Кап! Ухо спящего Захара вздрогнуло, стряхнув воду.
Снится Захару, что на солнечном песке борются, пыхтя, Котя и Кутя.
А Катя говорит:
— Захарка, найди мне бантик для хвоста, а?
Кап!
Ухо Захара опять дрогнуло.
Продолжается сон: идет Захар искать ленточку для сестренки или там, на худой конец, веревочку.
И вдруг вот он, бантик, летит по воздуху, всеми цветами радуги переливается, сверкает, кричит:
— А на, Захарка, догони!
Бабочка!!! Вот это будет бантик!!!
Мчится Захар за бабочкой.
Она на волейбольную площадку, и он за ней.
Подпрыгивает, растопыренными коготками воздух царапает, вот-вот поймает для Кати бантик…
Но тут земля из-под ног ушла, высунулась из-под земли ужасная лапа, схватила Захара за ногу и утянула вниз, в темень.
Спит котенок, а лапками во сне бьет.
Кап!
Вскочил Захар, головой мотает. Ух, как страшно! Хорошо, что все это во сне происходило!
Кап!
На земляной пол капля шлепнулась с земляного потолка. Стены земляные. Из стен, как бледные червяки, корни торчат. Дверь железная.
Темнота- а-а…
Хорошо еще, что Захар, как все кошки, в темноте отлично видит.
Сел Захар, подумал. Значит, снилось ему то, что наяву было. Куда же это он провалился? Куда его утянули?
Пошел, дверь толкнул. Закрыто.
— Ма-а-ма! — крикнул.
Тишина.
Поплакал Захар, поплакал, есть захотелось. Выдернул из стены корень, пожевал, плюнул.
Мама кашу варила. Солнышко светило. У Кати уши просвечивались.
Ничего этого нет.
Вздохнул Захар, голову запрокинул, стал капли ловить. Двадцать пять капель на язык поймал, двадцать шестая в нос попала.
Чихнул!
Вдруг кусок земли отвалился — плюх на пол!
А там — свет!!!
Крохотная дырочка вспыхнула ярче солнца. Вот он, выход!
Кинулся Захар копать. Копает, копает, копает, свет ярче. Просунул голову в дыру. Зажмурился. Потихоньку разжмуривается, разжмуривается…
Это не двор.
Это громадная пещера.
А свет откуда же? Это по стенам на гвоздях, а по потолку на корнях клеточки развешаны. В каждой клеточке светлячок сидит. Свет тоскливый, зеленый. И холодный. Совсем не солнышко. Не-ет.
Что там еще.
Громадные канцелярские счеты стоймя стоят. Прямо как стена. На каждой железной перекладине суетится по хомячку. Бегают туда-сюда, белые и черные костяшки перекидывают. Чок-чок-чок-чок — стучат костяшки. Прямо как машина работает. Только шестеренки у нее живые — хомячки. И они выкрикивают:
— Десять! Плюс пятнадцать! Минус пять! Итого двадцать кубометров!
«Счетная машина», — сообразил Захар.
Смотрит дальше: напротив живой машины — огромный чертеж. Дом, раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять этажей в доме. Под домом — подвалы. А под ними какие-то ходы-выходы, переходы, пещеры…
Посередине, между счетами и чертежом, в вертящемся кресле сидит Крот в белом халате, с палочкой. Он хомячкам лает команду, и они начинают метаться как угорелые. Потом Крот встает и, стуча палочкой перед собой, идет к чертежу.
«Ай- яй-яй, — думает Захар, — слепой дядька-то…».
А Крот, упершись в чертеж, кричит:
— Эй, хомы!
Тотчас несколько хомячков мчатся к Кроту со светляками в клетках и, как прожектором, освещают то место, куда Крот тычет палкой. Водя носом по чертежу, Крот рассматривает ходы-выходы под домом.
«Нет, — соображает Захар, — не совсем слепой… Едва видит».
А Крот бормочет:
— Еще девять кубометров под фундаментом слева…
И вдруг кричит:
— Почему эту землю не вынули?! Девять кубометров не досчитали! Р-работнички!
И палкой хомяков дубасить начинает. А те — вот дурачки! — не разбегаются, а наоборот, освещают себя, чтобы Кроту было видно, куда ударить.
«Ну и ну, — удивляется Захар, — что же это тут творится? Строят, что ли под землей? Почему из-под палки?».
Вдруг раздался вопль:
— Ти-иха!!!
И все замерли.
Счетная машина перестала чокать.
Крот застыл с поднятой лапой. Вверх смотрит. Все вверх смотрят. И Захар посмотрел.
Из потолка пещеры высовываются толстые трубы. От них отходят тоненькие трубочки. Эти тоненькие вставлены в уши хомяков. А хомяки сидят на балкончиках и слушают в эти трубочки. Такое устройство, как у доктора, когда он грудь прослушивает.
Молчание затянулось, и Крот рявкнул:
— Ну что там, слухач?
Хомячок на балкончике вынул трубки из ушей и крикнул вниз:
— Простите, ничего серьезного. По-моему, это Козел что-то ест.
— Дурак, — сказал Крот.
Захар не понял, кто дурак, козел или слухач. Но главное сообразил: каким-то образом эти там, с трубочками, подслушивают, что на поверхности происходит.
Через пещеру промчалась большая крыса, отсалютовала громадной, как шпага, иглой и застыла перед Кротом по стойке «смирно».
— Пусть провалятся! — крикнула крыса вместо приветствия.
— Пусть провалятся! — ответил Крот. — Это ты, Крыс?
— Я.
— Ты где пропадал, лентяй?!
— В шестьдесят втором туннеле хомы плохо работали. Уговаривал.
— Уговорил?
— Уговорил, — Крыс взмахнул длинной блестящей иглой.
— Никого не убил?
— Что вы!
— Смотри у меня. Убивать нехорошо. Работать некому. Поводыря добыл?
— Добыл!
Захар первый раз увидел, как Крот ощерился в улыбке. Он встал, раскрыл объятия:
— Где ты, Крыс? Молодец!
Потом ка- ак ахнет по зубам! Крыс так и покатился.
— Это за то, что ты не сразу мне про поводыря сказал. Надо было сначала про поводыря, а потом про этих паршивцев хомов. Справедливо?
Крыс поднялся, выплюнул левый верхний клык и угодливо ответил:
— Справедливо…
— Где же он? — торопил Крот. — Тащи его скорее!
— В камере. Сию секунду!
Захар захотел получше рассмотреть поводыря, которого сейчас притащит Крыс. Котенок начал разгребать землю, она вдруг поползла из-под него, рухнула, и Захарка выкатился прямо под ноги Крысу.
— Уа-ай, — диким голосом взвыл Крыс и, цепляясь за корни, стал с необыкновенной быстротой карабкаться по стене. По ошибке, приняв за корень хвост слухача, он уцепился за него и повис, болтая в воздухе лапами.
— И-и-и, — заверещал слухач, — хвостик мой, хвостик, хвости-ик!
Крот тоже кинулся бежать куда глаза не глядят и со всего маху врубился в счетную машину. От сотрясения с нее градом посыпались живые шестеренки прямо на голову Кроту и рухнул Крыс.
— Вот он, крикнул Крыс, выбираясь из-под кучи-малы и указывая на Захара. — Поводырь ваш! Выскочил из стены. Сожрать меня хотел! Не на такого напал! У, ты!..
Он замахнулся на Захара, оскалив единственный клык.
— Не трогать! — загремел Крот, расшвыривая хомяков. — Где мой поводырь? Эй, хомы!
Несколько хомяков окружили Захарку, направляя на него ослепительный свет. Захар прикрыл глаза лапкой.
Крот подошел к нему близко-близко.
— Не бойся, глазастенький!