элли? Разве призраки мертвы? Разве твой возлюбленный мёртв? Это ведь всего лишь переход из физического обличия в обличие духа. Смерть не конец, а начала нового. Ты боишься перемен, Элли? Но разве твоя жизнь так чудесна, что ты цепляешься за неё с таким рвением? Разве ты счастлива, Элли?
— Мы все умираем, — отвечаю резко, отталкивая её слова. — Но тьма забирает не только тело, она поглощает и душу, и разум, оставляя после себя пустоту. Мёртвые могут пройти сквозь дверь и отправиться дальше. Тьма — это ничто.
— А если я тебе скажу, что тьма — это зеркало света? Тьма не уничтожает тебя, она дарит покой. Тьма — это суть Изнанки, став её частью, ты становишься частью Изнанки. Разве это смерть?
— Мы говорим на разных языках. Что составляет суть человека? Его воспоминания, опыт, чувства, прошлое. Тьма забирает всё, забирает способность мыслить и осознавать себя. Как можно согласиться с этим?
— Но разве это не начало жизни? Рождаясь, мы выходим из тьмы. Почему люди, выращенные в одних и тех же условиях, так не похожи друг на друга? Почему каждый человек настолько уникален? Разве он, поступая так или иначе, не несёт в себе те самые воспоминания о прошлых жизнях?
— Кто ты такая? Ты говоришь так, будто бы не являешься человеком? Кто ты?
Глаза девочки наполняются тьмой. Зелень сужается до точек, до отблесков от свечей, но и они быстро исчезают, поглощённые беспроглядной тьмой.
— Ты и сама знаешь ответ, Мышонок. Просто ты пока не готова его принять, принцесса. Ты ведь уже знаешь, чем всё закончится. Не сопротивляйся и всё пройдёт куда как легче, дорогая.
Свечи вспыхивают метровым зелёным заревом и разом гаснут, впуская тьму.
***
Голова гудит. Медленные набаты бьют, не смотря на волшебный активированный уголь, стаканы с кристально чистой и холодной водой, не смотря на освежающий душ, и множество других мелких ритуалов, используемых людьми со дня изобретения алкоголя. Мне было по-человечески плохо и горько. Овсянка на завтрак, чашка крепкого кофе, кошачье мурлыканье, ничто не приносило удовольствия.
Воспоминания о сне пугали, но реальность была настолько тяжкой, что отбросила их как мишуру, свисающую в прихожей. Новый год наступил. Ещё один бестолковый год.
Достав сигареты, вышла на балкон, устроилась на небольшом деревянном ящичке со спинкой и мягкой подкладкой, закурила, пододвигая поближе внушительную пепельницу от известного бренда. Откинулась назад, блаженно выдыхая горьковатый дым.
Марго ещё спит и будет спать как минимум несколько часов. У меня полно времени, чтобы решить, что делать дальше. Праздник прошёл сумбурно. Новости от Руслана Валерьевича пугали.
За прошедшие несколько месяцев только в одной Москве пропало семеро медиумов. Один нашёлся, остальные как в воду канули, что скорее всего и произошло. Копая дальше, Чтец узнал, что в других общинах также пропадали люди. По России и бывшим советским республикам исчезло около пятидесяти человек. В Белоруссии и на Украине пропало тридцать, по Европе больше ста. Из Америки поступили данные об исчезновении ста шестнадцати медиумов. Суммировав весь мир, а точнее паутину связей получилась почти тысяча человек. А сколько неизвестных, не отмеченных, нелюдимых пропало? Цифра запросто может быть увеличена до трёх, а то и до четырёх тысяч. Страшно. Как мы это упустили и что теперь делать? Почему никто до сих пор не забил тревогу? Мы же не настолько одиноки, чтобы не заметить изменений в поведении своих коллег. Вопросы, вопросы и ни одного ответа. За всем этим стоит Чёрный человек? Разве его власть может распространяться так далеко?
Видимо придётся опять навещать Харона, появление на Изнанке такого количества медиумов не могло остаться незамеченным. Так почему он ничего не сказал и не сделал? Какую игру он ведёт?
Исчезновения пугают, но ещё больше пугает неизвестность. Зачем призракам медиумы? Неужели мы способны помогать на той стороне? Но даже если и так, неушедших слишком много, чтобы пара тысяч медиумов, работающих каждый день, могли всех провести сквозь двери. Единицы способны за несколько суток провести одного, что уж говорить о каждодневной работе. В чём тогда суть?
В результате, написала Кате. Как экстрасенс, она может помочь достучаться до одного пропавшего медиума. Надеюсь это прояснит ситуацию.
***
— Неожиданно, — с минуту рассматривая меня, резюмировала женщина. — Что с тобой произошло? Глядя на тебя, вижу с десяток человек. Что ты сделала?
— Харон. Он нашёл способ замедлить тьму, — отвечаю, разуваясь. — Кофе, чай?
— Сегодня настой на травах, после празднования — это будет неплохо, — рассмеялась она, приглашая на кухню. — Всю ночь не могла заснуть, хоть и наглоталась таблеток. Духи как с ума посходили, всё им неймётся. А под утро началось обратное эхо, чувствовала?
— Ещё раньше появился запах, — говорю, нахмурившись. — Как и всегда, так не вовремя! Ты уедешь?
— Ни один из экстрасенсов не может находиться рядом с афтершоком, это слишком болезненно. Мы реагируем не так, как вы.
— Да, конечно. Всё время забываю. Наверное, поэтому вас так много в Москве — здесь такие события редки, — подмигнула, указывая на свёрнутую в трубочку газету с аршинным заголовком: «Белый маг Вениамин Чёрный избавит вас от порчи, сглаза и…»
— Не ёрничай, контингент иногда требует подобного. А у нас бизнес — любой каприз за ваши деньги, — женщина рассмеялась, запихивая газету в мусорку. — Смотрю, ты повеселела. Когда говорили, по голосу слышно было и усталость, и тоску, и подступающую депрессию. Что изменилось?
— Скажем так, смирилась. Ты меня знаешь — настроение скачет, как кролик, — говорю, располагаясь на стуле с мягкой спинкой. — Я принесла вещи одного из медиумов, надеюсь поможет.
— Хм. Ты ко мне теперь приезжаешь только чтобы поговорить по мёртвому телефону, да? — женщина покачала головой, разливая настой по чашкам. — Не любишь, когда тебя отчитывают, понимаю.
— Да о чём речь. Сама знаешь, бедовая я, — улыбаюсь вымученно, подув в чашку, остужая слишком горячий напиток.
— Ты хочешь мне что-то рассказать, но боишься. Говори уж, иначе меня любопытство замучает.
Она присаживается напротив, уютно умостившись в широком мягком кресле и накинув на ноги шерстяной плед. После праздника Катя всегда мёрзла, мертвецы не отличаются теплом. Мне бы отказаться от затеи или перенести на другой день, но липкий страх, поселившийся вдоль позвоночника после ночного столкновения Марго с Михаэлем, не даёт опомниться. Всё нужно решить, как можно скорее. Мы должны знать, с чем имеем дело.
Отставив чашку, откинулась на спинку стула и отвела взгляд.
— Я кое-что сделала для того, чтобы вытащить Марго с Изнанки. Кое-что запретное пронесла на ту сторону.
— Ха, — Катерина не выглядела удивлённой, словно она знала, что вся история закончится чем-то подобным.
Потерев ладони, а затем сжав их в кулаки, выложила всю историю от начала до конца, не забыв присовокупить ночное происшествие и столкновение с чёрным псом.
— Пёс? За тобой охотиться адский пёс?!
Катя как будто не слышала, что я натворила. Единственное, что её по-настоящему взволновало, так это встреча с адским псом.
— Я не уверена, что это он. Боже, да кто в последний раз встречал настоящую гончую? Собака Аннуна или как там её ещё называют. Мне кажется, этот зверь послан Чёрным человеком. У Михаэля же есть Белый пёс, так почему бы и Клаусу не иметь Чёрного?
— Это логично. Но не отвечает на вопрос, чего он добивается. Как мы обе знаем, Клаус понятия не имеет, где ты живёшь. Более того, из духов о твоём доме знает только Михаэль.
— Попрыгунчик теперь тоже в курсе. Вопрос только в том, сколько времени потребуется Клаусу, чтобы добраться до него?
Вожу пальцем по кромке чашки, напряжённо рассматривая плавающее по поверхности чаинки. В какой-то миг они, буквально на секунду, сформировались в пса, воющего на луну. Дёрнула чашку, расплескав чай. Катерина уже подносила тряпку, вытирая стол, а затем негромко вздохнула, вышла из кухни. Вернувшись, принесла аромалампу с маленькой бутылочкой мандаринового масла.
— Для создания новогоднего настроения и успокоения расшалившихся нервов, — пояснила она с улыбкой. — Что могу сказать, Элли ты поступила опрометчиво. Но зная, чем всё могло обернуться — не могу судить. Ты сделала всё, что могла.
— И как всегда криво, как я люблю. Теперь Клаус наверняка развлекается с новой игрушкой, вспоминая забытые навыки. А я даже не знаю, где сейчас можно достать настоящий ловец снов! Это же теперь часть декора, чем реальная защита.
— Я поспрашиваю, вдруг что и найду, — кивнула она.
***
— Ты готова?
Мы опять сидим за тем же самым столом, только теперь нас двое, не считая настырной кошки. Взявшись за руки в темноте при свете одинокой свечи. В кольце рук на столе женская кофточка, расчёска и губная помада. Вещи, которые забрала сегодня утром у Чтеца. Он был знаком с Полиной: хороший медиум, старательная, всегда выкладывалась на сто процентов. Её территория — романтика, несчастные влюблённые и те, кто ждут свои половинки на той стороне. Она никогда не была общительной, одиночка, как и многие другие. Наверное, в этом причина, почему мы так долго не замечали очевидного. Ведь на самом деле мы беззащитны перед призраками. Никто из нас не способен навредить духу, но и они в ответ нам никогда не вредили. Мы были связаны. А теперь всё идёт не так.
Катерина сжимает пальцы, смотрит внутрь себя, видно, как белки глаз под закрытыми веками ходят туда-сюда, как у человека, видящего страшный сон. Мне больно от её хватки, но мысль о синяках кажется такой далёкой. Здесь, в этой комнате всё уплывает, реальность меркнет, мы зависаем меж двух миров.
Свеча дрожит, истончается до тонкой вытянутой линии, поднимающейся почти до самого потолка. Со всех сторон зазвучал негромкий шёпот, разбивающийся на истеричный смех и плач, глубокое с надрывом дыхание и шипение, как у умирающего. Тени уплотнились, свет почти растворился и вокруг как будто полетели сотни чёрных как смоль птиц. Перед нами пало перо и Катерина открыла глаза тёмно-вишневого цвета.
— Говори, — голос женский, но более глубокий, более низкий, принадлежащий совсем другому человек.
— Полина. Это ты?
Я видела её всего пару раз на общих собраниях, нас ничто не связывало и сейчас уже жалела, что не взяла с собой Чтеца. Присутствие человека, который хорошо знает её, помогло бы усилить связь и расположить девушку.
— Да, — голос усталый и тусклый. — Я знаю тебя, ты ученица Белого человека, ты проклятая Элли, мешающая моему Господину.
— О чём ты говоришь?! — ошарашено спрашиваю, подаваясь вперёд, не замечая, как усиливается шелест крыльев, как много перьев падает на стол, рискуя погасить единственный тонкий свет, разгоняющий тьму.
— Он убьёт тебя, мерзавка, — тональность меняется, но слова как будто из-под палки.
Катерина гнётся, пригибаясь к столу, выворачивая шею. Губы искривились в мерзкой улыбке, взгляд почернел, белки потерялись, кожа выцвела, а ногти сжали мои запястья и с силой притянули лицом к лицу.
— Или ты думала, что я не найду тебя, дрянь?!
Кошачий вой, вздыбленная шерсть, царапины на руках, крик и всё светопреставление смешалось перед глазами.
***
— Теперь мы точно знаем, что Полина у него. Неизвестно, ушла ли она по собственной воле, однако сейчас она точно служит ему, как и Максим.
Рюмки на столе, сигаретный дым туманом клубится вверху, звон в ушах, мурлыкающее чудо возле миски, лакающее заслуженное молоко и женщины в шоке пьющие водку как воду и курящие сигареты одну за другой. Последствия сеанса оглушительны, мы не ожидали, что всё будет настолько реально. Мы и представить такое не могли!
— Первый подобный случай в моей практике, — продолжила Катерина. — А я занимаюсь вызовами уже очень давно. Мой учитель говорил, что в начале века бывали похожие случаи, но подобная одержимость ставит в тупик.
— Что ты имеешь ввиду?
— Когда я призываю духа, я не теряю контроль над телом, — разъяснила она. — Только делю с духом, которого в любой момент могу выгнать. Вначале всё шло, как и должно было быть, а потом меня просто выбросили из тела в пустоту. Такая сила… кто же он такой?
— Чёрный человек. Даже представить себе не могу, какими силами его наградила Изнанка, — качаю головой, усиленно размышляя.
— Говорю сразу — я обзвоню всех своих знакомых и запрещу им вызывать пропавших медиумов. Прости, Элли, но это слишком опасно. Если бы не кошка…
— Я всё понимаю. Спасибо за помощь, Кать. Как говорится — от мёртвых всегда можно чего-то ожидать.
— Мой совет, Элли, держись от этого как можно дальше. Смени место жительства, сшей себе платье из голубых лент, обвешайся оберегами и постригись в монашку. У тебя и так слишком много проблем, чтобы влезать ещё и в это дерьмо, — женщина с силой затушила сигарету.
Между бровей глубокая складка, губы сжаты, взгляд тяжёл. Катерину сильно потрясло случившееся. Что-то мне подсказывает, что она ещё не скоро вернётся к своей работе. А это означало, что ситуацию нельзя взять под контроль своими силами.
Марго
— То есть вы считаете, я не подхожу для вашей работы?
В кабинете Виктора Сергеевича светло и сильно пахнет вишнёвым табаком. Спинка стула неприятно врезается в спину, отчего постоянно ёрзаю, но сидящего напротив мужчину ничто не смущает. Он вертит в руках дорогую ручку, периодически смотрит на фотографию улыбающейся жены с маленьким сыном на руках, вздыхает, а затем поджимает губы и качает головой.
— Не совсем верно. Принципы работы медиума и экзорциста слишком разняться. Мой сын уверен, что ты подходишь, но когда-то он точно также был уверен и в Элли. Да, она долго работала у нас, пока не ушла, отказавшись принять наши методы, — он постучал ручкой по столу, а затем, приняв какое-то решение, сказал:
— Она приходила ко мне и ясно дала понять, что тебе не место в Институте. Вспоминая, сколько мы с ней намучались, соглашусь, но с другой стороны, ты пока ещё не показала себя как медиум, ведь так? Стоит рискнуть и попробовать, но есть условия.
— Просто скажите прямо, чего вы хотите?
— Ты должна следовать инструкциям, — твёрдо сказал он, впервые пристально посмотрев на меня. — Мы работаем со стороны живых, а не мёртвых. Мы действуем в их интересах, поэтому мы не помогаем мёртвым, а просто изгоняем их туда, где им самое место. Пусть там решают свои вопросы, нас это не касается.
— Я не понимаю, — качаю головой.
— Многие призраки вредят людям неосознанно. Медиумы открывают им глаза и машут ручкой, когда те проходят сквозь дверь. Экзорцисты изгоняют всех духов, мешающих людям жить. Без разборов и вариантов. Мы чётко и последовательно делаем свою работу, и именно этого будем ожидать от тебя.
— О, теперь ясно. Природа медиума помогать, а не изгонять, так? Вы боитесь, что я буду мешать?
— Да, так поступала Элли. Не смотря на свою потрясающую работоспособность и силу, она, в первую очередь, думала о мёртвых, а не о живых. Это не наш вариант.
— Тогда считаю, что всё-таки мне следует попробовать, — сказала, поразмыслив несколько секунд. — Ведь эта работа, начиная со стажировки, оплачивается? — дождавшись кивка, продолжила: — Сейчас я отчаянно нуждаюсь в деньгах.
— В таком случае, я не возражаю. У тебя есть право на три ошибки, после которых увольнение.
***
На улице свежо, морозно и сыро. Безветренная погода, солнце, скрытое за толстыми грязно-серыми облаками, звуки, отчаянно громкие и режущие слух. Всё посерело, выцвело и приобрело тусклые, депрессивные оттенки тоски. Самая противная зима начинается после новогодних каникул. К тому же мне постоянно мерещился вонючий запах гари, он словно въелся в кожу, забрался мне в душу, пропитав одежду несмываемой вонью. Разумеется, этого никто не чувствовал, кроме таких, как я. Мы страдаем уже вторую неделю и по словам Элли, скоро придём к финалу.
В духе современности, сообщение о скором начале поступит на телефон, тогда же мы должны будем отправиться на ближайшую улицу, список которых каждый получил спустя несколько дней после Нового года. Меня волновало дурное предчувствие. Слова Белого человека не выходили из головы, но поскольку никогда не видела афтершока не знаю, чего и ожидать. На что это похоже?
Мы с Элли договорились, что в эти дни буду рядом с ней, чтобы она поддержала меня, когда начнётся. Эта поездка стала исключением, поэтому секундами по спине проскальзывали пугливые мурашки, сбивающие с хорошего настроя в состояние подавленности и страха.
— Привет, неспящая! — бодрый и смешной голос раздался со стороны входных ворот, закрытых шлагбаумом и будкой с охранником.
Я вынырнула из сонливого состояния и огляделась. Там оказался улыбающийся Бес в стильном клетчатом зимнем пальто и в абсолютно не греющих кожаных перчатках без пальцев, а длинный бордовый шарф спускался чуть ли не до земли. Взъерошенный, в шапке, закрывающей затылок, он именно что походил на бесёнка, озорного и игривого. Возле глаз россыпь улыбчатых морщинок, на губах улыбка до ушей, зелёные глаза совсем не похожие на глаза Андрея, светлые, смотрят с прищуром. Он отбросил в сторону сигарету и подошёл ко мне так, что между нами оказался один лишь шлагбаум.
— Ну что, начнём?
— Что начнём? — не поняла я.
— Всё! — безапелляционно заявил он, а затем рассмеялся, глядя на моё недоумевающее лицо. После щёлкнул пальцем по носу, от неожиданности пошатнулась, а затем рассмеялась ему вслед.
— Смешной ты, — кивнула, проходя через проходную. — Тебя Элли послала?
— Скажем так, твоё местоположение и правда выдала она. Но меня никто не посылал. Я догадываюсь, что ты хандришь в эти дни, словом, как и все, вот и решил наведать огненную королеву Марго.
— Пожалуйста, не называй меня так! — взмолила его, сложив руки лодочкой. — Меня так называл один очень нехороший человек, каждый раз теперь вздрагиваю.
— Ты причинила ему боль? — серьёзно спросил он, поправляя шапку.
— Что? Нет! — возмутилась недоумённо.
— А хочешь я причиню ему боль?
— Нет, не надо, всё не так, как ты подумал. Это было давно, ещё в школе для девочек.
— Ты училась в школе для девочек? — удивился он, а затем демонстративно осмотрел с ног до головы. — Первый раз встречаю человека, который там учился! И как оно?
— Тоскливо, не то слово! — вспоминая вредную классную руководительницу и надменных одноклассниц, протянул я.
— Ну что, может отметим окончание мучений? Я знаю одно отличное место, хочу тебе его показать, — он заговорщически подмигнул, подхватывая под руку.
— Я уже давно закончила школу, — воскликнула недоумённо.
— Никогда не поздно отметить окончание чего-то тоскливого и скучного! — назидательно протянул он, ведя в сторону метро.
***
Ветер стих, но легче от этого не стало. Улицы сменили цвет со светло-серого на тёмные тона, слегка окрашенные только что загоревшимися фонарями в уютные оранжевые тона с фиолетовым отливом в тенях.
С Петром легко и интересно. Он много знает и много рассказывает, шутя и подкалывая мою неопытность. Выйдя из метро, мы оказались на другом конце центра Москвы среди маленьких мощёных улочек с кривыми фасадами домов. Здесь скользко и я постоянно оступаюсь, крепче сжимая плечо Петра. Скоро мы свернули в неприметный дворик, сердце ухнуло и забилось сильнее.
Бес попросил снять линзы, сказал, что цвет моих глаз восхитителен и не стоит его прятать за тусклыми резинками. Поэтому в дороге постоянно ловила на себе недоумевающие и настороженные взгляды прохожих. От этого становилось неуютно и лишь его поддержка помогала чувствовать себя не изгоем.
Место, в которое пришли необычно с самого входа. Пожалуй, даже сам Бес не знает, какими символами насыщен тот клуб, в который он меня привёл. Всё здесь кричало о необычности и яркости, всё было вперемешку и волнующе прекрасно. Со стороны реальности мы шли по узкому коридору, увешанному дешёвыми чёрно-белыми плакатами неизвестных групп. Под ногами валялись фантики, сигаретные бычки и грязные бутылки. Тусклый тёмно-синий свет от боковых ламп едва-едва разгонял тьму, забившуюся в углы у потолка, а когда мы вошли в преддверие сцены, освещённую ещё более тусклым светом, спереди раздалась волшебная неземная музыка, из-за чего Бес сильнее сжал моё плечо, ведя быстрее сквозь небольшую толпу странно одетых людей. На секунду показалось, что они не слышат то, что рождалось за небольшими занавесками, отделявшими гардеробную и кассу от основного зала.
Но всё иначе для меня. Изнанка насытила окружающий мир изумрудно-зелёными оттенками, вдоль стен вился сочный плющ, сквозь который пробивались бутоны бордовых орхидей. Под потолком мерцали китайские фонарики, висящие прямо в воздухе, а под ногами ковёр из мягкого газона, приятно пружинящегося под ногами. Каждый виток музыки заставлял комнату пульсировать светом, в воздухе усиливался пряный незнакомый аромат, пьянящий, дурманящий мысли. И вместе с людьми, в комнате находились призраки. Каждый из которых неотрывно смотрел в сторону источника музыки.
— Ты видишь? — спрашиваю тихо, говоря прямо в ухо.
— Я говорил, что покажу тебе нечто необычное? — также тихо ответил он, проводя сквозь занавески. — Расслабься, сейчас ни одному призраку нет до нас никакого дела.
— Что это за место?
— Сейчас увидишь.
Оказавшись в зале на секунду пошатнулась от контраста между реальностью и Изнанкой.
В реальном мире это просто маленький зал со столиками и небольшой сценой на низком подъёме. За каждым столом сидели люди и в эту же секунду поняла, что половина из них — мертвы, другие — медиумы и лишь маленький процент обычных людей. Это легко понять, ведь на сцене, окружённая флёром сиренево-розового тумана, пела молодая девушка с длинными чёрными волосами до пола. Девушка-призрак. Каждый, кто смотрел на неё, был иным. Для остальных сцена пуста и скучна.
Мне казалось, что попала в призрачный рай. Мы заняли последний свободный столик прямо у иллюзорной воды, текущей между столиков. Она мерцала серебристым цветом, в ней резвились золотые рыбки, мягко скользящие мимо рубинов и изумрудов, щедро разбросанных по дну миниатюрной реки. За спиной вместо барной стойки, фонтан в виде лебедя, из клюва которого изливается сверкающее всеми оттенками красного вино, от которого и идёт этот волнительный аромат, окрашивающий щёки в розовый цвет. Над нами бескрайнее тёмно-фиолетовое небо, а вдалеке виднеются последние насыщенно-розовые лучи заката. Лёгкий ветерок колышет волосы певицы, стоящей у стойки с микрофоном, увитой листвой. Рядом с ней совсем истончившиеся призраки, играющие на примитивных барабанах. Это как мир тёмных эльфов, невообразимо сказочный и волшебный.
И музыка! О боже, что это за музыка! Я не знаю о чём она поёт, но сердце замирает, а в глазах стоят слёзы, падающие на щёки подобно кристаллическим алмазам, исчезающим, стоит только коснуться поверхности шершавого стола.
Секунда за секундой, музыка как по волнам, ведёт вперёд, уводя в долину фантазий и сказок. Душу рвёт на части, от чего она крепнет и раскрывается золотыми листьями, колышущихся на ветру деревьев, за секунду выросших по бокам от певицы. Мне кажется, что она похитила моё сердце, но разве сказка может обернуться злом?
***
— Что это было? — спросила много минут позже, когда шли вдоль набережной реки Москвы.
В воздухе витали отголоски тех чувств, что переполняли меня после выступления певицы. Бабочки с фиалковыми крыльями, оставлявшие за собой блестящий свет, лениво летали вокруг нас, в ветре пели колокольчики серебристым звоном, перекликавшимся с мыслями, бунтующими в голове. Я смотрю словно сквозь разноцветное стекло и всё вокруг кажется сказочным. Мне хорошо. Боже, как же давно не было так хорошо! Как будто вся грязь слетела с мыслей бессмысленной шелухой и осыпалась под ноги, исчезающая в никуда.
— Никто не знает, как её зовут. Изнанка дала ей весьма прозаичное имя — Певица. Она выступает одновременно в двух мирах и каждый раз в новом месте. Она не говорит, никто не знает куда она уходит, когда заканчивает петь. Никто ничего о ней не знает кроме того, что она всегда поёт о любви. О выступлениях первыми узнают призраки, они делятся с нами и так мы находим её.
— Она пела так чисто, так ярко, так… будто весь мир поёт вместе с ней! — меня переполняют эмоции и я засмеялась, и всё вокруг вспыхнула оранжевыми искрами. — Ты видел, насколько изменилась реальность, когда она запела? Клянусь, это было как будто я попала в призрачный Эдем!
— Нет, к сожалению, я видел только её, — он покачал головой, а затем посмотрел на меня искоса. — Я знал, что ты всё увидишь. Я хотел, чтобы ты поняла, каким даром обладаешь. Поняла, что ты не проклята.
— Это тебе Элли сказала, да? — негромко хмыкнув, поправила сползший шарф на шее. — Я не считаю себя проклятой, просто всё случившееся сильно пошатнуло меня. Сложно видеть два мира одновременно и не запутаться в них. Я ведь постоянно вижу Изнанку! Каждую секунду приходится анализировать мир вокруг меня. Ведь Изнанка не всегда так доброжелательна, как час назад. Иногда кажется, что она пытается меня убить, показывая реальность, совсем незначительно отличающуюся от настоящего. Дорога, располагающая чуть дальше, чем есть на самом деле. Обрыв, открытый люк… мне постоянно приходится быть настороже и это изматывает меня.
— Ты научишься. Справишься. Ты самый сильный медиум из всех, кого я когда-либо встречал, — остановился и развернул меня, обхватив за плечи. — Не позволяй слабостям взять над собой вверх.
Его глаза, изумительно тёплые и неправдоподобно яркие, оказались так близко, что невольно облизнула губы. Мне стало тепло и по-домашнему уютно. Молча, он провёл холодными пальцами по моей щеке, а затем потянул к себе, и сердце замерло. И время остановилось.
Как же давно не целовала человека, которого действительно хотелось целовать. Как же давно не чувствовала это волшебное, волнительное тепло, разливающееся по всему телу, ослабляющее радость и заставляющее спустя доли секунд сердце биться сильнее и сильнее. Мне казалось, что тону, что падаю куда-то далеко вниз и от головокружения поцелуй становился всё слаще и ярче.
Как гром над нами пронесся рокот сигнала воздушной тревоги, по нарастающей, громче и громче.
Он отстранился, посмотрел наверх, нахмурил брови и поджал губы.
— Вот оно и началось.
— Афтершок? — моментально догадалась, испугано смотря по сторонам.
За те несчастные секунды, что выпала из реальности, всё стало совсем другим. Изнанка тускнела, исчезала, как будто что-то намного сильнее вытесняло её.
Бес полез за телефоном.
— Едем в клуб, слава богу, мы не так далеко от него, на такси успеем до начала, потом будет поздно.
Меня обдало холодом, я растёрла плечи, пытаясь согреться. Пётр, убрал мобильный, обхватил и прижал к груди.
— Тише-тише, всё не так страшно. В первый раз я тоже паниковал, но потом успокоился. Запомни, во время афтершока мы призраки, а они реальны. Никто не сможет причинить нам вред. Наша задача помочь призракам выбраться из петли времени, вот и всё. Да, зрительно будет казаться, что мир рухнул, звуки и запахи пугают, все чувства обострены, но на самом деле ничего страшного нет.
— Я никогда не помогала призракам, — прошептала тихо, сильнее прижимаясь к нему.
— Значит будешь зрителем, увидишь, как это делаем мы, — он чмокнул в затылок, подмигнул, а затем махнул рукой подъехавшему такси.