Люмен очнулся в сарае лежа на настиле из желтого сухого сена. В ушах звенело. Сердце колотилось как бешеное. Ему было и холодно, и жарко одновременно. Вокруг все было словно застлано густым серым маревом. Он поморгал, и картинка стала проясняться.
Он повернул глаза и чуть не вскрикнул, но вовремя сдержался. Перед ним на корточках сидели длинные темные фигуры с тонкими конечностями. Вместо лиц у них были мельтешащие символы. Казалось его нагнали демоны из снов, приняв человеческие обличия. Одно из существ колыхнулось и подняло длинную конечность напоминавшую руку с белыми линиями вместо пальцев и стало приближаться к его лицу.
Он зажмурился и приготовился отдать душу демону. Но когда Люмен открыл глаза картинка в раз сменилась. Теперь около него сидели два удивленных человека. Женщина и старик непонятных лет.
Женщина держала на его лбу мокрую тряпку, пахнущую шалфеем. Старик молча смотрел на Люмена и хмурился.
Чернокнижник опустил глаза на его сапоги. Они были точь-в-точь как те, что он видел в последний раз перед тем, как потерял сознание.
Парень часто задышал от вернувшейся боли. Его лицо было в чем-то замотано. Он попытался схватить и сорвать это, но женская рука остановила его, сказав:
— Это целебная примочка. Пусть полежит хоть немного. Тебе станет легче, бельчонок. У тебя сильный жар. Тебе повезло что ты вообще можешь находиться в таком состоянии в сознание. Твоя кожа сильно пострадала, тебе нужен отдых. Поспи, — она поднесла к его губам длинную склянку и заставила сделать глоток. Люмен не сопротивлялся. Жажда пересилила его. После чего он провалился в сон.
***
И снова оказался на том же месте. На этой дурацкой высокой скале. Он все так же лежал в центре спирали. Над ним по-прежнему кружились рыбы из символов. Но что-то было не так. Какой-то очень важной детали не хватало.
Люмен поднялся. И тут он вспомнил во что превратилось его лицо. Дотронулся до него ладонью и пощупал свою кожу. Все было в порядке. Прежняя, гладкая кожа была на месте.
Стаи рун и символов, кружащих сверху, не обращали на него никакого внимания. Ему даже стало немного обидно. На протяжении десятка лет они впивались в него. Растворялись в нем, а теперь он им не интересен?
Люмен хмыкнул и вдруг понял, что рядом всегда находился густой, темный лес. Он повернулся к нему и посмотрел на него. Длинные вереницы тысячелетних деревьев стройными рядами охраняли вход в чащу. Они словно стражи безмолвно хранили свой пост.
Из-за пышного кустарника возле раздвоенного дерева вышел лось и мотнул головой. Его черные миндалевидные глаза уставились на чернокнижника.
Животное сделало несколько шагов на встречу демонолову и оглушительно завыло.
Люмен завороженно наблюдал, как его золотистая шкура начала лосниться под первыми лучами рассвета. Он сделал шаг в его сторону, и лес ожил.
Его деревья зашумел, поднялись. Корни стали рвать землю, освобождаясь от ее пут и вдыхать свежий воздух. Лес поднялся и стал выше, деревья потемнели, окрасив стволы в черный, а листья в темно-зеленый. Лось выл и звал Люмена. Люмен шел к нему.
Он не думал зачем идет к странному магическому лесу, к этому воющему зверю. Он чувствовал, что некая сила зовет его. Даже не сила, а кто-то излучающий ее.
Когда до животного осталось всего несколько шагов, оно дернулось и нырнуло обратно в лес. Люмен бросился за ним.
Деревья хлыстали своими корнями по взрытой земле, стараясь зацепить чернокнижника, опутать его. Но Люмен не боялся их, и они не могли по нему попасть. Если бы он испугался хотя бы на миг, то понял бы что это не корни, а ядовитые змеи, вьющиеся под его ногами тысячами разных мастей. От ядовито-зеленых до небесно-голубых.
Люмен догнал его у родника. Лось пил ключевую воду и бил копытом по земле от удовольствия. Когда демонолов приблизился к нему, зверь повернул свою морду и одобрительно рыкнул, дернув головой в сторону кустов.
Демонолов перевел взгляд на широкие заросли, которые пышно цвели белыми цветами. Длинные листья зашуршали и из леса вышла девушка. Ее длинное белое платье казалось настолько тонким, что глаз еле замечал его на ее стройном теле. Пшеничные волосы ниспадали до конца ее спины.
Девушка неспешно подошла к лосю и погладила животное. Оно заиграло с ее рукой ласкаясь мордой. Когда незнакомка поправила волосы, убрав их на одну сторону и показав длинную тонкую шею, Люмен понял, что это эльфийка. Должно быт хранительница этого леса.
Она улыбнулась ему и сказала:
— Я так долго тебя… — не успела девушка договорить, как ее мягкий голос сорвался на крик, и она загорелась. Ее силуэт охватил сине-зеленый огонь.
Девушка упала на землю и забилась на ней, пытаясь потушить пламя. Лось заревел и скрылся за деревьями.
— Не сегодня, сестрица, — позади пылающей эльфийки появилась вторая. Точно такая же, но с бледно-серой кожей и одетая в серо-фиолетовую мантию, украшенную древними рунами.
Она обошла бьющуюся в агонии сестру и посмотрела на нагого Люмена. Хмыкнула и продолжила:
— И ты значит, теперь вместо того старика? — она не ждала ответа на свой вопрос. — Молод и глуп, как и он когда впервые вошел в лес Меланиэля. Не буду затягивать, демонолов. Ты нужен мне, — она подошла к нему и взяла за подбородок. Заглянула своими черными глазами в его синие, — что бы остановить падение живых. Иди к Иль’Таиру. Там ты найдешь меня. Там ты и пробудишь меня, — ее глаза расширились, и она оглушительно закричала, оттолкнув от себя Люмена.
Ее крик заполнил все пространство вокруг. Он стал плотный и тяжелый. Крик оглушительным ударом молота выбил из глубокого сна Люмена.
***
Люмен проснулся с сильным жаром. Лицо горело. Руки были сжаты в трясущиеся кулаки. Рядом сидела какая-то девушка и что-то шептала, сложив руки ладонями друг к другу.
Когда она заметила, что больной открыл глаза, то заговорила с ним ласковым голосом:
— Тише, тише… Лежи, не беспокойся. Мы тебя обязательно вылечим, — она улыбнулась.
Девушке было за двадцать, но выглядела она старше. Черны ее лица словно были перенесены с пьяницы. И явно были на ее молодом лице лишними.
Длинный нос, широкие ноздри, почти сросшиеся брови, оттопыренные уши. Буквально все кричало в ней и не желало соединиться в один женский образ. Но ее голос и то, как она говорила немного смягчали ее вид.
Люмен закашлял и отметил, что один ее глаз слегка косит. По-видимому, она была дочерью того старика и женщины. Бедная.
Девушка ласково подняла голову Люмена и подложила сухую тряпку. Поменяла примочки и зажгла какую-то траву поставив в горшке рядом.
— Тебя сильно обожгло, — она сделала что было нужно, но не спешила уходить.
Люмен отвел взгляд и осмотрелся на сколько это было возможно в его положении. Он лежал в большом высоком сарае, больше напоминавшем амбар. В дали кто-то шуршал и кудахтал. Пахло сеном и навозом. Но его собственные чувства перебивали все остальное. Тело трясло и бросало из холода в жар. Кости ломило, а голова гудела и была словно набита хлопком.
— Только не подумай, что я пытаюсь узнать, что произошло? Совсем нет, господин. Просто ваши волосы. Ваша кожа. Я такого еще не видела… Простите, господин. Я не хотела вас обидеть! — девушка вскочила и схватилась за подол фартука прижав его к себе. — Я… Я пойду. А вы лежите, поправляетесь, — она повернулась и вышла из сарая, аккуратно закрыв дверь на засов с обратной стороны.
Люмен стал вспоминать, что произошло и его тут же обдала новая волна жара и боли. Уже не от боли, а от его воспоминаний, от того, что он сотворил. По его щеке пробежало что-то теплое. Нет он не плакал, должно быть это слезятся глаза. Он попытался прогнать воспоминания о случившемся, но сорвался и захохотал, ударив кулаком по полу.
Смех подхватило чье-то мычание. Заржала лошадь и на пару минут амбар ожил, наполнившись смешанными звуками скотины. Когда Люмен затих его затрясло. Сознание начало его убеждать что все случившееся не более, чем сон. Что ему нужно закрыть глаза и уснуть. Ему нужно набраться сил. Но зачем? Он не хочет больше ничего. В его душе осталась только боль.
Мысли начали затихать и вот он снова впал в сон. Должно быть подействовала зажженная трава. Он не хотел засыпать и снова возвращаться в то место, но сон его не спросил. Окутал своим пуховым одеялом и накрыл мягкой простыней погасив весь свет вокруг.
***
Люмен проснулся в обед. Сон он не помнил. Такое с ним случалось часто. Он всегда радовался ночам, лишенным сновидений. Ведь там не надо быть в центре неких знаков и пытаться разгадывать предзнаменования. Ему нравились ночи без сна. Пустые ночи.
Сколько дней он провел в таком состоянии, Люмен не знал. Старая женщина и та убогая девушка навещали его поочередно пару раз в день. Мужчины он больше не видел.
Этим утром Люмен понял, что окреп настолько, чтобы попытаться подняться. Спина ломила, суставы затекли. Голова кружилась после многодневного лежания. Спустя пару минут взгляд прояснился и ему стало гораздо легче.
Сквозь небольшие щели ангара пробивались солнечные лучи. Во второй части хлева о своем беседовали давно проснувшиеся животные.
Открывшаяся дверь ослепила чернокнижника, и он быстро отполз в тень закрыв лицо руками. Лицо. Точно с его лицом что-то случилось.
Все происшедшее несколько дней назад казалось ему не больше, чем страшным, нереальным сном.
Он схватился за лицо и хотел было сорвать повязку, но не стал. Воспоминания искрами прожигали его память. Он опустил глаза на свои руки. Все они были в шрамах и следах от заживающих волдырей. Что было с его лицом он не мог и представить.
Женщина зашла в амбар с двумя большими ведрами. Увидев приходящего в себя «гостя», она выкрикнула:
— Знала, что наши примочки и травы быстро тебя на ноги поставят, бельчонок. Иди помоги мне с животиной, — женщина с грохотом поставила на пол ведра полные чего-то жидкого и очень приятного на вид.
Люмен поднялся и обошел солнечные лучи, взял ведра.
— Сначала коровы, — женщина, покачивая широкими бедрами направилась к загону.
Животные тут же затихли и стали ждать своего завтрака.
— Теперь куры. Вот сюда. Не так много, бельчонок. Тише-тише, аккуратней сыпь, — женщина выхватила ведро и следующих животных покормила сама.
Когда покормка закончилась они встали у двери. Женина осмотрела Люмена и, задержав взгляд на его перебинтованном лице, сказала:
— Вроде везде поджило. Но вот лицо… Бедняга, ну главное ходить можешь, да и смотрю, работать тоже. Идем в хату, теперь покормлю и тебя, бельчонок, — женщина вышла и, пройдя немного, обернулась.
Люмен стоял в тени и смотрел на поднимающееся солнце.
— Нельзя мне на свет. Кожа от того такая, что долго на нем стоял.
Старая женщина охнула и ладонью шлепнула по каждому плечу в знак оберега от темных сил.
— Сейчас, подожди, — она ускорила шаг и скрылась в избе скрипнув дверью.
Люмен осмотрел двор. Это была приличных размеров ферма. Рядом с избой, куда зашла пожилая женщина, располагалась еще одна поменьше. В центре вырастал каменный колодец, на котором дремал разноцветный кот. Слева и справа от домов были вытянутые огороды, засаженные тыквами. Напротив амбара был еще один точно такой же.
Люмен удивился, как они втроем справляются с таким хозяйством.
Время приближалось к обеду.
Дверь главной избы скрипнула и из нее показалась женщина с разноцветными тряпками в руках.
Она зашла в амбар и протянула Люмену вещи, со словами:
— Держи, вампир ты наш обгорелый, — она осеклась и прищурилась. — Ты же не вампир?
Люмен улыбнулся и покачал головой. Женщина отдала гостю одежду и вышла из амбара. Одев вещи и обернувшись в разномастный плащ, он последовал за ней.
Солнце грело и почти обжигало люмена через тонкую ткань. Но ее толщины хватило что бы пройти через двор и зайти в избу из которой валил серый дым.
Внутри изба оказалась в два раза больше, чем казалось снаружи. Из прохода была видна следующая комната с двумя кроватями. Справа на стене висела одежда жильцов, а напротив, за столом, сидел хозяин фермы. Который должно быть и спас Люмена в тот ужасный день.
Мужчина был в годах, но силен телом. Он, вытянув ноги, сидел на стуле и поглаживал свою густую белую бороду. Жидкие седые волосы на голове были приглажены, а бледно-голубые глаза настороженно следили за гостем. На столе стояли две деревянные лоханки, наполненные свежеприготовленным супом.
Есть Люмену не хотелось, но он подошел и сел за стол, где его ждали. Женщина нарезала хлеб и подала на круглой тарелке, поставив в центр. Затем поставила кувшин с молоком и села у печи следя за тем, что в ней выпекалось.
Мужчина взял глиняные кружки и разлил в них молоко. Пододвинул одну к гостю и начал разговор:
— Ну, рассказывай. Что с тобой стряслось? — его кустистые брови сошлись в переносице.
Люмен отпил молока и пододвинул к себе суп окунув в него деревянную ложку. Он поднял глаза на мужчину и нехотя заговорил:
— В деревни был пожар.
— Я видел. Верши сгорели полностью. Дотла, — он взял ложку и зачерпнул бульон.
Люмен последовал его примеру. Говорить о случившемся ему совсем не хотелось. Но он понимал, что и молчать он тоже не мог. Все же эти люди отходили его, накормили и дали кров.
— Там был демон. Он и сжег деревню, — подбирая каждое слово, сказал Люмен.
Мужчина молча хлебал суп, вытирая намокшие усы.
Когда лоханки опустели, женщина достала из печи дымящийся пирог и поставила на стол. Разрезала свежую сдобу и положи по куску каждому. Подлила молоко в кружки и снова отошла, сев на табурет у печи.
— Демоны… — задумчиво протянул старик. — Многие в них не верят. А ты, я погляжу, веришь. Даже вверяешь им вину за сожженную деревню, — старик разглядывал лежащий перед ним кусок свежего пирога.
— Говорю, как есть. Спасибо, что подобрали и выходили меня, — Люмен откусил часть сладкого пирога. Выпечка была просто прекрасна.
Дверь скрипнула и в дом зашла та девушка, которую он видел вечером. Она опустила глаза и быстро пробежала в дальнюю комнату схватившись за подол платья.
— Огнежка, иди поздоровайся с… — старик повернулся к гостю, вопрошая его имя.
— Люмен, — коротко ответил демонолов.
Девушка медленно вышла из комнаты и села подле отца уткнувшись взглядом в поживший свое стол. Мать быстро накрыла ей и поставила третью чашку наполнив ее молоком.
— Добрый день, господин. Как себя чувствуете? — ее щеки тут же покрылись румянцем.
Люмен не мог понять от чего девушка смущается. Увидь он себя в таком состоянии, уж точно было бы тяжело сдержать отвращение, испуг и другие схожие чувства. Но старик, его жена и дочь, словно этого не замечали. Не замечали красный кусок мяса скрытый под его сочащийся повязкой.
— Лучше, — ответил Люмен и продолжил доедать пирог.
Старик посмотрел на жену и спросил:
— Скотину покормили? — та ему кивнула. Он перевел взгляд на Люмена, потом на свою дочь. Затем снова на гостя и впал в раздумья.
— Спасибо, за ваше гостеприимство. Я побуду еще день, соберу свои вещи и покину вас, — демонолов чувствовал, что хоть и прошло несколько дней с того страшного события, но тело, как и его дух еще не восстановились. Им на это требовалось намного больше времени.
Старик почти улыбнулся и покачал головой, сказав:
— В таком состоянии ты сгинешь в лесу. Мы живем далеко от ближайшей деревни, теперь… Так что оставайся у нас, пока не окрепнешь. Да и плату с тебя я возьму, работой, Люмен, — протянул он его имя и встал из-за стола, направившись к выходу.
Девушка так и сидела, молча уставившись в стол.
— Ешь, давай, — мать пододвинула к ней лоханку, и та качнулась, расплескав немного бульона.
Девушка начала медленно есть похлебку.
Люмен нехотя заговорил с ней. Старик как-то уж медленно собирался перед выходом, явно ожидая завязки их беседы. Живут в такой глуши. Гости для них, по-видимому, редки. Вот он и хочет, чтобы дочь хоть с кем-то поговорила.
— А у вас большая ферма, — начал Люмен.
Девушка засияла и подняла глаза, выпалив:
— Да. Люблю ее. Тут столько всего! И колодец, и пять огородов. Поле даже есть свое за холмом. А скотины то сколько у нас разной! — ее глаза светились. Видно, Огнежке было приятно поделиться этой простой информацией с кем-то кроме ее родителей. Поговорить с новым для нее человеком.
Довольно покашляв, дед вышел из избы, хлопнув тяжелой дверью. Мать, поправив кочергой угли, быстро исчезла в дальней комнате. На улице загорланил петух.
— Спокойно у вас здесь. Тихо, — Люмен съел последний кусочек пирога и облизнул заживающие пальцы.
— Ну, бывает тихо, — девушка продолжила хлебать суп, — а бывают волки, господин, заходят. Но отец, быстро их на шкуры пускает. Он раньше егерем был, пока мать не встретил. А потом и я появилась. Вот теперь втроем тут и живем. Все хорошо, только скучно, господин.
Люмен засмотрелся в окошко, где кот гонялся за уткой, а утка старалась от него удрать, запрыгивая то на колодец, то прячась за бочки. Но кот просто играл с ней не пытаясь догнать и задрать.
— А вы откуда, господин. С Верш небось… Ох, и пожар же там был! Словно вся деревня горела. Столько дыму, столько дыму… — девушка потерла румяную щеку.
— Теперь Верш больше нет. Я там был проездом.
— Вы рыцарь? — девушка подняла глаза, и они заблестели.
Люмену захотелось засмеяться, но он сдержался. Какой он рыцарь… В этом цветастом плаще, весь обгорелый. Он больше походил на какого-нибудь бродягу или неудачливого разбойника.
— Нет, я не рыцарь. Я просто путешественник. Хожу по деревням и городам и записываю, что вижу. Можно сказать я автор нашего времени. Иногда перевожу людям старые книги и надписи. Помогаю с их делами, иногда проблемами, — он нехотя выделил последнее слово.
— Я так и знала, что вы благородных кровей! Пусть и не рыцарь, господин. Это так прекрасно… — девушка доела суп и пододвинула к себе небольшой кусочек пирога.
— А я вот, всю жизнь живу здесь. В Вершах была всего пару раз. Но мне там не понравилось! — она обиженно опустила глаза на пирог и взяла его в руки.
— Злые там люди живут. Говорят, — она откусила пирог и с него капнуло вишневое варенье упав на стол, — там знахарка проклятая была. Я сама не видела, отец рассказывал. Белая как мука. И кожа, и волосы. Вся белая… Представляете?
Лицо Люмена исказилось, и он зашелся в приступе кашля, — перед его лицом всплыл Филипп, державший голову Астрид.
— Пойду пройдусь, — он молча встал и направился к выходу.
На улице было зелено и жарко. Зверье попряталось в тень от полуденного солнца. Дед в длинной соломенной шляпе ворочал бочки, стоявшие около колодца. Заметив Люмена, он кивнул ему и позвал жестом к себе.
День за днем он стал работать на ферме. Раны понемногу заживали, а тело крепло. Дух так и оставался потрясен совершенными им событиями.