Чёрно-серый рассвет. Мрачные и тусклые краски. Я устала бороться. Устала сопротивляться и проигрывать. Клаус всякий раз находит слова, которые бьют так больно, что нечем дышать. Я знала, что со смертью тела наше противостояние не закончится, но не думала, что он действительно решится меня убить. По его словам, понимаю, что времени осталось совсем немного. Скоро он убьёт тело и воплотит свои замыслы в жизни. Я должна предупредить Марго. С её помощью и помощью Института мы сможем победить призрака. По крайней мере, эта единственная вера, которая осталась.
Он насвистывает незамысловатую песенку, перебирая оставшиеся документы на столе. Довольно щурится, как будто мы в разных мирах, и в его мире светит яркое утреннее солнышко и щебечут птички.
— Как чудесен этот мир, посмотри, — улыбается призрак. — Чувствуешь? Последний день на земле!
— Это всё, что тебе нужно было? Пара дней с Марго и документы? Почему…
— Да, да, да, — восторженно перебил он, даже не вслушиваясь в мои слова. — И это всё я! Ты даже не понимаешь, сколько всего сделал. Я восторгаюсь своим умом! Признаться честно, я не всегда был таким умным. Во время войны, как и многие другие пацаны, мечтал о славе и подвигах. И о том, чтобы поставить красных на колени. Патриотизм, вот на чём меня поймали. В деньгах моя семья не нуждалась, а вот идея, ради которой не нужно сидеть в Университете — да была как нельзя кстати.
— Это что, типа предисловие к автобиографии? Если да, то оно отстойное, — презрительно хмыкнув, резюмировала я. — Мы ещё посмотрим, кто из нас двоих окажется на дне.
— Ах Элли, Элли. Ничему тебя жизнь не учит, — разочарованно покачал головой Клаус. — Ты так любишь боль. Так стремишься к ней!
— Нет, — широко улыбаюсь. — Мне просто нравится тебя злить. Тогда вижу в глазах своё отражение. Ты так уверен, что Марго достанется тебе, что не видишь очевидного. Харон не допустит этого. Помнишь, что он сделал в прошлый раз? Он забрал её прямо из твоих рук. Он сделает это снова, если ты решишься похитить её.
— И на Стража найдётся управа. Если хорошенько поискать!
— А знаешь, Марго кое-что рассказала мне до того, как ты забрал моё тело. Она ведь влезла в тебя, в твои мысли и вытащила всю грязь наружу. Может после смерти ты и обрёл какую-то власть, но мы оба знаем, что ты просто пешка. Обыкновенный солдатишка, сдохнувший, так и не дойдя до Ленинграда. У тебя даже не хватило сил после смерти добраться до дома! А главное в тебя нет и гордости. Марго сказала, что ты чуть ли не в ногах валялся у русских медиумов. Ты годами искал тех, кто поможет тебе. Ты обращался ко всем и все отказали! Я не знаю, как ты достиг своего положения на Изнанке, но что-то мне подсказывает, что ты не из тех, кто доходит до финала. Марго не достанется тебе. Вспомни, сколько раз ты пытался взять её и как часто она выскальзывала из твоих рук!
— Заткнись! — закричал Клаус и зеркало, висящее на стене над трюмо, треснуло в мелкую сетку. — Да, это целое искусство. Ты умеешь меня злить. Но думаешь моя злость даст доступ к этому телу? Очнись, Элли, я семьдесят лет являюсь призраком, думаешь за столько времени не научился контролировать свои эмоции?
— Это ты мне скажи, фашистская свинья, — тяну сладко как патоку, видя, как меняется мимика лица Чёрного человека.
— А вот этого не стоило говорить, — угрюмо произнёс он. — Хочешь испытать боль? Будет тебе боль.
Он закрыл глаза и от этого мне стало неуютно.
— Что ты задумал?
Всё потемнело вокруг нас и показалось, что тьма добралась до меня, но очень быстро поняла, что нахожусь в больничном помещении, проступающем из теней, замещающем реальность.
— Я сделаю тебе очень больно, Элли, — интимно прошептал он на ухо.
Но обернувшись, никого не увидела рядом.
— Ты почувствуешь всё, от и до. И это останется с тобой до самого конца.
Больничная палата, в которой проявляются почти естественным образом разные предметы, как тумбочки, заставленные крупными вазами с цветами и пакеты с фруктами. Появилось окно и помещение окрасилось в тёплые светло-жёлтые тона. Из приоткрытой форточки тянуло зимним холодом и слышалось пение птиц. От ветра колыхались светло-голубые с васильками занавески, а из коридора доносился смех. Последним появилась больничная койка, а в ней Чтец.
Я оказалась вновь заперта в собственном теле, как было в самые первые секунды появления Чёрного человека. Всё это время у меня была возможность двигаться, говорить, кричать, смеяться, я была отделённой от себя самой, бестелесным духом, которого видел только Клаус, а теперь он вновь вернул меня в моё тело. Это ретроспектива? Он показывает мне то, что сделал? Я не хочу на это смотреть!
— Элли! Какой приятный сюрприз, — Чтец улыбается.
Его правая рука закрыта гипсом, под глазами синяки, цвет лица бледный, но он всё равно улыбается, радуется, что навестила его. Руслану Валерьевичу за восемьдесят, он пережил войну в оккупированном Ленинграде. Потерял всю семью из-за войны, жил в детдоме, а с нашим даром сложно расти в таком месте, но он смог. Закончил ЛЭТИ по специальности радиотехника, женился, у него родилось двое детей, ни один из которых не обладал нашим даром. Его жена ушла пять лет назад и тогда же узнала о том, кем был её муж. Старший сын погиб во время войны в Чечне, а младшенькая удачно вышла замуж и иммигрировала в Канаду. Обычная жизнь у такого необычного человека. Он совмещал реальность и мистику, находил баланс между повседневным и призрачным, чётко соблюдал границы и с достоинством выдерживал все препоны судьбы. Стоик по характеру, улыбчивый человек. Единственный, кто смог найти слова, чтобы поддержать меня, когда я всё потеряла.
Чтец человеческих душ. Он всегда знал, когда кому-то из нас больно.
Я кричу, с надрывом, до боли, до рези, но моё тело мне не принадлежит. Другая я улыбается ему в ответ, кладёт пакет с мандаринами на стол и присаживается на кровать, беря его за руку.
— Как вы, Руслан Валерьевич? Как ваше здоровье? Простите, что раньше не навещала, сами понимаете, столько всего произошло.
— Главное, что мы живы, — он кивает головой. — Я рад, что ты есть у нас, Элли. Кажется, на старости я нашёл человека, который унаследует Лилию.
— Лилию? — непонимающе переспрашивает она.
— Клуб. Думаю, он достанется именно тебе. Моё здоровье оставляет желать лучшего, да и возраст… в такое опасное время лидер должен быть сильным. Как показали последние события я с этой должностью больше не справляюсь.
— Руслан Валерьевич, — укоризненно протянула она. — Да что вы такое говорите! Вы ещё ого-го-го! Мы с вами ещё повоюем! Вот чуть здоровье поправите и всё завертится, как надо! — она улыбается, легонько похлопав по его руке. — Как в шестидесятом? Первый послевоенный афтершок в Ленинграде помните? Вы были единственным, кто совладал с ситуацией. И в шестьдесят втором именно вы разобрались с несносным полтергейстом, забравшимся в знаменитый дом Зингера. И вы были среди тех, кто отказал Чёрному человеку, который сейчас доставляет нам столько хлопот, — с холодной мягкостью закончила она. — Не так ли, Руслан Валерьевич?
Улыбка спала с лица пожилого мужчины, он ещё больше побледнел и попытался вырвать свою руку из крепкой хватки, но не преуспел.
— Как ты посмел? — зло прошипел он сквозь зубы.
— Здравствуй, старый враг!
Я чувствую всё, что делает Клаус. Чувствую, как бешено бьётся сердце у Чтеца, вижу его страх и знаю, чем всё закончится. Про себя кричу, молю, чтобы он прекратил, прекрасно зная, что призрак доведёт пытку до конца.
— Думал, что я забыл о тебе? Кажется, между нами осталось одно незавершённое дело.
— Она жива? — неожиданно спокойно спрашивает Чтец.
— Элли? — удивлённо переспросил Клаус. — Разумеется, более того, потом я покажу ей, как ты умер, если будет доставать. Хочешь передать привет?
— Сколько в тебе уверенности. Безнаказанности, чванливости, спеси. Ты как ребёнок, добравшийся до новогодних подарков, — презрительно заговорил он в ответ. — Но мы-то оба знаем, что ты никто. Меня не обманешь. Ты никогда не был способен на великие дела. Ты всего лишь солдатик в играх богов. Пустышка, которую, когда надо — выбросят. Тебе не стать фюрером, мозгами не вышел.
И в этот момент Чтец захрипел. Клаус отпустил его руку, поднялся и отошёл к окну.
— А ты сейчас умрёшь, старик. И все, кого ты знаешь, тоже. Я убью всех медиумов, я уничтожу этот мир и на его останках построю новый. Ты считаешь, что я на такое не способен, но сам посмотри, что я уже сделал. Я забрался в голову к твоей ненаглядной Элли и когда я покончу с ней, она окажется на дне Изнанки, где исчезнет, не оставив и следа. Раньше я хотел провести точно такую же процедуру и с тобой, но теперь понимаю, что будет лучше, если я просто убью тебя, чтобы после смерти ты жил дальше с мыслью, что не смог уберечь её. Это уничтожит твою личность. Высшая награда.
Я плакала без слёз, видя как последние капли жизни покидают Руслана Валерьевича. Он царапал руками горло, его глаза покраснели от лопнувших сосудов, он хрипел, пытался позвать на помощь, но никто не слышал его. Никто не знал, что он умирает. Последнее, что сказал Чтец, было моё имя.
— Господи, да умри же ты наконец!
Не выдержал Клаус и в тот же миг из глаз Руслана Валерьевича потекла кровь, тело безвольно обмякло, голова опрокинулась вперёд.
Ярость захлестнула с головой. Впервые вместо трагедии, почувствовала силу. Непроизвольно потянулась за той маленькой пульсирующей частью моей души, запятнанной чёрной краской. Она ширится, наполняя вены мглой.
— Это моё тело! — закричала я и в тот же миг почувствовала свободу.
Я перехватила контроль.
Крик пронёсся по комнате, падаю на колени, с силой ударяя кулаками по полу.
— Ненавижу! — закричала от злости.
Из глаз брызнули слёзы.
— Это ещё не конец, Элли, — шёпот такой близкий, лёгкий ветер прошёлся по спине, как ласковое касание, от которого побежали мурашки.
Я быстро встаю на ноги и забираю телефон со стола.
— Мы ещё посмотрим, кто кого, — мрачно улыбаюсь, зная, что он наблюдает за мной и набираю номер Марго.
— Не смей! — закричал он.
Я почувствовала, как сотни мелких иголок влезли под кожу. Они рвали тело на части, отчего вновь упала на колени, пытаясь справиться с острым желанием расчесать себя до крови. Я вижу, как иглы ползут под кожей, зная, что это иллюзия, зная, что этого нет, это он пытается разрушить концентрацию, чтобы перехватить контроль над телом.
— Я убью Белого человека, — прошипел он.
— Элли? Что случилось? — голос сонный и нежный раздался с другой стороны.
Я увидела Клауса прямо напротив себя, глаза в глаза, на расстоянии всего в нескольких сантиметрах. Я увидела его всего, всю его душу, всю его суть прямо на дне его ледяных и мёртвых глаз. Я знала, что он не блефует.
— Марго, помоги мне, — едва слышно прошептала, чувствуя, как ускользает контроль над телом, как я сама вновь становлюсь бестелесным призраком, безвольным, беспомощным.
Телефон отлетел в сторону и разбился о стену.
— Какая ты умная, Элли. Единственное, что пришло в голову — это просьба о помощи! — насмешливо проговорил он. — Могла придумать что-нибудь пооригинальнее, учитывая, что я поставил на кон.
— Ты не убьёшь его, иначе давным-давно бы избавился от него, — отвечаю спокойно. — Он нужен тебе. Михаэль белый, а ты чёрный. Тот же Белый пёс ни за что не подчиниться тебе. Он слушается только Белого человека. Как и Белая дама, и Всадник, и многие другие именные призраки. Они слушаются только Михаэля!
— А мы посмотрим, как долго он продержится, когда тебя не станет, — хладнокровно заявил он. — Ты только что приблизила финал. Пора разыграть последнюю партию, апофеоз уже близок, маленькая «инженю»!
Он вышел на улицу, замер наверху лестницы, сделал глубокий-глубокий вдох, улыбнулся, а затем шагнул мимо ступенек.
Марго
Я сжимаю руки в кулаки. Кто я? Что я здесь делаю? Почему всё стало так сложно? После всего, через что прошла, после всей этой невыносимой боли, после страха, беспомощности, предательства и лжи, я всё ещё я? Это на самом деле я или вместо меня теперь кто-то другой?
Эта новая я вздрагивает от малейшего шума. Пристально изучает окружающих людей, запоминает входы и выходы, и постоянно сканирует Изнанку. Она перестала доверять. Ей всюду видится подвох. Она стала нервной, раздражительной, перестала следить за собой так, как раньше. Она это я?
Мой внутренний голос постоянно рассказывает варианты будущего, в котором оказываюсь в руках Чёрного человека из-за того, что не уследила за ситуацией, не предусмотрела развитие событий, не предугадала, не подумала. Я постоянно нахожусь в движении, меня колотит от страха, а ногти до корней обгрызены. И мне не удаётся расслабиться. Стоит только подумать об отдыхе, да даже о нормальном сне, как дрожь усиливает, и приходится прикладывать значительные усилия, чтобы не исчезнуть, не сбежать. Иногда даже жалею, что не уехала вместе с Бесом. Может тогда не дошла бы до черты?
Я просыпаюсь по ночам от собственных криков, сны наполнены взрывами и вспышками. Вновь и вновь переживаю события, приключившиеся со мной. Только во снах всё не заканчивается, а как реверс повторяется вновь и вновь. Мне делают больно снова и снова, а потом просыпаюсь. Иногда кажется, что всё закончилось, но он появляется рядом с моей кроватью и я кричу, и просыпаюсь вновь. Это невозможно терпеть.
Катерина сказала, что могу доверять Элли. Однако она не опровергла тот факт, что с Элли что-то не так. Вопрос в том, могу ли доверять Катерине? После того, как на нас напали люди, поняла, что доверие — это та роскошь, которой не разбрасываются. Я хочу верить Элли. Она неоднократно спасала мне жизнь. Она так много сделала для меня и всегда была правдивой со мной. Но после всего случившегося, не так уверенна в ней, как раньше. Пожалуй, меня держит только вера в то, что Элли не причинит мне вреда. От всего остального смогу ускользнуть.
***
Я сижу на кухне у Элли. Сегодня наш первый урок. Она сказала, что этому её научил Харон. Он предупредил, что подобной силой нужно пользоваться только в крайнем случае, так как есть вероятность, что вода утащит и вызываемого. Он также сказал, что только очень сильный медиум сможет пользоваться этой силой. Для остальных всё закончится смертью.
— Почему ты не умерла? Ты ведь сама говорила, что не являешься сильной?
Я скрестила руки в замок, положив их на стол и наклонилась вперёд.
Элли поставила передо мной глубокую тарелку с голубой каймой в виде лилий, а затем села напротив так, что закатное солнце оказалось позади неё, отчего почти не видела её лица.
— Адреналин. Надежда. Отчаяние. Что тебе больше нравится? — равнодушно ответила она. — Харон не стал бы обучать меня подобному, если бы не верил в то, что хоть раз, но я смогу воспользоваться этим умением. Всё получилось. Это стоило того, мы обе остались в живых. Теперь понимаю, о чём он меня предупреждал и в следующий раз даже пытаться не буду. Есть вещи похуже смерти.
— Ты думаешь будет следующий раз? — спрашиваю тихо.
— Не будь наивной. Они не в игры играют. На кону их жизни, не наши, — Элли достала из пачки сигарету и закурила. — Так что давай научу тебя защищаться. Ты для них лакомый кусочек, мы же не хотим, чтобы они тебя съели?
От ассоциации меня передёрнуло и я согласно кивнула.
— Отлично, тогда начнём с самого простого. Наполни тарелку водой.
Я подхватила тарелку и собралась встать, как она остановила меня.
— Марго, это не верный вывод. Мне не нужна обычная вода. Наполни тарелку водой с Изнанки.
— Но как это сделать? — нервно спрашиваю, возвращая тарелку обратно на стол.
Элли затушила сигарету и чуть наклонилась вперёд.
— Что ты видела, когда я вызвала воду во время атаки?
Задумавшись, воскрешая воспоминания, откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Напряжённый и чересчур внимательный взгляд Элли нервировал, но я постаралась расслабиться и сосредоточиться на деле.
— Это было похоже на потоп. Словно мы оказались в болотистой местности и вода стала подниматься, просачиваясь сквозь землю. А потом всё как-то завертелось, ускорилось и вот вода уже повсюду. На твоих руках проступили чёрные вены и сама Изнанка окрасилась в чёрный, мутный цвет. Всё стало чёрным.
— А обычный медиум ничего не увидел бы, — негромко хмыкнув, ответила Элли. — И я ничего не увижу, когда ты начнёшь свои попытки, так что вся надежда на твою честность и старательность.
— Не понимаю.
— Это похоже на то, что мы делаем с ними. Мы находим нужные слова, образы, видения. Мы помогаем им, но с помощью этой же силы можем убить их. Я думаю, у тебя талант к этому.
— Что?
Элли достала очередную сигарету. Я невольно поморщилась. В последнее время она перешла на какие-то чересчур крепкие сигареты с тяжёлым ароматом. Это скорее сигариллы, чем обычная сигареты. С наслаждением затянувшись, сквозь образовавшуюся дымку с хитрым прищуром она посмотрела на меня.
— Та карта, что ты вытащила на Новый год. Думаю, она означает, что ты можешь убивать призраков.
— Поэтому я не могу им помочь? — в горле неожиданно запершило. — Никак не получается…
— Да, — она виновато улыбнулась. — Ладно, мы отклонились от темы. Ты должна наполнить тарелку водой Изнанки. Чтобы сделать это, не нужны никакие особые слова или действия. Это сродни медитации. Ты должна перестать быть собой и должна представить, как в этой тарелке появляется вода. Твоё воображение должно провести путь к тарелке. К примеру, над нами прорвало трубу и с потолка потекла вода прямо в неё.
— Что значит перестать быть собой?
— Я ведь водила тебя на первый уровень Изнанки? — с сомнением протянула она.
— Ты забыла? Я сама туда попала в самый первый визит.
— Чудно! — довольно воскликнула девушка. — Тогда ты помнишь то ощущение пустоты, которое испытала будучи там. Повтори его, оставив от себя только мысль о действии. О воде, что сочится сквозь потолок и падает в тарелку.
Так началась моя тренировка. Впрочем, очень быстро убедилась в безрезультатности этого представления. У меня не получалось стать пустотой и не получалось заставить воображение работать в нужном направлении. Я билась головой об стенку, но с места не сдвигалась.
Тогда Элли отвела меня в одну из пустых комнат и посадила в центре на ковёр. Она заставила сесть как йог, с прямой спиной и скрещенными ногами. Я провела в этой комнате больше часа в полнейшей темноте, тишине и одиночестве, но так и не сдвинулась с мёртвой точки. Следующая идея привела нас к ванной, Элли хотела, чтобы я наполнила её водой. Потом пробовали со стаканом, раковиной, просто с полом в гостиной комнате. Элли не унывала, а постоянно экспериментировала. И это продолжалось несколько дней.
В одной из попыток она отказалась от идеи пустоты и заставила просто представлять себе воду, оставаясь самой собой. И у меня получилось. Вода появилась как конденсат на стекле и только собралась сказать об этом Элли, как в отражении позади мелькнула тьма.
— Получилось? — с нетерпением спросила она, встав очень и очень близко.
Я чувствовала её дыхание на своей коже, мелкие волоски встали дыбом, дыхание перехватило и я замерла, как мышка.
Она очень нежно провела рукой вдоль моих волос, а затем опустила обе руки мне на плечи и прошептала:
— Не спеши, сосредоточься, — наклонившись слишком близко, она неожиданно поцеловала меня в шею.
Резко вырвавшись из её рук, отошла в сторону, повернувшись к ней лицом. Меня напугало её выражение лица. Неприкрытое вожделение, жажда. Я почувствовала себя неодетой и закрыла грудь руками, положив ладони себе на плечи.
От этого она лукаво улыбнулась.
— Думаю, продолжим в другой раз. Тебе нужен перерыв, иначе никогда не научишься. Эмоции очень важны в освоении этого трюка. Чем они сильнее, тем больше воды можно призвать. А когда становишься во главе урагана, то способен вызвать всемирный потоп.
— Я постараюсь. Ладно, мне пора идти. Меня ждёт Андрей, прости, что забыла предупредить, — вымученно улыбнувшись, боком вышла из комнаты, а затем чуть ли не бегом покинула её дом.
Что это было? Мои опасения, слова Катерины и Андрея… Что сильнее? Бритва Оккама. Самое простое предположение — самое верное. Я не должна множить предположения, моя самая первая мысль и есть ответ. Элли одержима демоном. И имя этого демона — Чёрный человек.
***
Звонок Элли вытащил из кровати. На часах раннее утро, даже шести ещё нет. За окном темень и хмарь, тени всё ещё под фонарями, сверкают на снегу яркими фиолетовыми пятнами в противовес насыщенно-оранжевому свету ночных светил. Я подхватываю телефон, спросонья не соображая, что происходит.
— Элли? Что случилось?
Такси остановилось возле дома, я бегом выбралась из него и подбежала к ступенькам, на которых как нахохлившийся воробушек сидела Элли. Она выглядела совершенно потерянной с потухшей сигаретой в руках, которую она, слегка нахмурившись, крутила в разные стороны.
— Элли?
Подняв голову, она слабо улыбнулась.
— Кажется, я сломала руку, — с хрипотцой ответила она.
На её лбу виднелась свежая гематома, а правая рука покоилась на коленях.
— Тогда почему ты ждёшь меня, а не едешь в травмпункт?
— Я перепугалась. Всё в голове смешалось. Мне показалось, что я увидела Чёрного человека и оступилась, — неловко заправив выбившуюся прядь волос, ответила она со смущением в голосе. — Паранойя набирает обороты, сестра.
— Лучше так, чем умереть, — вымученно улыбнулась.
Я хотела верить, что Элли смогла прогнать его, но уже вижу его вместо неё. По телефону я говорила с Элли, а сейчас передо мной кривляется призрак.
— Ладно, поехали в больницу.
***
— Кем вы приходитесь пострадавшей? — спрашивает сурового вида медсестра.
— Ммм, мы подруги. Она переволновалась и вызвала меня.
Здесь так много больных и покалеченных. Не смотря на ранние часы, здесь полно народу. Мужчины и женщины, старые и молодые, пьяные и трезвые как стёклышко. Со всеми приключилось несчастье. Переломы, вывихи, раны и глубокие порезы, всё в одной куче, какофонией, звучавшей в голове.
Тусклые выкрашенные в грязно-жёлтый цвет стены с огромными стендами, жирным шрифтом наполненные разной информацией по технике безопасности и правилами по оказанию первой помощи. Свет от потолочных ламп едва достигает пола, слышится это неповторимое гудение лампочек, а чуть вдали одна перегорела и непрерывно мигает, вызывая мигрень. Острый аптечный запах мешался с металлическим привкусом крови и пота, в этот незабываемый аромат периодически вплетался запах алкоголя и блевотины. Словом, это самое худшее место из всех, где я когда-либо была.
— У неё есть муж или парень? — чуть поджав губы вновь спрашивает медсестра.
Под глазами немолодой женщины чёткая сетка морщинок вперемешку с синяками от недосыпа. Оттенок кожи жёлтый, болезненный с зелёным отливом, губы тонкие бескровные, а брови выщипаны в тонкую нитку. В белом хлопчатом халате, в этих больничных туфлях, без украшений, в шапочке, из-под которой выбивается блондинистый кудрявый завиток, женщина выглядела потасканной жизнью. А правдивее всего были её глаза. Усталые, тёмно-серые глаза человека, разучившегося улыбаться.
— Нет, она живёт одна.
— У неё есть склонности к мазохизму? Она состоит на учёте у психиатра? — сухим, канцелярским голосом спрашивает она, изучая пластиковый планшет с данными Элли.
— К чему эти вопросы? — дрогнувшим голосом спрашиваю у неё.
— Я должна задавать эти вопросы ближайшему родственнику, но таких у неё нет. Поэтому спрашиваю вас, — холодно отвечает медсестра, чуть подвинувшись, пропуская пациента. Проводив его взглядом, она вновь переключилась на меня. — У вашей подруги на теле множество ран и, судя по всему, многие из них она сама себе нанесла, если не все. Ожоги, глубокие порезы, следы от сигаретных бычков, укусы… Синяки возле лобка. Если у неё нет парня, то откуда всё это?
— Вы считаете, что она сама это с собой сделала? — очень-очень тихо спросила её.
— Я ничего не считаю, — отрицательно ответила женщина. — К нам она поступила с переломом, а не с попыткой суицида или как жертва насилия, поэтому ничего не могу сделать. Но можете вы. Если вам не безразлична судьба вашей подруги подайте заявление. И если потребуется, я его подтвержу. Не затягивайте, если не хотите увидеть её в гробу.
После разговора с медсестрой вышла на улицу. Холод сменился промозглой весенней свежестью. Дул лёгкий, но мокрый ветер, забирающийся под длинный вязанный шарф, пытающийся добраться до обнажённой кожи. Я медленно вертела в руках телефон, раздумывая, стоит ли звонить Андрею. Такие доказательства он не сможет опровергнуть. Уже несколько симптомов подтвердилось. Элли одержима, а значит нужен экзорцист.
***
— Андрей, да послушай же меня! — не выдерживав, кричу на него, когда он, в очередной раз, прерывает меня на полуслове. — Элли — одержима! Это не мои фантазии, не сказки и не глупости. Это то, что случилось с нашим близким человеком, с нашей подругой, ты это понимаешь?
— Нет! — отрицает он. — Я не хочу тебе верить. Ты хоть представляешь себе, что означают твои слова? Это означает, что мы не способны увидеть одержимость. Она почти каждый день приезжала в Институт. Постоянно общалась с отцом. Она носит голубые ленты. Она возглавляет медиумов. И целый месяц никто ничего не видел? Ты можешь себе такое вообразить? Я нет. Твои слова противоречат всем основам, всему, что мы изучаем здесь. Да к чёрту основы, Элли связана с Хароном, думаешь он не увидел бы, что с ней произошло? — под конец Андрей, как и я, перешёл на крик.
Я выругалась, а затем схватила его за руку и притянула к себе, нос к носу.
— Не хочешь слышать, сам увидишь, — процедила сквозь зубы, а затем закрыла глаза.
Мне пришлось переместить нас в дом Элли, потому что иначе он мне ни за что не поверит. И пришлось сделать это, не подумав о последствиях, потому что он мне не верил!
— Чёрт! — выругался Андрей, наклонившись вперёд, держась за живот. — Что за?..
— Оказывается я компанейный телепорт, — отвечаю нервно, прислоняясь к стенке, чтобы не потерять равновесие — от схлынувшего напряжения расслабились мышцы и закружилась голова. — Мы в гостях у Элли. Она сейчас в больнице, её оставили на ночь, опасаются, что у неё могло быть сотрясение. Да и остальные шрамы, о которых ты почему-то совсем не думаешь, требуют внимания. Медсестра не оставляет попыток достучаться до неё. Интересно, Элли скажет про одержимость или же и дальше будет плести про свою неуклюжесть? — проговорила иронично. — Идём, я найду доказательства своей правоты.
Иногда Андрей приводил меня в бешенство. Он упёртый и его невозможно согнуть. Если он принял какое-то решение, ему требуется много времени и доводов, чтобы его переменить. Несгибаемый и уверенный в себе, ответственный, надёжный, сильный. Мне нравилось чувствовать себя под защитой рядом с ним. И пускай веселье обходит его стороной, всё равно в нём было что-то такое особенное, из-за чего девушки частенько пытались поймать его взгляд, когда мы гуляли по городу, обсуждая занятия или же когда он показывал местные призрачные достопримечательности. Да и вообще — я питерская девушка, которая ни разу не была в музее в Москве. Андрей знал, что меня заинтересует и старался разнообразить мой досуг, чтобы я так отчаянно не грустила. Эти вещи действительно успокаивали меня. Иногда мне даже казалось, что я нормальная. Что мы обычная парочка на свидании.
Я не собиралась хранить верность Бесу, ведь мы оба знали, что он не создан для отношений, но что-то останавливало каждый раз, когда Андрей по-особому смотрел на меня. Какие-то мелочи отвлекали и рушили момент. Специально или нет, но я держала его на расстоянии, словно зная, что быть слишком близко ко мне — опасно.
Мы изучили весь дом, методично проходя из комнаты в комнату. И в какой-то момент, Андрей начал менять своё мнение. Есть вещи, от которых сложно отмахнуться. Например, отсутствие кошки. Только сейчас заметила, что Черри нет. Раньше как-то не обращала на это внимания, а сейчас поняла, что еда в кошачьей миске высохла, как и вода в поильной чашечке. Лоток пуст и на призыв никто не отзывается.
Дальше больше. В личной ванной комнате Элли полно окровавленных бинтов, зеркало разбито, на месте удара спёкшаяся кровь. Порванные нитки, иголки, какие-то таблетки. Элли не употребляла наркотики, но в спальне на прикроватной тумбочке я обнаружила использованный шприц. Девушка производила впечатление аккуратистки, но постельное не меняли как минимум недели три. Повсюду мусор и грязь, использованное бельё и женские средства гигиены. Это было мерзко. В воздухе стоял застарелый запах пота и чего-то липкого, серного, неприятного. Во всём доме только три комнаты имели пристойный вид. Это кухня, кабинет и гостиная, где мы занимались с Элли. И судя по всему это было сделано только ради меня. Чтобы я ничего не заподозрила.
— Почему призраки такие грязнули? — не выдержав, спросила у задумчивого Андрея.
— Они давно не были людьми. Не знают, что такое грязь. Не помнят, как следить за собой, — тихо ответил он.
А в кабинете мы сделали самую страшную находку. Документы с печатями Института.
— Эти документы нельзя выносить за пределы Института. Даже копии делать запрещено, — медленно сказал Андрей, переворачивая страницы. — Он собирал данные обо всех медиумах, известных нам.
— Источники? Зачем они ему? — удивилась, поднимая новые папки с документами.
— Они не могут туда заходить. Святая вода опасна для них. А для нас это стратегически важные места, ведь из источников мы берём всё, что помогает нам с ними бороться.
— Теперь ты мне веришь? — я аккуратно положила папки на место. — Элли нет с нами. Вчера она попыталась взять контроль над своим телом и ей удалось, она смогла связаться со мной, ненадолго, но хоть что-то. Значит, что она в ловушке, но всё ещё существует. Она не исчезла и не сдалась, мы сможем её вытащить. С помощью Института…
— Нет, — Андрей отрицательно покачал головой.
— Почему?
— У Элли нет допуска к этим документам. Ей кто-то помог из наших. Кто-то с очень высоким допуском. Из управления. Если мы заявим об одержимости, не могу ручаться за нашу безопасность. Она уйдёт.
— Не она, а он. Чёрный человек, — грубо обрубила его. — Элли не виновата в том, что случилось. Клаус завладел её телом. Это всё он делает, не она.
— В любом случае нам придётся справляться собственными силами. И это проблема. Я знаю только одного человека, который умеет проводить сеансы экзорцизма. Человека, который обладает реальным опытом в отличии от меня. Человек, которому я доверяю и знаю, что он не свяжется с призраками ни при каком раскладе.
— Тогда в чём проблема?
Андрей замялся.
— Из-за Элли у Анастасии умерли родители. Так она думает. Её родители погибли во время изгнания Белого человека.
— О! — протянула я. — А какие-нибудь другие варианты есть?
— Нет, у нас мало времени осталось. Мы должны успеть подготовить это место до возвращения Элли. Это единственный шанс поймать призрака.
— Она откажется.
— Если попрошу я — нет. Мы дружили с самого детства. Мне она не откажет.
***
Я качаюсь из стороны в сторону. Мои глаза и открыты, и закрыты. Мой разум опустел, я забыла кто я есть и всё, что остаётся — это идти вперёд. Вся моя жизнь — это мутные кадры, видения, нечто эфемерное, несущественное. Теперь же вынуждена быть постоянно настороже. Моя паранойя растёт и ширится, в каждом человеке вижу врага. То, что я не поверила самому близкому человеку, напугало меня. Я не поверила самой себе.
С самого начала знала, что что-то не так. Знала, что Элли не в себе, но боялась сказать это по-настоящему громко. Видела и не видела её глаза, слышала и не слышала её крики, мне хотелось не верить себе, убеждала, что всё это лишь моё больное воображение, нервный срыв из-за постоянных атак Чёрного человека. Моя беззащитность и новообретённая сила сыграли со мной злую шутку и Элли всё это время расплачивалась за это. Слова медсестры постоянно звучали в голове и от одной мысли, какой ужас пережила моя единственная подруга, хочется кричать. Она была в ловушке, а я наблюдала за её страданиями, даже не пытаясь действительно ей помочь.
Я пыталась переложить ответственность на других. Думала, что медиумы увидят, что с Элли что-то не так и помогут. Думала, что сотрудники Института поймут, что с ней и вылечат её. Верила, что мои сомнения направят Андрея и он выведет Чёрного человека на чистую воду, чтобы в ней же утопить. Надеялась, что Катерина скажет, что делать. Мечтала о визите Белого человека. И ждала, когда же Харон всё исправит. Все эти мысли мелькали на периферии, я не подпускала их слишком близко к себе и вот к чему это привело.
Теперь сама Элли поставила меня перед фактом и я больше не могу прятаться как маленькая девочка, я должна что-то сделать. Что-то такое, что изменит равновесие сил, что переломит эту невидимую волну. Я должна победить Чёрного человека на его же поле. И пусть пока не знаю, как это сделать, но я это сделаю.
***
Мы встретились с Анастасией в парке неподалёку от её дома. Она часто бывает в разъездах с тех пор как подтвердила свою квалификацию Экзорцист II разряда. Однако последние месяцы в связи с новой обстановкой она находится в Москве, как и другие, отслеживает и пытается нейтрализовать новых одержимых. Сложность в том, что смертность по-прежнему очень высокая, а средневековый стиль объяснений уже давно не работает. Поэтому приходится постоянно выдумывать новые объяснения тому, что случилось с погибшими. Институт похож на мафиозный клан в разгар войны, отчаянно пытающийся доказать всему миру, что всё в порядке и волноваться не о чем. Им действительно приходится периодически прибегать к методам бандитов, чтобы люди не обвиняли сотрудников в убийствах.
В город окончательно пришла весна. После Масленицы оттепель уверенно наступала на высокие сугробы, покрывая их хрупкой чёрно-серой коркой. Последние сосульки падали с крыш, оставляя на проявившемся асфальте стеклянные брызги, пускавшие почти невидимых солнечных зайчиков по стенам домов. Солнце всё чаще появлялось на небосклоне и задерживалось с каждым днём всё дольше и дольше. Пели птицы, люди повеселели, впереди очередной праздник и многие заранее предвкушали грядущее. Город радовался ранней весне.
Анастасия оказалась миниатюрной брюнеткой в коротком тёмно-синем пальто с высоким воротом, почти прикрывавшем её аккуратный ротик. Она вся была очень чистенькой и женственной. Стрижка каре, небольшие стрелки подчёркивающие её светло-карие глаза, небольшой искусственный румянец на щеках, сквозь который проступает настоящий, появившийся от холода. Она прихорошилась, почистила пёрышки, пришла на высоких каблуках, поверх пальто накинула расписной под индийский стиль длинный шарфик, на плече дамская сумочка, в руках бумажный стаканчик из известной кофейни.
Первым она, конечно, заметила Андрея и улыбка расцвела на её лице, потом она увидела меня и нахмурилась. Лично мы не были знакомы, но заочно, скорее всего, ей обо мне рассказывала Маша. Интересно, какое у неё сложилось впечатление?
— Андрей, — мелодично воскликнула она. — Какая встреча! Я думала, ты решил проведать старую подругу, мы так давно не были вместе, всё дела да дела. Это ведь Марго, не так ли? Ты решил нас познакомить?
— Прости, что не предупредил по телефону, — извинился он. — Я боялся, что ты тогда откажешься говорить с нами.
— А в чём дело? — моментально насторожилась она. — Что случилось?
— Тут такое щекотливое дело. Я не мог обратиться в Институт, а тебе я доверяю, — осторожно заговорил он.
— К чёрту условности, скажи уже ей! Нам нужна твоя помощь в изгнании Чёрного человека из Элли, — не выдержав, выпалила я.
Секунд тридцать Настя переводила взгляд с меня на него, а затем на её лице появилась недоверчивая улыбка.
— Это что шутка такая? В каком месте я должна смеяться? — её реакция оказалась предсказуемой.
— Марго, мне нужно поговорить с Настей наедине, ты не возражаешь? — спокойной сказал Андрей, но по его взгляду поняла, что он очень мной недоволен.
Мне не следовало его перебивать, поэтому кивнула и оставила их наедине, углубившись в парк.
Я слупила. Мне не следовало таким образом вываливать всю информацию на Анастасию. Теперь Андрею будет сложно убедить её в правдивости наших слов. Интересно, захочет ли она нам помогать? А если нет, станет ли молчать о происходящем?
Андрей сказал, что из всех, она единственная, кому можно доверять. Она не станет сотрудничать с призраками и они всегда были друзьями, так что она может действительно понять, почему нельзя ничего говорить в Институте. Она хороший человек с трудной судьбой, и втягивать её было невыносимо сложно, учитывая, что случилось с её родителями и с Элли. Андрей боится потерять её, но другого подходящего экзорциста поблизости нет. Нам нужно полное доверие, учитывая некоторые особенности обряда.
Я сильно углубилась в парк и осталась в совершенном одиночестве. Солнце незаметно скрылось за густой пеленой из светло-серых туч, от поднявшегося северного ветра похолодало. Поплотнее укутавшись в тёплый шерстяной шарф оглянулась и слегка расслабила зрение. Теперь видела и Изнанку. И на месте парка на ней располагалось давным-давно заросшее и заброшенное кладбище. С реальности мне послышалось воронье карканье, хлопанье птичьих крыльев, свист от очередного порыва ветра.
Подойдя к ближайшему огороженному высокой оградой надгробию прочитала:
Чернышевский Максим Евгеньевич
10.07.1989 — 01.12.2014
— Максим, — прошептала негромко.
Я потеряла брата, не смогла ему помочь, даже поговорить с ним толком не сумела. Он никогда не прислушивался ко мне, всегда был первым, начиная с самого нашего рождения. Первенец, сначала родился он, спустя несколько минут я. Близнецы, но, как оказалось, такие разные.
Пройдя мимо, подошла к следующей могиле. Там было имя одного из медиумов, погибших во время Чёрной ночи, как её успели окрестить выжившие. Идя по заросшим тропкам, вижу на совершенно разных надгробиях имена и фамилии павших. А перед последней могилой замерла, словно нарвавшись на невидимую стену.
Воронцова Елизавета Константиновна
31.10.1987 — 02.03.15
— Нет-нет-нет, это неправда, — зашептала, ухватившись за ограду.
От неожиданности помутнело перед глазами и я упала — в реальности всего этого не было. Я оказалась вся в грязи — упала в лужу, но всё это было так неважно. Важно лишь то, что видела перед собой — имя Элли и сегодняшнее число.
— Это неправда! — крикнула громко и в ответ услышала неистовое карканье ворон.
Краем глаза среди всей этой серости увидела ярко-красное пятно. Обернувшись вновь лишь краешком взгляда заметила женскую фигуру с копной рыжих огненных волос, прикрытых косынкой и платье ей под стать.
Я почти бегу за ней, оступаясь о возникающие под ногами коряги, хватаясь за ограды, чтобы не упасть. На мгновение показалось, что она исчезла, что её здесь нет, но потом увидела вновь. Незнакомка с той страшной карты сидела на коленях перед очередным надгробием, закрывая телом гравюру с именем. Она чуть склонила голову, в её руках пышный букет из алых роз. Вся поза — смирение и скорбь совсем не вяжущиеся с вызывающим ярко-красным цветом.
— Кто ты? — спрашиваю негромко, но она даже не пошевелилась, только ветер путает кудри, а сама она как статуя — безмолвна, неподвижна.
Я подхожу совсем близко к ней, а затем касаюсь плеча, невольно взглянув на надпись:
Чернышевская Маргарита Евгеньевна
10.07.1989 — 02.03.15
И только до меня дошёл смысл позолоченной надписи, как она обернулась и я увидела собственное лицо, изуродованное смертью. Я закричала от ужаса, отступая назад, чтобы быть как можно дальше от появившейся маниакальной улыбки на лице Красной смерти. От чёрных глазниц вместо глаз, от могильных червей, ползающих по изъеденной смертью коже. От холода, что веет от её дыхания. И в тот момент, когда кажется, что вот-вот потеряю сознания, чувствую касание и вновь кричу.
— Марго? Да что с тобой?
Меня трясут за плечи и жуткая картинка исчезает, уступая место озабоченному лицу Андрея.
— Я видела её. Видела Красную смерть! — всхлипывая, заговорила я. — Она приняла мой облик! Она убьёт и меня, и Элли сегодня!
— Что за чушь? — Андрей притянул к себе, крепко обхватил за плечи, я почувствовала, как спокойно бьётся его сердце и от этого спокойствия стало легче. — Это была иллюзия, понимаешь? Изнанка всегда показывала тебе то, чего нет. Вы с Элли не умрёте сегодня. И не завтра, и не послезавтра. Ясно?
— Я помогу вам, — раздался голос рядом.
Отстранившись от Андрея взглянула на собранную Анастасию. Под её внимательным взглядом захотелось провалиться сквозь землю, ведь я и раньше сталкивалась с иллюзиями Изнанки, поэтому не должна была так бурно реагировать. Подумаешь кладбище, подумаешь Красная смерть. Это обратная сторона моей смелости. Мои поражения и мои страхи. Я справлюсь.