Дарья оглушённо сидела на страшно неудобном стуле с прямой спинкой, на котором каждый будет чувствовать себя провинившимся школьником. Олег Иннокентьевич несколько секунд назад закончил гневную отповедь, что только усиливало этот эффект, и с мрачным видом глядел в окно на февральские сумерки.
Она рассчитывала если не на пламенные поцелуи и объятия, то хотя бы на улыбку, на что-то такое, что намекнуло бы ей… что он рад новой встрече. Но когда она вошла, он поднял на нее глаза и застыл с выражением на лице, которое она не могла истолковать иначе, чем «Только не это…!»
— Какого черта ты вернулась?! Ведь я же говорил тебе…, - вновь закипятился он, отворачиваясь от окна.
— Куда мне было деваться…?
— Ну, уж точно не сюда! В конце концов, Красноярск — не пуп Земли. Если там не смогли помочь, можно поехать и в Москву, и в Питер… Там отличные специалисты… Если проблема в деньгах, я бы отправил, сколько нужно. Но ты притащила ребенка обратно в эту глушь ради кривляний ряженого скомороха?
Дарья понуро свесила голову на грудь и мысленно подбирала слова, чтобы попросить его…
— Я вас туда не повезу, — внезапно отрезал он, словно прочитав ее мысли, — Голову оторвать тому, кто втемяшил тебе эту дичь! Я жалею, что в прошлый раз пошел у тебя на поводу, но тебя надо было как-то отвлечь… А Девочка и так натерпелась, не хватает ей только плясок с бубном для полного счастья! Завтра же, а еще лучше сегодня, поезжай в аэропорт и купи билеты. Я проконсультируюсь со знакомыми и вышлю тебе контакты ведущих столичных специалистов.
Дарья поднялась, пожалев, что пришла. И действительно, какое право она имеет к нему вязаться? Свалилась, как снег на голову со своими проблемами, и вот — не прошло и года — снова! А все, что она там себе нафантазировала… так это от одиночества и страха.
— Простите, — пробормотала она и поднялась, — Я… мне пора…
— Опять сделаешь вид, что гордо уходишь? — тон его вдруг изменился.
— В каком смысле?
Повисло неловкое молчание. Дарья принялась накручивать вокруг шеи вязаный полосатый шарф и внезапно страшно смутилась под его взглядом. Было видно, что он только сейчас заметил и старательный макияж, и тщательно уложенные волосы, и синюю шелковую блузку с глубоким вырезом. В глазах его заплясали ироничные искорки, забрезжила какая-то мыслишка.
— Слушай…, - Он задумчиво пригладил торчащие щеткой на макушке волосы, — Может, я был слишком груб… но, поверь, это просто из-за волнения за тебя и за твою дочь. Я сегодня как раз собирался побаловать свою утробу отличным ужином и бутылкой вина. Как насчет составить мне компанию. Спокойно все обсудим и придумаем, чем я могу помочь твоей дочурке.
Неожиданная смена его настроения страшно смутила и насторожила Дарью. Она стыдливо запахнула поглубже пуховик и пожала плечами.
— Я не могу оставить ее надолго. Мама… она может не справиться.
— Приходи, как уложишь ее спать…
— Я… попробую.
Она вышла из кабинета в ненавистные школьные запахи — жареной рыбы, свежей краски, пота, бумаги — и, почти не дыша, пробежала по лестницам до выхода. Ни на какое свидание она, конечно, не собиралась, потому что прекрасно видела, что Олег Иннокентьевич отнюдь не жаждет разделить с ней ни бутылку вина, ни, тем более, постель, хоть и подразумевалось и то, и другое.
Все, что она увидела — это то, что он распознал в ней интерес и собрался использовать его в собственных целях. Что это были за цели — ей было неведомо, но они пугали ее до чертиков. Торопясь домой обледенелыми, присыпанным отсевом тропинками, ей подумалось, что он не хотел, чтобы она возвращалась вовсе не из-за беспокойства за них с Машкой, а чтобы она ни в коем случае не попала к тому шаману — Алтанаю. Ей пришло в голову, что он не повез бы ее и в первый раз, если бы не знал точно, что шаман ушел скитаться или что-то вроде этого…
Дарья присела на скрипучие качели во дворе, пытаясь разобраться со своими неясными подозрениями. Дома — если нескончаемый Ад можно назвать домом — у нее точно не будет такой возможности. Так, чего бы он добился этим свиданием? Дарья грустно кивнула сама себе, представив уютный дом, накрытый стол и вино в компании интересного мужчины… Если бы он затеял это три месяца назад, она бы, без сомнения, тут же сдалась и вверила их с Машкой жизни в его крепкие, надежные руки. Но три месяца назад, когда дочь нашлась, она и не вспомнила про шаманов. Поэтому, получается, и у него не было причин играть рокового соблазнителя…
А сейчас она с легкой гордостью осознала, что она уже совсем другая Дарья — характер окреп, а интуиция воспалилась, если можно так сказать… Иногда ей даже казалось, что она с легкостью читает мысли окружающих, а ведь всю жизнь до этого была, как слепой котенок — принимала мир таким, каким он сам решит ей показаться, и прятала голову в песок от любой неприглядной правды.
Олег явно не хотел ее встречи с Алтанаем. И отнюдь не из-за опасений, что тот ей запудрит мозги. В такую наивную историю поверила бы разве что прежняя — слабая — Дарья. Значит, опасался он совсем обратного — что шаман расскажет Дарье нечто…
Вполне вероятно, что он, Олег, прекрасно знает, что на самом деле произошло с Машкой, и знает, что Алтанай это знает. Неужели он как-то в этом… замешан? Верилось с трудом. Ведь он спас ей жизнь когда-то, быть может, рискуя при этом собственной…
…
Дарья отчаянно подскакивала на жестком сидении, пока дядя Паша, отчаянно выкручивая руль и без конца дергая коробку, собирал все кочки, канавы и валежник. Дарье все казалось, что допотопный газик с поднятым до предела кузовом вот-вот развалится, и останется у дяди Паши в руках один только руль. На заднем сидении радостно «гулила» Машка.
— Не переживай, Дадуня! — он весело косил на вцепившуюся в поручень женщину, — Этот конь еще лет полста побегает! Всю службу со мной прошел. Другие милиционеры с собой на пенсию своих собак забирали, а я вот выпросил автомобиль! Он уже двадцать лет как списан, а сносу ему нет, только крыло проржавело. Ну, да это не приговор.
…
Когда Дарья вернулась из школы, у мамы в гостях сидела соседка и, по совместительству, давняя подруга Людмила. Из зала вместо музыкального сопровождения доносилось приглушенное закрытой дверью «дыр-пыр-а!». Она заглянула на кухню и поздоровалась, собираясь тут же уйти к дочери, но Людмила вытолкнула из-под стола третий табурет, и ей ничего не оставалось, как нехотя присесть и взять в руку липкую рюмку густой рябиновой наливки.
— Ну, что? Когда Олежка вас отвезет? — спросила она.
— Никогда, — коротко ответила Дарья и пригубила напиток.
— Благослови его Господь! — возвела очи горе мать, — Хоть один здоровый человек в этой психушке!
Но через пятнадцать минут Дарья уже кидала в сумку некоторые необходимости, вроде воды, носовых платков, таблеток и памперсов.
— Люся, я же тебя как человека просила! — вопила мать.
— Путь девочка попытает счастья. Алтанай — не какой-нибудь там проходимец! — визгливо отвечала ей из прихожей Людмила.
— Дыр-пыр-а-пыр-дыр-а…, - согласно бормотала Машка из угла, деловито отдирая обои.
— Валюш, твои девчонки со мной будут, как у Христа за пазухой! — смеялся дядя Паша, тыча пальцем Валентину Ивановну в пышный бок, — Ты только нам пожрать с собой заверни, а то я еще не ужинал.
— Так иди и ужинай, рассольник на плите! — возмущалась Людмила и тут же успокаивала подругу, — Пашку моего не знаешь, что ли? Да уж если отправлять девчат в тайгу, то только с ним.
— Пыр-а-дыр-а-дыр-а-пыр, — поддакивала Машка с полным ртом обоев.
— Да сдался ей твой Паша! Она хотела с Олежкой прокатиться, а Олежка ишь — прокатил!
— Мама! — оскорбленно закатывала глаза Дарья, но при этом не могла сдержать улыбку. Веселая соседская семейка здорово разгоняла ауру отчаянья и боли в квартире. Она удивлялась, почему еще тогда не обратилась к ним — давним и самым близким друзьям родителей… Впрочем, тогда была другая ситуация.
…
— Не вешай нос, Дадуня, — весело произнес Павел, — Еще полчаса ходу, и мы на месте.
— Полчаса? — Дарья удивленно поглядела на спутника.
— Может и меньше, если поднажму. Но боюсь, тогда Марию Евгеньевну растрясет, и ей точно придется менять памперс, — подмигнул он, — Не знаю, сколько Алтанай вас промурыжит, но я обещал Валентине, что верну вас домой не позже полуночи, и решительно настроен обещание исполнить!
— Олег меня возил гораздо дольше… И даже… в общем нам пришлось заночевать в машине, потому что он сказал, что… по тайге ночью ездить не стоит…
Павел громко расхохотался, зажал себе рот рукой, но было уже поздно — с заднего сидения незамедлительно последовал громкий, заливистый и совершенно дебильный смех.
— Сама то слышишь себя, дочка? — он утер выступившие слезы и чихнул, — И вроде давно уже из подросткового возраста вышла, чтобы верить таким жирным оправданиям.
— Да что вы…, - Дарья страшно смутилась. С виду, действительно, все было шито белыми нитками… За одним исключением — это было слишком далеко от правды.
— Тайга эта испокон — как мать. Согреет, накормит и оденет. Бояться ее не надо, но уважать — необходимо. А насчет Олежки… ты присмотрись. Хороший он человек. Лучший в поселке, а может и во всем Крае. И тогда тебя выручил, и сейчас помогает… Холостой, обеспеченный, благородный… И судя по тому, что ночь тебя в тайге держал, то вполне не…
— Не надо, — Дарья уставилась на свои ладони, — Ни о чем таком и мыслей не было. Все-таки Машку тогда искали…
— Что врачи говорят? — сразу посерьезнел и сменил тему Павел, — Валентина говорила, никакого прогресса?
— Если бы был прогресс, разве я стала бы опять по тайге бегать в надежде на помощь колдунов?
— А следствие как идет?
Дарья пожала плечами. Она уже давно не видела и не слышала ни одного полицейского. Первое время приходили, интересовались, не пришла ли в себя…
— Думаю, вам, как бывшему следователю, известно больше, чем мне.
— Не смеши, — фыркнул Павел, чуть приоткрыл окно и стиснул зубами беломорину, — Мы тут никогда ничего не решали, кроме пьяных драк и проколотых автомобильных шин. Даже тогда, когда Чибиса поймали, он в местном изоляторе три дня провел, а потом его в Край перевезли. Даже протоколы опросов писали под диктовку. Так и сейчас. А если учесть, что я уже 25 лет на пенсии…
— А мальчика, который после Машки пропал? никаких зацепок?
— Да его давно уж искать прекратили…
— Жаль… так, видимо, и не узнаю, как его трусы оказались на Машке.
— О чем ты?
— Разве мама вам не рассказывала? Впрочем, да, — Дарья почесала переносицу, — Я ей не стала говорить, только Олегу обмолвилась. Как-то вылетело… В общем, когда Машку нашли, на ней половина вещей была чужая. Словно ее раздевали, а потом в спешке или по небрежности надели, что под руку попалось. Анализы какие-то делали, сказали, что трусы и майка того пацана, что вслед за ней пропал, а носки вообще какой-то девочки, которая больше пяти лет числится без вести… Что с вами?
Дарья качнулась вперед и с любопытством покосилась на Павла, который внезапно отпустил педаль газа. Машина затряслась и заглохла. Он долго глядел вперед, на падающий за лобовым стеклом мелкий серенький снег, а потом повернулся к ней и с расстановкой спросил:
— Будто там была целая куча вещей, из которой выбрали что сверху лежало… и…
— Вроде того…
— А Олегу, значит, говорила… И что он ответил?
— Да я уж и не помню… кажется, ничего…
Павел открыл пошире окно, с трубным звуком выплюнул окурок, а потом включил первую и снова тронулся в путь.
— Уже было подобное, да? — Дарья во все глаза смотрела на растерянно играющее желваками лицо водителя, — Когда?!
— Я… расскажу тебе. Но после того, как ты поговоришь с Алтанаем. Думаю, мы близки к разгадке очень давней истории…, - он кивнул на лобовое стекло и вырубил дальний свет.
…
Дарья проследила за его взглядом и облегченно выдохнула. Лагерь эвенков находился на прежнем месте. Только маленький водопад едва подавал голос, скованный толстым слоем льда. Она взялась за ручку и замерла в нерешительности.
— Собаки…
Павел натянул на уши черную «пидорку» и распахнул дверь.
— Это Бим и Бом. Добрейшие существа. Поэтому не бойся и проверь, как там дочка. Если нужно будет, подсоблю тебе ее нести.
Дарья оглянулась на заднее сидение, и обнаружила Машку снова пустой. В принципе, для нее это был лучший из вариантов, хоть и придется тащить на себе безвольное, словно лишенное костей, тело. Она застегнула на ней куртку, надела шапку и, чувствуя смутный укол материнской ностальгии, сунула руку под попу, проверяя памперс. Ничего, терпеть можно…
Она вышла из машины и стала вытаскивать Машку, тут же почувствовав знакомые, фыркающие толчки под зад — Бим и Бом тут как тут. На этот раз Дарья даже осмелилась коснуться ладонью их широких, как у телят, покрытых короткой жесткой шерстью, лбов и позволила им обнюхать свисающую с ее рук бесформенным пестрым кулем дочь.
Так, в сопровождении собак, она и пришла на стоянку. Дядя Паша уже разговаривал с эвенками, и она с удивлением обнаружила, что не понимает ни слова. Она задрала рукав пуховика и обнаружила, что на часах уже почти десять вечера. Стало неловко и неудобно заявиться в столь поздний час. Но, к ее удивлению, поселок и не собирался спать. Детишки без устали бегали вокруг чумов, на кострах под присмотром женщин булькали котлы, от которых поднимался густой, ароматный пар, мужчины широкими, как лопата, скребками, чесали оленей и невероятных, заросших густой, длинной шерстью лошадей, только стариков не было видно — наверное, сидели в тепле жилищ на толстых лежанках из шкур.
Дарья устала держать дочь и, осмотревшись, присела на какую-то волокушу с полозьями. Бим и Бом тут же затыкались носами в Машку, шумно отфыркиваясь и беззлобно отпихивая друг друга. Она вспомнила, как боялась их в первый раз… Тогда ей казалось, что это, хоть и очень умные, но невероятно злобные существа, которые не нападают на нее только потому, что не имеют права. Сейчас же, заглядывая исполинским псинам в глаза, она не видела ничего, кроме доброго интереса и… сочувствия?
«Дадуня!» — услышала она, и тут же поднялась. Дядя Паша махал ей рукой, стоя в компании того самого молодого шамана. На сердце опустился холод. Неужели Алтанай не вернулся? Или снова ушел? Или… умер? Ему ведь больше ста лет… Что ж она не дождалась его тогда, а уехала?…
— Алтанай?.. — начала было она дрожащим голосом, и вдруг увидела под полой приподнятой оленьей шкуры, в тепло мерцающем нутре чума старца, неторопливо завязывающего на лице какую-то черную тряпку с прорезями для глаз и расшитую костяными бусинами. Пола опустилась, отрезая обзор.
— Он сначала посмотрит Машу, — ответил Павел, — Я ему в общих чертах описал… Ему не понравилось то, что он услышал.
— Не понравилось…
— Отдай ее Тамнаргуну, — он кивнул на молодого шамана, имя которого Дарья никак не могла вспомнить все три месяца, — И подожди здесь. Алтанай позовет.
Она с облегчением передала Машку в молодые, крепкие руки и наблюдала за тем, как тот скрылся в чуме.
— Вы… так хорошо с ними говорите на их языке…
— Так большинство местных преступлений только благодаря мастерству эвенков и раскрывается. Особенно, что касается пропажи людей. Сразу говорят, жив ли — нет. Если жив, мы шевелимся шустрее, если нет… откладываем на потом…
— А почему же…, - Дарья запнулась, — Разве они тогда с Чибисом не могли помочь, чтобы найти детей?
Павел одарил ее долгим изучающим взглядом и, помолчав, ответил:
— Тогда мы еще не додумались просить у них помощи. Я все тебе расскажу. На обратном пути.