Черный день. Чёрный как смоль и такой же серый, тусклый, бесконечно усталый и седой. Смотреть через окно на выцветшие краски невыносимо противно и до бесконечности одиноко.
В руках фарфоровая чашка с холодным давно остывшим чаем, на подоконнике в полупрозрачной, отсвечивающей зеленцой, пепельнице тлеет сигарета. Тоскливо и холодно, совсем никак не удаётся собрать вместе ускользающие мысли и выйти, наконец, за порог, чтобы окунуться в противный, заунывный ветреный холод.
Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, пытаясь найти немного света в душе, немного тепла и приязни, немного надежды и любви, но всё тщетно. В такие минуты самым страшным становится желание свалиться на пол, как комок беззащитной плоти, уставиться в стену и не думать, не мечтать и не желать ничего. Стать пустым местом, секундой за секундой проживающей жизнь. О, как же хочется отказаться от всего, просто растаять, как этот снег за окном, превратиться в слякоть и грязь под ногами прохожих. Чувствую себя ненужной и бесполезной, беззастенчивой и грязной. Отвратительной.
Напрягаю пальцы рук и с силой ставлю чашку перед собой, наблюдая за тягостной дрожью пальцев. Это даже приятно, как если бы сделала глубокий-глубокий вдох-выдох и выпустила из себя всю накопившуюся боль.
И в этот момент раздаётся оглушительная трель, разрывающая тишину пустого дома. Закрываю вновь глаза и выжидаю. Дверной звонок вновь надрывается. А затем опять и опять. Значит не ошиблись и точно пришли ко мне.
Не знаю и давно уже не спрашиваю, откуда и как они меня находят. Я не люблю работать с людьми. Слишком сложно, слишком противно, слишком мелочно. Большинство и не задумывается по-настоящему о том, что происходит, они просто хотят избавиться от малейшего напоминания о собственной смертности. Они грубы, озлобленны и в ожидании подвоха, ведь мы живём в глубоко материальном мире. И при том количестве верующих, истинная вера живёт в очень редких людях.
Но те, кто находят меня, другие. Совсем иной склад ума, совсем иные чувства и беды. Зачастую не они ищут, а те, кто приходит к ним, находят меня и за собой приводят несчастных. В этом нет радости, ведь боль столь остра, что они не могут по-другому, а мне лишь остаётся пытаться разрешить их от невыносимого бремени.
Спускаюсь по лестнице, по пути захватывая тёплую шаль и укутывая оголённые плечи. Мельком смотрю на мутное отражение в зеркалах первого этажа и замираю у входа.
Никогда не угадаешь, кто ждёт за порогом. Это может быть и старушка, сражённая страхом недавно умершего мужа, и молодая девочка, сжираемая не родившимся братом-близнецом, и мужчина с тоской в сердце, кого тащит за собой погибшая возлюбленная, словом — любой человек переживший утрату. С другими проблемами разбираются совсем другие видящие.
И вновь трель, но в этот раз с нотами отчаяния, как будто человек за дверью уже и не думает застать меня дома, и теперь считает полной глупостью, что заявился неизвестно куда и неизвестно к кому.
Вот теперь можно открыть дверь. Именно сейчас самые скептические мысли покинули его, и он будет слишком растерян, чтобы сопротивляться моим знаниями и словам. Так быстрее пойму, что приключилось и быстрее решу проблему.
Щелчок замка и дверь открылась.
Марго
Этот адрес был последним. Имя, фамилия, род деятельности — медиум. Я не знала, кто эта женщина, не знала, как с ней был связан мой брат. Его подчерк на страницах записной книжки сильно отличался от обычного, так будто бы был написан другой рукой. Это всё, что осталось у меня.
Не видел, не слышал, давно не встречались, куда он пропал? Вот, чем были заполнены остальные страницы и адреса социальных сетей. Старые и новые знакомые, бывшие девушки, друзья по работе, клиенты, телефоны справочных и многое-многое другое, но ничего по-настоящему полезного нет. Только этот адрес выделялся и именно поэтому оставила его напоследок.
Моя надежда.
Я не смогла найти никакой информации об Элли, так словно бы её, как медиум, не существовало. Нет записей о её жизни, нет социальных страничек, подходящих к тому, чем она занималась. Не могу представить, как она выглядит, старая или молодая? Берёт деньги за работу или работает безвозмездно? Сотни вопросов, а дверной звонок такой глухой и далёкий, что его почти не слышу, отчего кажется, что ошиблась адресом и пришла не туда.
Хоть парикмахерская и называлась «У Элли», сомнения оставались тяжкими камешками в груди. Сердце гулко стучало и вот почти была готова отказаться и уйти, как дверь открылась и на пороге появилась она.
Девушка оказалась моложе, чем думала. Гораздо-гораздо моложе. Лет двадцать пять, может чуть постарше. Длинные ноги, тонкая талия с высокой грудью, спрятанной под белой майкой и толстым пледом. Пухлые нежные губы почти бесцветные на фоне белого овала лица. Она была именно такой — чёрно-белой, как старая фотография сороковых годов. Узкий прямой нос, высокие скулы, глубоко посаженные большие глаза, формой ближе к кукольным. Чёрные как смоль вьющиеся волосы, прикрывающие грудь, узкие плечи и бёдра. Девушка казалась почти больной, анемичной, с ворохом проблем и неприятностей, она походила на героиню старинных викторианских романов про заброшенные замки и призраков в белом, про несчастных слабых дам и опасных герцогов.
Но было то, что резко меняло представление о ней. Её взгляд. Прямой и холодный, несгибаемый, острый, как бритва, как хирургический скальпель, взгляд человека, привыкшего препарировать жизнь. Карие, почти чёрные глаза смотрят неотрывно, внимательно, изучая каждую чёрточку, составляя мнение обо мне. Это был опасный взгляд, однако он же внушал доверие к этой девушке. Говорил о знаниях, которых мне не хватало.
— Здравствуйте, — поздоровалась, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Не похоже, что вы ошиблись дверью, так что проходите, мне холодно.
Голос девушки приятно удивил. Глубокий, нежный, женственный и совсем не враждебный, как можно было ожидать.
— Спасибо, — кивнула неловко, проходя следом за ней.
Мы оказались в самом настоящем парикмахерском салоне. Справа стойка регистрации, прямо несколько стульев напротив зеркал, в отдалении за небольшой цветной ширмой скрывались раковины для мытья волос. Когда-то здесь было весьма неплохо, однако сейчас сразу становилось ясно — здесь давно уже никого не стригут. Толстые клочья пыли, заляпанные грязью зеркала, старые пожухлые журналы. Удивительно, что хозяйка этого места просто не вынесет всё отсюда и не превратит этаж в жилое помещение. Это было так странно, что я невольно чихнула. Аллергия на пыль.
— Идёмте, — резко сказала она, заметив мой взгляд. — Нам на второй этаж. И сейчас лучше соберитесь с мыслями, нет нужды рассказывать всё подряд.
— Да-да, — засуетилась, следуя за ней. — По правде сказать, я только хотела…
— Неважно, — оборвала она. — Не думаю, что вы случайно сюда попали. Скорее всего вас сюда привели.
— Что? — от удивления остановилась, а когда девушка не соизволила ответить или замедлить шаг, поспешила за ней, резво поднимаясь по ступенькам.
Мы минули небольшой пролёт и оказались перед чуть приоткрытой дверью, за которой скрывалась уютная жилая гостиная со всеми атрибутами быта — разбросанные вещи, какие-то книги на журнальном столике перед небольшим телевизором. Салфетки, бумажки. Здесь явно жили, отчего вновь задумалась, к кому я попала. Разве может в подобном месте работать медиум? Нет ничего, что говорило бы о духах или оккультных науках.
Рядом с дверью обнаружилась небольшая гардеробная, где я переобулась в гостевые тапочки и оставила верхнюю одежду. Девушка тем временем скрылась за поворотом, откуда громко спросила:
— Чай, кофе, воды?
— Если можно, то чай, — ответила, проходя в кухню.
Светло и просторно. На секунду ощутила явный укол зависти. Такие просторные кухни встречала очень и очень давно. Теперь довольствуюсь маленькой кухонькой вагонного типа на втором этаже рядом с трамвайным депо. Нет, я не жалуюсь, ко всему можно привыкнуть, просто слишком неожиданно. Так бывает, когда морально готовишься, что и на порог не пустят, а в результате сидишь за кухонным столом, пьёшь вкусный травяной чай, а перед тобой вазочка с конфетами. А напротив сидит девушка, задумчиво водящая пальцем по кромке чашки и ждущая, с чем же я к ней пришла.
— У меня пропал брат.
Вот просто выложила случившееся, отчего вымученно улыбнулась.
— Понимаете…
— Можно на ты, — мягко поправила она, однако взгляд стал более серьёзным.
— Мой брат… ох, наверное, нужно начать с самого начала… — хоть она и просила подготовиться, однако не получалось так просто высказать всё, что случилось по порядку, мысли цеплялись то к одному, то к другому, сложно понять, что важнее.
— Мой брат видит призраков, — замерла, ожидая насмешек или неприязни, не получив ни того, ни другого, облегчённо выдохнула, улыбнулась, продолжила. — Так было с детства. Он не просто видел их, он помогал умершим перейти. Мы всегда были близки, поэтому никогда не верила словам родителей, что мой брат всё выдумывает. Вместе мы нашли способ скрывать правду от родителей, мы оба понимали, что если не будем этого делать, то рано или поздно ему могут навредить, — я нервно сглотнула, сделала глубокий глоток. — В семнадцать мы ушли из дома. Уехали из северной столицы и поступили в вузы Москвы. Мой брат пошёл учиться на психолога в МГУ, я выбрала экономическое… Суть в том, что Максим до сих пор помогает духам. После окончания института, он полностью сосредоточился на этом. Но… он не всегда помогает именно призракам, ведь чаще всего к нему обращаются люди, у которых нет проблем с миром мёртвых, — невольно замялась, стушевалась под строгим взглядом Элли.
— Твой брат мошенник..?
— Марго, меня зовут Маргарита, — ответила, правильно поняв паузу. — Нет, он не такой. Максим говорит, что иногда люди, пережившие утрату, нуждаются именно в такой помощи. И пусть им попадётся человек с дипломом, чем настоящий мошенник. Он помогает им таким способом.
— Продолжай, — кивнула она.
Это тяжело — по-настоящему собраться с мыслями. Они путаются, цепляются друг за другом, ускользают между пальцев или же наоборот наскакивают на тебя с разбегу, все и сразу, отчего полная каша и не знаешь, что сказать, чтобы звучало складно, чтобы звучало действительно реально и не лишённым смысла.
На подоконник вскочила, взявшаяся из ниоткуда, кошка, она требовательно мяукнула и дождавшись скупой ласки со стороны хозяйки, развалилась, сощурив глаза, наблюдая за мной, как за посторонней. И стало легче. Не знаю почему, но слова полились как горный поток легко и уверенно.
— Мы были очень близки. Это правда. Но это было очень давно. Пока его не отправили в школу для мальчиков, а меня в школу для девочек. Нас разлучили, потому что нашему деду не нравилось, что мы были слишком близки. Наши родители ничего не сделали, чтобы этому помешать и возможно в этом всё и дело, — я допила чай, криво улыбнулась и продолжила:
— Безволие отца и большие ожидания деда сделали моего брата сильным, но в то же время слабым. Ему нужен был авторитетный наставник, который поможет разобраться в том, что с ним происходит. Я на эту роль, естественно, не годилась. Он справлялся, много читал, изучал легенды, мифы, пытался найти сторонников, людей похожих на него, но ничего не получалось. По крайне мере, я так думала.
— Он кого-то нашёл? — спросила Элли, разливая очередную порцию теперь уже достаточно горького чая.
— Это началось чуть больше года назад. Брат только-только стал магистром и собирался продолжить обучение. У него было столько планов и мы постоянно были на связи. Часто встречались, гуляли, мы были семьёй, а потом… даже не знаю, как сказать, но он словно исчез. Прогулки короче, звонки реже, общение почти на нуле. Дошло до того, что я писала ему в сеть, потому что на звонки он не отвечал. А потом он просто пропал. Тогда осознала, что происходит что-то совсем не то. Он очень изменился за прошедший год. Изменились его взгляды, то, как он говорил и двигался. Его отношение к окружающему миру стало чуждым, не таким, как было раньше. Когда он перестал выходить в сеть, поехала к нему в общежитие, где узнала, что его собираются выселять, потому что брат перестал появляться в институте, прекратил вести лекции, просто исчез! За прошедшие два месяца от него не было ни слуху, ни духу. В его комнате образцовый порядок, но сама комната как не жилая! Зная его характер, смогла найти тайник, а в нём вот это, — потеребив замок на сумке, вытащила толстую записную книгу с обложкой из искусственной кожи. — Он всегда вёл записи. Писал о призраках, которым смог помочь. Записывал свои мысли и чувства.
— Что там было? — спросила Элли внимательно.
— У него появился друг. Наставник, который очень много знал о призрачном мире. Этот человек изменил брата. Заразил странными идеями о том, что наш мир должен принадлежать духам, что призраки не заслуживают своей участи. Там очень много идей, и брат следовал им. Последняя запись была сделана неделю назад, в ней было очень много написано об Изнанке.
— Ты знаешь об этом месте? — удивилась она, неотрывно глядя на дневник брата.
— Немного, Максим говорил, что это место, где обитают призраки. Какая-то ловушка для них, он не говорил подробно. Сказал, что узнал об этом от призрака.
— И да, и нет, — покачала головой Элли. — Там написано имя этого учителя?
— Да, — кивнула, открывая книжку на заложенной странице. — Его имя — Чёрный человек.
Элли свистяще выдохнула, ненавистью обожгла обнажённые страницы книги.
— Его зовут Клаус. Чёрный человек — это не прозвище, а титул, — сухо ответила она, откидываясь обратно в кресло и закрывая глаза. Девушка помассировала виски и сделала глубокий вдох.
— Что ты хочешь этим сказать? — внутренне напрягался, понимая, что не хочу слышать то, что она скажет.
— Твой брат у Чёрного человека, призрака. Ты не найдёшь его самостоятельно. Тебе действительно нужна моя помощь.
Элли встала со стула, достала из пачки сигарету и закурила.
— Вот как мы поступим. Оставь дневник, мне нужно понять, с чем конкретно имею дело. Если права, то твой брат жив, но в опасности, если нет, то он уже мёртв. Вот такие варианты.
— Я не понимаю…
— Езжай домой, Марго, и хорошенько выспись этой ночью. Завтра мы пойдём к одной моей знакомой, которая скажет точно, что случилось с твоим братом. Сейчас ты только изводишь себя. Тебе нужен отдых.
Я смотрела на то, как Элли двигается по кухне. Нервно кусает губы, жадно затягивается сигаретой и думает, думает, поминутно глядя на дневник. Мне это не нравилось. Очень не нравилось, но я ничего не могла сказать или сделать.
Вдруг чётко поняла, что девушка передо мной — единственная, кто может помочь. И стало легче.
Элли
Всё повторяется. Вновь и вновь, по этому порочному кругу. Воспоминания перемешиваются и каждая новая прочитанная страница как откровение, как deja vu.
Меня так же обманывали. Теми же словами и посылами, теми же открытиями и чувствами. Он попал в такую же ловушку, как когда-то и я. Ещё одна жертва этих безумцев, этих дьяволов, жертв собственных ошибок и порочных мыслей.
Первые страницы просты и незатейливы. Максим помогал и живым, и мёртвым, на удивление, неопытный мальчик неплохо справлялся со своими обязанностями. Он гордился тем, что делает и, как и многие молодые медиумы, задавался вопросами, зачем и почему. Красной нитью через весь дневник шли его надежды о встрече с кем-то вроде него. Ему было недостаточно Марго, он нуждался в Наставнике, в том, кто поможет лучше понять мир, в котором он живёт. Не зная истинной сущности Изнанки, парень не понимал, как всё устроено и эта ущербность сильно тяготила его, из-за чего встреча с особенным призраком оказалась роковой.
Он был такой же, как и я. Потерянный и бескрайно одинокий. Это привело его к Клаусу, также, как когда-то я досталась своему Учителю. Мы шли одинаковой дорогой, разве только я познакомилась с Михаэлем, когда мне было около одиннадцати лет, а он встретил Чёрного человека значительно позже. Но это не помешало ему увлечься своим новым другом с той же силой, что и я когда-то. Максим боготворил Клауса, но в их отношениях не было тепла, парень воздвиг пьедестал для своего наставника и не хотел пересекать черту.
Последние страницы явно указывали, что обучение подходило к концу. Я так и не смогла понять истинную природу интереса Клауса к Максиму, кроме как навязать ему свои мысли и взгляды. По сути, я мало что подчерпнула из дневника, пожалуй, только несколько предложений заставили меня насторожиться — Максим писал о сестре:
«…Иногда не понимаю, почему она такая. Почему не видит того, что вижу я? В детстве всё было наоборот. Она видела, а я нет. Я так завидовал ей, что стал притворяться, что тоже вижу. А потом всё изменилось и она стала притворяться, что не видит их. А я действительно стал видеть. Мы поменялись местами или же она придумывала, а я подхватил её фантазии и пробудил свой дар? Медиум не может потерять свой дар и если бы он у неё был — она была бы рядом со мной…»
«…Я всё время порываюсь рассказать ей о Чёрном человеке. Это желание нестерпимо сильное, но Учитель запрещает рассказывать о нём и тому есть объективные причины, например, Институт ублюдков. Те ещё твари. После всего, что узнал о них, желание взорвать это здание ко всем чертям становится непреодолимым. Но и тут Учитель нашёл, чем успокоить: «Их время ещё придёт.» Жду с нетерпением! Жаль, что сестре нельзя рассказывать… Она бы поняла мои чувства. После всего, что они сделали с призраками, они заслуживают смерти. Я так хочу поделиться всем с ней…»
«…Скоро всё решится. Чёрный человек говорит, что ждать осталось недолго, а значит скоро придёт время рассказать всё Марго. Как же нелегко скрывать такие вещи. Я так отдалился от неё, но мне тяжело говорить о пустяках, когда происходит такое… Ничего, она всё поймёт. Мы слишком близки, а значит она пойдёт за мной, когда настанет срок. Учитель говорит, что для неё не всё потеряно. Он считает, в ней есть нечто особенное, что неудивительно, ведь мы…»
На это запись обрывалась, но смутные догадки закрадывались в душу, как въедливые червяки. Кто они? Какие могут быть варианты? Самый верный и очевидный — близнецы. А если так, то слова Клауса небезосновательны. Как и привязанность брата к сестре. Плохо, что она похоже не понимает, что уготовил братец. Бедная девочка, ей придётся несладко, если мы не решим эту проблему.
Мысли, как мушки, летают перед глазами. На часах — третий час ночи, время позднее. Кошка давно спит, её ласковое посапывание доносится со шкафа, куда давным-давно перетащила подстилку, убедившись, что среди предков Чернышки, были и обезьянки. Потянувшись, отставила дневник в сторону и выбралась из кресла, попутно подхватив задетую локтем пепельницу. Вовремя, иначе пришлось бы идти за тряпкой. Глаза нещадно болели, поэтому сбросила с себя одежду и забралась под контрастный душ, чтобы освежиться. Дышать стало легче. Прислонившись к стенке, запрокинула голову, подставляя лицо едва тёплым струям воды. Вот так хорошо. Мне этого не хватало.
***
— Михаэль! А бывают плохие призраки? Ну, те, что причиняют вред, как в фильмах?
Девочка сосредоточена, она смотрит в пустоту не мигая, словно бы что-то или кого-то видит перед собой.
Комната залита солнечным светом, отчего в воздухе виден танец миллионов бесцветных пылинок, превращающих уютную гостиную в нечто сказочное и волшебное. Тёплый жёлтый цвет пробуждает рыжий блеск в волосах маленькой серьёзной девчушки в простом сером платьице. Перед ней, на стене, висит картинка с сельским видом, с небольшой часовенкой в окружении невысоких берёзок на фоне лазурного неба. Со стороны, по началу кажется, что она разглядывает этот незамысловатый пейзаж, но чем больше смотришь, тем больше понимаешь — она смотрит в пустоту, видя что-то, недоступное простому смертному.
— Я сегодня встретила странного призрака, — нахмурившись, сказала она. — Он выглядел каким-то грязным и неухоженным. Кажется, он чем-то был болен, прежде чем умер. Когда мужчина понял, что я вижу его, то попытался схватить за руку. Я сделала как ты сказал — закрыла глаза и стала считать до десяти, но, когда открыла, он стоял прямо перед моим лицом! — в голосе девочки послышался страх. — Тогда я не выдержала и убежала. Он следовал за мной до спуска в метро, а затем отстал. Он придёт сюда? Почему он был таким злым?
Она замолчала, как будто бы и правда разговаривала с невидимым собеседником. Закусив губу, упрямо мотнула головой, а затем нехотя кивнула.
— Да, я успела считать его. Но он был таким мутным, что мазнула лишь по поверхности. Не думаю, что этого будет достаточно, — сказала она. — Но почему он злой? Ведь я ему могу помочь, зачем он так поступил?
Ответ ошеломил девочку, она вновь нахмурилась, переваривая услышанное и вновь прикусив губу.
— Да кто придумал все эти правила? — возмутилась она. — Что за скотство?! Он же не виноват в том, что случилось! Я успела это понять, за что так с ним? Ведь не факт, что я смогу его вновь найти!
Новый ответ лишь сильнее разозлил её, однако запал быстро иссяк, видимо у собеседника было что сказать.
— Понимаю, — кивнула она. — Теперь понимаю. Но ведь ты не стал таким, хотя как призрак ты существуешь гораздо дольше.
— Да, конечно, — девочка смутилась, а затем обернулась в сторону входной двери. — Отец скоро вернётся, мне нужно делать уроки.
— Обязательно помогу, это же мои обязанности, — с лёгкой улыбкой, сказала она пустоте. — До скорой встречи, Белый человек!