Уилла
Когда я наконец отпускаю туман, силы покидают меня. Странно, у меня подгибаются колени, и я падаю на пол, не чувствуя соприкосновения с ним. Эхо отдается болью, но я слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Время течет здесь иначе. Надеюсь, я достаточно долго мучила «Сломанный Клык».
Думаю, сейчас ночь, но и в этом я не уверена. Поднимаясь, обнаруживаю лестницу, ожидающую меня. Хочется спать или просто отдохнуть. Мне еще предстоит узнать о том, что значит быть леди Грей. Даже если Грей считал, что рассказал достаточно, я думаю меня поджидает еще много открытий. Но я должна помнить, что за завтраком получу подарок. Что же я хочу видеть на своей тарелке?
Лестница дребезжит и ведет меня в мою спальню. Ничего не изменилось. Белая сеть, колдовские шары на окне, фотографии моей семьи на стене. «Дженн-а-Ло», которая раньше принадлежала мне. Поправляя фотографию нас с Леви, сидящих в лодке, загадываю желание. Завтрак может быть любым.
Блины и сосиски с картофелем по-домашнему. Но мне нужны доказательства того, что мой отец и семья в порядке, когда я проснусь. Хочу знать, что поступила правильно. Моя вечность взамен целостности семьи.
Я лежу на кровати, а ноги соприкасаются с полом. Я не чувствую биение сердца. Дышу, но думаю, это лишь из-за моего желания. Когда прекращаю, моя грудь не вздымается. Мне не жарко, нет страха. А горло не раздирает из-за нехватки воздуха.
Это реальность, и я действительно согласилась. Закрываю глаза. Мне не снятся сны.
Солнечный свет льется сквозь окно, когда я просыпаюсь.
Колдовские шары и картины пропали. Вообще все мелочи, которые указывали на то, что комната принадлежит мне. Я лежала на полу и дрожала от холода. Дерево было грубым и старым. Оно заскрипело, когда я поднялась на ноги. Осколок попал мне в ладонь, и я выругалась. Несильная, но яркая боль. Довольно странно, учитывая обстоятельства. Ссадина. Я обхватила себя руками, направляясь к двери.
Я не понимала, что происходит: Грей никогда не упоминал о том, что маяк выглядит для него так. Обветшалый и разваливающийся. С плесенью на стенах и пауками в углах. Спина болела, а во рту стоял неприятный привкус.
Я и без зеркала знала, что мои волосы растрепаны, а одежда помята. Единственное, что меня привлекало в Грее — он всегда выглядел безупречно. Эту его черту можно сравнить с созданием украшений. Я могла бы быть такой же, но для меня это неестественно.
Лестница напугала меня. Проржавевшая рама отвалилась от стены. Старые болты скрипели в отверстиях, а штукатурка сыпалась на пол. Доски, из которых были сделаны ступеньки, выглядели съеденными термитами или временем.
Я не могла поверить в это. Предполагалось, что окружение создаю я — мои желания и мечты.
Смертельная ловушка? Маяк решил, что я хочу этого? Интересно, есть ли здесь какой-нибудь комитет, чтобы я могла пожаловаться на состояние своего жилища?
Я рассмеялась и смех отозвался таким эхом, словно сооружение было пустым. Я медленно спустилась вниз туда, где должна располагаться кухня или комната с музыкальными шкатулками. Или любая другая, которая могла появится там в эту минуту. Ничего не было, просто пустой маяк.
Старые приборные панели и трубы задевали деревянные колонны, их покрывала ржавчина. Постоянный холодный воздух проникал сквозь разбитые окна. Ветер шептал, кружась и разнося глухое и пустое эхо до самого верха. Лестница не колыхнулась, когда я запрокинула голову. Лестница поднималась по спирали. И даже когда я повернулась спиной и украдкой взглянула на нее, она не исчезла. Подходя к двери, я потянулась к ручке, но засомневалась.
Мне казалось несправедливым, что Грей получил все, что хотел, а я — разрушенный маяк, который выглядел на свой возраст. На самом деле, нечестно. Грей застрял здесь, потому что был влюбленным глупцом, а я из-за того, что пыталась спасти свою семью.
Не думаю, что суеверия и легенды можно считать справедливыми. Их смысл как раз в обратном — предостеречь нас. Спасти от капризов, причуд и случайных вероятностей.
Случайность. Они стараются защитить нас от того, что находится вне нашего контроля.
Женщина или свинья на борту к беде. Если перевернуть палубный люк, лодка может затонуть. Съесть чужую еду приведет к отпуску на полгода в подземном мире. Ядовитое яблоко означает вечный сон.
Повернув ручку, я распахнула дверь и увидела совершенно новый Джексон-рок. В лесу я поежилась от холода. Здесь пахло свежестью, елью и соснами. Я услышала пение птиц, когда шла по расчищенной тропинке. Когда пробегали белки и еноты, листья шуршали.
Я остановилась на утесе. Над моей головой и голыми деревьями простиралось голубое небо. Оно было очень чистым и ясным. На западной стороне острова внизу я заметила черничную поляну. Когда наступит лето, здесь будет рай.
Я подобрала несколько крошечных ракушек, которые усеивали тропинку. Порезав об них палец, убрала их в карман. На другой стороне острова солнце сияло, словно золото. Лучи заливали берег, отражаясь на всем его протяжении.
Крачки, которые, как мы всегда считали, живут на острове, были здесь, во всяком случае, гнезда. Буревестники вытянули тонкие, как веточки, лапки и скользнули по воде. Приземлившись, они сделали несколько шагов по мощеному пляжу и посмотрели в мою сторону. Они не выражали ни удивления, ни беспокойства. Раньше остров был темным мертвым, но сейчас Джексон-рок ожил.
Подойдя к воде, я подумала, не разорвет ли меня на куски, если войду в нее. Какие у меня границы? Какая часть мира принадлежит мне, а на какую я могу только смотреть?
Зайдя в воду, я обнаружила, что она ледяная и обжигает. Моя кожа болела. Холод распространялся и на мою голову — в ушах звенело. Но я продолжала идти, погружаясь все глубже до тех пор, пока мне не пришлось плыть. Звук сирены меня напугал.
Возвращаясь обратно к берегу, я отбросила волосы с лица, а катер береговой охраны подошел ближе. Включился громкоговоритель — звук, который охотники на омаров не желали услышать. Но женский голос был прекрасен.
— Не уходи. Мы идем за тобой.
Чарли
Мне нужно было подышать свежим воздухом, потому что я провел два дня в своей гостинце, не выходя из номера.
Я наслаждался электричеством и коробкой с движущимися картинками, упиваясь изменившимся миром. Сидел под струей горячей воды, которая, казалось, никуда не исчезала. Звуки машин и людей за окном убаюкивали меня.
Я проспал сто лет. С меня этого было достаточно. Осознание того, что у меня никого не осталось, приносило щемящую боль, которую я никогда не чувствовал в тумане. На сто долларов долго не протянуть, хотя раньше было иначе. Первой моей мыслью стало сесть на пароход и направиться в Бостон. Там я мог поискать остатки прерванной жизни.
Собрать все свои вещи заняло одну минуту. Я вышел на улицу и улыбнулся солнцу и небу. Легкие получали настоящий воздух. Конечно, горечь наполняла меня. Но я снова жив, а жизнь иногда приносит страдания.
Повернув к берегу, я поспешил исполнить свое желание. В лучах утреннего солнца, мне казалось совершенно невероятным, что лицо Уиллы было первым, что я увидел.
Ни воспоминания или просто похожий на нее человек. Это не галлюцинация или желание. Она реальна. Уилла стоит на пристани с одеялом на плечах.
Какой-то офицер в форме положил руку ей на спину и вывел на тротуар. Во мне шевельнулось странное чувство, сбивающее меня с толку — смесь страха и тоски. Вдалеке, за ее спиной, маяк четко вырисовывался на фоне ясного неба.
На острове больше ничего не было. Если бы я просто заявил, что чувствую это, то соврал бы. Даже отсюда были видны изменения. Во-первых, я мог смотреть на Джексон-рок, не испытывая головной боли. Когда-то окутанный туманом, сейчас он был ярким и ясным. Над ним летали птицы. Вода омывала берег острова.
Грудь заболела, и я потер ее, а затем повернулся, чтобы посмотреть на Уиллу. Я стал человеком благодаря ее жертве. Унизительно, что она отказывала мне до самого конца. Мне стыдно за мое безумие и отчаяние. За то, что сам не смог осознать, у каждого проклятья есть слабые места.
Поцелуй истинной любви или слезы невинного человека. Как мне казалось, ни то ни другое не подходило. Заложив руки за спину, я наблюдал, как из машины выпрыгнула женщина. С другой стороны подошел человек, который казался мне знакомым.
Седые волосы, но с рыжими вкраплениями. Я видел его спящим в пикапе и у него был дробовик. Уилла кинулась к нему в объятия и уткнулась лицом в его грудь. Руки мужчины дрогнули, но он тоже обнял Уиллу. Круг замкнула женщина.
Я пошел к ближайшей скамейке, чтобы сесть.
Это семья Уиллы.
Та, что осталась без сына, и та, что заставила Уиллу умолять меня сделать ее леди Грей. Сто лет я не чувствовал, как в горле встает ком. Как и слез, затрудняющих дыхание.
Ни поцелуй, ни слезы не могли разрушить проклятие. Для освобождения нужно чистое сердце, которого у меня никогда не было. Бескорыстное желание, которое я никогда не испытывал, даже наблюдая за воссоединением этой семьи. Я хотел, чтобы она подняла голову, чтобы я мог встретиться с ней взглядом. Уилла единственный человек в мире, который знал меня, но она никогда не оглядывается назад.