Чёрный цвет быстро сменяется мушками белого. Вдох и выдох. Падаю вперёд, больно приложившись лбом о кафельную плитку. Глаза закрыты, после череды резко сменяющихся вспышек, ничего не видно, нужно привыкнуть. Ко всему. К вернувшимся запахам, объёмным звукам, по-настоящему ярким краскам, к вкусу воздуха, к тому, насколько многогранен реальный мир.
— Я уже вызвал их.
Открываю глаза. Надо мной, как памятник укоризны и еле сдерживаемой злости, возвышается Харон. Внешность изменилась, хоть и осталась прежней. Как и всегда. Страж — олицетворение его сущности, переменчивой, текучей, как вода. Он одет в ту же одежду, но тональность изменилась на холодные оттенки, черты лица заострились, в них появилась отчуждённость и суровость, сделавшие его старше. Этот человек или не человек, всегда поражал меня. То, насколько он разносторонен. Необычен. То, насколько он чужд всему реальному и нереальному.
— Я предупреждала её, — говорю устало, поднимаясь с колен. — Где она?
— На кушетке. Её тело вернулось раньше, — говорит невыразительно, скрестив руки на груди. — Что ты теперь будешь делать?
— Ты ведь мне не поможешь?
— Не в этот раз. Сама знаешь, существуют законы, которые не изменить. Я не могу забрать её с Изнанки. А в сложившихся обстоятельствах, не думаю, что у меня это вышло бы, даже если бы захотел.
— Всё настолько плохо? Почему ты об этом не говорил? — нахмурилась, следуя за ним в каморку сторожа.
— Потому что ничего нельзя изменить, — он качает головой, останавливаясь возле захламлённого стола, наблюдая, как я опускаюсь на корточки возле спящей Марго.
Девушка выглядит совсем безмятежной. Ничто в этом мир не потревожит её сон. Теперь она во власти Изнанки и, если ничего не делать, скоро окончательно перейдёт на ту сторону. Она умрёт.
— Но ты можешь, — продолжает он. — Ведь ты вернулась, а значит не так потеряна, как я думал.
— А ты считал, что я искала предлог, чтобы вернуться к нему? — поворачиваю голову, смотрю с упрёком, а он и бровью не повёл. — Я не настолько безрассудна.
— Они приехали, — он уставился в стену, чуть сощурившись. — Мне пора. Надеюсь, у тебя получится всё исправить.
— А куда я денусь, — говорю растворяющемуся в воздухе Харону.
Почти в ту же секунду на пороге появилось несколько человек с носилками. Всё, как в тот раз. Разница лишь в том, что я вернулась, а Марго нет.
***
Выбравшись на свежий воздух, с облегчением вздохнула, забирая пронзительную свежесть в лёгкие. Ранний рассвет. Ночь отступила, но день ещё не наполнил красками воздух. Тени светлеют, от былой мрачности не осталось и следа. Небо будет ясным, солнечным, безветренным. От этого мороз крепче, но не так тоскливо, как в ветреные дни, с серыми безбрежными облаками, голыми деревьями и тусклым светом.
Достала сигарету из сумки, наблюдая, как носилки со спящей девушкой грузят в частную машину скорой помощи с эмблемой института. Закурив, подождала, пока молодой мужчина, вылезшей из второй машины, подойдёт ко мне.
Он всё такой же, как и прежде, вихрастый, серьёзный, но вот искры лукавства, обитавшие на дне его зелёных глаз, исчезли, как дым. Теперь он просто копия своего отца. Подтянутый, сердитый, в чёрном зимнем пальто классического кроя с клетчатым шарфом. Руки в перчатках то сжимает, то разжимает, как будто что-то давит изнутри, наверное, та сила, что всегда просыпалась на заданиях. Он всегда был таким. Неугомонным, упрямым, честным. Взял лучшее от своих родителей, привнеся порывистость, резкость в суждениях, но странную наивность, открывавшуюся лишь перед близкими. Такой букет невозможно забыть. Как и невозможно быть рядом с ним.
— Андрей, какая встреча, давно не виделись! — восклицаю тоскливо-жизнерадостным голосом. — И что подняло тебя в такую рань?
— Я мог бы догадаться, что ты будешь здесь, — он хмурится. — Всё, что связано с Хароном, связано и с тобой. Он здесь?
— Разумеется нет, — отвечаю, негромко хмыкнув. — Он вас не жалует.
— Однако, когда что-то случается, требуется наша помощь. Ситуация весьма напоминает то, что случилось с тобой, не правда ли?
— Ну тут целая история, за две минуты не расскажешь.
***
— Молодец, Элли, ты как всегда, лучше всех знаешь, что делаешь.
Даже не видя его взгляда, могла себе представить всю степень его негодования. За рулём он всегда был полностью поглощён дорогой, но поджатые губы и напряжённые руки явно на это указывали. Я закончила рассказ, когда мы въезжали на парковку института, следуя за амбулаторной машиной. Сейчас, в тепле, день казался невероятно привлекательным, от солнца щурилась, однако мрачность никуда не уходит. Как и осознание того, что натворила.
— Это был единственный выход. Я бы не смогла убедить Марго в том, что её брата больше нет. Что став учеником Чёрного человека, он перестал быть её братом, — огрызаюсь, доставая сигареты. — Или ты думаешь, что я бы смогла бросить её, зная, на что они способны?
Заглушив машину, он развернулся ко мне и покачал головой.
— Ты могла обратиться за помощью к нам. В прошлый раз это сработало.
— В прошлый раз это обернулось трагедией. И да, могла. Но не стала.
— А ко мне? Ко мне ты могла обратиться? После всего, через что мы прошли?
— И как бы ты помог? Перешёл бы с нами на Изнанку? Ты ведь даже не знаешь, что это такое! — моментально взъярилась. — Не осуждай того, чего не понимаешь, Андрей. Я сделала всё, что могла!
— А что теперь? Девушка в коме и, судя по всему, вряд ли из неё выйдет самостоятельно.
— Я придумаю, что сделать.
— Господи, ты ничуть не изменилась, — с тоской протянул он, прикрывая глаза. — Как и раньше, никого к себе не подпускаешь…
— Люди, которые оказываются рядом со мной — гибнут. Вспомни родителей Насти. Вспомни моих родителей. Они все мертвы.
— Элли…
— Хватит об этом. Твой отец здесь? Мне нужно поговорить с ним.
— Он в командировке. Анатолий Павлович за главного пока его нет.
— Отлично.
Это и правда была хорошая новость. В отличии от отца Андрея, Анатолий Павлович был более лояльным человеком. Он может помочь.
В голове уже витали обрывки вызревающего плана. Мне нужно немного передохнуть, поспать, поесть, собраться с мыслями, чтобы приступить к его выполнению.
— Если ты не возражаешь, я остановлюсь у вас ненадолго. Боюсь, дорога до дома сейчас слишком длинная. Переход не даётся легко.
— Как пожелаешь. Твоя комната пустует, можешь вернуться в неё, — он проницательно посмотрел на меня. — А ведь ты уже морально готовишься вновь перейти, не так ли? Думаешь, Харон позволит тебе это сделать после того, что случилось?
— А я не буду спрашивать.
***
Резко подскакиваю над кроватью, хватая обожжёнными холодом лёгкими воздух. Сначала прижала онемевшие пальцы к вискам, следом запустила их в волосы, остужая голову. Открыв глаза, осмотрелась. Институт. Значит всё случилось.
Выбравшись из постели, поёжилась и подошла к окну, закрывая створки. Сумерки, я проспала часов восемь — девять. И этот сон мог стать последним. То, что скрывается в мире грёз, становится сильнее. Оно затягивает меня на дно и дальше. Как долго мне будет удаваться выкарабкиваться наружу? И что будет, когда удача перестанет улыбаться, обнажив двуликое нутро?
Проведя рукой по лбу, стряхнула с себя сонные мысли, а затем проследовала в небольшую ванную. Обжигающе горячие струи воды, кусок хорошего мыла, новая зубная щётка и паста, и вот уже чувствую себя живой. Протерев запотевшее стекло, уставилась в мутное отражение, отмечая и лопнувшие капилляры в глазах, и синяки под ними, и бледные, почти бескровные губы. Как будто бы и не спала. Как будто бы то, что происходит со мной во снах, ими не является. Верь я в проклятия, считала бы себя проклятой. Но ведь это всего лишь последствия слишком долгого пребывания на Изнанке. Разве нет?..
***
— Элли! Я рад снова встретится с тобой! Жаль, что при столь печальных обстоятельствах.
Рыжий пухлый мужчина поднялся из-за стола, приветствуя и жестом предлагая присесть. Анатолий Павлович всегда был излишне жизнерадостным, учитывая, где он работал.
Официально институт назывался «Научно-исследовательский институт психосоматики и психотерапии» и являлся частной организацией весьма скрытого толка. Неофициально спонсировался правительством. В годы СССР являлся закрытым отделением «Институт психиатрии АМН СССР». При царской власти также существовал подобный институт, а раньше этим заведовали церковники. Словом, в том или ином виде, Институт существовал всегда. Его отделения располагались по всей территории России и некоторым странам ближнего зарубежья. В Европе долгие годы существовали разрозненные организации, как светского, так и церковного толка. Отдельным особняком стоят Ватикан и Азия.
— И не говорите. Рада вас видеть, Анатолий Павлович. Вы, как всегда, прекрасно выглядите!
И ничуть не покривила против истины. Анатолий Павлович всегда выглядел хорошо. Чисто выбрит, в хорошем костюме-тройке, с дорогими часами, в прямоугольных очках, за которыми прятались умные зелёные глаза. Он располагал к себе улыбкой и вежливым отношением как к коллегам, так и к подчинённым.
— О, милая, не стоит комплиментов! — широко улыбнувшись, сказал он, жестом предлагая присесть напротив в кресло.
Этот кабинет принадлежал отцу Андрея, Виктору Сергеевичу Серебрякову, главе института, однако в дни его отсутствия, здесь обитал его заместитель. Светлое помещение, выполненное в тёплых жёлто-коричневых тонах с зелёной холодной обивкой стен и мебели, настраивало на длительные беседы, чаепития и хорошее времяпрепровождение. А солнечная сторона дома по утрам заливала комнату яркими лучами, пробивавшимся сквозь полупрозрачные салатовые шторы, усиливая атмосферу уюта и комфорта, как и пасторальные картины, висящие над несколькими шкафами, до верху заставленными книгами по психологии и парапсихологии.
— Элли, знаю, Андрей говорил, что тебе что-то нужно и я всегда рад помочь. Но прежде, меня интересует та девушка, к которой нас привёл Харон. Насколько понял из слов Андрея, она не вернётся самостоятельно? Мы, разумеется, постараемся сделать всё, что в наших силах, однако не думаю, что это приведёт к успехам. Люди так просто не возвращаются с Изнанки, тебе ли этого не знать. Поэтому меня интересует её семья. Думаю, стоит сообщить им о том, что с ней случилось.
— Да, она не вернётся без нашей помощи, — кивнула согласно. — Однако я не представляю, что мы должны сказать её родным. Более того, считаю, что, в ближайшее время, это не первостепенная задача. Марго говорила, что они проживают в Питере, только её брат живёт в Москве, но и он находится на Изнанке. У неё весьма непростая ситуация с родными…
— Не удивлён, учитывая, кто её дед, — негромко кашлянул Анатолий Павлович.
— Что простите?
— Её дед, Захар Чернышевский. Думаю, ты слышала о нём.
— О! — вот и всё, что смогла вымолвить.
— Поэтому возвращаюсь к твоей просьбе. Что ты хочешь, Элли? Если у тебя есть идеи как вернуть Марго, а ещё лучше и Максима, говори. Сейчас нас ничего не связывает с внуками этого человека, но если он узнает, что они пропали… Даже представить себе не могу, что случится, — мужчина развёл руки, демонстрируя свою растерянность.
— Хорошо, — сказала, а затем умолкла, собираясь с мыслями.
— Мне нужен Кузнечик.
— А он то тут при чём? — от удивления стёкла очков Анатолия Павловича приподнялись вместе с бровями.
— Пока не могу сказать. Я знаю, что вы пристально следите за ним, ну так вот, он мне нужен.
— И не скажешь зачем тебе Ловец?
— Боюсь вы не одобрите, что я затеяла, но, пожалуй, это единственный способ вернуть Марго.
— Я так понимаю, Харон не станет помогать?
— Не в этом случае. Марго обернулась и теперь он скован правилами, — отрицательно покачала головой. — Так вы найдёте для меня Кузнечика?
Анатолию Павловичу потребовалось всего тридцать секунд, чтобы принять положительное решение.
***
На крыльце родного дома меня уже ждали.
Длинные зелёные волосы, скрывающиеся под вязаной шапкой, шарф в крупную рыжую полоску, туго обмотавший горло, перчатки ему под тон, виднеющиеся под потёртым серым пуховиком да высокие военные ботинки. Девочка простояла достаточно долго и, не будь она уже мертва, замёрзла бы до смерти на таком холоде будучи совершенно неподвижной.
— Я уж было подумала, что ты не придёшь, — голос натужено захрипел и она поморщилась, как от боли.
— Куда же денусь от собственного порога? — фыркнула негромко, оглядывая её с головы до ног. — Я передумала. Сначала ты поможешь мне, а потом я тебе.
— Что ты хочешь? — новость она восприняла спокойно, что не удивительно — редкий случай встретить того, кто может помочь призраку.
И ещё более редкий шанс, если он и правда готов тебе помочь.
— Отправишься на Изнанку и найдёшь ту девушку, что видела со мной. Она должна быть в Чёрной башне. Передай, что я скоро приду за ней и постарайся никому не попасться на глаза.
— Это сложно, — призрак нахмурилась, чуть поджав губы.
— Так и плата более чем достойна.
— Хорошо, я сделаю это, — было видно, что она прямо сейчас собралась уйти, поэтому остановила её.
— Стой! Сними шарф.
Девушка послушно стянула его с себя, обнажив уродливый шрам от уха до уха. Кровь потекла по шее, как будто бы рана была нанесена только что, щедро окропив белый снег под ногами алыми бутонами боли.
Остановив движение рук, стремящихся вновь закрыть шею, прикоснулась к ней, закрыла глаза, пропуская через себя воспоминания о случившемся.
— Теперь я знаю, кто это с тобой сделал и как его имя. Если ты не вернёшься, если тебя поймают и приговорят, знай — убийца не уйдёт от расплаты.
— Спасибо, — одними губами поблагодарила девушка с глазами цвета васильков, растворяясь в воздухе. Вслед за ней ушли и капли на снегу.
Позади раздалось негромкое фырчанье. Обернувшись наткнулась на чёрные провалы вместо глаз. Доберман вновь занял своё место.
— И кто же ты — друг или враг? — проговорила негромко.
В кармане запиликал телефон. Анатолий Павлович сдержал слово и прислал адрес Попрыгунчика. Оторвав взгляд от экрана, увидела чистый нетронутый снег. Собака вновь испарилась, как будто бы её и не было.
***
— Михаэль! Ты не отражаешься в зеркале! Почему? — голос девочки звонко разносится по наполненной светом комнате.
Молодой мужчина отрывается от книги, закрывает её да так, что она растворяется в воздухе, будто бы её и не было. Он смотрит на девочку, с любопытством переводящую взгляд с прямоугольного зеркала, висящего над комодом, заставленного фотографиями и безделушками, на него. Туда и обратно. Её рот по-детски открыт от удивления. Новая загадка захватила с головой.
— Мы не отражаемся в зеркалах этой реальности, — отвечает он мягко.
— А на Изнанке?
— Там нет зеркал, — он качает головой и улыбается.
— Но как же ты узнаешь, нет ли на лице грязь? Не испачкался ли или… волосы отрасли? — чуть запнувшись, подбирая вопросы, говорит она.
— Никак, — он смеётся, затем в глазах появляется серьёзность. — Когда-то, давным-давно, на Изнанке существовали зеркала. Их было много и сквозь них можно было попасть в иной мир, Зазеркалье. Мир, в котором даже самый отчаявшийся призрак, получал шанс на жизнь отличную от той, что есть у нас сейчас. Изнанка обладает великой силой и, если научиться ею управлять, можно подчинить её реальность собственным желаниям. Однако это всё иллюзия, фальшь. Зазеркалье способно на большее. Оно уводит в сладкие грёзы, подобные… снам.
— А почему теперь на Изнанке нет зеркал?
В голове девочки рисуются воздушные замки, крутые башни, увитые тёмно-зелёным плющом и салатовым мхом, сказочные принцы, драконы, дышащие фиолетово-оранжевым огнём и многие другие чудеса, прочитанные в книгах. Девочка представляет себе, как окажется в Зазеркалье и все сказки воплотятся в реальность, наполнив её приключениями и отвагой, в которых так нуждалась малышка.
— Потому что Зазеркалье и есть сны. Сны живых людей. Посещая их, призрак забирает у живого и покой, и счастье, и свет. Человек при жизни становится призрачным отголоском, обречённым на муки после смерти — невозможность идти дальше. У того, у кого похитили сны нет будущего, он окунётся с головой в мутные воды Изнанки и исчезнет навсегда. Поэтому давным-давно Харон уничтожил все существовавшие зеркала на Изнанке и сделал всё, чтобы призраки забыли о их существовании и не пытались их вернуть.
— А ты откуда об этом знаешь?
— Что же я за учитель, если не знаю всё? — с мягкой укоризной, ловко уклоняясь от прямого ответа, говорит он. — Элли, послушай меня очень внимательно. Никогда, слышишь, никогда не используй зеркала, они слишком опасны, хоть и обладают великой силой.
— А какой силой?
— На Изнанке зеркало способно показать истину. Способно открыть глаза и вывернуть наружу всё сокрытое. И это не считая Зазеркалья. Великая сила и великая ответственность…