Чёрно-белая палитра красок. Изнанка потеряла цвет и теперь в доме Элли всё вижу в серых тонах. Обоих экзорцистов заинтересовал этот эффект, они не знали, как выглядит та сторона в месте, готовом для обряда.
Я поеду за Элли на следующий день утром. Врачи решили оставить её ещё на одну ночь для подстраховки, так что у нас появилось время, чтобы подготовиться. Самым сложным было улыбаться и делать вид, что всё в порядке в разговорах с ней. Ведь с тех пор, как признала правду стала видеть только его черты, проступающие сквозь её лицо. А также неясную тень, кружащую над телом как самый настоящий призрак из готических романов. То, что раньше принимала за зло на самом деле было Элли. Он превратил её в тень, заняв её тело и теперь её глаза окрашены в чёрный цвет с белой пылающей каймой вокруг мёртвых и пустых зрачков.
Андрей как-то заметил, что мой новый цвет глаз напоминает инверсию их цвета, но с чем это связано было не понять. Как не понимала, почему так сильно отличаюсь от других медиумов. Мне не верится, что дело только в том, что мой брат умер на Изнанке и вся его сила досталась мне. Не укладывается в эту теорию тот факт, что у меня не получается помогать призракам. Единственный раз, когда смогла залезть мёртвому в голову, был во время Чёрной ночи. И тогда не помогала, а стремилась ударить побольнее. Почему так произошло?
Я спрашивала у других медиумов, где можно найти Теодора, чтобы подробнее расспросить о моём даре, но никто не видел его с новогодней ночи. А слова Катерины и её предсказание были слишком сумбурными, чтобы могла уловить в них крупицы правды. Мне помогала Элли, кое-что объяснил Харон, Клаус тоже пытался что-то сказать, но его словам не доверяю. Меня приводит в ужас сама мысль о том, что он делал всё это время. А главное зачем он учил меня убивать призраков? Когда думаю об этом невольно приходит в голову мысль, что это и есть моя суть — убивать. Красная смерть — это я? Я убийца мёртвых? Я так устала гадать…
Сейчас, как ни странно, больше всего не хватает Харона. Он единственный кто действительно может всё исправить и разложить по полочкам. По словам Элли, он обладает безграничной мощью на той стороне и при желании с лёгкостью может разогнать всех призраков включая таких сильных, как Чёрный человек. Но почему он этого не делает?
Вид моей могилы напомнил о предсказании, что сделала Катерина. О том, что я умру молодой. Эта часть предсказания начинает сбываться? Три взаимоисключающие вещи и все обо мне.
***
Мы с Анастасией сидим в гостинице и смотрим на часы. Всё готово. Спальня, выбранная как место для обряда, звукоизолированна. Повсюду святая вода, голубые ленты и линии ограждения, начерченные мелом, который добыли из одного святого места. Цепи, верёвки, камера, чтобы записать обряд и радиоаппаратура, чтобы, если потребуется, применять особые звуковые волны, пагубно влияющие на сознание призрака. Это поможет вышвырнуть его из тела. Помимо всего прочего, Анастасия связалась с квалифицированным врачом, который будет дежурить неподалёку на случай если потребуется медицинская помощь. Его сестра была одержима, когда они были детьми, она была тем редким случаем, когда обряд помог. Брат вырос и решил помогать Институту, чтобы как можно больше обрядов прошло успешно.
Всё было готово, осталось только дождаться нужного часа, и я отправлюсь за Элли, чтобы доставить её домой. Придётся брать такси, ведь машина осталась на той дороге, разбитая и ни на что уже не пригодная.
Андрей должен подъехать чуть позже. Во время обряда нельзя отлучаться, поэтому ему было необходимо завершить все свои дела, чтобы ничто не отвлекало.
— Почему ты согласилась помочь Элли?
Мы сидели уже больше часа и молчали. Настя внимательно перечитывала заметки, сделанные опытным экзорцистом, она впитывала информацию как губка и, в отличии от меня, действительно была занята. Я же маялась от ожидания и чёткого понимания, что от меня ничего не зависит. Андрей и Настя посвятили свои жизни подобным операциям, а я только вникаю в происходящее и совсем ничего не умею.
— Я помогаю не ей, а Андрею, — мельком глянув на меня, ответила она, а затем вновь уставилась в журнал.
— И всё же. Почему?
— По-твоему я должна была отказаться? — со вздохом ответила вопросом на вопрос. — За кого ты меня принимаешь?
— За человека, который винит Элли в смерти родителей.
— Смотрю ты совсем не знаешь чувства такта. Неудивительно, учитывая в какой семье ты родилась, — с вызовом в голосе ответила она, закрывая журнал и откладывая его в сторону. — Ты боишься, что я наврежу твоей подруги? Считаешь, что я не буду стараться? Или сомневаешься в том, что мне по силам помочь?
— Всё вместе, — я лучезарно улыбнулась. — Андрей доверяет тебе, он говорит, что вы были друзьями с детства и ты заслуживаешь доверия потому что ненавидишь призраков. Но в данной ситуации одно другому не мешает. Ты можешь ненавидеть призраков и Элли, и навредить им обоим.
— Андрей умолчал об одной важной детали, — спокойно сказала она. — Мы были парой до того, как Элли попала в Институт. Мы расстались из-за меня. Из-за смерти родителей я ушла из Института и уехала из страны. Потребовалось много времени прежде чем я вернулась. И узнала, что Андрей сблизился с Элли. Что они стали напарниками. Это почти уничтожило всё, что нас связывало, но потом она ушла и мы вновь стали общаться.
— Я не понимаю. Эти слова должны были убедить меня в том, что ты не навредишь ей?
— Нет, конечно нет. Я честна с тобой, Марго. Я не из тех людей, которые лгут. Профессия экзорциста подразумевает честность и открытость. Спустя все эти годы я перестала ненавидеть Элли. Нельзя жить с ядом в груди, можно заработать отравление и умереть. Я простила её. Но это не значит, что я хочу с ней разговаривать. Существует только две причины почему пошла на это. Первая это то, что я давала клятву защищать людей от другого мира. Вторая — чёткое понимание поведения Андрея. Он сказал, что не станет обращаться в Институт и, если я откажусь, он проведёт обряд самостоятельно. Он не опытный экзорцист, у него совершенно другая специализация, поэтому я не могла его оставить. Он один из немногих оставшихся близких мне людей. Я ответила на твои вопросы?
— Да, более чем, — вымученно улыбнувшись, сказала я.
***
В больнице меня промурыжили почти час, прежде чем отпустили Элли. Не имея чётких доказательств они не могли задерживать её, поэтому им пришлось отпустить её. Ко мне они прицепились в надежде, что я помогу ей. Отведу к психиатру или, в случае домашнего насилия, в полицию. Врач уверен в том, что Элли жертва и из-за психологического насилия стала причинять себе вред. Представляю что бы он сказал, узнав правду. Ведь фактически он прав.
Я улыбаюсь, когда она выходит из-за поворота и подходит ко мне. Посвежевшая, с аккуратной причёской, даже небольшим количеством помады на губах. Она очень хорошо выглядела и весьма довольно улыбалась глядя на меня. Но он не знает, что я вижу его в её чертах. Вижу настоящий цвет глаз, вижу Элли как тень, как размытое отражение в зеркальных поверхностях, лёгкое дыхание на коже, ветер, в котором слышится отчаянный крик.
— Ты совершенно по-другому выглядишь! Такая отдохнувшая! — я быстро целую её в щёку, а затем приглашаю следовать за собой. — Идём скорее, нас такси на улице ждёт.
— Такси — это замечательно, сейчас я не в настроении толкаться в метро, — закатив глаза, ответила она. — Я открою тебе секрет прекрасной внешности — крепкий сон и диетическая кухня. Правильное питание, график сна и приёмов пищи, вот и всё. Я чувствую себя на все сто и готова к труду и обороне. Жаль только у меня всего одна рука осталась. Мне ещё целый месяц придётся ходить в гипсе, — немного расстроенно добавила она. — Трудности конечно закаляют характер, только мыться очень неудобно. В больнице мне помогала медсестра… трудно представить, как я буду справляться дома! Ты мне поможешь?
От её предложения я споткнулась. Трудно ему, как же.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказала, неестественно улыбнувшись.
В такси ехали молча. Таксист, бородатый весёлый дядька, всё пытался вовлечь в беседу о судьбах мира, но, не дождавшись ответа, умолк и всю дорогу напряжённо сипел.
Где-то в середине пути мне пришло сообщение от Андрея, он вернулся и теперь они готовы к нашему приезду. В эту минуту вдруг отчётливо поняла, что вот именно сейчас действительно перехожу из одного мира в другой. Не могу сказать, что до этого момента могла взять и уехать и гори оно всё синим пламенем. Нет. Но именно сейчас я собираюсь совершить преступление. Человеку непосвящённому будет казаться, что мы пытаем молодую девушку. Именно так воспринимается экзорцизм со стороны обывателя. И правда в истории было немало случаев, когда это соответствовало действительности. Но не в этот раз и не с нами. Во всей этой ситуации понимала одну простую вещь — если мы не справимся, то Элли умрёт и последствия придётся разбирать именно нам.
Расплатившись с таксистом выбралась из машины и подошла к стоящей неподалёку Элли. Она чему-то улыбалась, с прищуром глядя на безмятежное голубое небо, подёрнутое белёсой дымкой. В руках неизменная сигарета, девушка с наслаждением затягивается, закрывая глаза от блаженства и продолжая улыбаться.
— Ты чему улыбаешься? — спрашиваю, засунув замёрзшие руки в карманы лёгкого пальто.
— Мне не понравилось в больнице, — пожав плечами, ответила она. — Эти анализы, больничная еда и просто бесконечные вопросы! Удивлена, что ты так молчалива. Думаю, они и к тебе приставали.
— Да, но я ведь не знаю, что с тобой происходит. Ты держишь всё в себе.
Она хмыкнула, а затем посмотрела на вход в дом и тяжело выдохнула.
— Ну что, пойдём? — выбросив сигарету спросила она и то, как она это сказала, заставило меня занервничать.
Показалось, что призрак всё знает. И если это так, то значит он что-то задумал.
Элли успела с моей помощью снять верхнюю одежду. Она немножко улыбалась, совсем чуть-чуть и так молчаливо, что пальцы дрожали, когда я незаметно натягивала на руки резиновые перчатки. Я знала, что актриса из меня аховая, но что теперь поделаешь?
Настя напала, когда мы вышли из прихожей. Она направила водяной пистолет прямо в лицо Элли и выпустила длинную струю ей в глаза. Когда та зашипела, в дело вступили мы с Андреем. Я схватила её за руки, убирая их от глаз и опуская вниз, а он зашёл сзади и набросил ей на шею очень толстую голубую ленту. После чего Настя совершенно спокойно приложила электрошокер к плечу Элли, после чего та вырубилась, падая назад на Андрея.
— Вот и всё. Теперь всё стало ясным, — уверенно сказала Настя, прикасаясь к ожогам вокруг глаз девушки, а затем проводя рукой по обнажившейся обожжённой шеи. — Несите её в спальню, мы должны успеть её раздеть и связать до того, как она проснётся.
— Раздеть? — переспросила её, когда Андрей подхватил Элли на руки и понёс на третий этаж.
— Да. Нам нужно как можно больше обнажённой кожи. Мы должны видеть любые изменения и реакции её тела на наши действия.
Поднявшись наверх, мы зашли в глухую комнату, полностью закрытую толстыми матрасами и подушками. Нам пришлось действительно потрудиться, чтобы максимально звукоизолировать комнату, чтобы с улицы никто не услышал криков. Хорошо, что Элли не живёт в многоэтажке, потому что тогда пришлось бы искать место за городом и искать способ как заманить её туда.
Андрей положил девушку на кровать. Он с трудом разрезал гипс, отделил его от руки, а затем совершенно спокойно стащил с неё джинсы, стянул свитер и приковал наручниками на меху к деревянному каркасу кровати. Нам пришлось его усилить, потому что изначально он был довольно хлипким и не предназначенным для удержания одержимой. Затем парень привязал ноги Элли к ножкам кровати, проверил пульс и, сообщив результат, смотря прямо в камеру, отошёл в сторону.
Да, нам пришлось взять в аренду камеру. Мы не могли обратиться за этим в Институт, там все камеры подотчётны, поэтому пришлось импровизировать. А без камеры нельзя обойтись, в будущем потребуются доказательства того, что мы сделали.
Интересно, о чём будут думать будущие сотрудники Института, глядя на эту запись? Получится ли у нас сделать это изгнание по-настоящему исключительным? Может мы найдём стопроцентный способ изгнания духа?
— Все готовы? — спросила Анастасия, глядя при этом только на меня. — Маргарита, ты готова?
— Да, — уверенней, чем на самом деле, ответила я.
Наверное, так повлияла обстановка в комнате. Мы передвинули кровать от стены к центру, очертив вокруг неё несколько толстых слоёв мела, сверху, прямо над Элли повесили вместо люстры большое ведро, наполненное водой с солью, добытой в святом источнике с морской водой. Вся комната была вычищена и кроме кровати ничего прежнего не осталось.
Перед Анастасией стоял переносной столик, на котором располагались инструменты для обряда. Святая вода самых разных видов, заправленная в самые разные устройства, от шприцов до пульверизатора, так же лежал электрошокер, дамский пистолет, заправленный дротиками со снотворным, усиленным всё той же святой водой. Помимо этого, у девушки в комплекте был сетестрел и сеть состояла из грубых голубых лент.
Простынка, на которой лежала Элли также была непростой, в её составе присутствовали голубые ленты, призванные ослабить концентрацию призрака. Для этих же целей по углам комнаты поставлены проекторы двойного освещения с пультом дистанционного управления.
В данный момент комната освещалась обычными лампами дневного освещения, но при необходимости Анастасия с лёгкостью могла переключить свет на насыщенно голубой. Это совершенно новый способ влияния на одержимых. Нам повезло, что проекторы пока ещё не находятся в системе отчётности, поэтому девушка смогла забрать два устройства. По её словам, голубой свет действительно сильно влиял на одержимого. Уже двое освободилось от призрака после применения такого света. Они говорили, что свет отделяет демона от Изнанки, подпитывающей его и поэтому они становятся невероятно чувствительными к боли и из-за этого быстрее покидают захваченное тело. Настя возлагает на него большие надежды.
Меня поразило то количество устройств, которые возила в багажнике своей машины миниатюрна девушка Настя. Из-за этого происходящее совсем не походило на фильмы ужасов. Столько способов причинить боль призраку, в основе которых лежит только святая вода. Поразительно, насколько изобретательными могут быть люди.
— Марго, ты же понимаешь, как проводится обряд изгнания? — вновь спросила Настя, тем временем проверяя работу оборудования.
Помимо предметов нападения и защиты, были также инструменты измерения изменений в комнате. От термометра до счётчика Гейгера и всё это было подключено к небольшому ноутбуку, в котором отображались все данные, включая запись с видеокамеры и с камер видеонаблюдений, поставленных во всех комнатах дома, а также на улице. Это меры предосторожности, на случай, если к нам нагрянут гости из другого мира или же с нашей реальности.
— Да, вы брызгаете водой до тех пор, пока дух не исчезнет, — отвечаю немного рассеянно.
— Нет, это неправильный ответ, — жёстко ответила она. — Мы стремимся причинить призраку такую боль, чтобы он не выдержал и покинул тело. Он равнодушен к человеческой боли, поэтому так просто причинял её Элли, но боль от святой воды он игнорировать не может, поэтому будет страдать. Проблема в том, что чем сильнее призрак, тем больше боли мы должны причинить, чтобы добраться до его болевого порога. Ты понимаешь о чём я говорю?
— Ты хочешь сказать, что у Элли почти нет шансов выжить при этом, потому что Чёрный человек стал призраком в сороковые и является носителем имени. Он очень сильный дух.
— Эти слова ласкают слух, — раздался почти мурлыкающий голос со стороны кровати.
Он проснулся.
***
Теперь, когда не было нужды притворяться, он изменился. На мягких женских губах появилась улыбка дьявола, а глаза почернели, обнажив демоническую сущность нового обладателя этого тела. Он принял расслабленную, раскрепощённую позу, вульгарно расставив ноги в стороны на сколько позволяла длина сдерживающих оков и приподнявшись над кроватью, облокотился о её спинку.
— Такая приятная скромная компания! — протянул он, глядя исключительно на меня. — А где фанфары? Где гром и молнии взрослых экзорцистов? Ребята, вы уж извините, но я что-то сомневаюсь в вашей компетенции и рассчитывал на более именитых исполнителей. В конце концов, это просто неприлично, когда такого, как я, обслуживают подмастерья!
— Ты знал, не так ли? Когда мы входили в дом ты уже знал, что будет? — воскликнула, понимая, что беспокоило с самого начала.
Подсознательно чувствовала, что он знает о том, что происходит. Видела это в его глазах, его движениях, в том, как он смотрел по сторонам, докуривая сигарету. Он как будто прощался, понимая, что не выйдет из этой комнаты. Тогда возникает вопрос — зачем ему это?
— Думаешь, я добровольно пошёл в ловушку? — скептически протянул он, оглядывая нас всех по очереди. — Ты и правда такого невысокого мнения обо мне?
— Не знаю, — отвечаю, нервно сглотнув.
Я ловлю напряжённый взгляд Андрея. Он также обеспокоен, как и я. А вот по Анастасии этого не скажешь. Она, слегка нахмурившись, изучает данные в экране ноутбука и совершенно не обращает внимания на призрака.
— А ты занервничала, дорогая, — он ухмыльнулся. — Мне всё ещё интересно, почему именно вы здесь. Ответишь?
— Марго, выйди из комнаты, — приказала Анастасия, отрываясь от ноутбука.
— Что?
— Я сказала — выйди из комнаты, ты его отвлекаешь, — она оглядела меня с ног до головы, а затем выражение её лица изменилось с требовательного на удивлённое — она не понимала, почему я всё ещё здесь.
Медленно киваю и ухожу, оставляя их с призраком. Я спускаюсь на второй этаж, захожу на кухню, ставлю чайник и только потом сажусь за стол, на котором стоял ещё один ноутбук, передающий картинку с установленной камеры в комнате наверху. Сделав звук погромче, уставилась в экран, рассматривая происходящее.
— Назови своё имя, — безэмоционально сказала Настя, с отсутствующим выражением лица глядя на призрака.
— Я вспомнил тебя! — радостно воскликнул Чёрный человек. — Ты та девчонка, чьи родители сдохли от зубов Белого пса! Ну и как тебе новая работёнка? Чувствуешь себя ближе к ним? Мечтаешь сыграть в ящик, чтобы воссоединиться с семьёй? Что ж, я тебе это устрою, если не вернёшь Марго, — мрачно выпалил он, а затем расхохотался.
На его слова она лишь улыбнулась.
— Ты никогда не проходил через эту процедуру, а значит никогда не встречался с такими, как я, — холодно заговорила она. — Запомни, из этой комнаты, в любом случае, я выйду, ты — нет. Я знаю, кто ты. Знаю, что добровольно ты не покинешь это тело, а значит мне придётся причинить тебе такую боль, что ты закончишься гораздо быстрее, чем солнце зайдёт за горизонт. Так что не пытайся достать меня — босс здесь я.
И после этого она нажала клавишу на клавиатуре и свет в комнате изменился с белого на синий. От крика, раздавшегося из встроенных колонок, у меня заложило уши и, захлопнув крышку, закрыла их, наклоняясь вперёд. Несмотря на изоляцию, сверху доносился вой.
Анастасия оказалась действительно опытной женщиной и экзорцистом. Она знала психологию достаточно хорошо, чтобы отделить в моём сознании Чёрного человека от Элли, чтобы не складывалась картинка. Чтобы я как можно позже осознала, что пытая его, она пытает и её.
Мне потребовалось немало мужества, чтобы вновь поднять крышку ноутбука.
***
В какой-то момент потеряли время. Не знаю, как долго это продолжалось на самом деле, запись с камеры говорила о нескольких сутках, но по внутренним ощущениям, прошли недели с момента как Анастасия приступила.
В самом начале, ещё когда только подготавливали комнату, она объяснила механизм работы экзорциста. Она сказала, что это сродни искусству и нужно обладать истинным талантом палача, чтобы понимать, когда следует остановиться, а когда поднажать. Девушка чётко следовала своей интуиции и пытки перемежали небольшими перерывами, во время которых кто-то из них оставался в комнате, в то время как другой выходил на свежий воздух, ел, спал и отдыхал. Меня не подпускали к призраку. Настя чётко разъяснила, что моё появление подольёт масла в огонь и для существа, которому не нужен отдых, это может послужить импульсом усилить борьбу. Ничто не должно провоцировать его.
Через экран ноутбука видела, как изменилась Элли с момента, как попала в ловушку. На её теле появилось множество ожогов, волосы пучками отходили от головы, как при лучевой болезни, глаза постоянно были чёрными и теперь на всём теле то там, то здесь проступали чёрные сосуды, гоняющие мёртвую кровь. Язвы, фурункулы, какая-то слизь. Даже просто смотреть на неё было страшно, но продолжать истязать и водой, и словом… теперь даже не знаю, кто из них двоих больший монстр.
Выйдя в очередной раз из комнаты и спустившись ко мне, Анастасия достала из холодильника бутылку с кефиром и медленно выпила его с закрытыми глазами.
— Сколько ещё это будет продолжаться?
В воспалённом сознании слова ударяются друг о друга с небывалой тяжестью. Когда в последний раз спала? Всё путается, стирается, даже просто думать тяжело.
— Столько, сколько потребуется, — расплывчато отвечает она, не глядя в глаза. — Он очень сильный призрак, мы ходим по грани и нужно быть очень осторожными, чтобы не переступить через неё.
— Элли… она выдержит?
— Марго, ты можешь купить в аптеке вот эти лекарства? — она взяла со стола ручку и небольшую бумажку, и составила список. — Попробую ввести их ей. Это может облегчить её состояние, но мы не можем полагаться только на них, ведь наша задача сделать максимально больно, чтобы он ушёл.
— Да, я поняла, — резко поднялась со стула и чуть не упала — от недосыпа закружилась голова.
— Если ты устала — ложись спать, — смягчилась она. — Не доводи себя до обморока, ты должна быть сильной.
— Всё в порядке.
Хотя на самом деле ничего в порядке не было и быть не могло. Всё летело к чертям и мы обе это понимали. Мы понимали, что ввязались в самую тьму, полагаясь на маленький фонарик с едва-едва теплящимся светом.
***
Я отсутствовала не больше получаса. Сгрузив пакеты с продуктами и лекарствами, задумалась о том, стоит ли сейчас немного поспать или приготовить что-нибудь поесть. Что-нибудь сытное, но вкусное. Я не сразу поняла, что на кухне как-то непривычно тихо. Обернувшись, увидела, что звук на ноутбуке выключен, а картинка на экране довольно странная.
Элли без сознания лежала на кровати, её голова опустилась на грудь, обнажая лысую макушку. Неподалёку Анастасия и Андрей о чём-то эмоционально спорили, причём Настя довольно зло размахивала руками и всё время указывала пальцем на спящую девушку.
Включив звук, услышала их разговор.
— Мы должны это сделать! — горячо говорила она. — Это единственный способ, ты и сам уже должен был понять! Если мы сейчас не сделаем это, то потом будет поздно для всех нас!
— Нет! — оборвал её он. — Это не тот выход, который мы ищем. Да о чём ты говоришь? Это форменное убийство!
— Но это решит все наши проблемы! — закричала она. — Господи, я просто не понимаю тебя! Ты же экзорцист, сын Виктора, того самого Виктора, который смог изгнать Ложную Святую из семилетней девочки!
— Вот именно — он изгнал её, а не убил!
— О чём вы говорите?
Я вхожу в комнату и пристально смотрю на них, скрестив руки на груди и стараясь не обращать внимания на отвратительный запах застоявшейся воды, заполняющий комнату.
Анастасия поджала губы и отвела взгляд, а затем, словно перегруппировавшись внутри себя, заговорила:
— Мы не изгоним его из неё. Это невозможно. Я попыталась, но никакого прогресса. Он либо орёт от боли, либо смеётся, наслаждаясь ею. Мне даже не удаётся зафиксировать, когда ему действительно больно и он не притворяется. Ему с лёгкостью удаётся имитировать присутствие Элли, ты сама слышала, как он менял голос и выражение лица. Даже я почти поверила ему!
— К чему ты клонишь?
— Она хочет запереть его на нижних уровнях Изнанки, как это планировалось сделать с Белым человеком, — зло выпалил Андрей. — Вот только это подразумевает убийство Элли, чтобы потом сразу же отправить его вниз. И есть большая вероятность, что Элли попадёт туда вместе с ним. Она умрёт окончательно, как и он.
— Вы уже делали это раньше, — меня как ледяной водой окатили, когда поняла, о чём они говорят.
Об этом не писали в книгах, но по их лицам стало ясно — да, они такое уже делали. И не один раз.
— Ты с ума сошла? Неужели ты так её ненавидишь, что хочешь, чтобы она исчезла? — не своим голосом закричала на неё, но девушка даже бровью не пошевелила.
— Зато подумай о том, что всё закончится. Без Чёрного человека остальные призраки останутся как без рук. Он главный среди них, он решает, что делать. Оставшись в одиночестве призраки быстро растеряют весь свой пыл и всё придёт в норму. В конце концов, на его руках столько крови, что мы просто не можем позволить ему вернуться на Изнанку и продолжить делать то, что он уже начал! — рассудительно заговорила она, слегка задрав голову и переводя взгляд с меня на Андрея. — Смерть одного человека против жизни тысячи! Мне кажется выбор очевиден и тут совершенно ни при чём наши с ней взаимоотношения.
— Всегда есть выход, — упрямо продолжил гнуть свою линию Андрей.
— Андрей прав. Убийство — это не тот выход, который мы искали. И я не верю, что с его смертью всё закончится. Господи, да послушай же себя! Ты хочешь собственными руками убить Элли! Хоть понимаешь, что собираешься сделать? — воскликнула громко.
— Какая ты милая, когда волнуешься! И так приятно, когда ты переживаешь за меня, — голос обольстительный и мягкий.
Я оборачиваюсь и напарываюсь на чёрный взгляд мертвеца. Облик Элли изменился до неузнаваемости. Экран и частично не мог передать тот ужас, который вызывала её внешность. Её лицо состарилось и исказилось, черты лица наполнились чернотой и остротой. Она потеряла брови и ресницы, с губ сошёл цвет, а розовый румянец сменился на грязно-серый, почти землистый, трупный с крупными пятнами на щеках и шее. И на этом лице сияла улыбка, демонстрирующая тёмный ряд зубов с провалами на месте отсутствующих.
Только сейчас стала понимать, о чём говорит Настя. Элли умирает. Даже если мы вызовем врача, остановим обряд, он не позволит ей жить. Его ненависть столь велика, что дай ему волю и он уничтожит это тело, а затем утащит её за собой прямо в ад.
В ответ на его слова, я послала его прямыми словами, а затем вышла из комнаты, попросив Настю выйти вместе со мной.
— Ты решилась? — спокойно спросила она, вставая возле окна.
— Дай мне время до заката. Я знаю только одно существо, способное остановить такого, как Чёрный человек.
— И кто это?
— Харон. Я отправляюсь на поиски Харона.
***
Я сидела в небольшой неотапливаемой коморке в заброшенном клубе, в который когда-то пришла вместе с Элли. В руках держу её телефон и просматриваю фотографии. Она не особо любила фотографироваться, но если мне удавалось её уговорить, то тогда появлялись смешные фотографии с забавными рожицами как нашими совместными, так и по отдельности.
Здесь холодно и витает слабый запах травки. Прошло всего три месяца, а вся моя жизнь изменилась так сильно. Так больно. Почему не могу спасти её? Она спасла меня, нарушила закон Харона и теперь он скрылся и не поможет ей. Я бы отправилась на Изнанку искать его, но я не знаю где и не знаю как. Его словам доверяю и понимаю, насколько глупо было бы бросаться в омут с головой. Никто не отменяет время. Возможно для меня пройдёт мгновение, а в реальности год и наоборот. Никогда не знаешь, во что вляпаешься. А если попаду в беду, то тогда мы обе пропадём.
Так рассудительно. Так логично и правильно. А она взяла зеркало и шагнула туда ради меня. Нелогично и неправильно. Я привела её в ловушку. Привела, думая, что поступаю правильно, отдавая в руки экзорцистов. Я верила им, а они собираются её убить. В этом и проблема — я не знаю, что делать. К кому обратиться? К Катерине? Это будет правильно? Нет. У меня нет времени и к тому же мы зашли слишком далеко, что бы он сам отступил. Чёрный человек, дай ему свободы, первым делом убьёт нас, а потом её. И всё закончится его победой. Он знал, что так будет, поэтому и не сопротивлялся, когда привезла его к дому. Поэтому он курил с таким наслаждением — его последняя затяжка, последний вздох свободы. Он был готов к такому повороту, а значит точно знает, что у нас нет выхода.
Осталось только два вопроса. Знал ли он, что могу сделать экзорцисты? И если да, как он собирается этого избежать? И всё-таки почему он учил меня убивать духов? Что это за идея сделать из меня убийцу?
Я ёжусь от холода и поднимаюсь с дивана. Харон не появится, как бы его не ждала. Нам придётся самим разбираться с тем, что случилось. А я должна найти выход. Элли не может умереть вот так.
Ведь тогда получается, что она умерла спасая меня.
***
Вернувшись к дому Элли, ещё минут десять наворачивала круги вокруг него. Сгустились сумерки, тёмно-фиолетовыми тенями ложась на грязно-серый снег. Оранжевый свет набирал мощь, а между домами, в сторону проспекта виднелись мощные белые фонари, совсем новенькие и такие яркие, ненасытные.
Шмыгаю носом и поджимаю губы. Всё вдруг стало таким солёным и мокрым. Всё вокруг. Я полураздета: стянула с головы шапку, стащила с рук перчатки и обнажила шею. Мне и холодно, и жарко, и горько, и сладко. Я смотрю на Изнанку и вижу их. Наблюдателей. Мертвецы, но не похожие на тех, что напали на нас. Они действительно мёртвые изнутри. Пустые оболочки, которые хотят умереть. Стоп. Не так. В них и желание смерти отсутствует, они просто перестали быть. И каждый из них смотрит в сторону дома, их головы задраны вверх, а взгляды устремлены в сторону третьего этажа. Они смотрят на него. На Чёрного человека. Чего же они ждут?
Неподалёку послышалось знакомое мяуканье, а затем между ног пробежала чёрная тень. Кошка с лёгкостью запрыгнула на скамейку, обернулась и уставилась на меня. Кошка Черри. Спасибо, что жива.
Ещё раз мяукнув, она осмотрела мертвецов, подумала о чём-то своём и вновь спрыгнула вниз, секунду и тень исчезла, слившись с другими тенями.
Я обязательно позабочусь о тебе, милая.
И я вошла в дом.
***
Раньше мне всегда казалось, что когда «быть беде», то обязательно накануне человека посещает какое-то странное чувство. Кажется, что в мелких деталях проявляется предчувствие грядущего. Словно сам мир подсказывает, что что-то случится. Однако это чувство не помогает, а наоборот лишь усиливает послевкусие от произошедшего. Появляются мысли «Я мог это предотвратить!» «Я знал, что что-то не так, но ничего не сделал!» Ужасное чувство. А ещё хуже, когда его нет. Или, когда все дни такие плохие, что, становясь хуже, они не меняют тебя и уже не причиняют такую боль. И всё, что ты хочешь — это завершение.
В доме совсем ничего не изменилось. Андрей завтракал, хотя время близилось к глубокому вечеру, а Настя что-то печатала за своим ноутбуком сидя напротив Чёрного человека и не обращая внимания на его пение на немецком языке. Что-то бодрое, но злое и жутко надоедливое.
— Ты как? — бесстрастно спросил Андрей, когда села напротив него с чашкой крепкого кофе. — Ты ведь не нашла его, не так ли?
— А искала? — устало отвечаю, кривя губы в подобии улыбки. — Я думаю, что его не в этой реальности. По крайне мере в Москве. Думаю, что у меня было бы больше шансов найти его на другой стороне.
— Это может убить тебя, — констатирует Андрей, качая головой. — Не хватало нам вас обеих потерять.
— Значит ты смирился? — нахмурившись, спрашиваю его. — Она ведь не отступит.
— Может ты нашла другой выход? Я не хочу этого делать. Более того, считаю, что мы ещё не всё испробовали и нужно продолжать пытаться дальше.
— Это убивает Элли, — вздохнув, говорю вслух очевидное. — Мне кажется, если Анастасия вызовет врача, то он скажет нам, что Элли осталось не долго. Что её нужно срочно доставить в больницу, иначе она умрёт. Я думаю, что, продолжая пытки, вы дойдёте до точки, после которой они оба умрут. И Настя права — тогда Чёрный человек вернётся на Изнанку, а Элли отправится дальше. Она умрёт.
— А тебе не кажется, что лучше так, чем запереть их обоих на нижних уровнях Изнанки, чтобы в конце концов они исчезли? — горько говорит он.
Его зелёные глаза такие уставшие, потухшие, будто выцветшие. Он осунулся, на лице проступила многодневная щетина, а под глазами всё стало синим. Андрей потерял свой блеск, то, что делало его сильным и уверенным. И сейчас передо мной сидел обычный парень, вернее молодой мужчина, который верит в лучшее и не хочет признавать, что худшее иногда может быть единственным выходом.
Я знала, что это такое. Я сама такая.
— Я согласна с тобой, — говорю прямо. — Но есть одна проблема. Чёрный человек не тот призрак, который отступает. Умерев, он не исчезнет, а продолжит своё дело. Элли никогда не была для него целью, она была связана с Белым человеком, и я не думаю, что её смерть повлияет на его планы. Другой вопрос, мы ведь даже не знаем, что он задумал. Знаем только его конечную цель: он хочет, как в Библии, оживить мертвецов. А каким способом — нам неизвестно. Ты готов так рисковать? Если мы пойдём по твоему пути, то я не думаю, что у нас будет ещё один такой же шанс схватить его.
— Да, ты права. Не будет. Но ты рассуждаешь как простая смертная, а не как медиум, который знает, что такое небытие. Смерть для людей — это загадка, они не знают, что после неё и поэтому могут себе позволить жить как им нравится. Они не боятся рисковать и когда умирает близкий человек они надеются, что встретятся после смерти. А мы не можем позволить себе такой роскоши, ведь мы знаем, что там. И знаем, при каких обстоятельствах от человека ничего не остаётся. Ни памяти, ни чувств, только воспоминание, быстро исчезающее в потоках времени. Воды Изнанки. Тёмные воды. И ты готова отдать им Элли? Чтобы от неё ничего не осталось? Совсем ничего — только пустота. Ты правда готова пойти на это ради уничтожения Чёрного человека?
— Нет! — я почти плачу, ведь он говорит со мной так грубо, будто я предатель, будто Элли для меня ничего не значит. — Нет, я этого не хочу. Я просто не знаю, что правильно, а что нет. Я не могу решать, кому жить, а кому умереть. Чёрт, я обычная девчонка, я не знаю, как поступить в этой ситуации! Не знаю! И ты не знаешь! А Насте плевать, она давно уже ничего не чувствует, руководствуется принципом меньшего зла. Сейчас единственное, чего хочу — это избавить Элли от страданий. И Настя не позволит мне это сделать.
— Да, потому что Настя права, — раздаётся знакомый мужской голос за спиной.
Судя по вытянувшемуся лицу Андрея, этого человека он ожидал увидеть меньше всего. Обернувшись, встретилась взглядом со злым Виктором Сергеевичем.
— Да, сын, такого от тебя не ожидал, — холодно проговорил он. — Такая дурость не могла прийти в голову моему сыну. За моей спиной проводить это! — он скривился, кивком головы указав на ноутбук, работавший в беззвучном режиме. — Слава богу, Настенька не сразу, но всё-таки решилась позвонить. Хотя это мало поможет. Я закрываю весь этот фарс.
— Отец…
— Они наверху? — заметив экран ноутбука, спросил Виктор Сергеевич.
Я лишь кивнула, а он уже вышел из комнаты.
— Мы должны увезти Элли отсюда, — очень тихо сказал Андрей. — Странно, что отец приехал в одиночку, наверное, не хочет выносить сор из избы, но это ненадолго. Скоро здесь будет пол Института, и они уж точно не станут с ней миндальничать.
— Я могу переместить её, но… — я замялась. — Но не уверена, что получится — то, что блокирует Чёрного человека, может заблокировать и меня. И я не знаю, что будет, если перейду черту. Он…
— Мы вырубим его, я сотру черту, а ты унесёшь её… в тот клуб, где тебя впервые встретил? — задумавшись на мгновение, сориентировался Андрей.
— Хороший план, — согласно кивнула, а затем посмотрел прямо в глаза.
— Дыши, — он сразу понял, что мне нужно. — Мы справимся.
Поднимаясь на третий этаж, я всё думала, насколько быстро и молниеносно меняется жизнь. Я опять влезаю во что-то бесконтрольное, что-то, что не является мной. Мы собираемся убить Элли, чтобы этого не сделал Институт. Мы хотим дать ей возможность отправиться дальше ценой жизни будущих жертв Чёрного человека. Это то, на что мы готовы пойти. Дать ей будущее в обмен на будущее других, если мы не найдём способа остановить его раньше. И каждая его жертва будет на нашей совести.
А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо.
***
— Я могу начинать, как только вы прикажете, — Анастасия подчёркнуто не смотрела в нашу сторону, когда мы вошли в комнату.
Она, как верная собачка, смотрела только на главу Института, неотрывно глядевшего на одержимую. А она улыбалась. Чёрный человек внутри Элли улыбался так сладко и призывно, что мурашки бежали по коже.
— Для ритуала всё готово, — чуть отчётливее сказала Настя, пытаясь привлечь внимание Виктора Сергеевича.
— Отец, прошу, не делай этого, — Андрей, как бы невзначай, подошёл к столу.
— Всё, как я предсказывал, не правда ли? — как будто в пустоту сказал Клаус, однако быстро сфокусировался на отце Андрея. — Как по нотам. А ты сделаешь то, что должен?
— Виктор Сергеевич, — вступила я. — Пожалуйста, мы ещё можем ей помочь!
— Нет, — сказал, как отрезал.
И только сейчас обратила внимание на странное выражение его лица. Он как будто скидывал с себя страшную ношу, светлел лицом, успокаиваясь. Я увидела, что он как-то незаметно оказался рядом с чертой, а в его руках водный пистолет. Совсем маленький, детская игрушка.
— Нет! — закричала одномоментно с тем, как он нажал его и длинная струя ударила в мелованную черту, размывая её.
Всё произошло так быстро, но так явственно. Вижу, как Анастасия нажимает кнопку и свет меняется на голубой. Вижу, как Андрей тянет верёвку и ведро поворачивается, выплёскивая на кровать десять литров чистейшей святой воды. И вижу, как призрак в теле Элли, за доли секунды покидает круг. Слышу звон бьющегося стекла и становится так темно, будто мы все оказались в бездне.
Моё дыхание лихорадочное, нервное, шарю руками, а в голове рождается паника, вызванная деревянным треском ломаемых вещей. Мне страшно, не понимаю, что происходит, не понимаю, что будет дальше. А потом слышу крик Анастасии, вопль Виктора Сергеевича и голос Андрея, зовущего меня по имени. И наступает свет, и всё приходит в движение, хотя на самом деле это я оказалась прибита как бабочка к стенке комнаты. А свет — это открытые окна, впускающие свет от фонарей.
— Вот мы и поменялись местами.
Я, Андрей и Анастасия прикованы к стенам вновь изменившейся комнаты. Кровать сломана пополам, ведро, смятое под действием чудовищной силы, превращённое в угловатый шарик, валяется в углу. Там же точно с такой же силой смятые лежат камера и ноутбук. Все предметы, принадлежащие Анастасии раскурочены, разбиты, да чуть ли невзорванные, чтобы никто из нас не смог ими воспользоваться. Всё уничтожено и среди этого великолепия стоит он в окровавленном нижнем белье, но с такой счастливой улыбкой. И рядом с ним Виктор Сергеевич. Он смотрит только на сына, как будто нет ничего важнее. И в его взгляде виднеется прощание.
— Он сделал это ради жены, — совершенно спокойно сказал Клаус. — Она мертва. И она одна из нас. Виктор не смог её отпустить, поэтому решил помогать нам, чтобы когда-нибудь семья воссоединилась.
— Предатель! — громко выпалила Настя. — Лжец!
А затем она закричала. На её лице проступили глубокие порезы, как от скальпеля, симметричные, на обеих щеках.
— Не вынуждай делать тебе больно, — повторил её слова Клаус.
— Не паясничай, — оборвал его Виктор Сергеевич. — Наша сделка в силе?
— Да, — кивнул он. — А вот насчёт твоего сына, я не уверен.
— Он сделал выбор. Если он застрянет на Изнанке — я не против. Пусть будет с матерью, раз меня не хочет слушать.
— Я никогда не прощу того, что ты сделал, — не торопясь, с расстановкой, сказал его сын, поднимая голову и вперившись ненавидящим взглядом в собственного отца. — Я всегда буду помнить, что ты сделал, отец!
— Скоро это станет неважным, сын, — очень мягко ответил Виктор Сергеевич. — Передавай привет маме.
А затем он вышел из комнаты, так и не встретившись со мной взглядом. Он не хотел видеть мою боль и моё разочарование. Ведь теперь всё кончено. Я могу переместиться, но не успею забрать и Анастасию, и Андрея. И я не могу бросить одного, чтобы забрать другого. И не могу уйти, потому что просто не могу стать таким человеком.
— Как всё красиво, — оскалившись, довольно сказал Клаус. — Всё, как и планировал.
Я отрываю взгляд от Андрея и смотрю на него. Да. Всё случилось так, как он хотел. Именно это и тревожило с самого начала. Мы плясали под его дудку и никто из нас не знал, что происходит. Хотя не думаю, что он рассчитывал на пытки. Скорее верил, что Виктор Сергеевич гораздо раньше окажется здесь и переломит ситуацию. Так что теперь он зол, очень зол, хоть и скрывает это за добродушной маской. Я вижу каков он. Вижу его сквозь её черты отчётливее, чем когда-либо. Он улыбается, а с его губ стекает чёрная жижа.
— Сыграем последний акт, дорогая? — обнажив чёрные зубы, спросил он.
— Что, игры закончились? Теперь всё по жёсткому? — скривившись, отвечаю вопросом на вопрос. — В прошлый раз тебе было мало и ты решил повторить?
— О нет, — убедительно протянул он. — Я учусь на своих ошибках! — он патетично возвёл указательный палец вверх, а затем развёл руки в стороны. — Посмотри, как близко я к тебе подобрался. Ты и подумать не могла, что она это я! Рассказывала мне свои секреты, делилась неудачами и своими печалями. Мы были так близки.
Я не нашла, что ответить и отвела взгляд, посмотрев на Андрея. И только сейчас заметила, как он отчаянно пытается что-то сказать, но не может. Ему что-то мешает. Похоже Клаус решил, что Андрей и Настя не должны участвовать в беседе. Они не важны для него.
— И что дальше? Что ты намерен сделать? Ты подобрался ко мне очень близко… и даже преподал несколько странных уроков. Что теперь?
Он молча посмотрел на меня, так внимательно, так отстранённо, а затем рассмеялся.
— Ты такая серьёзная!
Он подходит ко мне и касается лица. Я отворачиваюсь, а он жёстко возвращает назад, чтобы мы смотрели друг другу глаза в глаза. Чувствую отвратительный запах гнили и серы, идущий от него. Нам было весьма тяжело кормить, мыть и убирать за ним. Его сдерживала только черта и когда нам требовалось провести ту или иную процедуру, приходилось усыплять его, чтобы хоть немного привести это тело в чувство.
Сейчас меня отчаянно тошнило от того запаха, что исходил от него. Эта вонь резала глаза, они слезились и вместе с отчаянием, поднимавшимся изнутри, будила истерику, я вот-вот была готова расплакаться от унижения и страха.
И от стыда, ведь вся моя храбрость и вся моя сила уходили, утекали как вода, сменяясь трусостью и готовностью сбежать. Пока ещё есть такая возможность. Это всё, чего хотела — сбежать от него. От его липких, грязных прикосновений, от того, как смотрит, мужским раздевающим взглядом. Он готов съесть меня, такой голод виден в его глазах. Он пододвигается всё ближе и ближе, а я даже не могу пошевелиться, настолько сильно он сжал меня.
Мне больно от его чувств. Почти не осталось воздуха и перед глазами темнеет.
А затем всё разом прекратилось. Он стоит рядом, но не близко, улыбается, но не той сальной улыбочкой, он смотрит на меня, но без того голода.
— Эту игру мы продолжим позже, — хрипло сказал он. — Осталась одна формальность, драгоценная Марго. Ты должна умереть.
Я послала его по известному адресу, а в ответ услышала смех.
— О нет, всё будет не так! — подмигнув, заявил он, а затем подошёл к Анастасии. — Твоя воля уже не принадлежит тебе. Ты ведь не позволишь ей страдать?
Он посмотрел на Настю, а затем раздался её оглушительный крик и с неё грубой невидимой рукой была содрана вся одежда, методично, медленно, с кровью и дикой болью.
— Ты ведь не хочешь, чтобы она мучилась? Не хочешь, чтобы я причинил ей такую боль, после которой она потеряет рассудок? — он подошёл вплотную к ней и провёл пальцами по бедру, поднимаясь выше, пока не коснулся её естества. И она закричала вновь.
— Пожалуйста, хватит! — не выдержав, крикнула, срываясь в конце на шёпот.
Я успеваю перехватить взгляд Андрея, он мучается не меньше моего, он не может вырваться и не может ничего сказать. Он заперт также, как и я, но его боль во сто крат сильнее моей, ведь он знает, кто освободил Чёрного человека.
— Начинай сотрудничать, Марго, — удовлетворённо сказал Клаус, возвращаясь ко мне. — Дай мне что-то, что убедит меня в твоей готовности к диалогу.
И сдерживающие оковы спали. От неожиданности почти падаю вперёд, когда он подхватывает меня и держит с силой, невозможной для его женского обличия. Тело Элли выглядит уродливо и мерзко. Оно всё покрыто шрамами, синяками, ожогами, ссадинами, всевозможными оттенками боли, что причиняли ей все эти дни. Это тело прошло через ад, и Элли вместе с ним. Я меняю своё зрение и вижу со стороны Изнанки иное. Вместо женского тела — мужское, вместо Элли — Клаус. И он счастлив от того, что заставил нас страдать. Через страдания он получает силы.
— Что ты дашь мне, Марго? — обнимая, обольстительно спрашивает он.
Я знала, чего хочет Чёрный человек.
Мягко высвободившись, провела пальцами по его щеке точно также, как это делал он. Приблизилась к нему, закрыла глаза и коснулась губами губ. Не выдержав, он вновь сжал меня и поцеловал с такой яростью, что стало больно. Ненасытное зло, ненависть и зависть. Он завидовал моей жизни. Он хотел, чтобы страдала также, как и он. Хотел заполучить в своё пользование то, что есть у меня. Хотел сломать и подчинить. И боже, я начинаю верить, что ему удастся это сделать.
Оторвавшись от меня, Клаус блаженно улыбнулся и отпустил.
— Сладкая Марго, — тепло начал он, а затем в его глазах проснулся холод. — Однако я всё равно должен это сделать. В конце концов, я же обещал ей это.
И я не успела даже подумать, как раздался хруст, и обнажённая Настя упала замертво на пол.
— Теперь только его жизнь в твоих руках. Сбереги её, — наклонившись ко мне, прошептал на ухо Клаус.
Я упала на колени. Все мысли и чувства ушли. Такая звенящая пустота, такой оглушающий холод. Такая тишина! Меня здесь нет, как и вокруг меня ничего нет. Это длится, длится и длится. И кажется так будет всегда. Но потом сначала тихо, потом всё громче и громче слышу шум улицы, доносящийся из окна. Слышу всё так громко, что закрываю руками уши, пытаясь сбежать обратно в оглушительную тишину.
Он подхватывает меня, поднимает за подмышки и прижимает к себе.
— Твоё сердце бьётся так быстро, — заговорил он. — У тебя шок, милая.
И я разом прихожу в себя.
— Ты обещал! — закричала, ударив его по груди. — Обещал!
— И я выполнил своё обещание, — его смех неприятно обжёг уши, новая волна рвоты подступила к горлу, у меня перехватило дыхание и потемнело в глазах.
— Ты солгал, — повторяю едва слышно.
— Я обещал, что она не будет мучиться. И она умерла быстро. Я обещал, что она воссоединиться с родными. Так и произойдёт, — говорит мягко. — Я держу свои обещания.
По моей щеке вниз сбежала слеза. Это, наверное, от боли. Это, наверное, от шока.
— Не плачь, — он вновь прикасается ко мне, стирая пальцем слезу и оставляя на её месте маслянистый чёрный след, видимый только нам двоим. — Ты так беззащитна, когда плачешь. Даже я начинаю чувствовать что-то вроде стыда.
— Ты убил её. Что дальше? — устало спрашиваю, даже не пытаясь сопротивляться.
Я потеряла всякую волю, всякую надежду. Он перерубил меня, перемолол и вытащил всё, что было внутри. О да, он настоящий Чёрный человек. Он знает, как причинить боль и как заставить человека мучиться.
— Пойдём. Пора, наконец, тебе перейти туда, где твоё место. Это должно было произойти давным-давно.
Клаус смотрит на обезумевшего Андрея и тот теряет сознание от взгляда мёртвого. Улыбаясь, призрак берёт меня за руку, и мы выходим из комнаты.