— Не бойся, глазастенький! — Крот погладил Захарку по голове, а Захарка фыркнул и отскочил в сторону.
Крохотные глазки Крота наполнились слезами, он всхлипнул и начал причитать:
— Бедный, бедный старый слепец! Маленький, миленький котенок его как чумы боится! А за что? Разве я когда-нибудь кому-нибудь что-нибудь сделал плохого? Наоборот, все обижали меня! Когда там, наверху, строили девятиэтажный дом, экскаваторы разрушили все мои подземные постройки и уничтожили громадные запасы зерна, червяков и различных семян. С тех пор целью моей жизни стала страшная месть. «Пусть провалятся!» — решил я и начал строительство подкопа…
— Это вы под наш дом подкоп строите? — спросил Захар. — Кто это должен провалиться? Мы, что ли, все?
— Что ты, малыш! — засуетился Крот.
Только сейчас Захарка понял весь смысл деятельности, которая кипела в пещере. Страшная опасность угрожала маме, братьям и сестренке, всем жителям девятиэтажного дома на улице Дружбы. Дом может рухнуть, похоронив под собой всех его обитателей! Нужно немедленно предупредить об опасности!
Захарка присел, шмыгнул между ног у Крота и бросился к выходу из пещеры.
— Держи-и его, Крыс! — закричал Крот.
Крыс в два прыжка настиг Захара и кольнул его в спину иглой.
— Еще раз вздумаешь бежать, проколю насквозь! — зашипел Крыс. — Проколю, зажарю и съем!
Захар узнал лапу, которая утянула его под землю, а сейчас тащила к Кроту.
— Вот что, малыш, — сказал Крот, — бежать тебе некуда, все равно заблудишься в тоннелях. Их у меня тысячи. Ты будешь у меня поводырем, я стал плохо видеть. Согласен ты помочь бедному старому инвалиду?
— Умру, а водить вас никуда не буду! — крикнул Захарка.
Крот приказал:
— Хомы, ошейник!
Тотчас подскочили два хомяка с ошейником и прикрепленной к нему цепочкой.
— Ну ты, — сказал один, — подставляй шеяку!
Захар решил бороться до конца и изо всей силы толкнул хомяка в грудь. Второй повис на Захаре сзади. Захар лягнул его ногой и вдруг услышал шепот:
— Соглашайся, котенок. Мы тебе потом поможем. А то погибнешь ни за грош.
И подумал Захарка так: «Ну, убьют меня, а что толку от этого? Нет, надо схитрить, а потом убежать, чтобы сообщить на поверхность».
И Захар покорно дал надеть на себя ошейник, цепочку от которого хомяки с низким поклоном вложили в лапу Кроту.
Крот сильно дернул поводок, и Захарка повалился к его ногам, заплакав:
— Ой, дяденька, больно. Я больше не бу-уду…
— А-а, с удовлетворением произнес Крот, — жидок на расправу! Веди меня к счетной машине.
Захарка быстро отвел Крота к машине.
— Теперь к чертежу.
Хомяк, который надевал на Захара ошейник, украдкой показал: поддержи, мол, под локоток Крота.
Захар, хоть и противно было, поддержал.
А Крот прямо-таки растаял.
— Тебя как зовут? — спросил он милостиво.
— Захар.
— Молодец, Захар! Хорошо дрессировке поддаешься.
— Захарка едва удержался от того, чтобы не подставить Кроту ножку. Вот треснулся бы! Понял бы, как мы поддаемся!
— Эй, хомы! — приказал повеселевший Крот. — Накормите моего поводыря!
Знакомые хомяки притащили молоко, и Захар подкрепился, с тоской вспоминая мамину кашу.
— «Ничего, — решил, — доберемся когда-нибудь и до каши».
Хомячок, наливая молоко, шепнул:
— Молодец. Так и держись.
Смотрит Захар, у хомяка на спине, прямо на шерстке, номер выжжен: 222. А у другого — 151. Смотрит — э, да тут все хомячки пронумерованы. Живые цифры бегают.
Поел Захар, повеселел, думает: «Эх, дрессироваться так дрессироваться!»
И говорит:
— Крот, скажите, пожалуйста зачем у ваших хомов цифры на спине?
Крот, довольный, что Захарка к нему так вежливо обратился, осклабился и сказал:
— А чтоб звать их, глупышка.
— Разве у них нет имен?
Крот захохотал:
— А зачем им, ничтожным, имя? Имя у меня есть, у Крыса. Ну и тебя за хорошее поведение я решил осчастливить: имя оставить. А то мог бы назвать тебя каким-нибудь… ха-ха… нулем. Без палочки. Так что цени мою доброту. Ценишь?
— Ценю, — насилу выдавил из себя Захарка.
— Молодец. Хочешь Крыса по морде съездить? Он на тебя замахивался, помнишь? Лупи, не стесняйся. Эй, Крыс, давай сюда свое очаровательное личико!
Крыс подставил свою отвратительную физиономию и зажмурился.
— Нет, — сказал Захарка, — в честном бою я бы ударил. А так не хочу.
— В честном бою, — наставительно сказал Крот, — и сам можешь получить. Несмышленыш ты еще. Ничего, я тебя воспитаю
«Как бы не так», — подумал Захар.
Где- то далеко послышался крик:
— Срочное донесение! Срочное донесение! Прочь с дороги!
Крот навострил уши.
Крик приближался, и вот в пещеру ворвался хомяк и бросился к Кроту.
— Пусть провалятся! — выпалил он, задыхаясь.
— Пусть провалятся! — ответил Крот. — Кто ты?
— Слухач… Тридцать второй! Пост подслушивания у пятого подъезда! — Вестник едва стоял на ногах и часто-часто дышал.
— Докладывай.
— Слон собирает верхних на воскресник. Хочет… убрать свалку, под ней… копать, чтобы посадить деревья…
— Что-о?! — заревел Крот. — Когда воскресник назначили?
— Слон проболтался, что воскресник завтра, — слухач покачнулся, хватая воздух широко открытым ртом.
— Ты понимаешь, что ты говоришь, хом? Они же вот здесь копать будут! — Крот показал на потолок пещеры. — Они же все ходы-выходы обнаружат и до Главной пещеры доберутся под домом! Ты не ослышался, хом? Если ты ослышался, я тебя…
— Я не ослышался, — прошептал хомяк. — Слон еще говорил, что жильцы не хотят идти на воскресник. Так что есть надежда… Со Слоном… сыщик… ищет котенка…
Хомяк схватился за сердце и рухнул на землю.
— Ты почему замолчал? — всполошился Крот. — Эй, Тридцать Второй!
«Меня ищут! — обрадовался Захарка. — А как же могло быть иначе?! Конечно, ищут!»
— Крыс, что с ним? Посмотри! — приказал Крот.
Крыс опустился на землю и приложил мохнатое ухо к груди хомяка.
— Готов, — сказал Крыс. — Отхомячил. Сильно торопился, дурак.
Крот распоряжался:
— Вычислители — на машину! Немедленно рассчитать, сколько рабочих нужно, чтобы дом рухнул завтра утром до начала воскресника!
Хомяки полезли на счеты, и машина заработала, застучала: чок-чок-чок.
Крот продолжал командовать:
— Сто пятьдесят первый. Двести двадцать второй! Тележку мне, быстро!
Хомяки побежали в темноту, и Крот приказал Захарке:
— Веди за ними!
Что делать? Повел Захар Крота с надеждой, что где-нибудь обнаружит выход на поверхность и сейчас же убежит.
Подскочил вычислитель:
— Пусть провалятся!
— Давай без церемоний! — рявкнул Крот.
— Чтобы дом рухнул завтра, необходимо направить в Главную пещеру сто двадцать рабочих!
— Крыс!
— Я!
— Поднимай вторую смену! Гони в Главную!
— Будет сделано! — Крыс умчался.
Через железные, ржавые от сырости ворота Захар вывел Крота в тоннель. Он был слабо освещен светляками, подвешенными в клеточках к потолку. Цепочка зеленоватых огней уходила далеко-далеко вниз и терялось во тьме. Было сыро. Кое-где наверху медленно набухали капли воды и начинали бросать на стену тусклые блики. Потом капля отрывалась, отсветы пропадали, и слышалось: кап. Весь тоннель призрачно мерцал и был наполнен таинственным шорохом капель. Рядом с Захаром в стене что-то завозилось, земля вспучилась, кусок стены отвалился. Показалась голова гигантского земляного и червя и стала качаться вверх, вниз, в стороны, ища опоры. Наконец, голова дотянулась до противоположной стороны, вгрызлась в нее и начала исчезать. Туловище червя перегородило тоннель, как живое бревно, и по этому бревну бежали бесконечные кольцевые волны. Наконец, показался жирный хвост и исчез в противоположной стене.
Захар перевел дыхание.
Как и не было червяка, только в стенах зияли две дырки, словно тоннель прострелили навылет.
— Где же тележка? — топнул Крот ногой.
Вдалеке послышался стук колес, и вскоре из-за поворота вывернулся четырехколесный экипаж, запряженный все теми же хомяками. Чтобы удобнее бегать подземными ходами, они были запряжены цугом, то есть один за другим, длинной цепочкой. Правили упряжкой Сто пятьдесят первый и Двести двадцать второй.
— Гони! — крикнул Крот, и тележка помчалась.
Тридцать — подсчитал Захар — хомяков тащили ее изо всех сил.
В ушах стало гудеть. Редки огоньки стали сливаться в бледную зеленоватую ленту.
— Гони! — кричал Крот отчаянно. — Быстрее!
Тр- р-р-ах! — порвали надвое червя, переползавшего тоннель.
Жалобно застонали хомяки, бежавшие первыми.
— Выпрягай покалеченных! — приказал Крот.
Сто пятьдесят первый и Двести двадцать второй хотели положить пострадавших на тележку, но Крот грозно повысил голос:
— Ку-уда с этой дохлятиной! Гони!
Недобро взглянув на Крота, хомяки положили товарищей вдоль стен.
И вот выкатилась тележка в такую громадную пещеру, по сравнению с которой та, первая, ничего не значила.
То есть сначала Захар подумал:
«Ой, наверх выехали!»
Потом подумал:
«Ой, ночь уже».
Он так подумал, потому что небо было усеяно звездами.
Понюхал воздух — нет, все такой же, земляной воздух, спертый…
Пригляделся к звездам, а это не звезды! Светлячки копошатся так далеко, что потолка не видно.
Вот такая громадная пещера! Целый дом в нее рухнет — и антенны торчать не будут.
— Ну, как, малыш? — злорадствует Крот. — Хорошенькую дыру я под вас подвел? А ну, проверим, как там под потолком хомы работают. Тут в стене лестница должна быть. Веди!
Повел Захарка Крота по земляным ступеням. Шли-шли, шли-шли, Крот запыхался.
— Стоп, — говорит. — Дай-ка мне камешек, узнаем, высоко ли мы поднялись.
Кинул камешек в пропасть, ждет, голову наклонил. Долго летел камешек, наконец, стукнул.
Крот говорит:
— Скоро потолок. Веди.
Захарка думает:
«Столкну я его в пропасть. Пусть разбивается. Сейчас еще повыше заберемся, ка-ак толкну! Ой, нельзя… Он меня за цепочку потянет. Себя не жалко. Разобьюсь, а Крыс все равно рабочих пригонит, подкоп доделает. Надо живым выбираться.»
— Ты что притих? — подозрительно спрашивает Крот и дергает поводок.
— Да вот, смотрю, — хитрит Захарка. — Как интересно тут у вас!
Светляки все ярче разгораются. Стали видны хомяки, которые должны вести подкоп под фундамент дома. Только плевать им было на работу. Кто сидел, кто лежал, а кто и вовсе храпел.
— Что-то я не слышу шума работы, — сказал Крот.
Но тут один из хомяков свистнул, и рабочие бросились по местам. Зашуршало, загремело, застучало.
— Работают вовсю, — сказал Захарка.
Крот приказал сделать минутный перерыв и прокричал речь. Он обещал райскую жизнь и отпуск на сутки, после того, как дом будет разрушен.
— Пусть провалятся! — закончил свое пламенное выступление.
— Пусть! — нестройно ответили хомяки. В их глазах тлели мрачные огоньки.
Захар радовался, глядя на них. Он знал, что стоит Кроту уйти, и они опять бросят работу.
Когда спустились, из тоннеля повалила толпа рабочих, подгоняемая Крысом.
— Живей, живей! — покрикивал надсмотрщик, взмахивая иглой.
Перепуганные хомяки быстро разбежались местам, и работа закипела: заскрипели тачки с землей, потянулись нескончаемой вереницей, раздался стук молотков — это десятки рабочих, облепив со всех сторон кирпич, старались разбить его на мелкие кусочки.
— Р-раз, два, взяли, р-раз, два, взяли, — вопили где-то в клубах пыли охрипшие глотки.
Всюду поспевал злой и неутомимый Крыс: подталкивал, понукал, бил, колол. И, внезапно, возникая, дикий страх наводила на хомяков его морда с пыльными глазами и единственным желтым клыком.
Вот Крыс остановился и, задрав голову, прислушался к тому, что творится наверху.
— Л-лодыри, — прошипел он и кинулся по лестнице, прыгая через семь ступеней.
Через некоторое время сверху донесся панический вой, маленький хомячок упал на землю и остался недвижим.
Вскоре спустился Крыс и коротко объяснил Кроту:
— Поспать задумали, — он пнул ногой упавшего хомячка. — Спи спокойно!
Рабочие, озираясь на Крыса, принялись за работу с удвоенной энергией.
Все это время Крот сидел с отсутствующим видом, словно происходящее вокруг его не интересовало. Он что-то напряженно обдумывал. Наконец, какая-то мысль пришла в его шерстяную голову, он осклабился, довольный, и позвал:
— Крыс!
— Я, — словно из-под земли вырос Крыс, стряхивая пыль с ушей.
— Ты пойдешь наверх и убьешь Слона. Иглой. Это Слон всех тащит на воскресник. А без Слона там каждый сам по себе. Без Слона они с нами не сладят.
Крыс затрясся:
— Вы что, серьезно? Что я вам плохого сделал? Он же меня размажет!
— Не размажет, Крыс! Я все обдумал.
Крот достал пузырек с темной жидкостью:
— Здесь яд. Достаточно, чтобы убить сотню Слонов. Обмакнешь иглу перед тем, как уколоть. Понял? Еще ни один Крыс не побеждал Слона. О тебе будут рассказывать легенды. О тебе песни будут петь, Крыс! «Дивный Крыс, славный Крыс, храбрый Крыс Слона загрыз!» Что-нибудь такое.
— Песни ни к чему, — сказал Крыс. — На что мне огласка? Может, что-нибудь дадите?
— Все дам!
— Все — это ничего, — умильно завилял хвостом Крыс. — Мне лучше что-нибудь…
— Проси, дорогой.
Крыс замялся. Если бы он умел краснеть, то покраснел бы. Но у него это не получилось, и вместо застенчивого румянца шерсть на морде встала дыбом.
— Халат, — промолвил он, — халат дадите? Я тоже хочу в белом халате…
Крот захохотал:
— Тебе? Белый? Я же тебя на помойке нашел… Ладно, будет тебе халат.
— И чтоб про… помойку не вспоминать, — робко выставил еще одно требование Крыс.
— Годится.
— И чтоб… при хомах меня не бить. В одиночку — разве я против? А при хомах… авторитет падает, — прошептал Крыс.
— Хорошо, — великодушно согласился Крот, — буду бить в одиночку. Ступай, дорогой. И про сыщика этого не забудь, который моего поводыря разыскивает. Еще нападет на след…
— Два убийства! — ужаснулся Крыс.
— Иди, иди. Ты им уже счет потерял.
Крот сунул Крысу пузырек. Крыс рявкнул:
— Пусть провалятся!
И стремглав умчался в темный тоннель.
Захарка с криком кинулся за ним, но железная лапа Крота рванула поводок, и Захар упал на землю.