Последний вздох перед закатом - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2

Глава 2

2. Горечь на плаву

Когда Павел проснулся, в его глаза ударил яркий свет. В ушах звенело, да так, что он пытался закрыть уши ладонями, но тщетно — руки были словно парализованы. Павел не понимал, что происходит, и спит ли он до сих пор, он даже не мог открыть глаза. Было ощущение, что температура тела около сорока двух, его одновременно окутывал жар, холод, боль растекалась по всему телу, и терпкий вкус крови оседал во рту. Наконец Павел понял, что проснулся, но глаза открыть не мог, в его голове была лишь одна мысль — никогда больше не касаться сигарет и алкоголя, никогда. Но это было что-то гораздо серьёзнее похмелья. Первая попытка, вторая, третья, и Павел наконец открыл глаза и повернул голову вправо. Вся голанка была покрыта тёмным мраком, уже не такая солнечная и радужная, как в детстве. Не мудрено, на улице была пасмурно. Павел лишь стонал и скулил от боли, которая окутывала его тело. Он полежал так ещё около получаса, и понял, что нужно вставать. Еле-еле Павел поднял своё туловище с кровати и уселся на неё, после чего с трудом осмотрелся по сторонам, и зевнув, начал надевать на себя свитер с брюками. За окном моросил дождь, Павел посмотрел на часы — 8:23. Вдруг Павел заметил, что Крона нету у кровати, и что дверь на кухню оказалась открыта. Павел, забыв про боль, быстрым шагом вылетел из комнаты, и начал громко окрикивать Крона, и сразу же нашёл его за печкой с вывернутыми наизнанку пакетами с едой. Покупное мясо было растерзано вместе с пакетом, как и пачка сыра, к остальному же Крон не притронулся. Павел со злости начал пыхтеть, попытался закричать, но тут же почуял сильную слабость, голод, жажду, и вдруг увидел, как Крон за ночь стал каким-то грязным, шерсть была облеплена комками, сам Крон тяжело дышал. Павел почуял какую-то вонь посреди кухни, видимо Крон и с этим не дотерпел. Павел молча достал целую баклажку воды, и окликнув Крона, махнул ему рукой, и направился к выходу из дома. Павел отодвинул деревянную палку, которая подпирала дверь во двор, и почувствовал пронзительно холодный воздух, который так ему сейчас был необходим.

— Ну давай, сюда, горе ты моё — Павел вывел Крона ко хлеву, и начал обливать его водой с мылом, вместе с тем протирая шерсть старым полотенцем. Павел отпивал из баклажки воду, но всё никак не мог напиться, жажда была смертельная. Крон понимал свою вину, и опустив глаза вниз, лишь жалобно слушал команды.

— Ну, вот так, всё, теперь мы чистые, ты в следующий раз спрашивай, ладно? — Крон опять опустил глаза. Только Павел встал, как увидел покошенный забор со стороны задворок, который вчера был абсолютно цел.

— Какого? Да я… ты… глянь… тварьё… зверьё… — Павел запинался от злости. По всей видимости, кто-то пытался залезть ночью к нему во двор, но зачем? Или кто-то явно точил на него зуб, и решил напакостить, но кто? Павел забил и на это, сильное чувство голода и жажды переубедили его тратить энергию на что-либо другое.

— Ну и ладно, у Вали спрошу, может кого видела, да и потом заделаю, да и потом уберу — в Павле вдруг проснулся небывалый ранее оптимизм. Павел направился в дом, подозвав Крона, и проходя мимо зеркала, встал как вкопанный, вытаращив глаза. Он увидел себя необычайно бледным, худым, под его глазами свисали красные мешки, его зубы пожелтели, и словно были исколоты, а с его головы свисал пучок седины. Павел не мог понять, что с ним произошло. Может и хотел, но не мог, только как ошпаренный выбежал на улицу, и залетел в самодельный душ, где бросился приводить себя в порядок. Вода была холодная, и её оставалось совсем немного в баке, но Павла это не пугало, он дважды почистил зубы, умылся, и снова вошёл в дом. Павел остановился перед зеркалом — немного получше, но всё же что-то не то. Вдруг Павел опять ощутил сильный голод, да такой, что желудок сводило от боли. Павел открыл холодильник, и в ноздри ему ударил неприятный, кислый запах, и Павел увидел то, что холодильник не гудит, и в нём выключен свет. У Павла просто не оставалось сил на гнев. Он попробовал включить свет в доме — тщетно, не работало электричество. Павел достал из холодильника яйца, понюхал колбасу, вроде не испортилась, и направился к выходу, напялив на себя по пути чёрную куртку с капюшоном. Придя на огород, он развёл костёр в специально отведённом для этого месте, и принялся готовить завтрак. Павла не покидало ощущение какого-то полуденного ужаса, когда всё вокруг как будто замерло. Пока яйца трескались на сковороде, Павел достал из кармана сигарету, сунул её в рот, попытался подкурить, но понял, что его сейчас стошнит, после чего он взял всю пачку, и быстро выкинул её в костёр. Спустя двадцать минут, Павел снял с костра чайник со сковородой, и направился в дом, где поставил завтрак на стол. Но трапезничать ему мешал всё тот же неприятный запах, и Павлу пришлось оставить завтрак, и взяв ведро со шваброй, он сначала вымыл за Кроном пол, выбросил остатки порванного пакета и начатой пачки мяса, а после выбросил всю испортившуюся еду из холодильника и наконец сел за стол. Ушло у Павла на уборку около двадцати минут, чай и завтрак почти остыли, но его это не волновало, и с сильной голодухи Павел умял завтрак за пять минут. Крон жалобно наблюдал за Павлом, и тот, спросив с удивлением, что не наелся ли он, всё равно насыпал корма в его миску. После завтрака Павел проработал почти два часа, он скосил заросшую траву, отремонтировал старые двери, и выполнял другие дела по хозяйству. Ближе к обеду Павел направился в голанку, и подойдя ко столу, взял свой мобильный телефон, который лежал у фотографии его покойной прабабушки. Павел трясся от любопытства, не звонила ли ему Вера, и с каждой секундой, когда он подносил телефон к своим глазам, он всё больше переживал. Нажав один раз на кнопку, Павел поменялся в лице — пропущенных не было. Телефон отлетел в сторону, Крон даже лёг от испуга, но сразу же понял, что хозяин видимо сильно огорчён. Павел встал к окну, пасмурная погода до сих пор висела над улицей, дождя уже не было, но не было также и того летнего тепла, по которому так скучал Павел, лишь жёсткая осенняя прохлада, и гробовая тишина. В один момент Павел быстро поменялся в лице и с удивлением вытаращил глаза, после чего ринулся ко своей кровати, куда отлетел телефон, и включил его, чтобы удостовериться, что ему не показалось. Нет, не показалось, дата в телефоне гласила — 8 октября, вторник.

— Не может быть, не может быть — Павел испуганно пытался зайти в интернет, чтобы удостовериться, что это телефон что-то путает, и показывает неправильную дату, но интернет, видимо, был в зоне недосягаемости, так как на телефоне он вовсе не работал. Павел попробовал позвонить по номеру 100 — сети не было.

«Я схожу с ума, всё пришло туда, откуда выхода нет» — думал про себя Павел. Он мгновенно взял с кровати сумку, сложил в неё вещи, которые успел достать, и молниеносно вылетел из голанки, подозвав Крона. Пока Павел закрывал дом на ключ, его раздирали незнакомые ранее чувства. Павел проклинал себя за то, что он опустился до такого уровня, что валялся пьяным несколько суток, что заставил мучиться от жажды и голода Крона, а главное, что вероятно, заставил нервничать Веру. Закрыв дом на замок, Павел бросился к машине, быстро посадил Крона на заднее сиденье, и завёл автомобиль. На улице опять начал моросить дождь, и было необычайно тихо. Павел и ранее заметил, что с улицы куда-то делись привычные для деревни звуки, но быстро вспомнил, что сейчас осень. Хотя на дворе и задворках полная тишина была типична даже для самого оживлённого дачного сезона, там всё время царил покой. Павел тронулся с места и выехал на дорогу, и пока Павел ехал по деревне, он увидел, что в домах исчезла привычная для деревни суета, и ни одной даже бабушки или кошки не было видно на улице. В общем то это не было странным, может все уехали в город, кому здесь нужно находиться в такое время? Когда Павел подъехал к мостику, он услышал грохот с раскатистым эхом, озаривший весь округ, но не придал тому значения. Небо было необычайно чёрным, и предполагалось, что скоро всей своей мощью ударит гроза по девственным лесам Верховки. Но Павлу было всё равно, он спешил ко своей любимой, он думал о том, что какая бы не была любовь злой, а супруга невыносимой, он перевернёт эту жизнь, и прикусит свой язык, чтобы жить как в мечтах. Мысли Павла перебил вид, который он наблюдал при подъезде к B-19: прямо на дороге располагалась перевёрнутая наполовину старая милицейская машина. Павел ухмыльнулся, вспомнив лейтенанта Рыглова, но подъехав к автомобилю поближе, увидел торчащую руку из салона. У Павла мигом пропала злоба и неприязнь к сотрудникам милиции, и остановив машину, он подбежал к салону поближе. Человек в форме лежал с открытыми глазами около руля. На его рубашке виднелись кровавые пятна, кобура для пистолета была пустая, а по салону была разбросана открытая аптечка с бинтами. Павла не пугал вид мёртвого тела, он навидался подобного ранее, очутившись на войне. Он молча достал телефон, зарядки почти не оставалось — 15 процентов. Павел попытался позвонить в скорую помощь, связи опять не было. Он сам трезво оценил ситуацию: видимо нападение на патрульную машину, но почему милиционер один? Ладно, им займутся позже, нужно уезжать, иначе доблестные следователи повесят это на Павла. Бандиты то в непроходимых лесах отсиживаются небось, ищи свищи, а Павел, да ещё и с сайгой, тут как тут для закрытия дела. Отпечатков Павел вроде не оставил, видеорегистратора он в автомобиле не обнаружил, так что Павел запрыгнул в свою в машину, и нажал на газ. Перевернувшееся авто всё удалялось в зеркале заднего вида, а спереди уже виднелась заправка. Подъехав к трассе В-19, Павел по привычке начал смотреть по сторонам, так как поток машин обычно был бешенный, но на данный момент ни одной машины не было видно. Сердце без умолку стучало, Павел трясся. Всё, что обычно успокаивало Павла — это не табак и алкоголь, а обыкновенное эскимо, и он на полном серьёзе развернул автомобиль на заправку, где хотел зайти в продуктовый магазинчик, хоть эта идея и казалось ненормальной для кого-нибудь другого, но не для Павла. К тому же скоро обед, ехать в город около пяти-шести часов, а Павел так и не успел отобедать. Подъехав к заправке, Павел опять тяжко вздохнул, когда увидел, что заправка закрыта, но это только на первый взгляд. В магазинчике был выключен свет, и на его фоне Павел не сразу сумел разглядеть разбитую стеклянную витрину. Картина начинала складываться: нападение вооружённой банды, которая даже сумела устроить засаду на патрульную машину, но раз дело настолько серьёзное, почему сюда ещё не приехала целая эскадрилья следователей и ОМОНа, и всё до сих пор не оцепили? Видимо, скоро должны приехать, и Павел всё больше понимал, что они возьмут и его как соучастника, ведь в Верховске (возможно они оттуда) милиционерам не составляло труда повесить на кого угодно что угодно. Но Павлу на данный момент было безразлично, его даже где-то раздирало любопытство. Он быстро подбежал к машине, достал из сумки военный фонарик, и подойдя обратно к витрине, осветил помещение с улицы. Всё, что он смог увидеть — это пустые прилавки и разбросанные банки на полу. Надо же, не пощадили даже продукты. Павел сел обратно в автомобиль, и с большой скоростью выехав с заправки, начал ехать домой по В-19. За всё время Павел не увидел ни одной машины. Вперемешку с чёрным, грозовым небом это было очень странно и пугающе для него. Видимо оцепили как раз весь округ, и сейчас по пути встретится наряд милиции из-за кустов, который будет останавливать каждую машину в поисках бандитов. Павел проехал дальше, и увидел лису, которая перебежала из одной половины леса в другую по старой асфальтированной дороге. Когда лиса пересекла середину дороги, она остановилась, и уставилась на автомобиль Павла, после чего продолжила свой путь. Крон непрерывно лаял на неё, Павлу пришлось даже кричать на своего питомца, чтобы успокоить его. Удивительно! Да, лес был богат на живность, но увидеть кого-то здесь было редкостью, хоть и глушь глушью. Вдали Павел начал замечать какие-то движения, и очертания автомобилей. Павел не мог свернуть, дорога была одна. Павел нервничал, его могли запросто арестовать. Всё ближе подъезжая, Павел, благодаря его дальнозоркости, заметил самодельные деревянные вышки. Это его насмешило, хоть и смех его был истерический, но ему было смешно, что правительство даже решило не заморачиваться на вышки для милиции, поставив им такое, но волнение никто не отменял. Ещё ближе. Павел разглядел, что машины были то зелёного, то болотных цветов, а у вышек стоят люди в зелёной форме и чёрных масках. Может быть Павел оказался прав, и на серьёзное ограбление созвали спецназ и перекрыли выезды, так как наверное знали, что преступники будут уезжать на машине, или на машинах. Только вот что за дело они провернули тут, в глуши? Заправку ограбить, так там пару копеек максимум в кассе лежало. Ещё ближе. Павел увидел то, что люди в зелёном, увидев автомобиль Павла, встали по середине дороги и словно прицелились в Павла.

— Обалдели что ли совсем? — Павел, искривив лицо, вслух задал себе этот вопрос.

— Перепутали что ли с кем? — но тут Павла осенило, сейчас то его и возьмут. Всё, Паша, допрыгался из-за своей самоуверенности и гордости. Уехал от ссоры с женой, а попадёшь в тюрьму, если не расстреляют. А что? Сайга, тип подозрительный, да и отпечатки свои оставил небось. С этими мыслями Павел резко остановил автомобиль, и начал думать, что ему делать дальше. Люди в зелёном стояли как вкопанные. Павел посидел так ещё около двадцати секунд, стуча пальцами по бардачку, так как думал, что может они сами подойдут, и что лучше отвечать им в свою пользу. Мысли Павла прервал звук выстрела. Один, второй. Павел выкатил глаза и намертво оцепенел, ведь стреляли в его сторону. Ещё выстрелы. Когда пули, судя по звукам, стали попадать по машине, Павел, трясущейся рукой дал задний ход и прилёг. Ехать нужно было на ощупь, автомобиль уже почти развёрнут. Выстрелы сначала прекратились, потом опять возобновились. Лишь бы пули не попали в салон, и не задели Крона, на себя Павлу было всё равно. Автомобиль был развёрнут, Павел правой рукой прижал Крона вниз, громко велев лечь ему на пол машины, и зажал педаль газа в пол с такой силой, с какой только мог. Разворот, поворот, назад, Павел вспомнил, как подобные трюки с машиной ему показывал когда-то давно его отец. Автомобиль резко полетел туда, откуда он и приехал. Хорошо, что не попали по колёсам. Через десять минут Павел подъехал к повороту на Верховку, и по пути постоянно оглядывался в зеркало заднего вида. Ему постоянно казалось, что вот-вот сейчас он увидит за собой целую армию автомобилей с мигалками. Повернув на Верховку, Павел удостоверился, что за ним нет хвоста, и также втопил в сторону деревни. Здесь ничего не изменилось, милицейская машина с телом была не тронута. Ещё через пять минут Павел был в Верховке, там опять тишина. Даже местный дядя Миша, живущий в начале деревни, который постоянно встречал с косой или лопатой в руках, и дружелюбно махал, улыбаясь автомобилю, сейчас не присутствовал на своём «посту», а на его месте лишь колыхала от ветра листва. Приехав, Павел дрожащими руками открыл замок, вбежал в дом, открыл дверь во двор, и отворил большие ворота на улицу, после чего загнал свой автомобиль во двор, это отвлечёт внимание от дома, ведь вероятно, что скоро начнут рейд по ближайшим населённым пунктам. Нужно было отсиживаться, Павел засел в доме, и лишь смотрел в окно. Павел посмотрел на экран своего телефона — 13:21, связи всё ещё не было.

****

8 октября 2019 года.

Вторник.

22:12.

Так холодно, что огонь костра около меня, словно почувствовав холод, начал уклоняться от него. Изгибаясь и погасая с каждой секундой, он вовсе перестаёт освещать старые деревяшки, от которых по-особенному веет хвоей. Странно, казалось бы, огонь, и холода испугался. Так вот, как с нами бывает? На любую стихию, даже самую сильную, найдётся свой страх? Но холод меня сейчас не сильно волнует, ведь я закалён, с недавних пор, когда сделал последний вздох перед закатом. Свет от луны немного падает на кусты крыжовника неподалёку от меня, отбрасывая тень на холодную землю. Октябрь. А ведь когда-то это было для меня всего лишь названием месяца, не имеющее ничего таинственного и пугающего в себе. И я когда-то думал с улыбкой на лице, что наконец буду ещё долго жить, не прерывая свою зону комфорта. Меня ведь устраивала эта стабильность. Это было всё, чего я хотел. Спустя тяжёлые года детства, наконец встретить свою любимую, старых друзей, отличную работу, и вот так жить до конца жизни, прерываясь иногда на отдых, и составляя тем самым себе отличную жизнь, которую я не ценил. Но комфорт, как оказалось, не вечен, и всему рано или поздно приходит конец. Вот только мне пока не пришёл. Я остался один. И не то что бы я к этому не готов, и я не знаю, что делать в такой ситуации, но это всё таки оставляет свои раны на душе и сердце. А темно то как, дальше носа не видишь ничего. Да, здесь, в деревне, всегда темнеет рано, а тут ещё и осень. Я нехотя начал подниматься, ведь костёр догорал, а мысли кончаются, и в данной ситуации лучше идти в дом. Я встал, осмотрел огород, наполненный мраком ночи, небольшой туман располагается за его пределами, растворяя в себе старые деревья, у которых уже опали листья. Но не от осени. Бывают вещи пострашнее. Я когда-то боялся темноты так, что не мог спать один в комнате многоквартирного дома без света. А тут я один, абсолютно спокоен, не вижу ничего, кроме искр костра на земле.

«Крон, уходим» — Резко кликнул я своего единственного оставшегося друга, который в ту же секунду подскочил с земли, и виляя хвостом направился ко мне. Я не мог видеть где он, но по звуку он уже подходил ко мне, высунув язык вперёд и непринуждённо дыша.

Эх, Крон, уж не вспомню чья идея была тебя завести, но знал бы я тогда что не зря, — завёл бы ещё четверых таких как ты. Ты помогал мне всегда, лучше многих людей, и даже после недавних событий ты единственный остался со мной. И я тут же почувствовал сквозь кромешную темноту его взгляд. Такой искренний. Такой доверчивый. Он отряхнулся от чего-то, не от моей руки ли, как Вера? Хоть бы он не залаял, с недавних пор это плохой знак. Подняв с земли за ремень свой карабин «Сайга», я повесил его за свою спину, и взяв мясо с мангала в вертеле, направился к выходу из огорода, и открыв старую, скрипучую и большую калитку огорода, вошёл в свой двор. И сразу же вспомнил как когда-то стоял здесь с отцом, будучи маленьким. Смотрел наверх, на звёзды, и думал лишь о том, что сколько же их там на самом деле? Сколько лет прошло — я уже не вспомню, а звёзды всё висят надо мной, вот только спутников что-то не видно.

****

На следующее утро Павел встал рано. Кончалась еда, и он не знал, что ему делать дальше. В город выезжать было опасно, ведь даже если посты убрали, автомобиль скорее всего запомнили, и оставили в качестве засады на него наряды ГПР. Но вдруг Павлу это всё надоело. Электричества до сих пор нету, связи нету, ну и местечко. Нужно уезжать. Наплевать, что повяжут, Павел что-нибудь придумает. Нужно поговорить с бабой Валей, чтобы она подтвердила, что видела Павла, это какое-никакое алиби. С этой мыслью Павел направился к её дому. На улице сегодня немного выглянуло солнце, но радости это не прибавляло. Павел пулей подлетел ко входной двери дома бабы Вали и постучался, но дома никого не оказалось. Павел постучался ещё раз, потом постоял ещё около десяти минут, и побежал в соседний дом, кто там жил, он точно не помнил, но они кем-то да приходились Вале, и могут знать, где она. Там тоже никто не отвечал. «Ну просто прекрасно». Вероятно, что все уехали в город, последняя надежда Павла растворилась. Со злыми, и наполненными кровью глазами, и одновременно со слабостью и унынием, Павел направился обратно в свой дом, где он пролежал на кровати около двух часов не двигаясь, и смотря в одну точку. Крон лишь лежал рядом, и словно чувствовав настроение хозяина, скулил, смотря на него грустными глазами. Позже Павел поднялся, и покормив Крона, быстро перекусил сам, и повторив ту же процедуру со скоростным сбором вещей для отъезда, взял сумку и закрыл дом, усевшись в авто. Теперь медлить было нельзя. Павел опять быстро помчался в город, в деревне опять никого не было видно. Подъезжая к трассе, Павел ощутил чувство дежавю, опять та самая милицейская машина. Павел подъехал ближе — тела в салоне уже не было, значит кто-то из следователей здесь уже был. Павел подъехал к трассе, заправка до сих пор не работала, витрину не починили, банки не убрали. Заехал Павел на заправку только за одной целью — заправиться. Бензина почти не оставалось, но до следующей заправки за Верховском должно хватить. Машин опять не было, странно. Павел выехал на трассу, и перекрестившись, отправился в путь. Ближайший указатель гласил, что до родного города Павла оставалось 403 километра. Спустя 10 минут, Павел, с сильным волнением подъезжал к месту вчерашней встречи с людьми в зелёном, и искренне надеялся, что сейчас их там нет. Это оказалось правдой, их там не было. К счастью, судя по тому, что автомобиль мог ехать, вчера пули не задели важные места машины, даже колёса. «И так рухлядь была, куда она теперь простреленная доедет?» Павел проехал дальше, всё не слава Богу. На этот раз несколько людей в зелёном стояли у обочины, неподалёку от бескрайнего поля, на въезде в село «Мелкие холмы». Павел уже приготовился разворачиваться. Люди не заметили его. Один сидел на чём-то смотря на небо, второй и третий ходили кругами, что-то бурно обсуждая, оживлённо размахивая руками. Что делать? Ехать дальше, с ними на контакт, или опять разворачиваться? Нет, бежать уже бесполезно, да и отсиживаться как трус — это не про Павла, по крайней мере, в тот момент он думал так про себя. Павел нажал на газ, и поехал напролом на людей в зелёном. Подъехав ближе, он увидел, что они вооружены. Люди, услышав приближающийся гул автомобиля, медленно развернулись, но начав вглядываться в машину, быстро взяли в руки автоматы, и повторно прицелились в сторону Павла. Третий, без маски, принялся быстро напяливать её себе на голову, и повторил данное действие с автоматом за своими друзьями (?). Павел подъехал ближе, первый человек выстрелил в воздух, и опять прицелился в автомобиль. Павел взял в левую руку сайгу, предварительно вытащенную из чехла, и быстро остановив автомобиль, заглушил его и выйдя из машины, поднял руки с сайгой вверх.

— Это не я нападение устраивал, не я! Вчера по мне здесь стреляли, но я не виноват, ружьё я не использовал, только в тире! — Павел кричал во всё горло. Один человек махнул второму головой на Павла, не отводя с него прицел. Один из троих направился к Павлу и стал подходить всё ближе. Когда он подошёл вплотную, Павел смог заметить, что человек был абсолютно без каких-либо опознавательных знаков, только лишь в камуфляжной форме, даже без погон.

— Вот дела, так это, наверное, и есть бандиты, а я, идиот, к ним в лапы прибежал — прошептал Павел.

— У меня ничего нет, денег нет, только лишь машина да собака — Павел махнул головой на автомобиль с Кроном, который волнующе смотрел то на Павла, то на человека. Вскоре к ним подошли двое, один из них встал за спину Павлу.

— Ты откуда нахрен взялся? — Из одной из масок раздался низкий, прокуренный голос. Один из трёх взял у Павла из руки сайгу, и начал рассматривать её, после чего отсоединил рожок, и посмотрел на Павла.

— Я из Верховки, сам приехал на выходные на дачу — Павел с опаской посмотрел на Крона, боясь за него.

— Да руки опусти уже, видим. — Раздался голос из-за спины. Все трое сняли маски, лица были почти одинаковые, Павел не мог их различить.

— Если ты такой себе мирный, как ты бандюгов то миновал? — второй присоединил обратно рожок к сайге и протянул её Павлу.

— Да я несколько дней с пятницы в отключке пролежал, не знаю, что это было. Проснулся, собрался ехать домой, смотрю — ментовская, ой, милицейская машина с убитым ме… лиционером внутри, заправка вынесена под чистую, а в конце ваши по мне стрелять начали, мне уехать пришлось, я подумал, что вы меня за бандитов приняли. — Павел тараторил без запинки, смотря по очереди на каждого человека. Все трое переглянулись, словно ничего не понимая.

— Ясно, ну тебе повезло, что сегодня здесь мы, а не весь состав, пока что вали отсюда в свою Верховку, да не высовывайся, если дожить эти дни хочешь, хотя это идея плохая… — прокуренный голос опять послышался Павлу.

— Не высовываться? — спросил Павел.

— Жить — и на несколько секунд в воздухе повисла тишина.

— Ну ясно, но мне домой, в город надо бы — Павел кивнул в сторону трассы.

— Проезд дальше закрыт для всех, мужик, ты не слышишь чоли? Скажи спасибо, что мы тебя не расстреляли, хотя нам положено ловить и пачками расстреливать всех опасных элементов. Вали давай живее, если увидят старшие, то шкуру живо снимут, и с нас ещё. — Павел лишь удивлённо возмутился.

— Да что же такое, так много бандитов в округе, что их даже отлавливать надо? Я сколько сюда летом приезжал, ничего такого тут не видел. — Павел пожал плечами. Военные переглянулись.

— Ты с луны свалился чоли? Газеты слушаешь? Радио читаешь? — военный, приподняв бровь, с удивлением глянул на Павла.

— А что случилось? Нет, магнитофона не было у меня последние дни, ничего не слышал. А что, такая опасная ОПГ появилась? — Павел невозмутимо перебирал мысли вслух. Военные опять переглянулись.

— Никто не знает, что случилось, мы тем более, так что … — у одного из военных зашипела рация на плече.

— Пятьсот пятый, отправили к вам Дрона с провизией, ожидайте — донёсся голос из рации.

— Штаб, вас понял, ждём, состав в норме, никого не замечали. — военный убрал руку с рации.

— Всё, вали отсюда, мужик, живее! Через полчаса здесь будет машина, а тебе ещё доехать надо до этой своей… Вали в общем! Увидят — порвут, и нас повесят ещё. Не успеешь никому сказать, что ты не бандит. —

— Понял, благодарю — Павел сел в автомобиль, и принялся быстро ехать по трассе, но мысль про бензин живо расстроила его. Только бы хватило до Верховки. Спустя десять минут Павел свернул на Верховку, никакая машина по пути ему не попадалась, хотя он со страхом ждал встречу с ней. Он даже был готов первым открыть огонь, если бы это понадобилось. В голове у Павла были смешанные мысли, от которых раздирало душу. Он, по своему упрямству, был брошен выживать. Он остался один. Что делать дальше?

****

В одной маленькой деревянной церквушке на окраине села стояла молодая монахиня, укутанная с ног до головы в чёрное одеяние. Третий или четвёртый час она стояла одна в церкви, тихо молилась и крестилась, периодически всхлипывая. Она впервые видела эту церковь пустой, когда-то здесь даже не в воскресный день собирались люди, так как в этой деревушке жил довольно набожный народ. И это опустение говорило лишь об одном — люди покинули не Бога, а лишь место жительства, обитания, и как надолго, монахиня не знала. Монахиня не имела большой молитвенный опыт, так как сама пришла к Богу относительно недавно, и с исчезновением духовенства она сама не знала, как правильно вести службу. К счастью, она нашла книги псалмов и сборники молитв. Её терзало чувство, что приблизилось царствие Божие, о котором она так много слышала и читала, но в её душе не было радости благодати, ведь путь к нему преграждала нависшая демоническая угроза, которую монахиня чувствовала всем нутром. Она думала о том, что пришло на землю, и конец ли на этот раз всему, или только ей. В запертые врата церкви начали стучаться. Монахиня вздрогнула, прервав молитву, она лишь тихо подкралась ко вратам, и глянула в замочную скважину.

— Ну и чё ты тут найти хочешь? Погнали по хатам лучше —

— Да замолкни, баран, много ты понимаешь, если заходим в деревню, то нужно сперва церквушки обшманать, там золото должно быть —

— Да а какого мы с ним тут делать будем? С собой таскать? Тут, наверное, в хатах самогону полно, да солений в погребах, вот это да, вот это я понимаю, а твоё это — Один из людей махнул на другого, велев ему молчать, а сам пытался вскрыть врата.

— Какого тут заперто? А ну, подсоби — Монахиня продолжила молитву, но уже из-за страха перед собственной жизнью. По вратам начали наноситься удары словно тараном, и после очередного удара они отворились. На пороге церкви стояли двое небритых мужчин, оба были одеты в старые камуфляжные куртки и штаны, на ногах у одного были надеты резиновые сапоги, у второго старые калоши, за спинами у них висели ружья с набитыми рюкзаками.

— Ого! — Один из людей, увидав монахиню, улыбнулся, сняв шляпу, и достав нож, причесал им свои волосы. — Баба! А красива кака! Глянь, Метрон! — Второй человек улыбнувшись кивнул, монахиня же молчала. Первый человек, судя по всему главный, подошёл к монахине, окинув её взглядом с ног до головы, после чего широко улыбнулся.

— И чья же ты така распрекрасна вся тут будешь? И как же мы тебя раньше не видели? Чего тут одна стоишь, красоточка? — Монахиня продолжала молиться на этот раз про себя.

— Я отсюда, Митрофановна я —

— Ничья то есть? Ну понятно, стало быть моей будешь, а, как думаешь, Метрон? — Первый человек схватил монахиню за талию, опуская руку ниже, второй же лишь широко улыбался, вытаращив глаза. Монахиня отдёрнула руку человека, отойдя от него — Чего противишься так? Гляди, у меня тебе подарок найдётся — Человек достал из кармана отрубленный засохший человеческий палец, на котором виднелось золотое кольцо — Не снимается никак у гада, но ничего, отковыряю как-нибудь, ну так что, пойдём, прогуляемся? —

— На том свете нагуляемся, там такие сады распрекрасные, так глаза от красоты слепит, можно ходить и любоваться сколько душе угодно, только прекращай в последние дни творить беззаконие, да помолись, может Бог и помилует тебя — Монахиня вдруг решила подискутировать.

— Много ты понимаешь, баба, я тут ещё вас всех переживу, вот сейчас возьму какую-нибудь особо разговорчивую мадам, да прогуляюсь с ней до избы ближайшей, у меня и угостить чем есть, самогона налить тебе, или ты больше по винцу? Ну винца у нас нет, что-то в окрестностях это особо никто не пьёт. — Человек рассмеялся, снова прикоснувшись к монахине, та лишь отвела голову от запаха перегара.

— В мир невесть что опустилось, ты словно на войне находишься, неровен час ты голову сложишь, и ты всё думаешь, как бы позабавиться? — Первый человек словно ошалел от услышанного, а второй перестал смеяться и облизываться.

— А что мне ещё делать? Думаешь он нас слышит? — Первый указал пальцем на одну из икон — Чего тут происходит, если он есть? А если и слышит, и видит, что ты думаешь, не простит нам с тобой? А, Метрон? — Второй на этот раз не засмеялся.

— А ты простишь своему другу, если он завтра тебя огреет, забрав всё твоё честно награбленное? — Первый лишь почесал затылок от вопроса монахини, посмотрев на своего друга.

— И что нам, стоять тут с тобой, воздух сотрясать? Меня твой Бог не накормит, и денег мне не даст. Ты лучше скажи, где тут что есть поживиться, и сама что есть отдавай, и жива останешься, будешь дальше тут стоять себе, как тебе предложение? —

— Да откуда чему тут быть? До вас уже несколько десятков таких как вы заходили, всё вынесли под чистую —

— А тебя то не тронули? — Рассмеялся второй.

— Не тронули, представьте себе, от таких как вы меня уберёг Господь — Второй разозлился со слов монахини, и достал ружьё, первый же успокоил его, развернув к выходу.

— Ладно, Метрон, пойдём, нечего тут ловить, и девка какая-то диковинная —

— Ну разок то можно было бы, чё ты? —

— Да успеешь ещё, чё она, одна баба что-ли на земле осталась? Погнали, Верховские и вправду быстрее нас всё могут обшманать — Два человека направились к выходу из церкви, пока монахиня не окликнула первого.

— Стой, вот, всё, что у меня есть, и всё, что тебе точно поможет — Первый улыбнулся, но улыбка сошла с его лица, когда он увидел, что монахиня протягивает ему маленькую деревянную икону.

— И чё это? — Первый засмеялся, после чего достал из кармана денежную купюру, поводил ею у монахини перед носом, и убрал обратно — Вот это точно мне поможет, вот от этого точно есть прок, а твоя деревяшка мне какую выгоду даст? — Монахиня смотрела на человека душепронизывающим взглядом.

— Прошу тебя, стань человеком, не гневи Господа, не сокращай дни твои, думаешь матушке твоей приятно тут за тобой наблюдать, как ты бесчинствуешь? Она же приходила сюда, говорит, придёт к тебе мой Андрюша, ты уж помолись за него, покуда я не могу. —

— Чё ты брешешь? Матуха моя … — Первый словно побелел — Как ты меня назвала? —

— Ступай —

— Ну ты скоро там? — Второй уже стоял на улице, звав своего товарища, а он, с выпученными глазами стоял как вкопанный, после чего вырвал из рук монахини иконку, и выбежал из храма. — Чё она тебе плела там? — Первый всё молчал.

— Да так, ничего. — Первый помотал головой, оглянулся на храм, после чего сел в машину, где уже находился его друг.

— Чего это она тебе дала? — Второй указал на иконку.

— Да так, сейчас, погодь. — Первый вышел из машины, после чего выложил иконку у порога церкви, и сел обратно в автомобиль.

— Да нет, не может быть, бред это всё, бредит баба — приговаривал первый.

— Что? — поинтересовался его друг.

— Да так, ничего, балакаю себе под нос, поехали лучше дальше, я тут деревеньку знаю, там должны быть добро какое-никакое. — Второй лишь кивнул, и завёл автомобиль, и когда он тронулся с места, первый посмотрел в зеркало заднего вида, там монахиня подобрала иконку, после чего посмотрела в сторону Андрея.

****

Павел сидел у костра, опять стемнело, опять свет давал лишь огонь. Что случилось вокруг? Что произошло? Не странный ли это сон? Но пули тогда казались реальны, даже очень, так что тогда Павлу точно проверять не хотелось. Павел сидел неподвижно, и только сейчас он смог заметить, что днём не было видно птиц, хотя обычно ласточек здесь было полно. Война? Катастрофа? Что же? Неизвестно. Такая гробовая тишина вокруг. Ни сверчков, ни гула трассы. В голову Павла, словно выстрел посреди тишины, ударил лай Крона. Павел взял сайгу, на всякий случай снял с предохранителя, и замер на месте. Он думал, что ему послышалось, но нет. Неподалёку раздавались голоса. Если кто-то в деревне разговаривает, то ты почему-то можешь услышать это из любого её конца, а на фоне тишины так тем более. Голосов было несколько, мужские, доносились они со стороны улицы. Павел пригнулся, и приказал Крону молчать, но напрасно, видимо, гости увидели дым от костра. Но кто они? Темнота гробовая, не видно ничего. За забором Павел увидел лучи фонарей, был слышан топот ног и стук во входную дверь. Павлу было страшно настолько, что он почти терял сознание, видимо это был его самый сокровенный страх.

— Ну что, по-хорошему открываем, хозяева! — снова стук, перерастающий в удары по двери, судя по всему, некие пытались выбить дверь. Удар за ударом, Павел подползал ко двери в дом со стороны двора, и спрятавшись за перегородкой, прицелился из сайги в сторону входной двери.

— Ну ты чё, урод, думаешь я не слышу, как ты там шаркаешь? Отворяй давай, похавать, попить, золото, патроны давай и свободен, мил будешь — Павел увидел, как со стороны терраски тёмная фигура заглядывала в окно, освещая дом лучом фонаря, после чего фигура пропала из виду. Опять послышался топот у двери.

— Дай я — ещё один голос, видимо человека было два. Павел надеялся, что два. По двери начали наноситься колотые удары топором, дверь была почти сломана, действовать надо было сейчас. Хорошо, что Крон послушался хозяина и молчит, не издавая звуков. Павел опять прицелился в дверь и положил палец на спусковой крючок. Тут из неоткуда послышался выстрел со стороны улицы, и хрип одного из людей, второй же начал орать на кого-то матом. Павел от испуга выстрелил в дверь. Дверь разлетелась в щепки, фонарь упал на пол, тёмная фигура полетела с хрипом с лестницы. Опять тишина. Но тут послышались медленные шаги со стороны улицы. Видимо, бандитские группы с голодухи валят друг друга за добычу. Видимо, фильмы ужасов про выживание, которые Павел так любил смотреть с Верой, где люди, озверев, убивали своего близкого, чтобы забрать его последние копейки, уже стали реальностью. Звуки шарканья по траве приближаются.

— Кто такой? Стрелять буду — Павел закричал, спрятавшись за дверной косяк, и не отводя прицела со стороны остатков двери. В проёме появилась тёмная фигура, Павел не двигался. Незнакомец взял и выломал остатки двери, после чего полностью встал в проёме. Павел вспомнил про фонарь в куртке, и держа сайгу в правой руке, достал фонарь, и направив его на человека, включил. Луч озарил фигуру, но глаза Павла не привыкли ко свету. Фигура стояла неподвижно, но когда Павел смог разглядеть человека с ружьём в руке, его челюсть словно выпала, и Павел с незнакомцем смотрели друг на друга около минуты. Павел опустил ружьё.

— Павлуша, я пришёл, чтобы помочь тебе —

— Афанасий… — промолвив Павел.

— Да вроде он — ответил человек напротив.

— Да как же ты… Как ты… Так тебя же… Как оно… Ты… — Павел запинался, вытаращив глаза, и сильно трясся от некоего страха и удивления одновременно. Это и вправду был Афанасий. Как? Не понятно.

— Многовато вопросов, а я на них и ответов не ведаю. Поесть у тебя будет чего? — перебил Афанасий. Павел неподвижно стоял.

— Да найдётся — Павел ответил вполголоса.

— Ну и отлично — Афанасий почесал затылок — А то самогону нагнал — хоть отбавляй, а есть то уже два дня как нечего. Только этих давай сначала пристроим куда, по-человечески чтобы. — Афанасий пнул безжизненное тело.

— А кто это такие-то? — Павел подошёл к убитому и легонько пнул его.

— Да кто их знает — Афанасий опять почесал затылок. — Достаточно сейчас мразей полезет отовсюду, но раз выбрали они такую дорогу, то пущай, здесь им и место. —

— А что случилось то? Правда не знаю… — спросил Павел.

— Да тоже дьявол его знает, но ясно одно: ничего хорошего — Афанасий и Павел постояли молча минуту.

— Спасибо… — Павел прошептал в темноте.

— Да сочтёмся. — Афанасий вздохнул. — А то сижу себе, слышу — машина какая-то остановилась, а из неё бандюга два вылезли, машина то ведро, но бензина можно слить. Так вот к тебе в дом направились, а я думаю, чего к тебе то? Деревня то пустая. И потом смотрю, а у тебя костёр во дворе. Ну я надеялся, что это на самом деле ты. —

— Ты же без вести пропал… — Афанасий в ответ лишь молча махнул рукой в сторону Павла.

****

Павел и Афанасий сидели за столом, дома у бабы Вали, а по совместительству и ранее вышедшим обстоятельствам, у Афанасия. По стаканам был разлит самогон, на тарелках было разложено нарезанное мясо, приготовленное на костре. Бандитов похоронили в лесу на конце деревни под вой волков. Волки и раньше тут выли, но сейчас, наверное, совсем оборзеют. Документов у бандитов не было, кто они — неизвестно, видимо не местные, но могилы их пометили крестами с цветами, точнее сорванной травой с поля. Как закопали, Павел и Афанасий молча перекрестились. Позже, Павел, помыв руки, сел за стол, и за рюмкой рассказал Афанасию обо всём — о Вере, о военных, о том, как несколько дней пролежал без сознания. Афанасий лишь слушал. Афанасий был высокий, староватый, полный мужик с седой бородой, в шапке-ушанке, тельняшке, тулупе, и резиновых сапогах. Павел сидел с ним за этим столом впервые за 8 лет.

— Но всё-таки — Павел опустошил рюмку — Где Валя? Что с тобой было то эти года? Валя рассказывала, что ты пропал без вести, тебя даже милиция не нашла, как такое возможно? — Афанасий молча выпил рюмку и откусил мясо с вилки.

— Да больше слушай дуру эту, совсем из ума выжила, я эти года под Дзержевом на ферме работал, недавно сюда приехал, а она меня как увидала, чуть сознание не потеряла, я ей говорю, дура, я же тебе объяснял, что я не пропал. А где она сейчас я и знать не знаю, видать свалила, как что-то случилось. Но скучаю по ней. —

— Но ведь она все эти годы только и твердила, что тебя ищут, и никак не найдут —

— Хрен её знает, сбрендила старуха — Афанасий снова выпил.

— Но главное — Павел понюхал мясо, насаженное на вилку — Что вокруг то произошло? Война поди? — Афанасий задумчиво посмотрел в окно.

— Единственное, что я слышал — Афанасий цыкнул зубами — Что по всей стране прокатился высокий уровень ЧС. Не работает абсолютно ничего, есть скоро будет нечего. Власти у страны нет, на улицах анархия и беспредел. Произошло это якобы из-за какой-то катастрофы. Никому, кто сейчас находится в мегаполисах, или даже в ПГТ, не позавидуешь — там люди друг на друга кидаются чтобы сожрать, банды районы контролируют. Хотя… Да по-моему в Краснароссии и в мирное время так один хрен всегда было — Афанасий вздохнул, а у Павла резко заболело сердце.

— А Верочка… — Павел уставился в одну точку и прошептал вполголоса — А Аня… О чём я думал… — Павел залпом выпил рюмку.

— Нечего переживать, на том свете свидимся, времена такие настали — ответил Афанасий. Павел встал из-за стола, чтобы размяться и пройтись. В доме было темно, планировка дома Афанасия и Вали была почти такая же, как и у Павла, но отзеркаленная в другую сторону. Лишь свет луны падал на стол, и немного отдавало светом и теплом от растопленной печки. Павел припал к печке и закрыл глаза. Наконец-то так тепло. Но не на душе. Павел встал, самогон сильно дал о себе знать, Павел споткнулся о кольцо-ручку подпола, и с грохотом упал на пол, после чего, поднявшись, посветил на пол, и попытался открыть подпол, но тот был закручен с обратной стороны.

— А что у тебя там? — Павел попрыгал на полу, показывая на подпол. Афанасий посмотрел в окно, поднеся рюмку ко рту.

— Очень важная мне вещь — прошептал Афанасий, с холодом в глазах посмотрев на Павла.

— Ладно, я пойду, завтра решим, что делать. Ночью, да ещё и на пьяную голову, всё равно бесполезно. — Павел надел шапку на голову, и поднял правую руку в знак прощания с Афанасием.

— Бывай… —

****

9 или 10 октября (?)

Наверное, среда.

Ночь.

Жизнь перевернулась, пришла к её логическому завершению, она кончилась. Я потерял свою семью, они вероятно мертвы. В город мне абсолютно не пробиться. Скоро подохну с голоду, если не от жажды. Есть тут нечего, под чистую вынесли даже заправку в глуши. Я остался один на один с самим собой. В мире, или в стране, сейчас война или что-то типа того. Благо встретил Афанасия. Он, как оказалось, жив. Вот только эта история кажется мне полнейшим бредом. Мне кажется, что я сплю, или умираю. Будем смотреть, что делать. Если семья жива — я наберусь сил, и найду её. Если и умирать, то только с ней. А если нет — то подохну здесь. Пойду спать, много писать не могу, перебрал. Хотя недавно клялся, что больше не буду пить. И да. Сегодня убил человека. Хотя какие бандиты люди? Я толком не видел, как сделал это. Только выстрелил. Но я ничего не чувствовал. Организм резко перешёл в состояние войны и выживания. Самогон у Афанасия убойный.

****

Весь следующий день Павел только и выполнял работу по дому. Вместе с Афанасием ему удалось из досок сделать новую входную дверь. Еды оставалось на самом донышке, да и та скоро протухнет. Павел даже пытался выйти на охоту, так как звери, видимо, почуяли, что люди пропали, и начали бесстрашно выходить из леса. Так, выйдя на задворки, и отойдя немного в сторону В-19, Павел встретил днём самого настоящего кабана. Только тот, увидев Павла и смотрящее на него дуло карабина, не стал нападать, или же убегать. Худой, раненный, и потрёпанный кабан, с абсолютно жалостным и уставшим взглядом встал напротив Павла и словно смотрел ему в душу. Павел узнал этот взгляд, узнал его из зеркала. Павел молча опустил оружие вниз, и кабан, увидев это, развернулся и потопал в противоположную сторону. Павел лишь провожал его взглядом, а Крон, скуля, смотрел то на Павла, то на кабана, с жалостливым чувством, что добыча уходит.

— Людьми оставаться надо, Крон — Павел потрепал Крона за ухо и направился обратно в сторону деревни. Позже, Павел встречался с Афанасием всё там же, у него дома. Разговаривали обо всём, что делать, куда идти. Афанасий рассказывал свой план, как миновать пост военных и возможных бандитов, после чего попытаться взять малоизвестный продуктовый магазин, у моста над рекой «Перла». Но план был не просчитан до конца, да и бесполезен, если что и оставалось в магазине, он стал пустым уже в первые дни неизвестной катастрофы. Сейчас был октябрь, использовать огород — бесполезно. Был вариант найти выживших куриц, да развести их, но как, куда, и что — Афанасий и Павел понятия не имели насчёт разведения кур. У Афанасия оставалось ещё два мешка картошки, им то двоим хватит, но вот Крону и Ласе такое яство явно не по вкусу. У Павла и Афанасия в головах одновременно появилась одна и та же идея — пристрелить Крона и Ласу, ведь еды на всех не хватит, а смотреть на то, как единственный оставшийся в живых друг медленно погибает от голода, было больно для Павла. Ласа была личная собака Афанасия, Крон на неё почему-то не обращал внимания. Это была самка дворняги среднего размера, которую Афанасий взял щенком ещё в 2010 году. С водой всё проще. Колонки в деревне работали, но сколько воды осталось в местной водонапорной башне — неизвестно. Надежда оставалась на дождь и фильтр, который к счастью был у Павла дома. Экономить нужно было даже воду для принятия водных процедур, и мыться одновременно с питомцем, расходуя при этом одну десятую прежней нормы мыла, и всего немного воды. Вода над душем не нагревалась, солнце толком не выходило. Мыться приходилось в холодной воде, при температуре +6 на улице. Лишь бы не заболеть. Медикаментов точно не найти в округе. Экономить приходилось даже с огнём, спичек оставалось около пяти коробков, а топить печку приходилось каждый день. Брёвен для этого у Павла ещё хватало, но как кончаться — не беда, Павел пойдёт в лес, и добудет ещё. Но у Павла было предчувствие на душе, что ему осталось недолго, осень бы пережить, а зиму то и подавно не получится, как минимум еда скоро кончится. Ближе к вечеру опять посиделки у Афанасия. Он просидел почти весь день дома, лишь топив печку. Он даже успел подстрелить какую-то птицу среднего размера, не отходя от дома, пока Павел был на охоте, и подать её уже приготовленную ко столу. Что за птица — Афанасий не узнал, лишь быстро ощипал её. Да и Павла с Афанасием это мало волновало. Павел с Афанасием заметили, что куда-то вдруг пропали комары. Если нет насекомых — то скоро помрут и птицы. Мысль не утешительная. Два с недавних пор друга сидели на деревянных стульях на огороде, и давились приготовленной на костре картошкой, при свете луны и звуке трескающихся брёвен. Сырое мясо птицы ели Крон с Ласой, Афанасий и Павел не пожалели им свою порцию, даже не приготовив половину птицы. На следующий день Павел проснулся от сильного грохота и звука рёва двигателя за окном. Опять бандиты? А что, если это друзья тех, что недавно склонили свои головы здесь, и пришли мстить? Судя по множеству шагов, людей на этот раз было несколько, оно и логично. Ну что же, с Богом и с боем. Павел встал с кровати, мгновенно накинул на себя шорты с балахоном, и взял сайгу, что лежала у кровати. Павел боялся за Крона, поэтому приказал ему оставаться, но тот чувствовал опасность, и жалостно провожал хозяина. Выходя из голанки, Павел, увидев взгляд Крона, на секунду образовал в своей голове теорию, что Вера уже мертва, и вселилась в его питомца, чтобы следить за ним и оберегать его. Это может быть бред, но это предположение не давало Павлу покоя. Он теперь всё более серьёзнее относился к Крону, больше, чем просто к питомцу. Павел закрыл дверь голанки, и на цыпочках подкрался ко следующей двери, и тихо открыв её, посмотрел на ново построенную, что вела на улицу. Её опять выбивали, Павел оскалил зубы, ведь ему придётся опять её чинить. Да и сколько подобных атак он сможет ещё отбить? Дверь резко вылетела. На пороге несколько людей в зелёном целятся в Павла из оружия.

— На пол, урод, на пол! — несколько голосов одновременно доносились со стороны улицы, но люди стояли неподвижно. Павел не решился стрелять, его сайгу бандиты не смогли увидеть за дверным косяком. Павел пулей вылетел во двор, благо вчера, по пьяни, он забыл закрыть дверь. Но во дворе его уже ждали у крыльца. Всё, что он успел увидеть — здоровенный мужчина в зелёном, с автоматом на перевес, зелёном шлеме, и чёрной маске. Удар. У Павла закружилось всё вокруг, но сознание он не потерял. Павел, лёжа на деревянных ступеньках, потянулся за сайгой, которая отлетела в сторону, и пытаясь найти её, он услышал отборный мат, и почувствовал, как на его пальцы резко наступили тяжёлым ботинком. Через несколько секунд на крыльце было уже несколько человек, сколько точно — Павел не мог сосчитать. По рёбрам и животу Павла посыпались удары ногами, но вскоре они прекратились, Павел не издавал ни звука. Павел не различал голоса, и не мог понять, о чём люди говорят, ведь в ушах его стоял звон. Видел Павел только множество ботинок, и не мог поднять голову. Ещё через секунду на его голову был накинут мешок, который пахнул сыростью, и в нём Павлу было довольно тяжело дышать. Павлу приказали встать и идти, предварительно скрутив и держа ему руки за спиной. Павел вспомнил Крона, и мысленно попрощался с ним, вероятно, его сейчас прибьют. Его это волновало больше, чем то, что прибьют его. Павла вывели из дома, и судя по ощущениям, запихнули на заднее сиденье какого-то автомобиля. Действовали эти люди в разы профессиональнее тех двух пьяных мародёров. Павлу было всё равно, кто это, но если друзья тех бандитов, то вероятно, будут издеваться, прежде чем убить. Павлу начали влетать в голову одна за одной воспоминания со Смерчеево. Автомобиль тронулся, по ощущениям он выехал на дорогу. Машина продолжала двигаться, и с головы Павла слетел мешок, его снял человек, сидящий спереди. Павел попытался оглянуться, но получил с заднего ряда подзатыльник, значит он сидит во втором ряду. Человек, с которым сидел Павел, разглядывал его сайгу, а сам автомобиль, видимо, был какой-то большой, вроде джипа, имеющий три ряда, или больше. Павла куда-то везли.

— Я не совсем понимаю, что происходит, и за что вы… — Павлу снова прилетел подзатыльник.

— Подозреваемый! Сохранять молчание, пока вас доставляют! — раздался голос сзади. Павел уставился в окно. Человек спереди рассмеялся.

— Ты ему ещё мистер скажи! На кой с этой мразью так сюсюкаться? —

— Позвольте, а что я… — опять подзатыльник. Павел посмотрел вперёд.

— Вы подозреваетесь в бандитизме, убийствах, грабеже, и мародёрстве, и немедленно будете доставлены в районную военную администрацию для выяснения. А сейчас лучше молчите, вам запрещено контактировать с бойцами. — грубо раздался сзади голос басом. Дальше ехали молча. Вскоре машина свернула на В-19, и повернула в противоположную сторону трассы. Павел не часто был в тех краях. Спустя около десяти минут, Павлу приказали выйти из машины. Павел, вытерев кровь с разбитой губы, вылез из автомобиля и оглянулся. С трассы никуда не сворачивали, и приехали в какой-то лагерь, где повсюду стояли такие же самодельные вышки, которые Павел видел ранее, натяжные палатки, и пару таких же быстро развёрнутых строений. Скорее всего всё вокруг было сделано на скорую руку. Павла с двух сторон взяли под руки, и повели вперёд.

— Я вас предупреждаю, одно движение — и расстрел на месте. —

— Так ему и так хана уже, чего там? —

— Глянь-ка, остался-таки кто-то —

— Этот из верховских чоли? Там живые чоли есть? —

Повсюду голоса. Когда Павла вели, он наблюдал по пути много вооружённых людей, которые рассматривали его как какую-то диковинную вещь, при этом что-то обсуждая. Павел успел заметить чёрное полотно, залитое засохшей кровью, с надписью: «Зона расстрела!» Павла вели дальше, и всё ближе подводили к большому натяжному «зданию». На голову ему опять опустился мешок, но когда его привели в какую-то комнату, его усадили на стул, скрепили руки сзади наручниками, и сняли мешок. Перед ним за столом сидел лысый военный с седыми усами, который явно был в возрасте.

— Вот, товарищ командир, доставили, как вы и просили, по горячим следам нашли, это его наши видели в секторе «И». А ещё… — седой мужчина, оскалив зубы, и зажмурившись, махнул рукой в сторону Павла, откуда доносился голос.

— Отставить, знаю всё. —

Слева от него стоял длинный, и вытянутый черноволосый мужчина лет тридцати, справа же наоборот, полноватый, низкорослый, и сутулый. Все смотрели на Павла.

— Ну-с, кто таков? Откуда будешь? — командир пошевелил усами. Павел рассказал всё как было, начал рассказывать опять про Веру, как домой хотел уехать, и как бандитов видел. Не поверили. Командир кивнул ребятам. Сзади, в живот Павла прилетел удар кулаком. Павел поперхнулся, но боли не почувствовал.

— Да что мне врать вам? Время сейчас для шуток что-ли? Я не бандит, ни в каких нападениях не участвовал — Павел снова закашлял.

— Хорошо, допустим — командир недоверчиво рассмотрел Павла — А чего же домой не попытался поехать, а в Верховке то остался? —

— А я… — Павел вспомнил про слова военных, что их бы повесили, если бы в штабе узнали, что они дали Павлу уйти, и мигом передумал говорить.

— Вот то-то и оно — командир встал с кресла, и начал ходить вокруг стола, бойцы же стояли неподвижно — История какая-то мутная, откуда ты — чёрт тебя знает, по всем описаниям выходишь за местного головореза — Павел молчал, ему стала безразлична его дальнейшая судьба.

— Командир, да давайте пристрелим уже эту бешенную собаку, на кой с ним возиться? Чем он отличается от… — голос вытянутого военного прервал удар по столу.

— А может ты заткнёшься, и я буду решать, что делать, а что нет? — командир поменялся в лице.

— Хорошо, ладно, допустим, в деревне ты один остался? — командир сел обратно за стол.

— Так точно — Павел кивнул.

— Мюр! — командир обратился к человеку, что стоял сзади Павла, и к нему подошёл достаточно тучного телосложения, но вытянутый военный. — Верховка это которая у нас в «РТ-51?» — командир почесал подбородок.

— Так точно, товарищ командир! Верховка располагается в квадрате «РТ-51», где планируется дальнейшее… — командир прервал речь Мюра взмахом руки.

— Так, вы это… Отправьте пока молодого человека свежим воздухом подышать, а как позову, снова сюда — Павла вывели из палатки на улицу, где в окружении вооружённых людей он стоял почти неподвижно. Павел всё засматривался на расстрельную стену, где сидело несколько бойцов.

— Что уставился, козёл? — Павел сразу же отвернулся. Ему хотелось осмотреть лагерь, но он боялся даже повернуть голову. Павел подслушал разговор военных, что сидели неподалёку на земле у костра, образуя круг.

— Центр говорит, что мы должны наступать, что за тварью надо быть? Их бы сюда, с древней винтовкой в грязи по пояс торчать весь день, а то я погляжу им очень хорошо там в тёплых креслах сидится. Как же всё заколебало. Мне бы домой. Я слышал, что у меня вроде всё утихомирилось, а я здесь сижу… —

— Это где это всё утихомирилось? Явно не у нас. —

— Задрали ныть! У вас одних что-ли родные были? —

— А я Лидочку помню, не успел толком повидать её, а тут… —

— Поесть бы сейчас не помешало… — Вдруг нависла тишина. Вскоре, Павла снова позвали, и он зашёл обратно в штаб.

— В общем так! — начал командир — Я, видимо, должен прояснить ситуацию! Вы находитесь в зоне чрезвычайной ситуации! Что происходит в стране — нам неизвестно, да только вот нашему лагерю из центрального штаба было приказано очистить ближайшую местность ото всех опасных элементов, которые сеют здесь бандитизм и анархию! —

— Но я… — Павлу снова прилетел удар, но он не шелохнулся.

— Отставить разговоры — сердито сделал замечание военный, которого называли Мюр.

— Так я продолжу! По-хорошему мы должны вас расстрелять, но! — командир сделал взмах указательным пальцем — Но вы единственный из гражданских, за всё время что мы здесь, что не подходит под описание бандита! По этому случаю мы должны вас отпустить. Да только вот нашему лагерю не хватает помощи и дополнительных рук! Бандиты прут отовсюду! Поэтому вам придётся помочь нам, иначе эти граждане сожрут и вас!

— Разрешите обратиться! — Павел вспомнил службу в армии.

— Разрешаю — кашлянув, ответил командир.

— Бандиты действуют по одиночке? Парами? Какую опасность они представляют для людей? А то я… — речь Павла перебило кислое лицо командира, и смех длинного военного.

— Вот если мы их не уничтожим — командир тыкнул пальцем в Павла — не дай Бог здесь образуется какая-нибудь целая чёртова дюжина или армия, а там и гляди успевай, до чего их мозг додуматься сможет! Я столько версий перечитал из штаба! Секты, людоеды, анархисты, — во всё это может вытечь, казалось бы, шпана с обрезами. — командир замолчал.

— Когда прикажете приступить? — Павел встал смирно.

— Так ты из Верховки? — командир переспросил.

— Так точно! — командир пораскинул взглядом.

— С бандитами хочешь считаться? Не будешь плакать, что убил кого-то? —

— Никак нет! Я на войне бывал! — Павел вспомнил тех двух, что пытались ворваться к нему.

— Надо же! На войне он был! Это где это? — удивление застыло на лице командира.

— В Смерчееве. Где же ещё у нас может быть война? — Павел побледнел.

— В Смерчееве он был! Мальчик, тебе лет то сколько тогда было? — командир и рядом стоящие с ним засмеялись.

— Достаточно — И в ответ лишь тишина.

— Ясно. Как только ты нам понадобишься, мы тебя найдём. Но бежать не смей. Твоя побрякушка у нас побудет в качестве залога, без неё ты среди бандитов как без рук! Они с тебя заживо шкуру спустят. Так что из дома не выходи, и жди сигнала, понял? А домой наведаются — так спрячься за углом, и топором отбивайся. — командир посмотрел наверх — У нас дельце сложное есть, там ты и будешь нам нужен, и как выполнишь — отдадим тебе твою игрушку. На еду не рассчитывай, ты будешь числиться не официально, поэтому на тебя не припасено. Но как справишься, штаб будет знать, что ты с нами. —

— Что с Кроном? — резко вспомнил Павел.

— С кроном дерева? — засмеялся длинный военный.

— С собакой моей, она в доме была, где вы меня взяли, с ней всё в порядке? —

— Ну и фантазия на имена у тебя — цыкнул зубами Мюр — Там же она осталась, мы её не тронули. —

— Ну да, собаку жалко — длинный покачал головой — А тебя — длинный показал на Павла пальцем, и скорчил злобное лицо — Нет! — Павел действительно не помнил, почему именно Крон, а не Шарик или Барбос.

— Разрешите идти! — Павел обратился к командиру.

— А ты знаешь, куда идти? — ухмыльнулся командир.

— Ну тут по прямой же, по В-19 до Верховки —

— И что же, прямо не тяжело тебе тридцать километров без оружия топать? И не страшно? — заинтересовался полноватый военный, которой стоял всё там же.

— Никак нет! Чего же тут тяжёлого или страшного? — Павел отвечал сердито.

— Отлично! — обрадовался длинный — Не придётся тратиться на бензин. —

— Отставить! — приказал командир — Бойца подбросить до поворота! Идите. Да и ладно, вот. — командир махнул рукой, и Мюр, передал Павлу его сайгу.

— Мы тебе доверяем, солдат! Смерчеево своих помнит! — К чему он это сказал? Может был там? Да только Павел не воевал толком, и пострелять успел лишь несколько раз. Наотмашь, как умел. Павел развернулся, и увидел, что всё это время за его спиной стоял почти целый лагерь. Все развернулись на месте, и вместе с Павлом покинули здание. Спустя около пятнадцати минут Павел подъезжал на том же автомобиле к повороту, где его сразу же высадили. Павла удивило, откуда военные берут бензин, и почему им его не жалко, но они не очень хотели с ним разговаривать, и в основном молчали, лишь изредка общаясь между собой.

— Ну ты это — один из военных шмыгнул носом — не обижайся, ладно? — Автомобиль развернулся обратно, а Павел отправился на Верховку. По пути Павла раздирали куча мыслей, но они словно были заблокированы от внутреннего воздействия, и сделать с ними ничего было нельзя. Время было около 18, телефон Павел не использовал, так как он был почти разряжен, а электричество всё не появлялось. До Верховки около пяти километров, Павел зашёл в лесную зону. Ему почему-то не было страшно, хоть передвигаться здесь в одиночку и в мирное время было нежелательно. Пасмурная погода всё висит, никуда не исчезая. Павел прошёл через «проклятую тропу», которая выходила из левой половины соснового леса. Точного названия у неё не было, да только вот в обычное время здесь ходили легенды, что из тропы той, то русалка выйдет, то бесовщина какая-нибудь, то зверь дикий дорогу перейдёт. А если пойти по ней, то заблудишься в лучшем случае. Миф или нет, только никто из местных туда не совался. Так что проходя через неё, по словам местных, нужно было не смотреть туда, а только перекрестившись, идти дальше. Павел взглянул на тропу, ему стало не по себе. Павел ускорил шаг, постоянно оглядываясь назад, держа палец на спусковом крючке сайги. Необычайно тихо, но начали слышаться шорохи листьев и кустов. Павел испугался поначалу, но потом, когда увидел, что нарушителем покоя стали птички, у него словно камень с души упал. В этом символе, что птицы опять живы, он поверил в скорое восстановление своей жизни, и ситуации вокруг. Словно радующийся весне солдат, лежащий под обстрелами в сугробах. Дорога уходила вправо, Павел пошёл по ней. Вскоре за мостиком показалась Верховка. У Павла закололо в сердце. То, что он любил, было мертво. Наверное навсегда. Павел остановился у мостика, ему хотелось лишь глотка свежего воздуха. Всё затихло. Наверное навсегда. Павел остался один. Вокруг лишь слышен звук бегущей речки, и пролетающих мимо птиц. Тишину и мысли Павла прервал пронзительный лай со стороны трассы, Павел с перепугу снова схватился за сайгу. В ста метрах от него стояла собака, она не двигалась, было видно, что собачка боится Павла. Она жалостливо смотрела на Павла, слабо гавкнув ещё пару раз. Павел попытался подойти к ней, собака попятилась назад. Павел остановился, и развернулся в сторону Верховки. Собака была маленького размера, чёрная. Вроде не Ласа. Павел прошёл начало деревни, и остановившись, посмотрел назад. Из-за куста опять появилась собака, и увидев Павла, снова остановилась, и начала судорожно смотреть по сторонам. Павел опять отправился в путь, иногда поглядывая назад. Когда Павел шёл, шла и собака, когда Павел останавливался, останавливалась и собака, если Павел пытался идти за ней, она удалялась. Не чертовщина ли какая? Наконец, собака свернула в один из домов, Павел решил проверить, там же может кто-то быть! Причём он не видел, как она зашла в дом, она лишь испарилась за ним. Скорее всего дикая, прижилась тут, возможно у неё там потомство. Так как собака держала с Павлом дистанцию около ста метров, то Павел уже спустя 30 секунд был у того дома. Дом был не заброшен, и кто там жил раньше, он не помнил. Скорее всего очередные знакомые бабы Вали, она знала всю деревню. Павел подошёл ко старой деревянной входной двери, и потянул за ручку — было закрыто. Странно. Павел поцыкал, подзывая собаку, но лая не услышал. Дом был небольшой, с красной крышей. Павел собрался уходить, но передумав, ударил по двери ногой. Дверь упала. В доме было темно, Павел попробовал поискать фонарь — его не оказалось в кармане. Павел, прицелившись из сайги, на ощупь шёл в темноте.

— Есть кто? — и в ответ тишина. Павел резко увидел большую комнату справа, в которой было светло, так как в ней располагались окна с видом на улицу. Как выяснилось, дом состоял только из коридора и комнаты. Павел осмотрелся — ржавые, старые кровати без матрасов, паутина на окнах, старые брёвна в углу, и удивительно хорошо сохранившийся иконостас. Обыкновенный деревенский дом. Вдруг вспышка. Павел от испуга чуть пискнул. Прямо перед ним, спиной в его сторону, кто-то сидел на кресле. Павел не мог рассмотреть ничего, только голову, и большую тушу.

— С вами всё в порядке? — тишина. Павел обернулся, мало ли приманка? Он медленно начал подходить к креслу. Всё ближе и ближе. Сердце Павла выпрыгивало из груди. Через мгновение он очутился у кресла. Павел обошёл его. На нём, с закрытыми глазами, и сложа руки, сидела бабушка. Он вроде видел её раньше, но не мог вспомнить, где и когда. Павел пощупал её руку — пульса не было. Судя по всему, умерла совсем недавно. В темноте Павел не сразу заметил у неё в руках бумагу. Он попытался взять её, но она как будто вцепилась в этот клочок. Павел всё-таки вырвал его, и поднёс ко свету из окна.

«Помилуй Господи за всё! Прости Анютка! Но я умираю. Похороните меня у матери за Верховкой. Надежда Петровна.»

Павел с каменным лицом положил бумагу обратно в руку старушки, и словно выбежал из дома. Павел быстрым шагом направился к дому Афанасия, до него оставалось совсем немного. По пути Павел вспомнил про собаку, и про то, что никого в доме он и не видел, и где она была? Странно. Павел добежал до дома Афанасия, постучал — никого. Павел не стал ждать, и побежал к себе домой. Дверь была открыта, ещё бы, но стоп! Она была приделана! На обратной стороне виднелась записка: «Не благодари, Пахан». Павел улыбнулся, но вдруг услышал, как начала скрипеть дверь, ведущая во двор, но Павлу было не страшно, он чувствовал, кто это. В проёме показался улыбчивый Афанасий, и за ним, словно бешенный, вылетел Крон. Крон как будто в последний раз набросился на Павла, громко скуля и резво прыгая по сторонам. Крон не мог насытиться объятьями Павла.

— Я знал, что ты вернёшься, я молился за тебя — Афанасий кивнул головой. Позади него, со стеклянными глазами, стояла Ласа. — Я детишек, так сказать, покормил, за них не переживай. А сам ко столу давай, я ещё дичи добыл. — Афанасий показал на кухню, а Павел лишь улыбался, гладив Крона, но сразу резко поменялся в лице, и рассказал об увиденном Афанасию.

— Ну… Бабка не уйдёт уже никуда… Давай отобедаем сначала, а то остынет. — Павел был не против.

И как так Афанасий додумался, когда именно Павел должен прийти?

— Я же ведь видел, как они тебя паковали — Афанасий и Павел сидели уже за столом — Сам понимаешь, вмешаться мне было бы бесполезно, с ружьём против автоматов не катит — Афанасий засмеялся. Крон и Ласа лежали на полу. Павел заметил, что Афанасий почти никогда не давал команд Ласе, но она слушалась его, и подчинялась ему, словно читая его мысли. Удивительно.

— Да ты что думал, я обиделся на тебя? Ты же мне жизнь спас — Павел ухмыльнулся.

— Что за отметины на тебе? Это они тебя так? И что им в итоге нужно было от тебя? — Афанасий насадил на вилку ножку птицы.

— За что и почему не сказали, но! — Павел закусил — Должны были расстрелять, а на деле поставили ультиматум! —

— Кого поставили? — Афанасий прищурился —

— Сказали, что я теперь с ними в общем, и что я им понадоблюсь. — Павел опустошил рюмку. В доме на некоторое время повисла тишина.

— Ты поаккуратнее с ними, Паш, кинут и не моргнут —

— Да бежать уже бесполезно, да и некуда, сказали, что всё равно найдут. Где мне тут по полям и лесам с голой за… телом прятаться? —

После того, как Павел и Афанасий доели свой ужин, они направились по наводке Павла в тот самый дом, вместе с Кроном и Ласой. Подойдя к нему, Павел ахнул и протёр глаза — дверь была на месте. Павел попытался открыть её — заперто. Афанасия чертовщина не удивляла. Павел и Афанасий взяли в руки ружья в боевой готовности, и вместе ударили по двери, она упала. Второй раз. Дом всё тот же. Вдруг раздался лай Крона, но Ласа же молчала. Крон лаял, смотря в темноту дома. На улице уже темнело, и в самом доме ничего не было видно. Но на этот раз Павел взял с собой фонарь, а у Афанасия он всегда был при себе. Два луча озарили коридор. Место, куда лаял Крон — было пусто, Крон замолк. Павел и Афанасий молча прошли в дом. Кресло всё так же стояло по середине, но никого в нём не было. Павел лишь раскрыл рот. Он подошёл к креслу — там не было даже листка. Павел и Афанасий перекрестились и покинули дом. На улице совсем стемнело. Павел долго говорил Афанасию о том, что не мог понять, что это было, но Афанасий лишь молчал.

****

Этим утром Павла ничего не разбудило. Ему удалось даже удачно позавтракать, без лишнего шума и угроз. Еды оставалось на один-два раза. На улице становилось всё холоднее. Но тут за окном опять послышался знакомый Павлу звук двигателя. Опять шаги по деревянной лестнице, но на этот раз дверь не выламывают, а вежливо стучат в неё. Павел открыл, на пороге стояли знакомые ему ранее лица, которые его когда-то отпустили. Увидев Павла, они изрядно удивились.

— Вас хотят видеть, у вас минута. — Павел лишь кивнул, и закрыв Крона в голанке, предварительно потрепав, отправился за военными, и закрыл дом. Когда Павел проезжал дом Афанасия, то увидел его самого в окне. Он крестил Павла, а на задних лапах, стояла и наблюдала за всем этим Ласа.

— Кто-нибудь ещё в деревне есть? Проживает? Видели кого? — раздался голос одного из военных.

— Нет — бросил Павел. Через полчаса они были уже в лагере, машину встретили уже так же знакомые персоны.

— Живее! Сбор через две минуты! — громко крикнул Мюр. Павел с остальными вышел из автомобиля, и направился в то же самое здание. Внутри было около десятка стульев, на каждом из которых сидели по бойцу. Все посмотрели на Павла. Кто-то курил, кто-то даже ел кашу из жестяной банки. Передо всеми стоял всё тот же командир.

— Приветствую. Разрешите — Павел кивнул.

— Как самочувствие? — сразу же поинтересовался командир.

— Я в полном порядке —

— Это хорошо. Проходите и садитесь. — Павел послушался.

— Я как понял здесь нужно объяснять только новичку, все остальные же всё поняли? — командир начал ходить влево-вправо со скрещёнными руками за спиной.

— Так точно! — раздалось хором.

— И так, Павел, должен вас оповестить, никаких у нас имён и званий, всё засекречено, но вы так и побудете Павлом. Будем считать, что вас зовут не так — Павел кивнул — Мы не можем доверять вам в полной мере, но нам некуда деваться. Позвольте представить наш основной состав. Будете показывать себя отлично — попадёте сюда. А нет — будете весь день просиживать задницу на вышках и постах. Знакомьтесь, это наш снайпер и разведчик, Голд — командир указал на длинного военного, что постоянно дерзил Павлу. — Именно он раздобыл детали для нашей сегодняшней операции. Это же наш подрывник и пороховых дел мастер, Палес — командир указал на полного военного. — Это наш связной, и радист, Рад. — командир указал на сутулого и низкорослого военного в очках, который махнул Павлу — Он сегодня не будет участвовать в операции, но будет помогать нам на расстоянии. А это же наш техник и инженер, Мюр — командир указал на здорового военного — Те, кто вас привезли, это Нег, Гас, и Каран. И на этом минутку знакомства объявляю закрытой — командир взглянул на наручные часы — До начала операции около часа, и к вашему счастью, успеем пробежаться ещё раз. А вам, Павел, придётся всё запомнить с первого раза — Голд, который стоял у командира, развернул бланк, который был прикреплён ко школьной доске. Гас, похлопав по плечу Павла, передал ему мини-карту местности, по приказу, она должна быть у всех.

— И так, по нашей информации, в бывшей деревне «Порое» засела целая банда вооружённых преступников, которые уже не раз и не два устраивали вылазки с убийствами и грабежом оставшегося мирного населения. Наша задача — их нейтрализовать всех до единого. В плен не берём, добиваем на месте, потом отвозим на погост и скидываем тела. — Погостом называли местное кладбище, и именно это натолкнуло Павла на мысль о том, что командир местный, и давно жил в этих краях, но спросить его об этом не решался. Деревню Порое Павел тоже помнил, она располагалась в трёх километрах от Верховки, но дорога шла не через В-19, а от конца деревни, по вытоптанной, глиняной дорожке, сквозь леса и поля. Было необычайно красиво там, но места были дикие. Павел был там пару раз, но толком ничего не запомнил. Через В-19 к деревне вела прямая, асфальтная дорожка

— Голд! Пойдёшь с Павлом. Вы первые в тихую пробираетесь с запада деревни, передвигаясь лёжа по траве. От маршрута не отклоняться. — командир показал указкой на юг деревни.

— Передаёте нам местонахождение опасных лиц, сколько их, установили ли охрану, и ждите приказа. По приказу снимаете часовых не поднимая шума. Мы высаживаем вас в 500 метрах от Верховки, дальше пешком, остальные за вами. — по спине Павла пробежал пот.

— Нег, Гас, и Каран идут с востока, и после Голда и Павла начинают наступательную операцию. Атакуйте сбоку, из домов не высовывайтесь. Мюр идёт по центру, если нужно, используй гранатомёт. Но только если противников в доме более трёх, и вообще лучше не расходуй. Такую вещь экономить надо, а когда припасы будут из штаба, я знать не знаю —

— Так! — командир резво рявкнул. — Всем всё ясно? —

— Так точно! — на этот раз хор раздался совместно с Павлом.

— Отправка с грузовика у КПП через пять минут. Павел! Живо дуй в оружейную, тебе выдадут всё необходимое. Голд! Покажешь ему! — Голд нехотя цыкнул, и сделал угрюмое лицо, отправившись в сторону Павла.

— Пошли… — Голд, проходя, слегка толкнул его плечом. Спустя минуту Павел был в оружейной комнате. Она была полностью окрашена в зелёный цвет, окна в ней были закрыты, на них располагались решётки. Система получения оружия сильно напоминала Павлу кассу в банке. Человека, который сидел в оружейной, Павел разглядеть не мог.

— Этому стартовый набор для 1-О, 21-В — Голд наклонился к окошку в оружейной. Спустя уже две минуты Павел был одет в военный шлем, бронежилет, военную куртку, наперевес у него висел автомат с глушителем, в кармане куртки была разовая аптечка с адреналином и бинтами, на самой куртке у него были прикреплены три рожка для автомата, в ухе была гарнитура с микрофоном, и вторая, запасная.

— Живее! Живее! — Павел бросился к грузовику, и запрыгнув, залез в него. Вскоре грузовик тронулся. Павел не знал, кого и за что он едет убивать. А возможно убьют и его. От грузовика постепенно отдалялся командир, отдающий честь.

****

13 июля 2019 года.

Суббота.

22:14.

Недавно вспомнил в кошмарном сне тот апрель 99-ого. В моём сне передо мной опять появились стеклянные глаза моих сослуживцев. Здорово меня тогда контузило! Всё, что я могу вспомнить — это то, как нас выводят вооружённые люди из автобуса. Они расстреливали пачками людей, одного за одним. Людей, которые были абсолютно безоружны, и еле стояли на ногах. До сих пор кровь в жилах стынет, когда вспоминаю, как за неделю до этого, папа снимал нас на старую камеру, как я стою в прихожей нашей квартиры, а мама, улыбаясь, приговаривала: «Едет наш Пашенька служить! Хорошо будет служить!» Они даже не знали, куда я еду, и я им не говорил. Мы не читали газет, и не слушали радио. Мы любили гулять по парку. Поэтому то, что в армию сейчас нельзя было идти служить, а лучше отсидеть срок за отклонение от службы — мы не знали. Очень хочу, чтобы Анечка с Верой никогда не испытывали того кошмара на войне, который испытывал я. Я смутно помню, как меня вытаскивали из-под завалин. Но не смутно помню то, что когда я приехал, родителей уже не было. Они видели сюжет по телевизору, что сейчас происходит в Смерчеево, читали письмо, которое пришло им. В графе «Отправитель» было написано «Народная небесная сила Краснароссии», которая была признана правительством террористической организацией. В письме было сказано, что я нахожусь в плену, и если родители не хотят, чтобы со мной что-то случилось, пусть сделают заявление правительству с просьбой оттянуть войска из Смерчеево. Если в семью приходило письмо с таким отправителем, никто не ждал ничего хорошего, даже если никто из родственников не воевал. Письма старались не читать, лишь выбрасывали, и далеко не только потому, что хранение подобных писем считалось хранением террористической литературы, но и потому, что ничего хорошего там написано быть не могло. Сначала умерла Мама от сердечного приступа, она пыталась соединиться с другими матерями военнопленных, ведь много кому тогда пришли эти письма, но правительство всё замалчивало. Потом умер Папа, так как не мог жить без Мамы. Их словно не было никогда. Лучше бы я умер в плену. Хоть бы не было войны!

****

Только холод жёсткой земли и высокая, жёлтая, сухая трава. Павел лежал не шевелясь — Он и Голд были на позиции. Приказ был не двигаться, и ждать сигнала. Уже около часа Павел и Голд успешно выполняли приказ.

— Ты глянь, показались! — Голд подвинул гарнитуру ко рту, и посмотрел в прицел своей снайперской винтовки. — Мюр! Вижу только двоих, остальных не видно, начинать? — на минуту нависла тишина.

— Начинайте. Рад передаёт, что в Пором около десяти целей, все вооружены, действуйте аккуратно, не поднимайте шума, отбой, ждём вас. —

— Конец связи до сигнала — Голд посмотрел на Павла. В начале деревни, у заброшенной лесопилки, вдали стояли двое людей. Один курил, второй ходил кругами. Оба что-то бурно обсуждали. Порое было окружено полем с одной стороны, и лесом с другой.

— Значит так — Голд шмыгнул носом — Быстро вали вон того, я за тобой. — Голд указал на курящего человека — После чего живо перебежками вон к тому дому — Голд указал на типовой деревенский дом — Я перебегаю направо, ты остаёшься там, и даём сигнал о начале операции, всё ясно? — Павел кивнул — Смотри, не загадь дело, под расстрел пойдёшь сразу. — Легко сказать, на расстоянии ста метров, бесшумно, с первой пули, из старого автомата, поразить цель. Но Павла волновало не это. Он не был готов убивать невиновных. Просто может они невиновные? Может они тоже, как и Павел, попали в подобный круговорот? Может люди свихнулись, и считают друг друга бандитами?

— Ты поспать решил чоли, салага? Время идёт! — Голд ткнул Павла в бок. Павел молча целился. Нужно было рассчитать целую траекторию полёта пули. И тут раздался выстрел, не слышный благодаря глушителю. Мимо. Павел, не раздумывая, сделал ещё попытку. Мимо. Было слышно, как Голд тяжело вздохнул. Павел нервничал. Сидящий человек, видимо, услышал свист пули, и встал, осмотревшись по сторонам. Третий выстрел. На этот раз вставший человек мигом упал замертво на землю. Сразу же раздался выстрел из винтовки Голда, и тут хватило одного. Товарищ покойного даже не успел понять, что произошло.

— Живо. — Павел с Голдом поднялись. Павел подбежал к деревянному дому, Голд через минуту был напротив, с другой стороны деревни. Павел выглянул из-за дома по сигналу Голда. По дороге, размахивая обрезами двустволок, шли ещё трое. Лиц было не разглядеть. Павел спрятался за домом, махнув Голду.

— Огонь — раздался голос Голда из гарнитуры. По центру дороги раздалась пулемётная очередь, все трое сложились словно карточный домик. Лагерь бандитов поднялся по тревоге, уже через считанные секунды с другой стороны деревни начали раздаваться выстрелы из ружей, а с другой, пулемётные и автоматные очереди. Павел не успевал понимать, что происходит. Вдруг он увидел отчётливую фигуру Мюра, которая с бешенной скоростью приближается к нему. Мюр начал хлопать по плечу Павла.

— В бой! В бой! Не отсиживаться! — Павел, открыв огонь из-за дома, куда-то по какому-то амбару для подавления, забежал за следующий дом.

— Пахан! У дома твоего! В доме цель, штурмом, живо! — Голд кричал во всё горло с противоположной стороны, и показывал Павлу пальцем на дом, у которого он находился. Павел в самом деле слышал выстрелы оттуда. Павел, вдохнув, с криком разбил окно дома, и выпустил половину рожка во внутрь избы. Война всё громыхала по деревне. Павел выбил дверь дома, и забежал в него, осветив фонарём комнату, и держа наготове автомат. В доме никого не оказалось. Только Павел пригнулся, чтобы поменять рожок, что-то сильно схватило его за ботинок. Павел с испугом посмотрел вниз, чуть не выронив автомат, в котором уже не было патронов. На полу лежал человек в чёрной кожаной куртке, серых камуфляжных штанах, в стороне от него лежал пистолет. На лице человека была щетина, шрамы, синяки, а голову ему закрывала большая чёрная шляпа, он смотрел Павлу прямо в глаза, но казалось, что в душу. Под кожаной курткой, на белой футболке, были видны кровавые следы от пуль. На лице человека растеклась кровь, но он улыбался, смотря на Павла. У Павла сердце ушло в пятки. Ему хотелось заплакать, убежать прочь, не видеть всего этого.

— Солдатик… У меня Таннечка… В Верховске…. Там скажи… любил её… — Павел пригнулся от выстрелов под окном, и потянулся за аптечкой в свой карман, хотя он и понимал, что это бесполезно. Вдруг Павел резко услышал шаги в доме, и выстрел из-за спины. Человек закрыл глаза, отпустив ногу Павла. В дверном проёме показался Голд.

— Ты какого тут делаешь? Я спрашиваю, что делаешь? — Голд навёл на Павла винтовку — Ты с кем? Я не понял! Под трибунал пойдёшь! — Павел лишь смотрел на него безразлично.

— А что я сделал? — Павел отвечал невозмутимо

— Ты сейчас ему помочь пытался, или что? — Голд махнул винтовкой.

— Можешь доказать? — Павел прищурился, поменяв лицо на злое. Павел стоял молча под прицелом Голда ещё около минуты, и они оба не заметили, как выстрелы в деревне стихли. В дом ворвался Мюр, и быстро опустил винтовку Голда вниз.

— Спокойно! Успокоились! Отставить! Что здесь? —

— Ничего, дурачимся —

— Я вам подурачусь! — Мюр пригрозил обоим кулаком — Деревня очищена, конец операции, возвращаемся! — Мюр махнул рукой. Голд ещё злобно смотрел на Павла, но позже, удалился из дома со всеми. Павел ещё раз посмотрел на убитого, он всё ещё улыбался. Павел вышел из дома, вытерев кровь со щеки. На улице, Гас и Каран, одного за одним, тащили в грузовик безжизненные тела, опустошая их карманы перед этим. Павел вернулся в дом, и осмотрел карманы убитого. В них он нашёл лишь старую, потёртую фотографию девушки, после чего убрал её опять погибшему в карман.

— Извини — прошептал Павел над убитым, после чего, взял его тело на руки, и отнёс ко грузовику. Пора отправляться. Конец операции. — Ты чего нюни распустил? — раздался голос военного из-за спины, и Павел понял, что обращаются к нему.

— Дак первый раз, а первый раз всегда так — рассмеялся другой военный.

— Просто тот человек… — Павел опустил голову —

— Не переживай — похлопал по плечу Павла Нег. — Ты сделал ему одолжение, умереть лучше, чем жить в этом аду. —

— Извиняюсь — Павел обратился к Мюру — Мне нужно явиться в штаб, или же могу быть свободен? — Мюр сделал непонятливое лицо.

— Аааа, ты, ты молодец кстати, вынес наводчика, без него они не могли до пулемёта добраться. Он у них был откуда-то, хрен его знает. Всё оружие мы забираем к себе на склад. А насчёт тебя постараюсь узнать. — Мюр поправил гарнитуру — Товарищ командир, конец операции, выживших нет, у нас раненых и убитых нет, везём тела на погост, как слышно? —

— Слышно хорошо, бойцы! Вас понял. Что там с новым, этим, Павлом? —

— Павел достаточно отличился для первого раза! — Мюр улыбнулся, подмигнув Павлу — Вынес часового и наводчика. Он тут спрашивает, что ему делать? — Почему наводчика? Какой пулемёт? Что он мог сделать? Павел не понимал.

— Ему скажите явиться в штаб по сигналу, рация с аптечкой пусть будут у него, остальное же пусть отдаёт, да и высадите его в Верховке его. —

— Вас понял — Мюр отодвинул гарнитуру. — Ну, ты всё слышал, кстати вот — Мюр протянул какой-то бумажный пакет Павлу, напоминающий коробку, достав его из кабины грузовика. — Свободный выпал, бери, не стесняйся. — Павел поднёс пакет ближе, видимо это был набор сухого пайка. Павел улыбнулся и поблагодарил Мюра. Есть хотелось уж очень, Павел не ел с прошлого дня, но от того, что он повидал, он не имел большого желания к трапезе.

Из воспоминаний Павла.

Смерчеево, март 1999-го.

Я сидел в вертолёте вместе с остальными. Я первый раз был в воздухе, до этого никогда не летал ни на чём, и даже не знал, какого это. Странно, но я не слышал, чтобы кто-то из моих знакомых куда-нибудь когда-нибудь летал. Может быть наши зарплаты не позволяют, а может быть из нашей страны не выбраться. Я не знал, зачем я был там нужен, и не знаю, зачем я пытаюсь вспомнить этот ад, но я был на войне, это не так просто забыть, и каждое моё слово могло быть последним. Это была наша не первая боевая вылазка — но я не понимал, за что воюю. Вроде как за долгое время это был первый и единственный военный конфликт в нашей стране, люди вздохнули с облегчением, но не на долго. И где-то на окраине обосновались люди, которые, как заявляют они сами, просто хотят жить. Очередная брехня. Никто не понимал, что они точно хотят, может отделиться, а может это и правда кровожадные террористы, коими объявило их наше правительство, активно засылая к ним войска. Все понимают, что это глупая и бессмысленная война. Второй или третий год абсолютно одинаковые белые люди друг в друга перекидывают снаряды и мины, и только сейчас пошли в открытое наступление. Смерчеево всегда было проблемным регионом. Правительство засылало туда даже срочников, среди которых оказался и я, понятное дело неофициально… Но абсолютно всему миру было всё равно, что твориться в нашей забытой всеми стране. Мы всё летели, перед нами стоял наш командир, который расхаживал по вертолёту, пытаясь поднять наш боевой дух своими речами. Но ни у кого из сидящих среди нас не было никакого желания стрелять по таким же людям. У меня появилась в голове мысль — лишь бы враг не занял ближайший аэродром «Флетски», ведь если мы потеряем стратегически важный объект, то пиши пропало. И почему у меня вдруг появилось такое рвение? Это была самая настоящая гражданская война. Смеялся и расхаживал командир недолго — по вертолёту начали прилетать пули, и судя по звукам, и по тому, что они местами прошивали вертолёт — били из крупнокалиберного пулемёта. Командира ранило, все остальные же успели лечь. Пилот пытался вырулить, но никто не мог понять, откуда ведётся огонь. Была паника, я впервые услышал, как серьёзные на вид мужики начали плакать, звать на помощь и метаться из стороны в сторону, а восемнадцатилетние хлюпики мужественно молчали. Вертолёт резко пошёл на снижение, и я уже тогда распрощался со своей жизнью. Его трясло, и был слышен тревожный звук сирены, вперемешку с воем сослуживцев. Выстрелы стихли как только мы снизились, и видимо скрылись от предполагаемого месторасположения противника. Вертолёт был посажен, но командир не мог двигаться из-за ранения в ногу, он только скомандовал всем быстро выйти из вертолёта, и занять боевую позицию. Мы вышли, и увидели, что сели в поле, около лесной чащи. Было страшно — мы сели в неразведанной зоне, и никто не знал, что нас ждёт. Нас было порядка двадцати человек. Командир оставил за главного нашего старшину — Левеенко. Хороший был мужик, единственный, наверное, из всей части, кто хоть как-то подбадривал остальных из чистых побуждений, а не чтобы мы не боялись идти умирать. По его команде мы тихо пошли дальше, и услышали, как вертолёт с командиром взлетел, и видимо направился в часть, ничего нам не сказав. Я думал, что мы были брошены. Мы шли километров пять, пока не попали в засаду. Мы даже не знали нашей точной цели, вроде как зачистить местность. Мы прикрылись за холмом, я стрелял несколько раз, но не видел куда, и мой старый автомат постоянно отказывался стрелять, а мне толком и не показывали в учебной части, как с ним обращаться. Я обернулся — был ранен мой боевой товарищ Виталик, и я видел, как он улыбался, смотря на небо. Помню его счастливое лицо, когда перед отправкой он зашёл ко мне в мой подъезд, и спросил меня, говорил ли я своим родителям, куда нас отправляют. Он тоже ответил, что нет. Пока я стрелял куда-то вверх, я слышал, как он говорил мне «Ты знаешь, Павлуш, а умирать то не больно». Меня уничтожала изнутри мысль, что я не могу ему помочь, медик был уже мёртв, аптечек нам не выдали, а доползти до него я не мог — меня бы сразу накрыли огнём. «Ранение в живот» — продолжал Виталик — «Самое болезненное и опасное, ведь дерьмо сразу растекается по организму, и мгновенно отравляет его, но мне повезло, я обделался, как только услышал первые выстрелы — Виталик засмеялся и умер. Я тоже смеялся. Так истерично и не естественно. Вскоре выстрелы затихли, я обернулся — все кроме меня были мертвы. С противоположной стороны тоже перестали стрелять. Я хотел застрелиться, но у меня кончились патроны, или же я просто не решился. Я достал свой боевой нож, и взял его в руку. У меня была мысль либо вскрыть себе горло, либо пырнуть кого-нибудь напоследок, но меня опередили, я почувствовал удар сзади, и обессиленным упал. Я увидел перед собой несколько лиц в белой форме, обыскивающих мертвые тела наших. Я не слишком запомнил этих небесных ублюдков, но глаза их будто сверкали, форма была слишком чистая и белоснежная для боевых действий. Я не понимал, люди ли это вообще. Меня взяли и куда-то понесли. Я потерял сознание. Так себе тогда повоевали. До сих пор не знаю, кто это такие, и чего им нужно было от нас, да и никто не знает.

****

Октябрь 2019 года.

Я сегодня убил себя. Убил человеческое в себе. Он так жалостно смотрел на меня, а я его предал! С чего вообще эти военные решили, что эти люди бандиты? Где они вообще раздобыли сведения, что это опасная банда, которая шугает гражданских, если и гражданских в округе нет? Не нравятся мне эти вояки. Мне кажется они не военные. Может быть просто военизированная банда, о которой говорил сам командир? Они же используют меня как пешку, чтобы расчистить дорогу для их владычества, а я своими руками для них… Не хочу больше об этом писать, как вспомню эти глаза, то мигом хочу застрелиться, ведь я монстр. Но если бы я встал по другую сторону баррикад, и оборонял бы Порое, то легче ли мне было бы стрелять так же, в живых людей? Сух паёк мне не понравился, но делать больше нечего, и за это Мюру спасибо. Что у них за позывные странные? Мюр, Гас, Голд? Голд мне не нравится, я всегда чувствую людей, которые что-то замышляют, или не являются теми, кем они есть. В них нет святости и простоты. Он словно тоже это чувствует, и пытается от меня избавится. Как мне сказал Мюр в грузовике, (он единственный из них всех разговорчивый) заводы по производству вещей первой важности до сих пор работают по стране. Но по большей части производят вещи для военных, пока гражданские тухнут с голоду. Производят быстро, нисколько не заморачиваясь. Именно поэтому в пайке:

— Тушёнка резиновая, состоящая в основном только из жира

— Галеты сделаны из какого-то пенопласта, или мела

— Шоколад не шоколад вовсе, а кондитерская плитка, с переполненной дозой ароматизаторов

— Кофе три в одном.

Но за всё благодарю Бога, да помилует и спасет меня. Забавно, когда я был ещё молодым, я не был особо верующим, но здесь вспоминаю Бога каждый день. Последний раз так молился в Смерчеево.

****

Павел сидел всё там же, на огороде. Не было видно ничего дальше своего носа. Ночная тьма легла на огород. Снова. Раз за разом, всё последнее время, темнота всё сильнее окутывала окрестности Верховска, и каждый раз была всё более тёмной и зловещей. Павел отложил в сторону дневник, и посмотрел на небо. Звёзд на этот раз не было видно. Павлу вспомнилось, как однажды его бабушка, или баба Валя сказала, что какая же будет благодать, если не будет на свете комаров. Оказалось, нет, не благодать. Павел скучал даже по этому. Мысли о Вере и Анне уже растворились, Павел окончательно распрощался с ними. Он лишь сидел смотря в даль. Когда-то на этом месте, в это время, был слышен шум трассы, были видны летучие мыши, совы, а сейчас ничего. Тишина. Павел, тяжело вздохнув, встал, оставил догорать костёр, и отряхнулся. Павлу послышались шевеления кустарных листьев неподалёку от него.

— Крон, за мной, спать пойдём, чего ты там ищешь? — Павел не видел в темноте, где находился Крон, и постоянно подзывал его окрикивая, и тот сразу прибегал. Но сейчас шажки Крона не слышались. — Я кому сказал? Ко мне! — Крон всё не идёт. — Да где ты там есть? — Павел потянулся в карман за фонарём, и достав его, включил. Луч фонаря озарил огород, и начал бегать, искав Крона. Свет падал то на грядки, то на старый забор, но Крона всё нет. Но тут Павел посветил около себя, и о чудо, Крон находился рядом с ним.

— Я уж испугался! Думаю, где ты есть? Идём! — но Крон не торопился идти, и в голову Павла пришла мысль, если Крон здесь, то кто шуршит кустами? Жути добавлял тот факт, что Крон смотрел испуганно и зубы его скалились, словно он увидел чужого. Крон уставился на источник предполагаемого звука. Павел мигом схватился за сайгу, и направил её дуло в сторону шума. Павел повторно включил фонарь, и увидел со стороны зарослей чью-то фигуру. Опять бандиты шлындают.

— Стоять, стрелять буду! Вам какого тут надо? — фигура стояла спиной, и не хотела поворачиваться. — Считаю до трёх, и стреляю, кто такой? — в темноте толком ничего не было видно, а луч фонаря дрожал из-за трясущейся руки Павла. Были видны лишь очертания лысой головы и спины. Человек был абсолютно голый. У Павла мигом пропали мысли, что это бандит, который держит наготове оружие, и тянет время, чтобы выстрелить в Павла. Ведь если он голый, значит сошёл с ума, значит ему нужна помощь. Павел отвёл от фигуры дуло сайги.

— Вам плохо? — и вдруг фигура повернулась. У Павла сердце ушло в пятки. Лицо у данного существа было гуманоидное. Весь рот был в крови. Глаз словно и не было, глазницы были чёрные, без зрачков. В руках существо держало руку, чью-то оторванную руку, и иногда покусывало её. Единственная мысль, которая пришла Павлу, это то, что в округе есть свихнувшиеся на фоне катастрофы люди. Павел взял левой рукой Крона за ошейник, тот залаял на нежданного гостя, и Павел попятился с питомцем назад, не отводя прицела от существа. Вдруг существо издало крик, то есть гул. Он был абсолютно не человеческий, как будто Павел слышал его не ухом, а мозгом, в своей голове. Крон начал лаять как бешенный, он как будто был готов порвать гостя. Вместе с этим, Крон начал лаять на воздух вокруг себя, где никого не было, словно кто-то приближался к нему. В голове Павла послышались голоса. Их было много, они говорили абсолютно случайные фразы. Существо двинулось в сторону Павла. Павел выстрелил один раз наотмашь, после чего взял Крона чуть ли не на руки, и забежал в дом. Дверь во двор он подпёр старой тумбочкой изнутри. Дверь в дом открывалась от себя, так что Павел, помимо замка, запер дверь веником и гаечным ключом, так как это единственное, чем он смог второпях заблокировать дверную ручку. Дверь в голанку Павел приставил стулом, после чего занавесил все окна, и быстро поджёг лампаду у иконостаса, судорожно крестившись. Крон успокоился, а голоса пропали. Павел сидел не двигаясь на полу, направив дуло на дверь. Был слышен стук во входную дверь со стороны улицы, а потом и в окна. «Незнакомцы» не ломились, а просто тихо стучались, словно гости. Сердце Павла вылетало из груди. Он направлял дуло то на дверь, то на окна. Но потом, Павел взял бутылку самогона, что припас для него Афанасий, и начал пить её залпом. Спирт в данный момент не обжигал, наоборот, лечил. Павел выпил около половины бутылки, после чего сел обратно на пол. Стуки потихоньку прекращались, и Павел охранял дом ещё около двух часов, иногда закатывая от усталости глаза, но позже, где-то в три часа ночи, отключился, упав на пол. Проснулся Павел без похмелья, и всё там же, на полу. Павел поднялся, Крон охранял его всю ночь, не сводя с него глаз. Павел боялся выходить, но уже было светло, и было не так страшно. Лампадка всё горела. Павел вышел во двор, а там и в огород. Было пусто, вокруг по прежнему не было никого. Вдруг Павел снова услышал стук в дверь с улицы. Сердце снова ушло в пятки, и Павел не стал идти через дом, а обошёл улицу со стороны забора, и посмотрел через него в щель. На пороге, у террасы, стояли Афанасий с Ласой. Павел почувствовал необычайную радость и облегчение. Он бросился открывать дверь.

— Здарова — Афанасий, улыбнувшись, поприветствовал Павла — Ты сегодня стрелял ночью? А то я слышу, как бабахнет — Павел поменялся в лице, после чего, рассказал ему обо всём, и повёл в огород. В огороде, около кустов, был виден лишь след от дроби, однако каплей крови не было. Афанасий перекрестился.

— Чуют, Павлуш, бесы, что конец света настал, и из преисподней вышли, и мы здесь брошены среди них. — Афанасий покачал головой — А возможно тебе и показалось. Мы не знаем, что там в мире, может какое нейрохимическое оружие испытывали, которое и галлюцинации может насылать. — но Павел и не знал, что думать. Что там в мире происходит, в самом деле? Позже, вечером, часов в шесть, немного выглянуло солнце. На Павла напала ностальгия. Павел с Афанасием решили прогуляться с Кроном и Ласой до заправки. Шли как раньше, когда всё было живым. Говорили уже о более-менее позитивной теме. О жёнах, о хозяйстве, о собаках. Когда дошли до В-19, вспомнили про местную речку Перлу, которую местные жители так любили. Летом бывало не пройти по пляжу этой реки, всё было забито, все веселились и плескались, а теперь пустота. А если отъехать поглубже, то места открывались необычайно красивые, это были пляжи под сосновым лесом, это было излюбленное место всех местных жителей, кому было не лень проехаться на машине. Места эти были от Верховки около в двадцати километрах. Вот, Павел и Афанасий дошли до заправки. Опять тишина. Никого. Сбоку от дороги виднелось заброшенное придорожное кафе. Вдруг, со стороны трассы, громко сигналя, вылетает автомобиль.

— Оставаться на месте! Кто такой? — приближаясь, раздавался голос из громкоговорителя. Павел испугался за Афанасия, ведь он мог числиться бандитом. Автомобиль остановился у Павла, оттуда вышел Голд. Голд посмотрел на Павла и Афанасия. Ласа почему-то залаяла на Голда, но тот не обращал внимания.

— Ааа, это ты, тьфу ты, я думал похвалу получу, за то, что очередного бандита подвесил, ты мне настроение испортил, понимаешь? Какого ты тут делаешь? —

— Я тут гуляю, а ты? — Голд лишь вытаращил глаза.

— Ты мне тут поговори ещё, понял? Я тебе быстро сопли на кулак намотаю, понял? — Голд дерзко покрикивал, размахивая руками, Павел же стоял неподвижно. Голд опустил глаза на Крона.

— О! Пёс! — Голд взял Крона за шею и начал трепать во все стороны. Павел слегка ударил по его руке, убрав её от Крона. Голд всем своим видом показал как он зол на Павла, скорчив гримасу, и направил на Павла дуло винтовки.

— Ты кого ударил? Я тебя быстро на фарш пущу, понял, ушлёпок? — Павел молчал. Голд убрал винтовку, и сев обратно в автомобиль, уехал в другую сторону.

— Вот такие вот и решают наши судьбы, и называют всех, кто хочет жить — бандитами. — вздохнул Афанасий.

— Да что с ними попишешь, пойдём — Афанасий и Павел развернулись, и пошли на Верховку. Шли некоторое время молча, пока Павел, улыбнувшись, не заговорил.

— Я же с отцом когда-то так же гулял. Ходили до заправки, брали чипсы с мороженным и газировкой, и всё это тогда рублей 5 стоило. — Павел вздохнул.

— А я и не помню, где я гулял с отцом. Время было такое. — Афанасий пожал плечами.

— Слушай! — Павел полез в карман, и протянул Афанасию гарнитуру — Вот, возьми, на всякий случай —

— Глянь-ка! Навороченная! Вееещь! — Афанасий улыбнулся, покачав головой. — Работать небось от Верховска до Дзержева может! Я такую не видал ранее! Но спасибо! — Афанасий похлопал по плечу Павла.

— Так давай условный сигнал сделаем, чтобы вдруг что! — предложил Павел.

— Ну это можно — поразмыслил Афанасий — А какой? — Павел задумался.

— Ну, например, один протяжный стук — нужна помощь, два стука — оставайся на месте, три стука — уходи, опасно, а четыре — ЧС. — Павел и Афанасий прошли молча, а Афанасий по пути настраивал гарнитуру, всё рассматривая провода. Но внезапно Павла, который идя, смотрел вниз, остановила рука Афанасия.

— Что такое? — Павел посмотрел на Афанасия, но тот смотрел вдаль открыв рот, и лишь показал пальцем на левую половину леса. Павел прищурился, ведь был вечер, и уже темнело. Из соснового леса вышли два человека. Оба были в белом. В белоснежно белых нарядах. На вид это был взрослый мужчина и маленькая девочка, которые выходили из одной стороны леса в другую. Но что там можно было делать? Там же просто лесная чаща, абсолютно непроходимая. Шли они странно, боком, показывая переднюю часть тела Афанасию и Павлу. Были они далековато, лиц было не разглядеть. Павел испуганно наблюдал, Афанасий же был спокоен. На голове у мужчины можно было разглядеть бандану, а на голове девочки платок, тоже белые.

— Здравствуйте — крикнул Павел — Вы откуда? — Афанасий положил руку на плечо Павла, и отрицательно покивал, мол, не надо. Глаза у Афанасия были круглые, а лицо словно истерзанное. Девочка с мужчиной даже не посмотрели в их сторону, а молча удалились в другую сторону леса.

— Вот теперь идём — сказал с абсолютным спокойствием Афанасий. Шли опять молча, Павел даже не спросил, что это было, но когда подошли к месту, откуда вышли эти двое, то Павел начал смотреть в чащу леса, куда они зашли. Никого не было видно. Ни шевелений кустов, ни звука ходьбы.

— Гражданские чоли какие? Может им помощь нужна была? — предположил Павел. Афанасий же отрицательно кивнул. — А кто тогда, думаешь? — Афанасий же молча показал пальцем на место, откуда они вышли. Это была та самая «проклятая тропа». Павел сразу же замолчал. Оба они остановились и перекрестились. Когда они отдалялись, Павел всё оглядывался назад, но никого позади не было. И вот уже показался мостик, Павел и Афанасий встали у него. Это было необычайно спокойное место, словно картинный пейзаж, со скамейкой и веткой сакуры. Но у Павла всё не выходили из головы те двое, а Афанасий почему-то не говорил о них.

— А как ты думаешь? — начал Павел — Отчего же та тропа проклятая? Кто у нас в деревне первый начал об этом разговор? — Афанасий всё молчал.

— Не знаю. Да только вот я вспомнил, что ещё в 2001 году здесь беглый зэк девочку с отцом зарезал у трассы. — Павел побледнел. — Не скажу, что в эти даты, но было это осенью. Я тогда сидел у себя дома, слышу — крики какие-то. Выхожу, а это Валька моя орёт. Говорю ей — дура, чего орёшь? А она говорит — слышал? Петьку то с дочкой Ероневых убитыми у заправки нашли. Я его не знал толком, как и всю семью Ероневых, только слышал, что они жили в начале деревни. И… — речь Афанасия прервал лай, который был уже знаком Павлу. Павел и Афанасий повернули головы в сторону трассы, там опять стояла эта собака, которая не решалась идти.

— Так вон же! Про которую я говорил! Вон она! Ты её видишь? — Афанасий кивнул.

— Так реальна она! А бабка та почему галлюцинацией оказалась, если собака реальна? — Афанасий молчал. Крон и Ласа не смотрели на ту собаку, это то и смутило Павла, но он, поднявшись с перила моста, посмотрел на Афанасия.

— Жди здесь, сейчас выясню, кто такая — Павел резко побежал в сторону собаки, Крон побежал за ним. Сама собака начала медленно пятиться от Павла.

— Стой! Паш! Стой! Стой! Не ходи! Стой! — Афанасий, в силу возраста, не мог быстро бегать, но ковыляя, побежал за Павлом. — Стой! Не беги! Стой! — Павел остановился, когда увидел, как собака свернула в лес, но остановился он не от речи Афанасия. Вдали, за кустами, опять стояли эти двое, смотрели на Павла, и махали ему руками, приглашая к себе. Собака бежала к ним. Афанасий резко отдёрнул Павла, и оба они отправились быстрым шагом в Верховку. Павел обернулся. Никого не было видно.

****

Октябрь 2019 года.

Ужасный бред был сегодня ночью. Всё было как будто во сне. Я встал, оставив Крона и пошёл гулять ночью по деревне. Не знаю зачем, не спалось. Я не хочу писать о том, насколько больно и страшно видеть мёртвыми места детства, и насколько душераздирающие чувства атакуют меня в данный момент. Я залез в какой-то заброшенный дом, не помню, кто там раньше жил. Залез и лёг спать на пол. Проснулся от того, что передо мной стоит какая-то человеческая фигура, и спросила меня, зачем я здесь. Сначала я подумал, что это был Афанасий, но я не чувствовал от этого силуэта признаков жизни, у меня даже не возникло мысли, что это какие-то выжившие люди, прячущиеся в деревне. Я чувствовал всё это, но не боялся, и разговаривал с человеком абсолютно хладнокровно, словно это мой знакомый с завода. Это и пугает, я схожу с ума. Я ответил человеку, что мне просто страшно ночевать дома одному, человек лишь ответил, что мне не страшно, а одиноко. Я не стал спорить, только встал, и на ощупь вышел из дома. Когда я обернулся — то уже никого не было. Сон это был или нет, никак не пойму. Да и мне уже абсолютно всё равно.

****

Октябрь 2019 года.

Есть хочется, еда кончается. А больше всего хочется домой.

****

Настал следующий день. Павла разбудил голос из гарнитуры, который оповестил, что у него есть тридцать минут, чтобы собраться. Павел успел умыться, позавтракать чем было, отдав остатки Крону, и одеться. Машина с Гасом стояла во дворе, и громко сигналила Павлу. Гас приехал один. Он поздоровался с Павлом, спрашивая, как ему спалось, и сильно интересуясь его здоровьем. Павел сразу понял, что это не с проста. Машина тронулась.

— У нас ЧП серьёзное, для операции собирают весь состав, даже младший — пояснил Гас.

— Что случилось? — Гас в ответ промолчал.

— Обо всём в штабе — через тридцать минут они были там, и сразу же забежали в комнату, где проводился инструктаж, где уже собрались все остальные. Павел поздоровался со всеми, но когда вошёл командир, все встали смирно, и после приказа, сели.

— Я, наверное, должен объяснить, что произошло! Докладываю один раз, больше нету времени! Ситуация серьёзная! В районе были замечены ни разу не бандиты с ружьями! А самые, что не наесть, вооружённые до зубов бойцы, с одной, простой целью! Какой? Нам неизвестно! Да вот только Голд и остальная разведка доложили нам, что слышали, как они общаются как-то странно между собой, и имеют новейшее вооружение! — военные тяжело вздохнули, кто-то опустил голову, проведя по волосам рукой, кто-то заметно расстроился и поменялся в лице, видимо военным не слишком нравились подобные операции. — Недавно Рад заметил на радаре НЛО. Их не много, как нам говорят. Голд видел троих! Да вот только после этого пропал! Но мы смогли через поискового жучка засечь, где он находится! Спасибо Раду, мы отследили его. Он находится в двух километрах от села «Зелёный маяк», которое располагается в квадрате В-29. — командир читал с листочка — Значит так! Павел и Мюр! Пойдёте туда, разведаете, всё делать тихо! Наша задача сейчас даже не выяснить, кто это такие! — командир поднял кулак в воздух — А выручить нашего товарища, Голда! —

— Позвольте — Павел поднял руку — Но я видел его вчера и … —

— Да мы все видели его вчера — командир махнул рукой — А к ночи он пропал бесследно! Всё, что он успел передать нам об этих самых вооружённых солдатах, так это то, что у одного из них была белая форма! Только этого нам ещё не хватало! Это, скорее всего, не шпана, которая вчера стрелять научилась, а самые, что не наесть спецы! Только бы не небесные твари! — командир словно поник на секунду, но сразу же воодушевился — Но дорогие мои, против нашего солдата не попрёшь! Так что Гас! Довезёшь Мюра и Павла в заданную точку, оттуда они километр пешком доходят до места, где был оставлен жучок Голда, и разведывают обстановку, всё ясно?

— Так точно! —

— Павел, дуйте живо в оружейную, я уже всё передал о вас, отправление через пять минут — Павел через секунды был уже там. Опять его встретил безликий человек, который протягивал ему снаряжение. На этот раз оно было куда более роскошным. Это была бесшумная винтовка с большим оптическим прицелом, маскировочный костюм, созданный для слияния с лесным массивом, и пистолет с глушителем новой модели. Павел бросился к машине, внутри уже сидел Гас за рулём, и Мюр спереди.

— Гас, начало операции разрешаю, отправляйтесь — раздался голос командира из динамика.

— Есть! — машина тронулась с места, и выехала на трассу.

— Надо же! — начал Мюр — Вчера с ним ещё виделись! А теперь его нет! Думаешь, в плену? —

— Не знаю — ответил Гас — Если ещё не убит —

— Да сплюнь! —

— Да я-то сплюну, но я реалист. Сегодня или завтра и нас с тобой завалить могут. —

— Ну нас то вряд ли, мы кремень! — Мюр постучал себя по груди. — А разведка — это отряд самоубийц, надо сказать… Везде первые лезут, прежде чем обычный отряд пойдёт! Ты только представь, ничего не знает разведчик, что его ждёт, но идти надо. Вот и Голд себя не уберёг — Мюр вздохнул. — Павел, а ты что думаешь? — Павел оторвался от окна.

— Ничего не думаю. Война — это вообще гиблое дело для любого, даже для писаря в штабе. — Мюр покачал головой. Через двадцать минут машина была у цели. Мюр и Павел вышли из автомобиля.

— Ни пуха, парни! — крикнул Гас, разворачивая машину. Машина была не как обычно армейская, зелёная, а чёрная, гражданская, которая, как пояснил Мюр, нужна для того, чтобы не выделяться и не привлекать внимания.

— Спасибо, братан! — ответил Мюр — Ну что, Павел, двинули — Павел с Мюром шли по лесу через кладбище. Мюр сверялся с КПК в руке, до цели совсем немного. Непроходимый лес, и только небо над головой.

— Нужно быть готовым к серьёзному столкновению — пояснил Мюр. — Если же Голд в плену, то вероятно в каком-то лагере, если же мёртв — берём тело, и вызываем эвакуацию — Лес почти кончался, начало виднеться поле, а вдали расхаживали несколько человек, одетые в белый камуфляж.

— Ложись! — приказал Мюр. Павел и Мюр мгновенно легли за колосья. — Вроде не видели! — Мюр потянулся в карман за биноклем, после чего выдал Павлу второй. Павел приложил бинокль ко своим глазам, и немного выглянул из-за травы. Он видел двоих вооружённых людей в балаклавах, которые были одеты в белую военную форму. Они что-то бурно обсуждали, один показывал второму на карту. На вид они были на голову круче тех бандитов, что Павел видел раньше. Павел отложил бинокль, и взял винтовку, посмотрев на них в оптический прицел. Он похлопал по плечу Мюра, и жестом попросил его посмотреть вниз от тех двух. Перед ними, вразвалочку, сидел Голд, который был безоружен, и осматривался по сторонам.

— Приём, командир, мы на месте, наблюдаем Голда, он жив, повторяю, он жив, вместе с ним ещё двое вооружённых, никого поблизости не наблюдается, приём, какие дальнейшие указания? — Мюр лёг на землю, и говорил шёпотом, а Павел, тем временем, не сводил с прицела цели.

— Слышу хорошо, бойцы! Ожидайте, высылаем машину для эвакуации, ожидайте ещё две минуты, и если гостей больше не будет, тихо убирайте этих двух, берите Голда, и дуйте на В-19. Конец связи —

— Вас понял, командир, приступаем! — Мюр убрал гарнитуру, и прицелился из винтовки. — Твой левый, мой правый, стреляешь после меня. — Павлу не хотелось убивать кого-то по приказу. В один день так обойдутся и с ним. Так думал он. Павел вспомнил граффити в лифте своего подъезда, который в себе содержал стих с рисунком:

Вот если честно, давай без обид:

Кто убивал, тот и будет убит.

Кто же прощал, тот и будет прощён.

А тот, кто любил, тот и будет влюблён.

Две минуты прошло. Мюр подал знак. Павел прицелился в бедро, это было одно из немногих не жизненно важных мест на теле человека, что он знал. Вдруг, со стороны трассы послышался гудок автомобиля. Это был сигнал. Мюр выстрелил, один боец упал замертво. Павел выстрелил, второй согнулся, и упал, держась за ногу. Из машины вылетела группа военных в чёрных масках, которые бросив дымовые шашки в сторону Голда, помогли ему подняться. Один из военных указал пальцем на раненого бойца. Остальные взяли его, и потащили в машину. Павел с Мюром направились в автомобиль, оглядываясь по сторонам. Когда автомобиль трогался, над ним просвистела пуля. Одна, вторая, и был ранен один из военных. Автомобиль остановился.

— Ты с дубу рухнул? Чёрт с ними, езжай! — Автомобиль опять тронулся с большой скоростью.

— Потерпи, потерпи, сейчас. — Один из военных забинтовывал раненого товарища, другой же раненого пленного. Через двадцать минут автомобиль был в штабе. Военные вывели пленного с завязанными руками, а раненого товарища повели в мед-часть. Командир встретил ребят с улыбкой. Он подошёл к пленному, снял с него маску, и перед ним оказалось измученное лицо с рыжей бородой. Командиру показалось, что он где-то встречал это лицо ранее.

— Ну-с, кем ты таким будешь у нас? — пленный молчал. — Молчишь? Ну это ненадолго. В тёмную его. — приказал командир. Военные повели его в небольшой, вырытый подвал. — Кто же такую ценность для нас раздобыл? —

— Павел вот подстрелил! — ответил Мюр.

— Неплохо, неплохо! — похвалил командир — Вас будет ожидать небольшая награда, пойдёте со всеми нами в столовую, а пока, предлагаю увидеть вживую, как мы добываем информацию у врагов народа. Прошу! — командир показал рукой на подвал. — Кстати, как там Голд? Где бывал, что видел? С ним всё в порядке? —

— С ним всё отлично, освобождён нами из плена, и даже не ранен! — отчитался Мюр.

— Это хорошо. Пусть в еженедельном напишет, что видел, и какими данными располагал. А пока все в тёмную шагом марш! — в подвале было темно и сыро, лишь горела лампа. Пленный сидел привязанный ко стулу, а рядом с ним стоял Гас с целым набором орудия для пыток. Цепи, ножи, отвёртки, иглы — всё это лежало в железном отсеке.

— Не говорит ещё? — интересуется командир.

— Так не может! Немой как будто! А у нас знающих язык жестов в части нет! — ответил Гас.

— Да прямо таки немой! Допрашивал плохо! Да откуда же ты нахрен взялся? Какой у вас приказ? — командир наклонился к пленному. Пленный плюнул в лицо командиру, и сразу же словил заряд током. Сам командир ударил пленного несколько раз, переспросив, не хочет ли он говорить.

— Седьмой. Ухожу. — раздался грубый голос пленного, после чего тот зубами сорвал чеку у себя с плеча. Все, кто находились в подвале мигом легли на землю, видимо, распрощавшись с жизнью. Но взрыва не было. Военные поднялись, и увидели мёртвого пленного с пеной около рта.

— Дела… — вздохнул командир — Капсула с ядом… И почему мы не додумались его обыскать? Ну, это моя проблема. Я сейчас же доложу обо всём в штаб. Гас, позови кого-нибудь из младших на погост немона отвезти. Павел! — командир повернулся к Павлу — Можешь подкрепиться в столовой, на тебя найдём, после чего можешь быть свободен. В дверном проёме показался Голд с мрачным лицом.

— Глянь! — обрадовался командир. — Живой! Спасибо сказать не хочешь своему спасителю? — командир показал на Павла, а Голд лишь злобно осмотрел тело мёртвого пленного.

— Да он чуть не прибил меня, пока стрелял! Представляете, товарищ командир? — командир ухмыльнулся, словно Голд так постоянно капризничает, как ребёнок.

— Благодарю — Павел обратился к командиру — Но я лучше поеду —

— Постой — окликнул командир Павла — Гас, подбрось его — Гас лишь кивнул.

****

— Запомнить, бойцы! Никакой жалости! Только честь и отвага! Не выдаём себя! В конце операции ожидаем вас в точке эвакуации! Действуем стремительно, цель должна быть мертва до вечера, мосты пока ждут — раздался голос из динамика над ухом Саймона. Саймон, Патрик, и Филин, сидели в кабине самолёта, который трясся из стороны в сторону.

— Ладно! Первым идёт Саймон. За ним идёт Филин. Позже Патрик. Патрик и Филин, вы встречаетесь в квадрате танго-холод 02. Саймон, у тебя 01. Действуем по инструкции! Саймон, дополнительно встречаешь наших людей в ТХ 03! Там должны быть наши специалисты, которые разведывают территорию. Они не бойцы, легко вооружены, поэтому тебе стоит встретить их быстрее, чем до них доберётся местный скам. Все вооружённые цели, если то не военные — быстро в расход. Потом идёшь ко связному вместе с остальными. Всем всё ясно? —

— Услышал! — незамедлительно ответил Саймон. Саймон перевесил через плечо большую чёрную винтовку с глушителем, настроил КПК, и выпрыгнул из самолёта. Перед ним был открыт вид на бесконечные просторы. Леса, поля, Саймон не видел таких живописных мест ранее. До земли оставалось немного, Саймон дёрнул за крючок парашюта, тот почти сразу раскрылся. Через 10 минут Саймон приземлился на заброшенный хлев, который был неподалёку от заправки. Вокруг никого. Саймон взял в руки винтовку, мигом убрал парашют в специальный рюкзак, и посмотрел на КПК — до цели оставалось около пяти километров. Быть там нужно было уже через час. Саймон ринулся в сторону леса. Вокруг не было видно буквально ничего, из-за непроходимых лиственных обрубков. Саймон всё время посматривал в прицел, ему не хотелось бы увидеть кого-либо вокруг себя, но командование передало данные о том, что здесь находятся как минимум пятьсот вооружённых элементов, которые сами не знают, за что стреляют в друг друга. И не знало не только командование.

— Саймон! Специалисты на месте, и ждут тебя, у них был небольшой контакт, но ничего особенного, всего лишь дикий зверь, раненых среди них нет, как слышно? —

— Слышно хорошо, я уже иду, до цели около одной мили. —

— Действуй по усмотрению, времени мало, а забрать нужно и спецов и связного, смотри сам, до кого тебе ближе. Конец связи. —

— Вас понял! —

16:01

Через полчаса Саймон пересёк трассу, которая на карте в его КПК была отмечена как В-19, и как и полагалось, встретился с Патриком и Филином. Связной был с ними, как и обещали. Он был высокого роста, в военной куртке. Саймон дал знак издалека, и лёг за колосья, смотря в снайперский прицел, и прикрывая группу.

— Саймон, что там с танго? Парни на месте? — послышался голос Патрика из гарнитуры Саймона.

— Мне не докладывали. Они должны быть там к 16 —

Саймон поглядывал то на Патрика и Фила, то на связного.

— Скажите ему, что Овергард передаст деньги только через неделю, на севере опять пробои с поставками — Саймон имел ввиду плату связному за его информацию. До начала операции оставалось около 30 минут. Ракета должна была ударить по лагерю военных, где находился командир, нужно было ждать, и действовать по сигналу.

— Почему вы сидите на открытой местности? Это запрещено по инструкции и может быть очень опасно! Уйдите в лес! — скомандовал Саймон.

— Да кто нас тронет? Даже леса Смерчеева более шумные, по сравнению с этой дырой. А зелёные не вылезают сейчас так далеко ото штаба — прозвучал голос Фила.

— Не напоминай — ухмыльнулся Саймон. Вдруг Саймон услышал визг из наушника, это была мелодия, предупреждающая об опасности. Саймон достал КПК — спутник показывал движение неподалёку. Опять зверь что-ли вылез какой?

— Ложитесь! Живее! Контакт! — Саймон не успел договорить. Из неоткуда прилетели два выстрела, и один из его товарищей погиб на месте, а второй лишь согнулся от пулевого ранения. Видимо засада. Саймон испугался, услышав гул автомобиля со стороны трассы, и увидев, как из-за колосьев показались два снайпера в маскировочных костюмах. Саймон выстрелил наотмашь в одного из них, но так как его руки сильно дрожали, он не смог попасть по противнику. Два врага в маскхалатах бежали ко связному, выстрел из винтовки Саймона почему-то не смог заставить их передумать наступать. Из машины начали выбегать вооружённые люди в камуфляже, и упаковывать в кузов связного и Патрика. Патрик посмотрел в сторону Саймона так, что тот видел его жалобное лицо в свой оптический прицел. Саймон очень хотел что-то сделать, но не мог. Вот, автомобиль тронулся, и Саймон, с переполняющей его злобой, выпустил две пули по сидящим внутри машины людям. Автомобиль остановился, и Саймон не начал прощаться с жизнью, так как его душераздирающие чувства переполняли инстинкт самосохранения и приказы командования, но машина поехала дальше. Саймон встал, и начал кричать во всё горло от злости. Он подошёл к мёртвому Филу, и склонился над ним.

— Овергард, это Саймон. Патрик ранен, и захвачен врагами. Фил убит. — Овергард вздохнул в ответ.

— Вас понял, направляйтесь по дальнейшему плану. —

16:44

Саймон проходил дальше по лесу. Кажется, что вокруг больше никого не было. Позже он вышел на небольшую опушку. Перед ним наконец закончился лес, и открывался вид на маленький пруд. Саймона это немного взбодрило, он посмотрел на КПК — до цели около пятисот метров, до эвакуации осталось примерно полчаса. Он не на шутку испугался, что может не успеть. Саймон осмотрел территорию, в уши сразу ударила гробовая тишина, и вокруг совсем не были видны хоть какие-нибудь признаки жизни. Саймон знал, что жизнь недавно покинула эти края, но как бы не был закалён духом человек, такой вид оставит царапину на его сердце. После чего он подошёл к пруду, и наклонившись, умылся, отодвинув маску со шлемом. Вода была кристально чистая. Нужно дальше в путь. Саймон проходил всё глубже в лес, и ему стала виднеться асфальтированная дорожка, но выходить на неё было нельзя по инструкции — так как ней человека легко заметить, так что передвигаться нужно строго скрытно. Саймон услышал плескания в пруду, что отдалялся сзади. Саймон навёл на пруд прицел винтовки и лёг за кустами. На воде начали происходить какие-то шевеления, Саймон приготовился к контакту с противником. Из воды кто-то начал выходить. Саймон смутился, а после чего совсем обомлел. Из пруда, одна за одной, стали выходить женщины во всём белом, с белыми платками в руках. Платья были совсем чистые.

— Не п… Чт… Д… — Саймон дрожащими руками потянулся за КПК, и навёл его камеру на пруд.

— Овергард, я Саймон, быстро подсоединитесь к моему каналу и посмотрите трансляцию, что это за черт? — Саймон шёпотом, дрожащим голосом, говорил в гарнитуру.

— Саймон, это Овергард, что там у вас? —

— Капитан, посмотрите мою трансляцию! —

— Секунду, я подсоединяюсь — Саймон трясся, ожидая, когда к его каналу подключится командир — Картинка грузится, ждите — Овергард, доложив, молча наблюдал за трансляцией Саймона.

— Что за чертовщина, что с этим делать? Какой будет приказ? —

— Изображение не прогружается, лейтенант, вы по-человечески можете объяснить, что у вас там, или не беспокоить по пустякам? Вы не знаете инструкции? — Овергард повысил голос, а Саймон сидел неподвижно. Вдруг, танцующие девы зашли обратно в воду. — Если же у вас там гражданские, и они вас не видели, то огонь не открывать. Во всём остальном действуйте по приказу, ещё раз повторюсь. От трансляции отключаюсь, конец связи —

Саймон встал, и начал бежать по лесу не оглядываясь. Ему было всё равно, что это было не по инструкции. Что это было? Через некоторое время он вышел на мостик. Перед ним показалась надпись «Верховка». Саймон был на месте. Пункт его назначения — середина деревни. План был прост: забрать учёных-специалистов, связного, и сопроводить их в целости и сохранности до точки эвакуации, однако половина миссии уже успела потерпеть крах. Саймон брёл по деревне, и наконец вышел на середину. Ему приглянулся один старый заброшенный дом, так как это была идеальная позиция для наблюдения. Дом стоял прямо напротив того, где располагались специалисты. Саймон вошёл внутрь, было не заперто. Он осмотрел дом: печка, стол, стулья, кровати. Саймон заприметил один старый, но почему-то хорошо сохранившийся и отчего-то не особо пыльный альбом, который лежал на полке. Саймон любил подобный раритет, поэтому он взял альбом в руки и раскрыл его. Внутри лежали чёрно-белые фотографии какого-то мужчины и женщины. Год 70-ый, кажется. Саймон убрал альбом обратно, и подойдя к окну, вид которого выходил на улицу, посветил оптикой четыре раза. Из противоположного дома ему ответили тем же, только лазером. Саймон настроил гарнитуру.

— Не обомлели там торчать? Овергард интересуется, как там у вас исследования —

— Рады слышать тебя. Почти закончили, собираем вещи. Слышали про горе, сожалеем — доложил один из учёных.

— Да… Что поделать, но мы вытащим, даже не сомневайтесь, вытащим, даже не переживайте, я знаю этого чертягу, он жив, я уверен. —

— Кстати, в доме видны признаки жизни. Его покинули совсем недавно. —

— Ну, возможно, только вы… — речь Саймона прервало шевеление в окне. Саймон посмотрел в оптический прицел, какой-то неопознанный мужчина в зелёной куртке, который не был упомянут в инструктаже, держал одного из товарищей Саймона сзади за шею, остальных расстреливал одного за другим. Саймон не мог прицелиться так, чтобы не задеть своих. Действовал мужчина как профессионал.

— Танго! Вы меня слышите? Трое ваших мертвы! Вы разве не слышите? Овергард! Все мертвы! — истерично кричал в гарнитуру Саймон.

— Саймон, это Овергард, что там? Включай трансляцию. — Саймон послушался, направив камеру КПК на тот дом. Внутри все были мертвы, операция пошла под откос. За это время мужчина уже успел окончательно зачистить дом, после чего пристрелил даже выжившего. Мужчина сел на корточки, закурив прямо в доме. Он почему-то ещё много раз то кланялся, то вставал.

— Ясно… Саймон, огонь не открывать. Да, жалко ребят, но нужно уходить. Лишний раз на контакт с военными не выходить, тебя и так ищут с собаками по всей округе. Ребята выполнили свою работу, данные у нас. Двигайся к точке эвакуации, будем там через час, отбой. — Погибшие толком не знали военного дела, и кое-как умели обращаться с оружием, среди них были лишь исследователи, медики, и радисты.

— Вас понял — Саймон собрался, не отводя прицел от мужчины, который встал над телами как вкопанный, после чего удалился из дома, уйдя куда-то на задворки. Саймон думал пристрелить его вопреки приказу, но что-то останавливало его.

— Филину и Патрику связной сказал, что враги отменили операцию в Верховске. —

— То есть наши парни погибли зря… — вздохнул Саймон.

— Это война… —

— Кто это был, Овергард? Бандит? Почему он убил их всех? Враги знали, что там кто-то будет? — размышлял Саймон.

— Не думаю так. Скорее всего местные зелёные приняли их за бандитов. Связной рассказывал, что последнее время здесь идёт бойня среди местного населения. —

— Они погибли просто так! Как собаки! Понимаешь, Капитан? —

— Саймон! Саймон! Послушай меня! Они знали, на что идут! Они знали, что такое война! Сегодня или завтра, тебя и меня могут убить абсолютно так же, как собак! У нас есть приказ, против него переть вряд-ли удастся! Держись, Саймон! Конец связи! — Саймон тяжело вздохнул. Он знал погибших. Саймон молчал какое-то время, но позже, раздался голос из его гарнитуры. Это был голос его лучшего друга, с которым он провёл почти всё детство.

— Седьмой. Ухожу. — оповестил Саймона данный голос. Очень скоро Саймон улетал из точки эвакуации совсем один. Саймон после этого покончил с военными контрактами, оставив службу, после чего пропал с концами. Что с ним стало никто не знал, но его последняя запись в КПК была — «Наплевательство губит жизнь. Безразличие радует смерть.»

****

Автомобиль с Павлом и Гасом свернул на Верховку. Павел лишь запивал сегодняшний день самогоном Афанасия из фляги, и угощал Гаса. Гас и Павел также разговаривали обо всём, и выяснилось, что он тоже не знает, что происходит сейчас в Краснароссии. Только лишь то, что вокруг разруха и анархия, однако армия и заводы поддерживаются, а за счёт чего? Неизвестно. Рад как-то раз тестировал радио в штабе, и там поймал переговоры бандформирований, которые в своих разговорах строили планы построить коммунизм в деревне, а кто-то утверждал, что нужно пытаться перебраться под Дзержев, а кто-то просто ничего не понимал, и хотел домой. Их разговоры чётко передавали ситуацию вокруг — одна пустая болтовня и паника. Интересно, во всём ли мире сейчас такое, или только здесь? Не знает даже командир. То война, то из космоса что-то упало, то катастрофа, ничего конкретного сказать никто не может. А некоторые военные предполагали, что ничего не изменилось, бандиты и раньше беспредельничали в Краснароссии, и сейчас ситуация просто вышла из-под контроля. По недавним сводкам можно было узнать, что работает только электричество в части, и то кое-как, а радио, ТВ, интернет — ничего из этого не работает. Но как тогда командир общается со штабом? И что это за штаб?

— Гас, это Рад, приём, Гас, вы где находитесь? — тревожный голос Рада донёсся из гарнитуры

— Приём, подвожу Павла до дома, что случилось? — спросил Гас

— Можешь перевести канал на него? —

— Говори так, он рядом сидит, что такое? —

— Его дом по середине деревни расположен? — Гас повернулся на вопрос Рада в сторону Павла и утвердительно кивнул.

— Так точно, он самый —

— Мы осматривали сейчас местность со спутников! Предположительно в твоём доме, а именно во дворе и на улице, было замечено несколько человек! — Гас с испугу затормозил машину. — Не знаю, сколько их там точно, но радары показали вроде троих-четверых! Будьте аккуратны! Нужна подмога — обращайтесь по этому каналу, конец связи! — Гас испуганно посмотрел на Павла, но тот наоборот, почувствовал злобу и ненависть. Почему? Потому что его сердце было обеспокоено судьбой Крона и Афанасия.

— Вызовем ребят? — спросил Гас. Павел помолчал.

— Не надо, довези до мостика, дальше сам. —

— Думаешь? —

— Довези —

— Это трибунал — Павел лишь молча посмотрел в окно.

— Нечего вас в это втягивать, у вас своя война —

— Как скажешь —

Автомобиль тронулся, и уже через пять минут был у мостика.

— Если что, обязательно передавай! Но нашим не говори, что я всё это слышал, и ничего не сделал — крикнул Гас.

— Хорошо, обязательно — Павел вылез из машины, и перезарядил винтовку. Автомобиль с Гасом удалился. Павел пошёл не по дорожке, а на этот раз задворками. Всё ближе и ближе, он не помнил, как выглядел его огород с этой стороны, но мог узнать свой дом по крыше. И вот, Павел заходит со стороны огорода, издалека осматривая в прицел всю местность дома. На огороде замечен один разгуливающий туда-сюда, с удивлением смотрящий по сторонам, бандит. Павел осмотрел — рядом больше никого. Выстрел. Бандит падает замертво. Павел быстро продвигается сквозь заросли, перелезая через старый забор, и подходит ко здоровой калитке огорода. Через щель Павел смотрит вокруг — во дворе никого. Павел медленно подходит ко двери, и вешает винтовку себе за спину, взяв в руки пистолет из кобуры. Дома слышны какие-то шаги и голоса, но о чём они говорят — Павел не смог опознать. Странно. Вдруг Павел вспомнил Крона. Сердце ушло в пятки. Павел быстро вошёл на терраску, огляделся по сторонам — чисто. Павел начал шёпотом звать Крона. Внезапно из первой комнаты вышел человек, оружия с ним не было. Павел, затуманив сознание, наполнил свои глаза яростью, и взяв его за шкирку, ударил головой о стену, после чего, прислонив пистолет к его виску, начал заходить с ним в дом. Человек боялся даже пискнуть. Внутри оказался вооружённый человек. Три выстрела, и мёртвое тело лежит на кухне. Павел повёл пленника дальше, открыл правой рукой дверь в голанку, там его ждали двое. Два выстрела, два трупа. Они даже не успели ничего осознать. Кажется чисто. Павел вздохнул, пока не посмотрел вниз. Около его кровати лежал полуживой комок шерсти, который был полностью в крови из-за следов ножевых и пулевых ранений. У Павла всё поплыло из-под его ног. Он с дрожащими руками кинулся к умирающему другу, но было поздно. Павел понял, что однажды попрощался с Кроном навсегда, и тот, словно чувствовав это, скулил и облизывал Павла ещё сегодня. Это был его последний вздох перед закатом. Павел в последний раз обнял Крона и прижал к себе. За окном послышался шум двигателя, наверное бандиты прислали подкрепление. Но Павлу было всё равно. Крон уже окончательно закрыл глаза, а жить без него Павел не хотел. И тут он вспомнил, почему Крон. Словно жизнь у него начала пролетать перед глазами. Его так назвала Аня, когда ей был только год. Это было её почти первое слово, и её родители решили таким образом запомнить первое слово их дочери, в памяти об истории их семьи. У Павла по щеке покатилась слеза.

— Я виноват, что взял его. Не уберёг… — за спиной Павла послышались шаги, крики, и как открылась дверь в голанку. Позади Павла прогремел выстрел. Павел обернулся. На пороге стояли Гас, Мюр, и Палес, а помилованный Павлом бандит был мёртв, так как пытался пристрелить Павла, когда отошёл от шока. Павел и сам хотел его добить, но вид мёртвого друга стёр все его мысли.

— Что значит сам? Что ещё за самодеятельность? — возмутился Мюр — А если бы тебя убили? — Павел молчал, Палес подошёл к нему, и взглянул на Крона

— Понимаю… — прошептал Палес.

— Пахан, это я их позвал, сам понимаешь, я не мог тебя одного против них отпустить. —

— Это ты их один всех? — удивился Мюр — Ну тогда принимаю волевое решение, за то, что очистил местность ещё от четверых нежелательных элементов, я и Гас отвезём тела на погост, а Палес тут отмоет всё от них. Вода то есть у тебя? — Павел кивнул — Отлично, Гас, бери — Мюр показал на убитых. — Приём, Голд, передай командиру, чтобы теловоз сюда везли, тут Павел один с четырьмя справился! Да-да! Павел! Один! Ладно, ждём —

— Пять. Один на огороде ещё — шмыгнув носом, промолвил Павел. — И они не наши какие-то, проверили бы их. Вроде как на сегодняшних похожи. — Павел поднялся с пола.

— Сделаем, ты как сам? — Павел промолчал. Вечером Павел похоронил Крона на задворках, сделав ему могилу, и стоя отдал честь. Там же Павел нацарапал на деревяшке, что служила могильной плитой: «Спасибо за всё. Жди».

Поздним вечером, Павел ворвался в дом Афанасия, так как дверь в избу была открыта, а на голос Павла Афанасий не откликался. Павел вошёл в главную комнату, Афанасий сидел у стола с самогоном, жареной картошкой, и приготовленной на костре подстреленной дичью. Павел взглянул левее, и сначала ничего не смог понять. Перед ним, в полнейшей темноте, на печи сидел хорёк, морду которого освещало лишь пламя из печи.

— Проходи, садись, я вот как думал, что ты сейчас заявишься — Афанасий махнул Павлу из-за стола — А если бы не заявился, я бы звать пошёл — Улыбнулся Афанасий.

— Ничего себе зверь у тебя — Павел показал на хорька. — Откуда он? —

— А, этот… Так с голодухи прибежал, убивать жалко было, а ты глянь, он дикий, а не боится. — Павел попробовал дотронутся до хорька, он такой пушистый, а глаза его, словно бусины, смотрели из темноты на Павла, не отрываясь.

— Они Крона убили — Павел оторвался от хорька, и сел за стол, сняв с себя шапку.

— Я знаю — Афанасий налил Павлу стакан. — Ласу тоже —

— А Ласу то как и за что? — Павел опустошил стакан.

— А она, дурочка, выбежала у меня посмотреть, кто там идёт, а они её без суда и следствия, сразу, как… А, ну да — Афанасий поставил стакан. В доме повисла тишина. Было слышно, как новый гость что-то дерёт в углу. А на дворе ночь. Такая холодная, непроходимая ночь. Уже наверное ноябрь, а может и нет.

В 11 утра Павел как штык был в штабе, ему даже не дали поспать толком. Всю ночь Павел не мог уснуть из-за того, что теперь он не чувствовал родного сопения на полу. Тишина, которую последнее время так ненавидел Павел, стала ещё тише. К утру его вызвали через гарнитуру. Сколько было времени на тот момент — Павел не знал, а телефон уже давно разрядился. Но приехал вроде вовремя, не опоздал. Его снаряжение с прошлой операции ему всё же пригодилось. Винтовка и маскировочный костюм были при себе. Патроны Павлу позже додали. Через несколько минут его уже ждал командир. Он был в одной комнате с Голдом. Павел протянул руку Голду, тот, не ответив, встал смирно.

— Здравствуйте, Павел, наслышан я про вас. — командир взял в руку кружку — Сегодня наклёвывается одно дельце, надеюсь, что вы нам поможете — Павел кивнул — Славно. У нас, прямо над нами, с противоположной стороны Верховки, где-то также пять километров от трассы, расположена одна деревня, и отмечена у нас как слепая зона. Названия у неё точного нет, раньше называлась «Фазьма». Суть её в том, что она была заброшена ещё давно, до этих событий. Там, судя по уголовным делам, орудовали и жили какие-то последние ублюдки. Устраивали там полнейший беспредел. Держали пленных, издевались над ними. Милиция даже докладывала, что в голодный год у них были случаи каннибализма. Понимаете, да? Жило там около 30 человек, дети, старики, и все сидели под преступной бандой, не имея связи с внешним миром, жуткая история, но да ладно. — командир встал у окна — Если бы ещё тогда этот случай опубликовали в СМИ… всем всё равно было бы начихать, вряд ли кого-то этим удивить. Да только вот всё было засекречено. А когда собрались штурмом брать деревню, то обнаружили, что все упыри вместе с их главарём были убиты, и тела их были разбросаны по деревне. Недавно командование доложило нам, что видели кого-то в тех краях. Нужно бы наведаться, да выяснить кто там шляется, и что он там забыл. Был отдан приказ больше не допустить подобного ада в той печально известной деревушке, они и в мирное время натерпелись, а сейчас что там может разрастись — страшно подумать. Скорее всего это не потомки той страшной банды, а обычные местные мародёры, но лучше всё же перестраховаться. Если менее пятерых лиц — уничтожить, если более — вызывайте наших ребят. Всё ясно? Теперь отправляйтесь, машина ждёт. — Гас вёз Голда с Павлом в гробовой тишине, после чего, высадив у поворота на Верховку, пожелал им удачи, и отдалился. Фазьма располагалась в пяти километрах от места высадки, идти около часа. Павел и Голд шли по лесу около двадцати минут. Слева от него было расстелено поле. По полю идти было опасно — могут заметить издалека.

— Слушай, а какого лешего тебе тут понадобилось? — Голд шёл в развалку, положив винтовку на плечо, и иногда размахивая головой в стороны, Павел же шёл притаившись, в полном внимании, держа оружие наготове. — Сидел бы у себя в городе, мух ловил, доживал бы деньки, а то тут ты мне сейчас проблем подкинешь. —

— Проблемы ты и сам себе неплохо создаёшь — огрызнулся Павел.

— Проблемы я не только себе создаю, но я ни в чём не виноват, чему быть, того не миновать. Это жизнь заставляет меня так грязно играть. —

— Ясно. Понял. Бывает. — неохотно отвечал Павел, делая паузы в диалоге — Я не знаю, что я делаю здесь, но заметь, я не бросаю тебя, я иду за тобой, впрягаясь за то, за что понятия не имею. —

— Да куда ты тут денешься, быстро тебя местные нелюди порежут и сожрут, и ты это больше меня понимаешь, поэтому ты пока что с нами, плывёшь себе по течению, но толку в этом нет, конец тут будет у тебя не такой красочный, какой бы ты хотел. — Павел опустил вниз своё грустное лицо.

— Слушай, давай молча дойдём, последние дни убивают во мне всё желание разговаривать, тем более с такими, как ты. — Предложил Павел. Голд свистнул Павла. Павел обернулся, Голд нацелил на него дуло винтовки.

— Будешь так базарить, пристрелю, как собаку, понял? —

— Так стреляй — Павел обернулся в полный рост к Голду.

— Думаешь не стрельну? С псиной твоей тебя положим, а в такой глуши тебя даже через хренову тысячу лет не найдут, будешь лежать вместе с остальным сбродом, здесь тебе и место —

— Ты только разговариваешь — Павел поднял голову — Не стреляешь. Ты не бравый воин. У тебя другие приоритеты, таких как ты точно никто не вспомнит, даже если тебе памятник выставить. —

— Ну да, ну да, меня с моими то средствами никто не вспомнит, а тебя, никчёмного бомжа поди поминать всей Краснароссией будут? — Истерично посмеивался Голд. — Знаешь, скольких я отщепенцев отправил на тот свет? Я люблю это делать, вы мне не нравитесь, всё живёте непонятно чем. То ради бабы, то ради мамы, тьфу на вас, бабло вам не надо, власти вам не надо. Неделю назад слышал такого как ты, перед тем как сдохнуть, он просил меня передать его то-ли бабе, то-ли родственнице, что он их дескать любит. Другие бывало просили что бы я им помолиться дал, перед тем, как я их пришью. Больные ублюдки, ничего не мыслили, они сдохнут скоро, а всё городят про седую бабку. —

— Правильно, а ты и родину свою продашь непонятно кому, и за бумажные огрызки убьёшь. Так стреляй, я не хочу находиться с тобой. Только знай, чем жил, тем и подохнешь. — над головой Павла прозвучал выстрел. Пуля попала в сосну позади Павла.

— Те тоже были дерзкие, перед тем как я их валил. Всё не пойму, чем такие как ты живёте? Ваша идея изжила себя, сечёшь? Ты сдохнешь, и от тебя ничего не останется, а всё на что-то надеетесь, что после смерти воспрянете, больные люди — Павел лишь молча развернулся, и продолжил идти к цели, ожидая выстрела. —

— И я в это верю, стреляй в спину, я знаю, за что я иду, но знаешь ли ты? —

— Герой, фанатик, понимаю. — усмехнулся Голд. — А что, не так чоли? Нет, ну ты скажи мне, не так? Сколько лет крысы в правительстве обещали здесь хорошую, новую жизнь! Сколько они про это говорили, а теперь от их обещаний не осталось ни пуха, как и от них самих! И теперь ты меня упрекаешь в том, что я не жалею людей, как не жалели они? Да ты можешь пойти и сдать меня, думаешь мне страшно? Пара бумажек, и меня доставят в любую точку страны даже сейчас. Только такие как ты не доставят, но они уже давно сдохли, потому что не играли по правилам. Да ты знаешь, как эти жирные твари пируют и радуются, пока здесь люди подыхают, и едят друг друга? А армия так вообще, обогащается здесь как и в Смерчеево, ты же бывал там, видел всё своими глазами, а теперь всё это отрицаешь? А знаешь, где твоя верхушка? Она свалила! Она свалила, оставив тебя и всех нас, подыхать здесь! Вся Краснароссия охвачена огнём. Что тебе рассказывала эта тварь усатая? Что весь мир полыхает в огне? Что метеориты радиоактивные везде упали, что ядерная война, да? Чтоб ты знал, в Краснароссии снова идёт гражданская война, а нам запрещено об этом говорить! То есть тупая перестрелка бандитов! Ты думаешь, что эти военные — это настоящие военные? Ты ни черта не знаешь, и говоришь о том, чего не слышал! Ты просто попал в одну из недо-банд, что борются за территорию и властвование, как и все остальные! В Краснароссии сейчас полно таких групп! Хоть отбавляй. А эти, эти просто захватили местную военную часть при начале погромов, и создали более-менее властную сеть. Нет никакого центрального штаба, и нет никакой доставки припасов из центра! Мы просто грабим местные селения, не давая другим бандитам забрать нашу добычу, и всё! Весь Верховск держат какие-то упыри, давно мы им зад хотели надрать, да сил столько нету, и наши хотят отжать у них город со временем, для этого и освобождают местные территории, для прохода пути! Ты знаешь, что они тебя расстреляют, когда ты им станешь не нужным? Ты… — Голд не договорил, вдалеке, из-за поля, начала казаться Фазьма, а под ногой Голда раздался щелчок. — Твою же… Мина… Ты глянь… Мина… Наступил… Паша… Помоги… — судорожно говорил Голд, замерев на одном месте.

— Позволишь у тебя узнать кое-что? — обернувшись, спросил Павел. — Почему ты не можешь решить эту проблему парой цветных бумажек? —

— Урод, ты на меня гонишь из-за этой дыры, которую ты именуешь домом? За этих ублюдков, что тебя пришьют завтра? Помоги мне, и сегодня же уедем под Дзержев, у меня там связи, нас пропустят, пришьём усатого, и свалим, жить будем, всё будет хорошо. — Голд всё не двигался, только боязливо смотрел под ногу.

— Нет — покачал головой Павел — Мне абсолютно всё равно, в какие игры здесь собрались играть политиканы. Задача нас, пешек, остаться людьми. А ты действуешь наоборот, ты помогаешь тем, кто вверг этот край в хаос, и убиваешь тех, кто хочет всего лишь жить. Не ты ли охотишься за деньгами, когда они уже не нужны, отнимая жизни, когда они всегда будут нужны? —

— Подумай хорошенько — Голд снова нацелил винтовку на Павла.

— Я бы не советовал — Павел достал из кобуры пистолет, и наставил его на Голда — … делать не обдуманные решения. Они уже привели к анархии мою родную землю. Они уже лишили меня семьи и друзей. —

— Больной безумец, лишил семьи ты себя сам, когда решил свалить от неё! А твоего дружка, псину, ну я думаю он был твоим единственным другом, с большой вероятностью, убили свои же! И чё это ты в меня стрелять вздумал? Ты же в людей не стреляешь, поехавший пацифист —

— Я не пацифист — Павел взвёл курок — И людей здесь нет. Только двое убийц, которые когда-нибудь помрут таким же путём. — Голд поднёс гарнитуру ко рту.

— Все слушать сюда! Паве… — раздался выстрел, Павел мигом лёг на землю, чтобы укрыться от взрыва. Мина с грохотом разорвалась под ногами Голда. Взрыв был не слишком мощный. Павел встал, отряхнулся, и посмотрел на мёртвое тело Голда, у которого не было одной половины ноги.

— Группа 4, докладывайте, Что там у вас? — раздался голос командира из динамика.

— Это Павел. Голд мёртв. Подорвался на мине. Я ничего не успел сделать. —

— Вот чёрт, а! Какой хороший боец был! Вздумала моя голова дурацкая послать его туда сейчас, горе мне! Павел, следуйте по заданию дальше, отменить его из-за этого не сможем! Там, судя по всему, что-то серьёзное! Скиньте нам координаты тела Голда, мы его заберём! Конец связи! —

— Вас понял — Павел испуганно вспомнил про выстрел — Они же могут узнать, что это я, когда увидят у него пулевое! — Павел осмотрел тело, пулевого ранения не было, и вместе с тем виднелась дырка от пули в берёзе. Павел вздохнул. Он ещё раз посмотрел на Голда, и пошёл дальше. Через несколько минут он уже был в деревне, и мины по дороге ему больше не встречались. И кто её здесь оставил? И одну ли? Павел начал осматривать деревню. Никого. Несколько покосившихся домов, но одна вещь удивила Павла. У одного дома были припасены и сложены деревянные брёвна. Значит там кто-то есть. Павел пробежал до дома тихими перебежками. Заглянул во внутрь — пусто. Павел тихо вскрыл замок, и вошёл в дом. Обыкновенный деревенский дом на первый взгляд, но нет. На стене виднелись надписи чем-то красным. На двери одного из домов, всё той же краской, была видна надпись: «Уходи, прокляну» и ей же нарисован крест. Павел мало что слышал про эту деревню раньше. Разве то, что она была заброшена. Павел шарился в местных домах, и абсолютно везде его преследовала невыносимая вонь, напоминающая тухлятину. Павел зашёл в следующий дом, их было всего несколько в деревне. На полке в главной комнате он нашёл старую тетрадку. Павел раскрыл её. Внутри были непонятные записи, ведающие о том, как лучше готовить мясо. Павлу стало не по себе. Павел увидел старый холодильник, и решил его открыть, но потом понял, что лучше бы он этого не делал. Из него раздался дикий запах вони, да такой, что Павел начал задыхаться, и хотел выбежать из дома, пока не увидел то, от чего обомлел напрочь. На верхней полке холодильника были разбросаны кости. Можно было бы гадать, какого они животного, если бы одна из костей сильно бы не напоминала человеческую. Посередине расположилась банка с непонятной жидкостью, внутри которой находилось что-то отдалённо напоминающее человеческое лицо. Павел захлопнул холодильник и выбежал из дома. Его начало мутить. Павел в страхе начал осматривать остальные дома — везде надписи из крови, содержащие непонятные, и случайные слова. Павлу запомнились «умри», «спаси», «можешь» и прочие. Павел подбежал к следующему дому, и обомлел ещё больше. Ещё из окна он увидел человеческое тело, привязанное к стене. Павел подумал, что человек ещё живой, и находится в плену, поэтому прицелился из пистолета, и вошёл в дом. Вонь уже не докучала Павла, к ней он постепенно привык. Павел вошёл в дом — тело оказалось не живое, и было прибито к стене. Похоже, что это было чучело. В стороне от него, на верёвке, был подвешен человеческий скелет, уже настоящий, весь в паутине, одет в тулуп и валенки. Неподалёку от него лежала тетрадь. Она была старая, с неё сыпалась пыль. Павел взял посмотреть, и открыл её.

12 сентября 2005 года: Сволочи! Катюнь! Я всё видела! Я звоню в милицию, а они не отвечают!

13 сентября: Паша, эти твари убивают прямо на улице!

25 сентября: они держат нас здесь! Говорят чего-то, ничего не понимаю! Жрать им чёль нечего? Что им надо? Нас в деревне двадцать человек, скоро съедят всех. Я помню же как тут кипела жизнь! Как ходили на дискотеки как молодёжь развлекалась! А они кто такие?! Демоны! Сучьё! Хуже демонов! Лучше бы меня медведь сожрал, чем они! У нас нет выхода! Днём и ночью они охраняют деревню с ружьями! Недавно убили Петьку милиционера! Марина говорит съели даже! Нас никто не может найти! Деревня глухая, в самой чаще леса, от поворота на кладбище километра три по тропе. Спасите!

3 октября: Жалко, что Алёна дожила до этого дня. Жалко, что я настояла на том, чтобы забрать её у родителей из Смутевска на выходные. Прости, меня, Алёнка, я знаю, что ты в раю, и я скоро буду с тобой, но немного ниже, потому что не смогла защитить тебя от этих нелюдей. Прости, Господи!

Павел убрал тетрадку себе в карман. Там было ещё много записей, но у Павла сжалось сердце, и он не мог читать дальше. Павел с ужасом выбежал из деревни, и бегом направился в сторону Верховки. У Павла была мысль спалить деревню до тла, но нечем, либо похоронить тела и останки, но не было времени.

— Это Павел, операция завершена, обо всём при встрече. —

— Вас понял, Павел, ожидайте эвакуацию от В-19. —

К двум часам дня Павел был в лагере, и уже передал обо всём и рассказал всем, кому только мог. Ему было жаль ту неизвестную, но не было жаль Голда. Слушал его весь лагерь, а когда дали почитать тетрадь командиру, то у того усы ещё белее стали.

— По-хорошему, нужно ядерную бомбардировку той деревни провести, а по-плохому сжечь её просто — покачал головой командир. — Но да ладно, потом, идёмте Сергея помянем. —

— Его звали Сергей? — поинтересовался Павел

— Да какая уже разница? — все удалились в другую комнату, где стоял гроб с Голдом. Все вокруг лишь молча пили залпом, а после, несколько человек отнесли гроб с его телом в машину. Павел отправился в столовую, хотя ему казалось, что после увиденного он не сможет больше есть. Павел прошёл мимо расстрельной стены, где стояли четверо небритых, замученных людей, а перед ними стояли четверо военных, и Мюр. Павел быстро подбежал к ним.

— Мюр, что тут? — поинтересовался Павел.

— Что-то, преступление и наказание! Готовсь! — Мюр дал знак, и военные взяли на руки автоматы — Цельсь! — военные прицелились в людей в чёрных свитерах — Пли! — Прогремели выстрелы. Павел вспомнил Смерчеево. Вспомнил, как точно так же, в такой же балаклаве, с такими же словами, приказывал расстрелять его сослуживцев и других мирных жителей какой-то боевик. Павел тогда молча наблюдал за всем этим, и ничего не мог поделать. Он смутно помнит, как соратник ему тогда подмигнул, после чего ударил одного из боевиков, и вместе с остальными он в ту же секунду был расстрелян. Гремели выстрелы, свистели пули, точно также, как сейчас. У Павла тогда родилась надежда, что война прекратится, но из неоткуда появился самолёт, который начал бомбардировать всю окрестную местность. Всех его остальных сослуживцев даже не нашли, выжившие боевики уехали, Павла контузило, и его выходила милиция. Вся эта картина в полном размере только сейчас предстала перед ним.

— А что ты думаешь, куда их девать то? Паразитов на теле общества надо уничтожать! — пояснил Мюр. Павел лишь молча ушёл. Кто тогда воевал? С кем? За что? Какая разница, если все хотели его убить? Павел проходил мимо радиовышки, из неё показался Рад, и улыбчиво позвал его внутрь. Павел зашёл. Внутри виднелись разные приборы, мониторы, и датчики. Рад рассказывал о каждом из них, а также обо всём, о чём только спрашивал Павел.

— Слушай — обратился Павел — А скажи как друг по секрету, электричество то откуда? И не кончается никак? —

— Оно вырабатывается специальными машинами. У нас производят такие за Верховском, вот только мы туда пробраться не можем, и электричество приходится экономить. А так нам на вертолёте, стабильно, раз в две недели, сбрасывают данные машины с провизией и патронами. Один раз ящик улетел незнамо куда. Сидели две недели без всего, представляешь? —

— А у меня телефон, вот, разрядился уже как недели две-три, и не могу знать, что происходит то вокруг, понимаешь? — Павел достал телефон из кармана, и показал его Раду. Рад взял телефон, и внимательно принялся его рассматривать, потом поднёс к какому-то устройству, и вставил в него. Телефон начал заряжаться. Павел удивился, и поспешил благодарить Рада, но тот, быстро приложил палец ко своим губам.

— Шшшш! Увидят — трибунал за растрату государственного имущества. Я сам иногда заряжаю, с любимой списаться, она у меня далеко за Верховском… —

— А как это ты? Связь разве есть? — удивился Павел.

— Точно такая же, государственная, которая остальным не доступна. Могу включить тебе на секунду, пока никто не видит. Вообще нам нельзя, но ты же у нас герой войны! — Рад засмеялся.

Павел выпучил глаза, и не отрывая телефон от зарядки, включил его.

— Я буду благодарен тебе по гроб жизни — затрясся Павел. Рад обернулся.

— Выйди, и стой на улице, если кто-то идёт, то мне говори. Сейчас, минуту, и я тебя позову. — Павел послушался, и вышел из радиовышки. На улице никого не было, только пара солдат на вышках. Вдруг Рад шёпотом окликнул Павла, тот забежал обратно в вышку.

— Подключил. У тебя минута. Я встану на улицу, типо покурить, и если кто пойдёт, то быстро тебе маякну, и ты сразу выключай, иначе нас обоих повесят, а больше минуты нам курить и не разрешают всё равно — снова засмеялся Рад.

— Хорошо, я я я всё сделаю, спасибо тебе большое! — Рад покинул вышку, взяв сигарету в зубы, и Павел, трясущимися руками включил телефон. Впервые, за три недели (или четыре?) Павел увидел знак включенного интернета у себя в телефоне. И сразу же дата — 30 октября, среда. Павел не стал искать информацию, что сейчас происходит, не стал читать новости, не стал долго думать, а только лишь зашёл в мессенджер. Мессенджер грузился как будто вечность, и вот прогрузился. Были пропущенные смс от коллег, от друзей, но Павел обомлел, когда увидел 12 пропущенных сообщений от контакта «Верочка». Павел принялся читать.

04.10.19. Верочка: Ты вещи свои не все забрал, удот! Вернись за вещами!

04.10.19. Верочка: Ты серьёзно уехал? Ты совсем с головой не дружишь? Ты меня с ребёнком, вот так вот просто бросил?

05.10.19. Верочка: Вернись!

06.10.19. Верочка: Вернись, пожалуйста!

07.10.19. Верочка: Пашенька! Милый! Вернись пожалуйста! Я не знаю, что тут происходит! Мне страшно! Все как с ума сошли! Паша! С тобой всё в порядке? Не оставляй меня одну, я прошу тебя! Извини за всё!

07.10.19. Верочка: К нам кто-то ломиться! Еды нет, всё отключили! Мне нечем кормить Анечку, Пашенька, скажи пожалуйста что ты жив!

08.10.19. Верочка: Паша! Я какое-то время побуду в лагере на Орехина, 8. Тут я, и ещё несколько человек, вроде хорошие, никуда не вылезаем, что делать тоже не знаем, еда скоро кончится! Я каждый день себя ненавижу за то, что выбесила тебя и позволила тебе уйти! Прошу тебя! Вернись!

09.10.19. Верочка: Прошу тебя… вернись.

10.10.19. Верочка: Прошу тебя… Пашенька… Вернись… Я знаю что ты жив…

13.10.19. Верочка: Я с анечкой хочу к тебе, Паша, ты же в верховке? Да я знаю ты там, вернись пожалуйста! Я люблю тебя!

13.10.19. Верочка: Вернись….

13.10.19. Верочка: Люблю тебя… вернись..

Верочка была в сети 13.10.19.

Никогда у Павла не было так грязно на душе. Ни когда он видел разбросанные человеческие останки, ни когда он убивал по его версии невинных людей, ни когда на его руках умер Крон, хоть он его и сильно жалел, как сейчас.

— Ты всё? Там идёт кто… — Павел выбежал из рубки, толкнув Рада, и побежал сломя голову в штаб. Командир сидел у себя в кресле.

— Товарищ командир — Павел сел за стол, запыхавшись — Мне нужен пропуск на выезд из Верховского района… Очень нужен… —

— Ясно всё, сдался, да? Что, опять Рад кому-то интернет подключал, и те, назвонившись и начитавшись, захотели домой, к семье? Это война, сынок! У меня вся семья на ней погибла, но я не рву и не мечу. — командир посмотрел на Павла, у которого не было лица. — Но тебе я могу помочь, тебе просто повезло. —

— Я ничего не давал, товарищ командир — закричал Рад со стороны улицы, командир же в ответ ему помахал кулаком, и кинул в его сторону карандаш.

— Да-да, я всё сделаю, что нужно? — Павел судорожно тряс головой.

— Вот это деловой разговор уже — командир сел поудобнее — У нас Весь Верховск контролируется какими-то боевиками. Вроде местные, но решили организовать там целую сеть, и захватили весь город. Город не малый, а на каждом шагу там вооружённые упыри ходят, и местных терроризируют, не давая им носу поднять. Они всё равно, казалось бы, не жильцы, в ближайший месяц на них запланирован наступ изо всех ближайших частей. Но на территории Верховска всегда была расположена лётная школа с аэродромом. И она под контролем этих тварей! И разведка нам доложила, что там стоит новейшая модель самолёта, которая нам и нужна! Управляется она предельно просто, нужно лишь включить двигатель, потянуть на себя рычаг, дождаться систему выведения на воздух, и всё! Дальше включаешь автопилот, гонишь его сюда, и сажаешь нам, на полосу. Палес тебе сможет показать, как им управлять, это задача двух минут. Мы не можем провести наступательную операцию для захвата этого самолёта, так как его сразу уберут, и людей наших положат, а такой скрытный и тихий убийца как ты, я думаю, прекрасно мог бы сработать в тылу противника, они этого точно не ожидают, да и большинство из наших они уже знают по лицам и именам. Скорее всего среди нас есть крысы. Нам этот самолёт бы очень пригодился для доставки припасов, а то неделями сидим без всего! А аэродром этот контролируется бандитами, понимаешь? Вот… Ты смотри, дело — самоубийство, но если справишься, я за тебя слово замолвлю, и тебя до твоего города с оркестром довезут через все блокпосты, ну как? — Павел некоторое время смущался, но потом, посмотрев на экран телефона, согласился.

— Отлично! Ни пуха! Завтра заедешь сюда же, тебе проведут инструктаж, покажут, как им управлять, карту Верховска, где, чего и как, а потом сразу же поедешь на операцию. Но на то, что с тобой кто-то поедет не рассчитывай, задание — билет в один конец. Да и не хочется лишиться тебя… —

— Командир! — речь командира прервал вбежавший Рад — Поступила информация от Павла, что в Верховке заметили боевика, прикажете брать? —

— Берите! —

— Есть! —

— Так, Павел, поедете сейчас с Гасом и Мюром в Верховку, разведаете, что за хрен там шастает, а завтра утром сюда, на инструктаж. Мы на вас все надеемся, Павел! —

— Есть! — Павел выбежал из здания, догнав бежавшего Рада.

— Это когда это я информацию такую давал? — удивился Павел.

— Так ты же сам говорил! Шастает какой-то у тебя дед с ружьём! — Павел с ужасом вспомнил, что рассказывал как-то раз Гасу про самогон Афанасия, и тот, видимо, решил всё на свой лад, и доложил в штаб. — Или ты что, бандитов прикрываешь? — Павел отрицательно кивнул — Тогда дуй в машину, Гас и Мюр сейчас подойдут. — Павел послушался, и уже через минуту отъезжал на машине с Гасом и Мюром от лагеря. По классике, они уже через десять минут были на повороте. У Павла была в голове одна мысль. Он предал друга, и его едут убивать. Просто так. Автомобиль свернул на Верховку, и когда он подъезжал к деревне, Павел, незаметно для товарищей, включил гарнитуру, и начал стучать по ней. Постучит три раза, пауза, ещё три раза, пауза, ещё. На стук обернулся Гас.

— Что ты делаешь? —

— Виноват, не знал, что включил — оправдался Павел. И вот, автомобиль останавливается у дома Афанасия. Гас с Мюром вышли из машины, и направились ко входной двери. Они потрогали дверь, было заперто. Мюр выбил дверь, и все трое вошли внутрь со включенными фонарями.

— Гас, проверить первую комнату! Я проверю двор, Пахан, на тебе вторая комната! Выполнять! — приказал Мюр, держа наготове автомат, после чего выбежал во двор, который напрочь зарос травой. Павел сделал вид, что прицелился из пистолета, но понимал, что атаковать ему тут некого. Нужно было лишь найти Афанасия раньше остальных. Павел шарился около печки, около стола — его нигде не было. В соседней комнате было слышно, как Гас, ища Афанасия, роняет жестяные банки на пол, а Мюра Павел видел в окно, как тот пробирался сквозь высоченную траву, и копошился в непроходимых кустах и зарослях. Вдруг Павел вспомнил. За печкой! Точно! Павел приоткрыл занавеску за печкой, и угадал. За ней, тихо прижавшись, стоял Афанасий с ружьём. Павел выглянул в коридор, потом в окно — никого. Павел тихо показал Афанасию жестом, чтобы тот лёг под кровать. Афанасий послушался, но в силу возраста не мог сделать это быстро, поэтому шаркал, и издавал шум. На шум, естественно, прибежали Гас и Мюр, и увидев Павла, опешили.

— Ну что, нигде, да? — Мюр, запыхавшись, начал осматривать дом.

— Да. Не видно. —

— Так, это что? — Мюр указал пальцем на подпол, попытался его открыть, но не смог, и перешёл на шёпот. — Точно, там гад засел, и закрылся изнутри! Павел, Гас, встаём по бокам, ожидаем сопротивление, как только я открываю, стреляйте. — Гас и Павел кивнули. Мюр взял из-за спины топор, и начал отковыривать подпол, с каждым разом всё сильнее и сильнее ударяя по нему. И вот, с треском, подпол был открыт, и из-под него вылетели гвозди, которые сдерживали его с обратной стороны. — Отставить огонь! Гляньте! — Мюр поднял левую руку, и посветил внутрь подпола фонарём. Луч фонаря озарил человеческий скелет в тулупе, шапке-ушанке, и сапогах. Слева от него виднелось старинное ружьё, и лежал скелет поменьше, но какой-то явно не человеческий. Два скелета как будто лежали в обнимку. Мюр спустился в подпол, в тулупе скелета лежала записка. Мюр взял её, прочитал, передал Гасу, а тот передал Павлу.

«Дорогая Валя! Не могу терпеть это всё! Ну просто не могу! Извини за всё, извини, что всё так. Я просто не достоин тебя! Прощай!». Павел поседел на глазах. Он вбежал за печку, посмотрел под кровать… Там никого не было. Мир Павла словно перевернулся, в его ушах до сих пор стоял тот самый голос, и внезапно Павел резко упал, потеряв сознание.

— Снайпер! — Закричал Гас, бросившись на землю, но потом, осмотревшись, встал. —

• «
• 1
• 2
• 3
• 4
• »