— …и этот психолог, не помню его имя, уже десять минут ходит по коридору, осматривая наши двери, — недовольный голос Джанет из мобильного телефона почти срывался на крик. — А у вас? Тоже ходят?
— Не знаю, — честно ответила я, поднимая из пены ногу и рассматривая покрасневшую от горячей воды кожу, — я решила полежать в ванной.
— Теперь и я хочу…Ладно с ними. Но, если кто-то начнет стучать мне в дверь посреди ночи, я, как тот герцог, попросту удушу этого болвана голыми руками!
— Эй, это же эксперимент, чего ты.
— Пусть проводят его не в то время, когда я хочу спать.
— Мы не на курорте, Джанет, — рассмеялась я, и смех эхом разнесся по большому, заполненному паром помещению, — здесь нет такого, что всё включено.
— Да-да, — связь на секунду пропала, и я услышала уже шипящий и тихий голос подруги, — вот же ж…Я уронила телефон в воду. Потом перезво… — раздались равномерные и быстрые гудки, которые мой гаджет сам и закрыл, увидев завершение связи. Рисковать, как и Джанет, я не хотела, а потому осторожно положила телефон на тумбу, погружаясь в воду по самый нос.
Тишина. В нашей однокомнатной квартирке она прерывается редкими, но громкими каплями, соскальзывающими с плохо закрученного крана, но здесь его тонкий носик лишь поблескивал в приятном свете настенной лампы. Горячая вода и пропитанная эфирными маслами пена убаюкивали, погружая в дрему, если не в глубокий сон, и я впервые за долгое время не думала совершенно ни о чем. Пустой и такой спокойный разум. Запотевшее длинное зеркало над двумя раковинами покрылось стекающими книзу каплями, и яркие баночки с бальзамами и гелями, которые я привезла собой, выглядели среди пара блекло и едва заметно.
Ещё немного, и я утону в этой ванне, заснув. Включив только лишь холодную воду, я умыла ею лицо, тут же проснувшись и покрывшись мурашками. Горячую и усыпляющую обитель, разбавленную освежающим напором, пришлось незамедлительно покинуть. Вытерев тело махровым полотенцем, и надев сверху сорочку, которую Джанет подарила мне на один из дней рождений, я вышла из ванной комнаты, захватив с собой телефон. Маятник часов мерно отбивал свой ритм, а от недавно потухшего камина веяло чуть заметной гарью, которая тут же исчезла, стоило мне открыть балконную дверь. Ночной ветер трепал белоснежный тюль, и упав на кровать вместе с книгой о лошадях, я ждала звонка от Марвина, который должен был мне позвонить и непременно похвастаться своим разоблачением психологов. Но часовая стрелка уже близилась к полуночи, и я, не дождавшись звонка, решила ложиться спать, как в дверь осторожно постучали.
Вспомнив все шутки о том, что психологи наверняка не станут выдумывать что-то изощренное, я подскочила с кровати, еле сдерживая смех, и тут же открыла дверь, надеясь застать врасплох этого организатора. Стоявшая по ту сторону горничная испуганно вздрогнула, и с минуту мы рассматривали друг друга так, словно бы ожидали увидеть нечто совсем иное. Сжимая что-то за спиной, горничная выглядела растерянной и почему-то смущенной, что, полагаю, было вызвано моей короткой и тонкой сорочкой.
— Я искренне прошу у вас прощения за столь поздний визит, — начала она, топчась при этом на месте, — но вам передан подарок.
С этими словами она аккуратно вывела руки из-за спины, протягивая мне плетеную корзинку, в которой плотно жались друг к другу бордовые розы, заполняя своими бутонами все дозволенное им пространство. Между ними была вложена записка, и прежде, чем послушно взять подарок, я исподлобья взглянула на горничную.
— Это точно мне?
— Да, мисс, это вам.
— От кого? — решила идти до конца я, но горничная лишь присела в книксене, быстро уходя вглубь коридора.
Я закрыла дверь. Недоверчиво осмотрела корзинку со всех сторон и прежде, чем открыть записку, сделала глубокий вдох, вбирая в легкие яркий запах. Последний раз цветы мне дарили в школе, и то только потому, что все мальчишки в праздник должны быть сделать столь приятный подарок каждой девочке. Надеюсь, это не выходки Арчи, и очень надеюсь, что этот кто-то не сорвал эти цветы со здешних клумб. Но что, если это от…Едва я подумала об этом, как тут же покраснела, и схватила записку. В ней каллиграфическим почерком была написана короткая фраза: «Даме столь прекрасной, как и эти цветы. В.К.»
Улыбка тут же растянулась на губах, и мне захотелось вдруг выплеснуть все эти радостные эмоции криком в подушку, что я и сделала. Поверить не могу в то, что моя первая в жизни влюбленность оказалась взаимной! Но серьёзны ли намерения с его стороны? Полагаю, мне не стоит бросаться в эти чувства с головой, какими бы сильными они не оказались, ведь в таком случае смотреть правде в глаза окажется слишком тяжело. Предположим, я действительно испытываю то, что принято называть любовью с первого взгляда, и это значит лишь то, что несущуюся телегу с горы лучше притормозить. Во-первых, потому, что я не верю в любовь с первого взгляда. Во-вторых, не думаю, что столь влиятельный и богатый человек будет иметь серьезные чувства к малознакомой девушке-студентке: ему под стать дама столь же благородная, как и он сам. Мне же временные и несерьезные отношения ни к чему.
Я не сразу заметила, что в комнате возникла абсолютная тишина. Такая непривычная, что я с удивлением взглянула на застывший маятник и остановившиеся часы, чей звук всегда был неким неотъемлемым фоном. Подойдя ближе, я осторожно коснулась часовой стрелки, замершей на двенадцати часах, и, уж не знаю, как этот механизм работает, но придется завтра позвать кого-то сюда для починки. В комнате стало очень холодно, но не думаю, что температура стала причиной остановки часов, однако, балконную дверь я закрыла. Стоило мне поправить тюль, как в ванной послышался шум воды, и здесь, признаюсь честно, я немного испугалась. Мысль о том, что всё это лишь дело рук психологов, мгновенно придала мне той смелости, что есть у каждого главного героя фильма ужасов, и я уверенно, но в то же время осторожно, зашла в ванную, где из крана в раковину бежала вода. Когда я подошла, чтобы закрыть вентиль, вода сменилась ржавым цветом, источая тошнотворный гнилостный запах, и мне пришлось задержать дыхание, чтобы всё это прекратить. Вместе с водой в слив утекали какие-то частицы и, как мне показалось, волосы, что было отвратительно до тошноты. Психологи переплюнули все наши ожидания, но такими темпами мы съедем отсюда не из-за страха, а из-за брезгливости, и думать сейчас о том, как они всё это провернули, мне не хотелось вовсе.
Вернувшись в комнату, я сделала один шаг и тут же наступила стопой на что-то колючее. Розы, ранее покоившиеся в корзинке, были нещадно разбросаны по всей комнате, и, подбежав к двери, я убедилась, что забыла закрыть её на засов. Прекрасно, черт возьми! Теперь ночью по моей комнате будут ещё бродить люди и разбрасывать вещи! Учитывая, что знали о цветах лишь горничная и Вилфорд, я делаю вполне логичный вывод, что и они замешаны в эксперименте. Но как же это мерзко, воздействовать на меня через подобные чувства! Как же я зла! Пнув цветок, я с шумом закрыла дверь изнутри и направилась к кровати, готовя в своей голове гневную тираду, с которой я буду завтра изливать душу Джанет, но, проходя мимо записки, остановилась. На ней корявым почерком было начертано всего четыре красные буквы.
Б е г и.
— Слушай, перестань, — шепнула мне на ухо Джанет следующим утром, чтобы не привлекать внимание разглагольствующего профессора, — он с тебя глаз не сводит, а ты выглядишь, как ведьма с костра.
Намеренно или по роковой случайности, но именно сегодня Бенджамин Маквей решил представить нам владельца замка, от вида которого все испытуемые женского пола пришли в неописуемый восторг. Профессор обсуждал с Вилфордом вопросы как территориальные, так и экономические, непринужденно спрашивая о том, каково это содержать в порядке такую огромную площадь. Поддерживая диалог, характерный для большинства шоу, где ведущие приглашают на программу звезд из разных сфер, Маквей при любой удобной возможности благодарил мужчину за радушный прием и за возможность проведения эксперимента. Моника и Лаура часто поднимали руки, чтобы задать вопросы и обратить на себя внимание, и даже Марвин восхищенно придвинулся ближе, когда узнал, что Вилфорд владеет семью языками. И, по мнению Джанет, лишь я среди цветущего сада выглядела упрямым сорняком.
— Конечно, смотрит, — злостно прошептала я в ответ, — пытается понять, какой эффект на меня произвел вчерашний…случай.
— Согласна, это немного жестоко…
— Немного? Джанет, он прислал цветы, которые затем разорвал.
— Ну, наверняка, рвал их не он, а…
— Какая разница, — поставила я точку чуть повышенной интонацией, и Бенджамин хмуро посмотрел в мою сторону. Я отвела взгляд.
— Скажите, мистер Кроули, — услышала я тоненький голос Лауры, — лошади в ваших конюшнях участвуют в соревнованиях?
— Да, — вежливо ответил он, чуть склоняя голову набок, — многие из этих лошадей чемпионы, чья стоимость исчисляется в миллионах.
Толпа загудела, и, пользуясь возникшим шумом, Джанет вновь обратилась ко мне.
— Послушай, а тебе это точно не приснилось? Ох, не смотри на меня так. Просто, пойми, я поспрашивала всех, и ни у кого не было ржавой воды этим вечером. Более того, никто ничего не слышал…
— Джанет, вонь была такой, что это присниться не могло! А, если не веришь про букет, то спроси у горничной, что сегодня собирала эти цветы по полу, — должно быть, на эмоциях я не смогла удержать свой тон на уровне шепота, и не выдержавший профессор демонстративно громко прокашлялся. Стоявшие впереди меня люди подарили мне очень недовольные взгляды.
— Беатрис, мне казалось, ты достаточно воспитана, чтобы не перебивать чужой разговор.
— Я прошу прощения, — мне было так неловко, что вся злоба тут же улетучилась, и я схватилась за кончики волос, накручивая их на палец.
— Извиняться нужно не передо мной, а перед мистером Кроули, — с этими словами профессор скрестил на груди руки и выжидающе сверлил меня взглядом, пока я, наконец, не взяла себя в руки настолько, чтобы посмотреть на Вилфорда.
— Я…Прошу прощения, — менее уверенно, чем в прошлый раз, произнесла я, облегченно выдыхая, стоило толпе вновь переключить своё внимание на стоявшего в центре мужчину. Я же не могла смотреть ему в глаза. Точнее, попросту не хотела, но злоба эта должна была бы быть направлена мне самой, ведь это я вообразила себе несуществующую любовь после одного ничего не значащего поцелуя. К этим действиям привело исключительно моё поведение, и злиться на Вилфорда не к чему. Однако от той встречи, которую он обозначил в нашем разговоре следующей, я непременно откажусь.
— Что ж, мистер Кроули, полагаю, мы утомили вас своими вопросами. Надеюсь, вы завтра сможете также уделить нам свободную минутку?
— Мне было приятно знать, что собравшиеся здесь люди интересуются историей. На остальные вопросы я отвечу завтра.
Все хором, кроме меня, поблагодарили мужчину, а после, не найдя возможности лично поговорить с Вилфордом (профессор занял его, очевидно, другой беседой), начали расходиться. Я схватила Джанет за рукав и потянула в сторону выхода, как меня окликнула Лаура. Выглядела она очень недовольной.
— Из-за тебя всё так рано закончилось! — громко обвинила она меня, смахнув с плеча прядь волос. — Неужели не могла обсудить что-то позже?
— Эй, — тут же вступилась за меня Джанет, — тебе-то что? Как самой что обсудить надо, так всё равно, кто стоит рядом.
— Лаура, я уже извинилась, нам идти надо…
— Знаешь что, Беатрис, если в тебе этот мужчина не вызывает интереса, то ты как минимум больна, как максимум — попросту асексуальна.
— Лаура, — огрызнулась Джанет, — иди с Арчи развлекайся.
— Мы решили сделать перерыв в отношениях.
— Что-то случилось? — услышали мы приятный голос позади и обернулись. — Не стоит вести себя так вызывающе.
Строгий взгляд Вилфорда мгновенно поставил Лауру на место, и она тут же стушевалась, поправляя свою прическу. Джанет нервно прокашлялась, и, когда я уже сделала шаг назад, чтобы уйти, больно пихнула меня локтем в бок. Я осталась, но головы не поднимала. Мне казалось, что, если наши взгляды встретятся, он непременно усмехнется, а, быть может, обвинит меня в наивности и доверчивости, чего я признавать не желала совершенно. Меня трудно обмануть, я редко попадаю на уловки, и до сих не понимаю, что заставило меня в тот вечер повести себя столь…легкомысленно?
Задумавшись, я не сразу поняла, что произошло. Из мыслей меня вывел громкий шепот оставшихся в комнате людей, и гневный взгляд Лауры, что прожигал кожу получше разогретых в огне щипцов. Вилфорд стоял передо мной на одном колене, держа за руку и смотря внимательно в моё лицо, которое до сих пор оставалось непроницаемым. Теперь же смущение смешалось с удивлением и волнением, ведь все здесь смотрели на нас, и я поспешила схватить мужчину за плечи, чтобы поднять его на ноги. Но вставать он и не думал.
— Я сделал что-то, что вызвало в тебе злость? — громко спросил он, и я, поймав на себе удивленный взор профессора, покраснела ещё больше. Сегодняшний день можно уверенно назвать днем неловкости.
— Ничего-ничего, — жалобно произнесла я, наконец, находя попытку поднять Вилфорда тщетной. Пришлось сесть на корточки рядом с ним, чтобы никто не смог более услышать моего шепота. — Давай выйдем отсюда, пожалуйста.
Дважды повторять, точнее умолять, не пришлось. Вилфорд поднялся на ноги, отряхнул колено и, взяв меня за руку, быстрым шагом вышел из комнаты, попросту игнорируя устремленные на нас взгляды. Теперь же все только и будут, что обсуждать нас! Почему же так стыдно, так конфузно, что весь предстоящий отдых в замке мне ныне казался испорченным чужим пристальным вниманием. Стоит мне вернуться назад, как на меня посыплется град вопросов, и будет очень кстати продумать все ложные ответы наперед.
Я не видела, какой дорогой вел меня Вилфорд, все мысли были словно в тумане, подкрепленном удивленными вздохами горничных. Час от часу нелегче. Он выставил эти странные несерьезные отношения напоказ! Медленно, но ко мне начало возвращаться осознание происшедшего, и злость от того, что Вилфорд совсем не понимает своих поступков, в очередной раз захватила моё сознание. Когда мы вышли к оранжерее, я вырвала из его руки свою ладонь, но тут же прижала её к себе, как ошпаренную, когда мужчина направил на меня пробирающий до дрожи взгляд.
Мягко улыбнувшись, он осторожно подошел ближе, убирая за ухо прядь моих волос, и я решила начать разговор до того, как вновь пожалею о собственном поведении.
— Рвать подаренные же тобой цветы было слишком.
Брови Вилфорда тут же изогнулись в удивлении. Помолчав с минуту, он вернул себе хмурый взгляд, который тут же стал крайне строгим.
— Кто-то испортил твой подарок? — его голос был холодным и пугающим, таким странным, что я решила охотно поверить в мужскую неосведомленность. Поверить потому, что это искреннее удивление принесло мне…облегчение.
— Прошлой ночью горничная принесла мне букет. Там была записка…
Вилфорд согласно кивнул.
— Я зашла в ванну, а когда вернулась…Все цветы были разбросаны по полу и порваны, — о записке я решила умолчать. Это предупреждение показалось мне лишь простым запугиванием для необходимого эффекта. Если Вилфорд не знает о том, что случилось, ему незачем знать о записке.
— Беатрис, — он поднял две мои руки, покрывая их легкими поцелуями, — я клянусь, что ничего об этом не знаю. Если хочешь, я найду, кто это сделал, — произнес Вилфорд так пугающе, что я тут же отрицательно замотала головой. Того, кто все это беспощадно сотворил, мне вдруг стало жаль.
— Прости, я не поговорила с тобой и сделала поспешные выводы…
— На твоём месте я бы решил также. Я рад, что мы прояснили это недоразумение, — улыбнулся мужчина, сцепляя руки на моей талии. Я мягко отстранилась.
— Все итак теперь думают, что мы… — краска залила моё лицо, как только я поняла значение всплывшего в памяти слова, — вместе.
— Тебя это не устраивает? — удивился Вилфорд, и я даже перебила его от колыхнувшихся внутри чувств.
— Но мы же знакомы три дня!
— Скажи, Беатрис, ты веришь в любовь с первого взгляда?
— Нет, — честно буркнула я, и вдруг услышала, как Вилфорд рассмеялся.
— Я тоже не верю, ведь это можно назвать влечением, симпатией, но никак не любовью. Однако это влечение и есть первый шаг к любви, очень крепкой и, возможно, долгой, — шепнул он мне на ухо, отчего по моей коже толпой побежали мурашки. — И мне достаточно трех дней, чтобы разобраться в человеке и в своих чувствах.
— Всего три дня?
— Целых три дня.
— Если это так, то ты, верно, хорошо разбираешься в людях, — улыбнулась я, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. Даже если мне сейчас откровенно кладут на уши длинную лапшу, я подумаю об этом после, а пока…я попросту рада слышать эти слова.
— Беатрис, я уверен, что ты завладела моим сердцем. И я сделаю все, что угодно, чтобы завладеть твоим.
Говорить о том, что он уже всё сделал, я не стала и лишь кивнула, позволяя себя поцеловать. Сколько бы я ни злилась, сколько бы сомнений не пускала в душу, рядом с ним я будто становилась совершенно другим человеком. Человеком, который живет лишь приносящими удовольствие моментами; человеком, что не думает о будущем и живет настоящим; человеком, для которого новые чувства подобны кислороду, без которого невозможна жизнь. Совершенно противоположным мне человеком…
Его действия, пропитанные старинными манерами, его слова, что всегда звучат складно и красиво, его руки, холодные, но такие нежные, — всё это точно магнит, от которого я зачем-то пытаюсь оторвать мысли. Сама себя не понимаю, однако, одно знаю точно: с каждым днем я влюбляюсь в Вилфорда всё больше…