Как мне и обещали, мои бабушка и дедушка мирно спали, когда я вернулась домой поздним воскресным утром. (Облака в форме кролика в небе не было. Я проверила. И да, теперь я знала, что облако связано с зомби, а не с машинами, но все равно была осторожной). Коул высадил меня, сказав:
— Я подвезу тебя завтра утром в школу. В семь пятнадцать. Будь готова.
Я сказала ему, что поеду на автобусе и он может не волноваться. Мне нужно было поговорить с Джастином, и лучше это сделать раньше, чем позже. Взгляд, которым Коул наградил меня после этих слов, мог бы заморозить Тихий океан.
Я осталась стоять на своем, поскольку не собиралась прыгать, когда он скажет "прыгай". Скорее побью его. Он бросил меня, оскорбил и позволил своему отцу допрашивать меня.
Я помогу ему с зомби, конечно, помогу, но я также хотела тренироваться с ним и стать лучшим бойцом. Хотела что-то изменить в этом новом мире, хотела помогать людям, но я не буду ему потакать.
Он уехал, не сказав ни слова. У меня было предчувствие, что завтра утром он будет ждать возле дома, несмотря на мои протесты. Видимо, он тоже не собирается прыгать, когда я скажу ему "прыгай".
Следующие полчаса я ходила вокруг дома, пытаясь найти хоть какой-то признак Линии крови, которая оказалась столь мощной в борьбе с зомби. Но ничего не нашла и не почувствовала.
К тому времени, как я закончила, мои раны болели в тысячу раз сильнее, чем в начале. Вздохнув, я поплелась в свою комнату и скользнула в кровать, чтобы быстренько вздремнуть, прежде чем идти в церковь.
Через четыре "быстрых" часа меня разбудил звонкий смех. Соседские дети, должно быть, играли на улице, а мои бабушка и дедушка сегодня решили остаться дома.
Я вылезла из теплого одеяла, приняла душ, насколько это было возможно, не намочив швы, и оделась в рубашку с длинным рукавом и спортивные штаны, чтобы скрыть раны. Одежда оказалась зимней, а на улице было еще жарко, но что еще оставалось сделать?
Я, наконец, поняла предпочтения в гардеробе Маккензи.
Мой взгляд остановился на дневнике, который все еще лежал на столе. В какой-то момент мне придется рассказать о нем Коулу. К тому же, возможно, он сможет расшифровать его. Я подошла, открыла страницу на которой остановилась и удивленно моргнула.
Страница больше не была зашифрована.
Обескураженная, я села на стул и стала читать.
"Помнишь я упоминал о способностях? Так вот, некоторые охотники могут видеть будущее. Другие же могут видеть Линию Крови и находить наши убежища. Некоторые могут убивать сразу несколько зомби после укуса. Что-то в их душе заражает зомби и распространяется от одного к другому, как болезнь, причем охотник даже ничего не делает.
Но некоторые не обладают ни одной из этих способностей. А есть те, которые обладают сразу всеми.
Признаюсь. У меня есть все эти способности.
Вот откуда я знаю о грядущей войне. Вот откуда знаю, что ни один охотник… или обычный человек… не выживет, если не сделать что-то большее.
Но я знаю, что нужно сделать.
Я должен умереть".
Остальные слова остались зашифрованы. Я стукнула кулаком по столу, так что ноутбук задрожал. Почему, почему, почему? Как, как, как? Сначала обычный текст, потом зашифрованный, затем обычный, и снова зашифрованный. Почему он меняется? Из-за чего?
Вот что я знала: мы с Коулом видели будущее. Я могла видеть Линию крови. Я не была уверена, была ли моя душа ядом для зомби, и мне не хотелось этого узнавать. Если сложить все это вместе, получалось больше, чем я когда-либо знала… но этого все равно было недостаточно. Почему у меня столько способностей? И откуда они у меня?
Я потерла глаза и отложила дневник в сторону. Завтра попробую прочитать его снова. Может быть, мне откроется другой отрывок, а может и нет. Но до тех пор мне нужно поговорить с бабушкой и дедушкой.
У меня было предчувствие, что, увидев меня, они скажут что-то подобное:
"Заберите у меня все, кроме дыхания".
"Заберите у меня все, и даже дыхание".
Но я удивилась, что они еще не ворвались в мою спальню и не потребовали ответов.
Я поплелась на кухню. Бабушка стояла у кухонного островка и делала сэндвичи.
В своей желтой блузке она выглядела, как лютик, и, заметив меня, мягко улыбнулась.
— Наверное, погода поменяется. Мы с дедушкой тоже проспали, поэтому решили в церковь пойти вечером.
— Я тоже пойду.
— Отлично. Ты голодна?
Ладно, это был вопрос с подвохом. Если бы я отвечу "да", она скажет: "Что ж, тогда ты больше никогда не будешь есть!".
— Э… да? — Я все равно рискнула.
— Сэндвичи подойдут?
— Да? — Снова спросила я. Спрятав свою нервозность, сказала: — Итак, прошлой ночью…
За ее спиной были открыты шторы, и утренний свет освещал комнату. Над ее головой висели кастрюли и сковородки, отбрасывая тени на ее щеки. Она наклонила голову набок и вздохнула.
— Мы слышали, когда ты пришла. Через десять минут после комендантского часа — это не такая уж и большая проблема, но надеюсь, что в следующий раз ты позвонишь нам, если вдруг будешь опаздывать. Дедушка волновался.
"Спасибо, Лёд!"
— Конечно, да, — поспешно ответила я. — Прости, что не позвонила. Потерялась во времени. Прости, — повторила я.
— Ты прощена. — Она заправила волосы за ухо. — Теперь у меня к тебе два вопроса. Почему ты так одета, и как прошло твое свидание?
— Это мой новый стиль. — Я не могла сказать ей, что проснулась от холода, потому что на лбу у меня выступили бисеринки пота, иначе она решила бы, что у меня жар и мне нужно в больницу.
Она нахмурила брови, разворачивая пакет с булочками.
— Дорогая, это, наверно, худшая модная тенденция за последние десятилетия. В доме почти восемьдесят градусов, а я, женщина, у которой обычно в жилах течет лед, не могу освежиться. Ничто не стоит таких страданий.
Ну, некоторые вещи стоили.
— Что касается твоего другого вопроса, я не была на свидании с Джастином, помнишь? Мы не заинтересованы друг в друге в этом смысле.
— Ну, это, наверное, хорошо. Парень, который не видит, какой замечательной девушкой ты будешь, для меня дурак. — Она нарезала ветчину, положив кусочки на нижнюю булочку. — Ты умная, красивая, и ты не тварь.
Если бы у меня была еда во рту, я бы ее выплюнула. Тварь? Ну ладно, я не буду заострять на этом внимание. Уже начинала привыкать к ее грязному рту.
— Мама когда-нибудь рассказывала тебе, как познакомилась с моим отцом?
Бабушка ласково улыбнулась, но улыбка быстро угасла, так как в ее глазах проступила неприязнь к моему отцу.
— Она познакомилась с ним в школе. Они учились в одном классе, но у них не было общих уроков. — Она разворачивала сыр, пока говорила. — Если я правильно помню, они столкнулись в коридоре. Он сбил ее с ног, и ее книги разлетелись по всему коридору. Он был так смущен и бормотал извинения, пока помогал ей все собрать. Потом их глаза встретились, и все. Она была обречена.
Я уловила едва заметный намек на обиду, исходящий от нее, но в нем также были радость и обожание.
— Их глаза встретились, да? Прямо как любовь с первого взгляда. — А может быть, что-то большее. Может быть, у них были видения.
— Думаю, да. Они стали чаще видеться, а остальное ты уже знаешь. — Бабушка намазала какой-то апельсиновый соус на верхнюю булочку. — Ну, может быть, не все. Они сбежали через несколько недель после окончания школы.
Это объясняло, почему у них нет фотографий со свадьбы.
— Я хочу навестить их. — Эти слова вылетели необдуманно. — Я скучаю по ним. — Бабушка и дедушка несколько раз были на кладбище, но я всегда отказывалась идти с ними.
Бабушка закончила сыпать перец, и мягкая улыбка вернулась на ее лицо.
— Думаю, это замечательная идея.
Мы съели наши сэндвичи в уютном молчании, и, пока она будила дедушку, я запихнула в сумочку майку и шорты, плюс мой телефон, нож и солнцезащитный крем. Затем написала Джастину сообщение, спросила, все ли у него в порядке, и сказала, что нам нужно поговорить.
Я хотела знать, почему он работает с такими опасными людьми. Хотела, чтобы он знал, что я никогда не сделаю ничего, что поможет сохранить жизнь зомби. Хотела узнать его версию истории. Через десять минут я так и не получила ответа, и часть меня подозревала, что никогда и не получит.
Я написала Кэт сообщение, спросив, как она, и сразу же получила ответ:
"У меня все так хорошо, что я должна быть вне закона! А ты как?"
"Хорошо".
"Лёд сказал, что Коул вернулся на вечеринку за тобой и даже отвез домой".
"Да". Нет причин отрицать это.
Она сразу же спросила: "Вы снова вместе?"
"НЕТ! То есть, да. Может быть. Нет. Все сложно". Сейчас я не была самой большой поклонницей Коула, и я также не знала, что он чувствует к Маккензи.
"Забавно, — ответила она. — Я расцениваю это как ДА, ДА, 1000 раз ДА".
Мы с Коулом скоро начнем чаще общаться после школы, так что будет лучше, если все решат, что мы пара. К тому же, такой образ мышления имел дополнительный бонус в том, чтобы удержать парней от попыток залезть в мои якобы распутные штаны. Никто не захочет навлечь на себя его гнев, причинив боль его девушке.
Пришло еще одно сообщение. В смс от Мяу было написано: "Кстати, Лёд снова в моем списке смертников".
"После того как вы целовались у всех на глазах? — ответила я. — Почему?"
"Как всегда, он сбежал от меня к Коулу".
Меня пронзило чувство вины. Нет, он не делал этого. Я знала, чем он был занят, но не могла рассказать ей, не могла облегчить ее боль.
Мяу добавила: "Кроме того, облизывая его рот, я просто дразнила его тем, чего у него никогда не будет!"
"Так держать! PS… Уверена, что Маккензи Лав пустила слухи обо мне".
"Ты думаешь о том же, о чем и я? Темный переулок, кастет и тюремные правила".
И тут я поняла. Кэт была лучшей подругой в моей жизни. Она поддерживала меня, верила в меня, несмотря ни на что. И я хотела стать для нее таким же замечательным другом. Хотела сохранить ее навсегда. "Ты звезда!"
"Знаю. Мне пора бежать, поговорим завтра, хорошо? XОХO"
— Али, — позвала бабушка снизу. — Ты готова?
Быстрый взглянув в зеркало, я увидела, что мои волосы уже высохли, но немного спутались. Мои щеки были слишком красными, а наряд — нелепым. Ну и ладно. Я побежала к машине.
— Тебе нужно научиться водить машину, — заметил дедуля, выезжая на шоссе. — Не то чтобы я не хотел возить тебя, но тогда тебе не придется идти пешком, если вдруг опоздаешь на автобус.
В небе по-прежнему не было ни одного кролика, что позволило мне расслабиться.
— Знаю, — сказала я, представляя, как он пытается меня научить. Он хватается за грудь, потому что я случайно выехала на встречную полосу. Он умирает на пассажирском сиденье, прежде чем я успеваю отвезти его в больницу. — Вы не будете против, если я возьму пару уроков вождения после школы? — Я умолчала о своем учителе. Коул или один из его друзей могли бы позаниматься этим после тренировки. Нужно будет спросить у него.
— Это пойдет тебе на пользу, — сказала бабуля, похлопав меня по руке. — Я горжусь тобой, ты пробуешь что-то новое, заводишь новых друзей, например, Кэтрин.
Я открыла было рот, чтобы ответить, но заметила кладбище. Холодный пот заструился по моей коже, пока я ждала появление того "места". И оно появилось. Не было ни следов шин, ни следов на траве — ничего. Прошло время, и природа восстановила себя, скрыв следы нечестной игры.
Дедушка припарковался на гравийной дорожке.
— Я рад, что ты решила это сделать.
Я тоже.
— Ничего, если я побуду одна некоторое время? Просто хочу побыть с ними и, ну, знаете, поговорить.
Бабушка как раз отстегивала ремень безопасности. Обдумав мою просьбу, она кивнула и села на свое место.
— Конечно. Ты взяла телефон?
— Да.
— Позвони нам, как будешь готова, и мы заберем тебя.
— Спасибо, — сказала я, а затем сделала то, чего никогда раньше не делала. Я наклонилась вперед и поцеловала их обоих в щеку.
Она прослезилась, а дедушка пробурчал, чтобы я была осторожней.
— Бабушка переживает, — сказал он.
Я немного погуляла по территории, солнце припекало меня через одежду. Когда я нашла тенистое, уединенное место за деревьями, я быстро переоделась в майку и шорты. Так намного лучше.
Мне больше не было жарко, и я начала остывать. Помимо всего, что касалось мертвецов, кладбище оказалось красивым местом с деревьями, сверкающими надгробиями и даже несколькими мраморными ангелами. Перед одним из таких ангелов стоял на коленях мужчина и тихо всхлипывал.
Я бродила вокруг, читала имена, размышляя, не является ли кто-нибудь из этих людей… зомби… или уже был им. Я поднималась на холмы, спускалась с холмов, обходила кучи листьев. Наконец, добралась до места назначения.
Дрожа, я села перед надгробием отца и подушечками пальцев провела по его имени. Серебряный камень блестел на свету. "Любимый муж и отец".
Впервые после его смерти я позволила себе подумать… действительно подумать… о его последних минутах жизни. Он вылетел через лобовое стекло. Если бы прожил еще хотя бы несколько секунд, он бы увидел машину, где все три его девочки были ранены и окровавлены. Видел ли он, что зомби приближаются? Знал ли, что умрет, как его отец?
Смотрел ли он на меня сейчас?
— Я люблю тебя, папа. Хотела бы быть более понимающей, верить тебе. Прости меня за все ужасные вещи, которые я когда-либо говорила за твоей спиной, и я очень благодарна за все, чему ты меня научил. Я убью столько зомби, сколько смогу, и однажды никому больше не придется жить в страхе. Обещаю.
Хотела бы сказать, что мне стало легче, но нет, я чувствовала себя так же, как и раньше. Я повернулась к могиле матери. Идентичное серебро также сверкало. На этот раз мне было трудно разглядеть что-то сквозь внезапно нахлынувшие слезы. "Любимая жена и мать".
— Я люблю тебя, мама. Я не должна была говорить с тобой так, как говорила в тот день на кухне. — В мой день рождения. Я потеряла свою семью в свой день рождения. По какой-то причине эта правда никогда не поражала меня.
Теперь, до конца своей жизни, мой день рождения будет ассоциироваться с горем и потерей. Это отстой во всех возможных смыслах. Но знаете, что? Я заслужила это и приму как должное. Я всегда буду дорожить своей семьей.
— Ты делала все, что было в твоих силах, и, несмотря ни на что, я знаю, что ты тоже любила меня. И ты была права. Гораздо лучше любить, чем ненавидеть. — Я сделала паузу, размышляя. — Иногда, когда закрываю глаза, я все еще вижу, как ты улыбаешься. Или стараешься не хмуриться. Я помню, как ты помогала мне с домашним заданием, хотя была еще безграмотнее, чем я. Помню, как ты отворачивалась от фотоаппарата, когда мы пытались тебя сфотографировать. — Мои мысли перескакивали с одного на другое. Я перебирала в памяти разрозненные воспоминания, но ничего не могла с этим поделать.
— Я все еще думаю о том дне, когда ты надела то черное платье в мою школу, чтобы встретиться с моим учителем, потому что хотела, чтобы я гордилась тобой, а не стеснялась. Я гордилась, очень гордилась. И готова поклясться, что весь мир замедлил свой ход, а Бог включил фоновую музыку для твоего входа. Даже ветер дул так, как надо, чтобы твои волосы танцевали у плеч. В тот день у всех открылись рты, и каждая девушка, увидевшая тебя, захотела стать тобой.
Под конец, мои слова путались и обжигали горло. Теплая слеза скатилась по моей щеке. Я глубоко вдохнула… задержал дыхание… затем медленно выдохнула. Медленно я повернулась налево, где находилась последняя могила.
"Эммалина Лили Белл. Любимая дочь и сестра".
Мой подбородок задрожал, и слезы начали литься потоком. Ее надгробие было не таким большим, как у моих родителей, но оно тоже было сделано из серебристого камня. Они даже выгравировали ее изображение в центре.
— После твоей смерти я видела тебя два раза, — прошептала я. — Возле дома бабушки и дедушки, а затем снова возле дома моей подруги Рив. В первый раз ты предупредила меня, чтобы я зашла внутрь. Во второй раз мелькнула в воздухе и сказала то же самое. Это была… действительно ты?
Почему бы и нет? Существовал целый мир, о котором я ничего не знала.
Вдалеке застрекотал сверчок. Затем запела саранча. Листья шелестели от ветра. Прекрасный хор, но никаких признаков Эммы. Разочарование стало звоном колокола в моих ушах.
Я склонила голову, беззвучно плача. Я надеялась… Что ж, ладно.
— Мне так жаль, что не смогла тебя защитить, Эм. Я так сильно тебя люблю, и ты всегда будешь моим самым любимым человеком во всем мире. Я редко тебе говорила об этом. Ты делала всех вокруг счастливее и заслуживала того, чтобы каждую ночь в твоей жизни были вечеринки. А когда бы ты подросла, я научила бы тебя водить машину. Надеюсь, к тому времени я бы уже была опытным водителем, — добавила я с мягким смехом. — Ты бы ходила на свидания, а я бы следовала за тобой хвостом, убеждаясь, что парень ведет себя хорошо.
— Оу. Это было мило.
Я вскинула голову. Улыбающаяся Эмма сидела на вершине собственного надгробия, скрестив ноги и раскачивая их, с ее ног свисали балетки. Ее волосы были собраны в косички, а золотые глаза сверкали озорством, которое я так хорошо помнила.
— Извини, что молчала раньше, — сказала она, — но я очень хотела услышать твою речь.
— Я… Я…
— Позволь мне помочь тебе. Ты… ты… так рада, что я здесь, и задаешься вопросом, действительно ли это я. Так вот, это так! Твои молитвы были услышаны.
— Я…
— Тебе так повезло, знаю.
Надежда проснулась во мне, единственный свет в ужасной тьме.
— Ты… призрак?
Она почесала волосы.
— Призраков не существует. Кроме того, ангел, наверное, лучшее описание, хотя это тоже неправильно. Но оно больше подходит, ты так не считаешь?
Это был неожиданный ответ, который я бы не смогла придумать. Она была здесь. Она была настоящей.
— Почему ты не появлялась раньше? Мама и папа такие же, как и ты?
Ее улыбка пропала.
— Я свидетель, и у меня мало времени. Алиса, ты должна выслушать меня, хорошо?
Свидетель?
— Обязательно. — Я потянулась к ее руке, чтобы утешить ее, но мои пальцы прошли сквозь нее, холодный камень внезапно прижался к моей коже. — Я бы хотела прикоснуться к тебе.
— И однажды ты это сделаешь. А теперь послушай. Есть добро, а есть зло, но нет середины, что бы кто ни думал. То, что ты делаешь, опасно и ничем хорошим не закончится… а это хреново, потому что конец уже близок!
— Как ты…
— Тссс. Сейчас говорит Эмма. Я пыталась предупредить тебя, чтобы ты оставалась внутри. Я вспомнила кроличье облако, которое ты показала мне той ночью, и я формировала его каждый раз, когда знала, что монстры придут за тобой, но в последнее время ты игнорировала его и выходила на улицу.
— Так это была ты?
— Да. Моя новая способность, — сказала она, снова почесав волосы. — В любом случае, я хочу, чтобы ты была в безопасности, Алиса. Я люблю тебя.
— И я очень сильно люблю тебя, — прошептала я.
— Я не хочу, чтобы ты сражалась с зомби. Я хочу, чтобы ты держалась от них подальше.
— Эм…
— Нет. Послушай меня. — Она замерла, солнечный свет осветил ее, заставляя мерцать. — Если ты продолжишь в том же духе, тебе будет больно. Сильнее, чем ты думаешь.
— Если я умру, сражаясь с зомби, значит так тому и быть. — Я уже решила, что это дело стоит всего и вся, и я не изменю своего мнения.
Она покачала головой, ее косички хлопали по щекам.
— Я не говорю о смерти. Я говорю о боли.
— Я могу справиться с болью. — И уже доказала это.
— Ты не понимаешь, — воскликнула она. Она спрыгнула с камня, ее розовое платье было так близко, что мне оставалось только поднять руку, чтобы провести пальцами по краю. И я сделала это. Подняла руку. И снова мои пальцы прошли насквозь, заставляя меня грустить.
Ее образ мерцал, словно туман, развевающийся на ветру.
— Зомби… они хотят тебя и сделают все, чтобы заполучить тебя.
— Почему? — спросила я. — Откуда ты это знаешь?
На ее лице отразилась печаль.
— Алиса, пожалуйста. Скоро будет слишком поздно. Ты теряешь время. Пожалуйста. Они охотятся за тобой, и я не хочу, чтобы ты досталась им.
— Ты говоришь о них так, как будто они умные, разумные. И собираются группами. — Как будто ты их знаешь.
— Потому что они как раз такие, — прошептала она с оттенком ужаса. — Все больше и больше они становятся такими.
— Откуда ты это знаешь? Ты следишь за ними? — Сама идея вызывала у меня тошноту. — Эмма, не преследуй их. Мне все равно, что ты свидетель, что бы это ни значило, и что они не могут тебя тронуть. Или могут?
— Не могут.
Паника отступила.
— Хорошо. Но я все равно не хочу, чтобы ты приближалась к ним.
— Алиса, я не вынесу, если ты пострадаешь, как… — Ее глаза расширились, и она поджала губы. — Не бери в голову.
Я вскочила на ноги.
— Нет, продолжай, Эммалина Лили!
Она снова начала мерцать. Затем оглянулась через плечо и простонала.
— Отлично! Меня заметили. Просто… прислушайся к моему великолепному совету, — сказала она, повернувшись ко мне. — Однажды ты поблагодаришь меня. — И затем действительно исчезла.
* * *
Как и обещал, Коул заехал за мной в семь пятнадцать утра в понедельник. Я решила подшутить над ним, но только из-за наших видений. Не хотела, чтобы у меня было еще одно в школе. Поэтому, когда он подъехал к моему дому и понял, что я стою на крыльце и смотрю куда угодно, только не на него, припарковался, вышел и подошел ко мне.
Небо было чистым, голубым, без единого облачка. Эмма передавала мне, что сегодня встреча с зомби не предвидится.
Эмма. Всю ночь я пыталась поговорить с ней, но она больше не появлялась.
Слышала она меня или нет, но я сказала ей, что не смогу остаться в стороне. Просто не могу. Наконец-то я чувствовала, что стою на верном пути. Я могла помочь сделать этот город безопаснее, чтобы никому больше не пришлось наблюдать, как умирает любимый человек из-за того, что какая-то злобная нежить захотела перекусить в полночь. Я надеялась, что она меня поймет.
— Ты в порядке? — спросил Коул. Сегодня на нем была черная кепка, которая скрывала лицо. — Выглядишь уставшей.
— Большое спасибо, — ответила я. Как всегда, он пах аппетитно и вкусно. — Именно это каждая девушка хочет услышать утром.
Но на самом деле, он попал в точку. Я была очень уставшей.
— Я не сказал, что ты плохо выглядишь, а просто уставшей. — Он протянул мне шприц, плотно уложенный в маленький черный футляр. — Это твой ЭпиПен [2].
Мое противоядие от зомби-токсина.
— Спасибо. — Я аккуратно положила его в задний карман.
— Зомби не приходили ночью?
— Нет.
— Хорошо. Значит никто из них не избежал моих ловушек.
Конечно, он не говорил, что сражался с ними. Я не видела кролика.
— Хочешь сказать…
— Да. Мы отследили гнездо, направляющееся к твоему дому.
Эмма была права. Они охотились на меня. Но… почему? И почему она не сформировала облако?
— Нам удалось остановить большинство из них, прежде чем они смогли добраться до тебя, — добавил он. — Тем, кому удалось уйти, должно быть, висят на деревьях.
Я не видела их. Либо они стали лучше прятаться, либо я стала слишком рассеянной. Ни то, ни другое не сулило мне ничего хорошего.
— И когда вы, ребята, успеваете спать? — спросила я и, прежде чем смогла остановить себя, протянула руку к его рубашке и стала играть с пуговицей. "Ты не должна прикасаться к нему. Это усиливает притяжение, которое тебе не нужно". Стиснув зубы, я опустила руку.
— Разве ты не слышала? — Его теплое дыхание коснулось моего лба, напомнив мне о его высоком росте. — Мы спим во время уроков.
Я не услышала в его словах ни капли сарказма.
— Отлично. Просто замечательно. Затем ты скажешь мне разбить лагерь в кабинете директора, раз уж я буду проводить там так много времени.
— Скорее всего, так и будет.
Замечательно.
— Есть и хорошая новость, доктор Райт — одна из нас, поэтому она, по возможности, замолвит за тебя словечко. — Он замолчал. — Итак. Да. — Он прочистил горло. — Вообще-то мы спим посменно. Ты привыкнешь к этому. Прошлой ночью мы все не спали, потому что подозревали, что зомби направятся к тебе, и нам придется сражаться больше обычного.
— И именно это и произошло.
— Да.
— Мои бабушка и дедушка… — Моя рука метнулась к горлу. Я хотела посмотреть на него, узнать какие эмоции отразились на его лице, но не могла себе этого позволить.
— Если они выйдут ночью из дома, то они будут в опасности, да. Мы поставим возле дома ловушки, но будет лучше, если ты переедешь к кому-нибудь.
Я старалась не показывать своего ужаса, но уверена, что мне это не удалось.
— И к кому же?
— Ко мне, — сказал он просто.
Ни за что. Не только потому, что он расстался с Маккензи, когда она переехала к нему, но и потому… ну, просто потому!
— Как ты можешь даже предлагать такое?
— Потому что я хочу, чтобы ты была в безопасности.
— Нет. — Я не могла так обидеть своих бабушку и дедушку. Но тогда мне нужно будет защищать и их от зомби, не так ли?
Мой план по спасению других от подобной ситуации усложнялся с каждой минутой. Но я что-нибудь придумаю. Должна. А пока буду защищать бабушку и дедушкой ценой собственной жизни.
— Ты можешь поставить кого-нибудь из ребят охранять дом, — сказала я. — Я прослежу, чтобы бабушка и дедушка оставались ночью внутри. Я их не оставлю.
— У нас станет меньше людей, но да ладно, — ответил он. — Но только на первое время.
— Спасибо.
— Кстати, ты прекрасно выглядишь, — сказал он, ошеломив меня.
Уверена, эти красивые слова, должны были смягчить наше "расставание".
— Я думала, что выгляжу уставшей.
— Прекрасно уставшей.
— В зимней рубашке? Сомневаюсь.
— Я не про твою одежду. Я имею в виду тебя. — Он пропустил пряди моих волос сквозь пальцы, щекоча кожу головы. — В тебе что-то есть. Что-то, что отличает тебя от всех остальных.
Я потянула за волосы, разрывая контакт… и стараясь не растаять.
— То я тебе не нравлюсь. То снова нравлюсь. Реши уже наконец.
Он зарычал.
— Не будь такой. Я все испортил, ясно? Знаю, что ты… злишься на меня. Прости за то, что сказал на вечеринке. Остальные не доверяли тебе, а потом ты пришла с Джастином, и он начал трепаться. Я среагировал.
— И это моя реакция. Я буду такой, какой захочу.
— Неужели? — тихо сказал он.
— Да.
— Даже не смотря на то, что это было для твоего же блага?
— Даже несмотря на это.
— Али, — рявкнул он.
— Коул. — Он словно был медведем в клетке, а я — маленьким ребенком с палкой. Он мог находиться под замком, но ни в коем случае не будет подчиняться мне. Он был воином. Слишком молодым для армии, но у него была своя. Он сражался и убивал. И вот я здесь, намеренно провоцирую его.
Он мог бы избить любого другого за такое, но я знала, что Коул не причинит мне вреда. Даже не позволил своим друзьям кричать на меня. Но болело не только мое тело, и я не была уверена, что он это знает. Он ранил меня своим отказом, независимо от того, было ли это для моего блага или нет, когда я только начала излечиваться от других ран.
— В свою защиту скажу, что потерял много друзей, а ты выглядишь такой хрупкой. Будто тебя… легко сломать. Прости меня. — Его голос стал хриплым. — Пожалуйста. Мне нравится, что ты задаешь тысячу вопросов в день, и я не знаю, что буду делать, если тебя не будет рядом.
Ну вот, я начала расклеиваться.
— Я… — Я была такой неудачницей. Но он сказал "пожалуйста", а я обнаружила, что у меня нет защиты от этого слова. — Ладно. Ты прощен. Мы снова друзья. Но никогда больше не пытайся оттолкнуть меня ради моего же блага.
— Не буду, — сказал он. — Но ты должна пообещать, что мы будем и дальше продолжать узнавать друг друга.
"Встречаться с ним?" Нет, не буду. После всего, что произошло, мы должны быть друзьями, и только друзьями.
— Договорились.
— Отлично. Хочешь узнать, что я узнал о тебе к этому времени?
Я не могла остановиться, поэтому прошептала "да". Глупое любопытство.
— Я узнал, что ты упрямая, своевольная, веселая и…
Я ударила его кулаком в грудь.
— Эй!
— Ну, уж такая ты. — Он положил свою руку поверх моей, не давая мне нанести еще один удар. — И мстительная.
— И почему ты хочешь узнать больше о таком человеке? — Я практически рычала.
— Может быть, потому что это мои любимые качества.
Вряд ли.
— Тогда тебе стоит снова начать встречаться с Маккензи. — К которой у него все еще могут быть чувства, напомнила я себе.
— Ауч. Ну вот, опять эта мстительная сторона. Но ты еще и милая. Ты не часто улыбаешься, но когда улыбаешься… — Он наклонился и потерся своим носом о мой. — Я ловлю себя на том, что мне приходят в голову очень непристойные мысли.
Я сглотнула. Это было не очень-то по-дружески, не так ли?
— Ч-что за непристойные мысли?
— Не могу рассказать о них, не нарушив парочку законов. — Он провел пальцами по моей руке. — Почему тебя никогда не целовали раньше? Как это возможно?
Я изучала его ботинки, грязь на них, новые шнурки.
— Мой отец никогда не разрешал нам выходить на улицу по вечерам, что означало отсутствие ужинов или свиданий в кино. Я не хотела, чтобы кто-нибудь заезжал за мной домой днем на свидание, потому что не хотела, чтобы потенциальный парень познакомился с моим отцом и увидел, какой он сумасшедший. Каким сумасшедшим я его считала.
— Ну, я уже знаю все о твоей сумасшедшей жизни, так что это не проблема.
— Знаю. — Подождите. Он пытался сказать мне, что теперь готов встречаться со мной? — Это не значит, что ты мне подходишь. Я думала, что смогу справиться с тобой, но вскоре поняла, что ошибалась.
— О, пожалуйста. Я бы с удовольствием посмотрел на парня, с которым ты справишься, чтобы вручить ему награду, — мрачно ответил он. — Итак, ты готова к видению или нет?
Видение. Точно. Все остальное сейчас не имело значения. Я расправила плечи, заставила свой разум отвлечься от глупых мыслей и сказала:
— Готова.
Я подняла голову. Коул сдвинул назад свою кепку, чтобы открыть лицо. Наши глаза встретились. И… ничего не произошло.
Я моргнула, покачала головой. Все еще ничего. Нахмурившись, я обхватила его щеки сильнее, чем нужно, и покачала головой. Снова ничего.
— Не понимаю, — сказал он, нахмурившись. — Даже когда ты была раненая и в бреду, я что-то видел.
Да. Мы целовались, сказал он.
— Это странно. — И никогда бы не подумала, что мне покажется странным отсутствие видения. Я опустила руки. — Если только… может быть, у нас нет ничего, чего мы должны избегать сегодня.
Нахмурившись, Коул сказал:
— Тебе просто нужно было так сделать, не так ли? Бросить мои же слова мне в лицо.
— Я не… — Ну, черт. Я сделала это, не так ли? — Ну, вини в этом только себя. Думала, тебе нравится моя мстительная сторона.
Входная дверь открылась, и бабушка выглянула наружу. Она заметила Коула и оглядела его с ног до головы.
— Мне показалось, что я слышала чьи-то голоса.
Я отпрыгнула от него, как будто кто-то обмотал веревку вокруг моей талии и потянул.
— О, привет, бабуля. Это Коул.
— Ещё один друг?
— Да. Мы учимся в одной школе. Он меня подвезет.
— Пока он не поговорит со мной и твоим дедушкой, вы никуда не поедете. — О, нет. Она только что использовала тот же строгий тон, что и с Джастином. — Внутрь, вы двое. Сейчас же.
Дверь в дом захлопнулась, и последующий грохот эхом отдался у меня в голове. Коул пошел за ней, но я схватила его за запястье.
— Прости, — сказала я, но не была уверена, извиняюсь ли я за то, что должно произойти, или за то, что уже произошло.
Он вырвал свою руку, обнял меня и притянул обратно к своему телу.
— Забудь. Все заслужено. И кстати, я не думаю, что нам стоит избегать видений.
Я читала об этом в дневнике.
— Я до сих пор считаю, что мы видим будущее.
— Возможно.
Каким-то образом я поняла, что он хотел этим сказать: что сегодня у нас нет будущего. Я впилась ногтями в его грудь и посмотрела на него расширенными глазами.
— Не переживай. Все будет хорошо. Ты все еще восстанавливаешься, уверен, что причина в этом.
— Хорошо. — Я поверила ему.
Он поцеловал меня в висок, успокаивая, а затем положил руки мне на плечи и заставил меня повернуться.
— Давай зайдем, пока твои бабушка и дедушка не вышли и не затащили меня в дом, а потом решили запереть тебя в твоей комнате для твоей же безопасности.
Я молилась о том, чтобы они не использовали свой сленг, не обвиняли в пьянстве и сексе, и чтобы все ушли в хорошем настроении.
Бабушка и дедушка ждали в гостиной. Они поставили свои кресла напротив дивана — единственное свободное место для нас с Коулом. Как только мы заняли свои места, начался допрос.
Дедушка:
— Какие у тебя планы на будущее?
Застонав, я уронила голову на руки. Он начинал допрос Джастина точно так же. Определенно, он и закончится так же.
Коул:
— Хочу поступить в колледж, а затем пойти работать в правоохранительные органы.
Бабушка:
— О, он мне уже нравится больше, чем тот другой парень.
Дедушка:
— Хорошо, очень хорошо. Закончи предложение. Когда девушка говорит "нет", она имеет в виду…
Да. Все точно так же.
Коул:
— Нет. И точка. Я не настаиваю на большем.
Бабушка:
— Вот, еще один прекрасный ответ. Но теперь еще более трудное предложение, которое ты должен закончить. Секс до брака — это…
"Я хочу, чтобы зомби забрали меня".
Коул:
— Все зависит от отношений. То, что происходит между парнем и девушкой, никого больше не касается. Извините, но даже вас.
Дедуля и бабуля на минуту побледнели из-за этого, но вскоре успокоились. Я, конечно же, покраснела как омар. (Это было всего лишь предположение.) Однако ответ Коула показался мне исключительным.
Дедушка:
— Думаю, это справедливо. А как ты относишься к вождению в пьяном состоянии?
Коул:
— Считаю это глупым, и это единственное, о чем вам никогда не придется беспокоиться со мной и Али. Я никогда не пью, а если она выпьет, я не воспользуюсь ею. Я привезу ее домой. И всегда буду заботиться о ней, даю слово.
— Я тоже не буду пить, — сказала я. — Никогда.
Бабушка:
— Он как глоток свежего воздуха, правда?
Дедушка:
— Да, действительно.
Думаю, он произвел на меня такое же впечатление, как и на моих бабушку и дедушку. Под мускулами, шрамами и татуировками (которые мои бабушка и дедушка не могли видеть, так как он был в рубашке с длинными рукавами) он был действительно хорошим парнем. И поскольку они были под впечатлением, то отпустили нас без лишней суеты!
Мы заехали выпить кофе, чтобы помочь мне проснуться, и все равно успели в школу с запасом времени. После того, как он припарковался на том же месте, которое занимал раньше… видимо, никто не хотел с ним из-за этого спорить… он бросил свою кепку на заднее сиденье, снял рубашку с длинными рукавами, оставшись в рубашке с коротким рукавом, а затем помог мне выйти из своего джипа.
Сегодня мои швы ужасно болели, каждое движение вызывало зуд кожи вокруг них.
— Не могу поверить, что мы пережили это.
— Твои бабушка и дедушка любят тебя беззаветно. Я бы начал волноваться, если бы они не были такими строгими.
Его слова удивили меня, и я споткнулась о бордюр между зданием школы и бетоном на улице. Конечно, любовь ассоциировалась у меня с ними, они говорили мне об этом, но я не считала их любовь беззаветной.
В глубине души я все еще думала, что они считают меня слишком похожей на отца. Возможно, Коул был прав. Они так много сделали для меня и очень строго допрашивали его.
— Что? — сказал он. — Ты не знала?
— Нет. Просто я… отличаюсь от них. Я не мягкая, как моя сестра, не счастливая и не умеющая видеть положительные стороны, как моя мама. Я похожа на своего отца, которого они ненавидели.
— Поверь мне на слово. Они тебя не ненавидят. И чтобы ты знала, ты прекрасна такая, какая есть.
У меня не было времени среагировать на его слова… да я и не знал, как нужно реагировать. Мы шли молча мимо других учеников, все взгляды были прикованы к нам.
Они видели, как мы с Коулом танцевали на вечеринке, так почему… ах. Я поняла. Это было подтверждением того, что я спала с ним. Из-за всего произошедшего вчера вечером и сегодня утром я забыла о слухах и своем статусе шлюхи. Гнев захлестнул меня.
— Ты все еще считаешь, что Маккензи невиновна? — потребовала я.
— Да. Я поговорил с ней. Она сказала, что не распускала слухи.
Может ли он быть еще глупее?
— О, ну тогда ладно. Раз она так сказала, значит это правда.
Он клацнул зубами, напомнив мне первый день в школе, после первого видения. Теперь я точно знала, что это был жест раздражения.
— Я узнаю, кто это сделал. Поверь мне. Мне просто нужно время. — Он обнял меня в знак поддержки. — А пока, если кто-нибудь скажет тебе что-нибудь, сразу же сообщай мне. Я заставлю их пожалеть, что они вообще родились.
Это не спасет меня от насмешек. Потому что на самом деле слова не всегда были нужны, чтобы донести мысль. Действия работают не хуже.
Когда мы завернули за угол, Лёд, Бронкс и все остальные друзья Коула увидели нас и поспешили навстречу. Они улыбались и подкалывали Коула, но также хмуро смотрели на меня. Неважно.
Я вырвалась из объятий Коула и подошла к Маккензи.
— Давай поболтаем после школы, хорошо?
— В этом нет необходимости, — сказал Коул.
И все же она ответила:
— С удовольствием, — и одарила меня широкой улыбкой.
Я открыла рот, чтобы ответить, но заметила тишину позади себя. И догадалась, что парни подслушивали наш разговор. Придется подождать. Я ушла, не сказав больше ни слова. Коул не пытался меня остановить. Кэт и других девочек нигде не было видно, поэтому я пошла в класс. Джастин не смотрел на меня, но я все равно села рядом. У него были два подбитых глаза, распухший нос и рассеченная нижняя губа.
— Расскажи мне о своей работе после школы. — Это все, что я смогла сказать.
Он молчал, прежде чем неохотно ответить:
— Уверен, Коул рассказал тебе достаточно.
— Я хотела бы услышать это от тебя.
Он посмотрел на меня.
— Когда-то давно я бы с радостью рассказал тебе. Теперь ты спишь в постели Коула. Мне просто интересно, знаешь ли ты, что в этой постели завелись блохи.
Джастин специально сказал это, чтобы казаться жестоким.
— Если под блохами ты подразумеваешь трупы зомби, — прошептала я так, чтобы слышал только он, — то да. Не знаю, слышал ли ты, но я люблю трупы зомби.
Карандаш, который он держал, сломался пополам.
— О, теперь понятно. Я подозревал, что именно поэтому он обратил на тебя внимания.
Потому что я очевидно, невзрачная. Славно. Как я могла подумать, что этот парень милый?
— Какова твоя цель? Чего вы хотите добиться? Убеди меня, что ты на правильной стороне.
Он фыркнул.
— Я не обязан тебя ни в чем убеждать. Но передай своему парню, что нам не понравилось то, как он испортил наши защитные костюмы. Да, мой босс навестил его на следующее утро и передал ему лично, но не уверен, что Коул усвоил урок.
Это было утро, когда Коул должен был отвезти меня домой, утро, когда Лёд ненавидел меня до глубины души. Коул упомянул о том, что проверял Линию крови вокруг моего дома, и я была уверена, что он сказал правду, но это была, скорее всего, только часть правды, что говорило о том, что он так же хорош в секретах, как и я. Нам нужно будет поговорить об этом. С этого момента только правда.
— Что твой босс сделал с ним? — потребовала я.
— Почему бы тебе не спросить у моей сестры-близнеца, Жаклин? — Он усмехнулся. — Ты уже познакомилась с ней? Это она отвезла меня домой после вечеринки. Ну, знаешь, когда ты бросила меня.
— Подожди. — Мои слова замерла на губах, когда пришло осознание. У брюнетки, которая посмотрела на меня таким взглядом, словно хотела, чтобы я умерла, когда пыталась привести его в чувство, у той, которая любила смотреть на меня во время каждой поездки в автобусе, были те же черты лица, что и у Джастина. Она должно быть была его близнецом.
— Ей никогда не нравился Коул, и то же самое она чувствовала к тебе, что ты станешь источником проблем. Я не послушал ее.
Не потому, что я ему нравилась, а потому, что он хотел узнать, что за я… или против… зомби.
— Не хочу тебя расстраивать, но всем девушкам нравится Коул. Любой, кто говорит обратное, лжет. — Даже когда я злилась на него, он мне нравился.
— После того, что он сделал со мной, Жаклин хочет его убить.
— Значит, она знает, чем ты занимаешься?
— Как ты думаешь, кто меня завербовал?
Прозвенел звонок, и начался урок, не давая мне возможности узнать больше. Ученики запихивали свои рюкзаки под парты, их одежда шуршала, когда они смотрели вперед.
Объявили о футбольной игре… мы выиграли… и раздались одобрительные возгласы. На ближайшую пятницу была назначена акция поддержки, что вызвало еще больше восторгов.
Мистеру Батлу потребовалось около десяти минут, чтобы успокоить всех, прежде чем он смог начать свой урок. (Как его зовут на самом деле?) Я была слишком погружена в свои мысли, чтобы обращать на это внимание. Мне хотелось узнать больше о людях, на которых работали Джастин и его сестра, какова их цель. Не думаю, что уничтожение зомби, как, по словам Коула, они любят утверждать. Иначе они бы работали с Коулом.
Перед самым звонком, сигнализирующем об окончании урока, меня вызвали в кабинет доктора Райт. Я знала, зачем она хотела меня видеть, и был недовольна. Я волочила ноги. В кабинете секретарша сразу же помахала мне рукой.
Доктор Райт сидела за своим столом, как всегда чопорная и правильная, одетая в темный деловой костюм, с волосами, собранными в пучок.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, положив руки на папку.
— Гораздо лучше, спасибо.
— Превосходно. И ты усвоила то, что узнала?
— В большей степени.
— И ты не будешь болтать об этом с другими?
"Я не ребенок".
— Нет.
Колесики на ее стуле заскрипели, когда она откинулась назад.
— Меня интересуют твои способности.
Бинго. Именно то, чего я боялась.
— Ты думала о том, как смогла увидеть огни?
— Ну, да. — А кто бы не стал?
— И?
— И я поняла, что у некоторых людей есть такие способности, а у некоторых нет, — сказала я.
В ее глазах мелькнул легкий огонек нетерпения.
— Я это уже знаю. Как ты думаешь, у тебя были эти способности в детстве?
— Без понятия.
— Твой отец тоже мог их видеть?
— Не знаю.
Она побарабанила ногтями по ручке стула.
— Я думаю, что да, да, ты родилась с этой способностью. Но тогда нужно понять, почему ничего подобного с тобой раньше не происходило.
Двое могут играть в игру предположений.
— Почему у некоторых людей болезнь развивается позже, а не в детстве? Почему все дети рождаются с голубыми глазами, но у большинства меняется цвет через несколько месяцев? — Мое собственное нетерпение слышалось в голосе. Либо я была частью их команды, либо нет. Подозрения со стороны взрослых заставит ребят сомневаться во мне.
Она поправила очки, раздумывая, что со мной делать.
— Ты можешь доверять мне, Али. Способность видеть зомби появилась у меня в двенадцать лет, после автомобильной аварии, как и у тебя. Я был шокирована, как ты можешь догадаться, но сделала все возможное, чтобы продолжать жить дальше. Только когда я возглавила эту школу и заметила странное поведение компании Коула, я поняла, что другие тоже могут их видеть. Потом появился отец Коула, который надеялся найти кого-то, кто мог бы помочь делу, и я была на его стороне. И тебя должно успокоить, что, хоть я была им нужна, они долгое время не доверяли мне. Но посмотри на меня сейчас.
— Я поняла, что вы хотите мне сказать. — Мне это не понравилось, но да, я поняла.
— А пока, можешь приходить ко мне с любыми проблемами. Я тебе со всем помогу.
— Обязательно, — сказала я и не шутила. Она была жесткой, как гвозди, но хотела помочь. И, как и я, она была любопытна. Желала получить ответы.
— Хорошо. Тогда, возвращайся на занятия.
С облегчением я вышла из кабинета. Коридоры были заполнены, готовые взорваться. Лёд ждал у моего шкафчика. Я попыталась пройти мимо него, но, как и раньше, он бросился в бой и не отставал от меня.
— Коула отстранили на весь день, — объявил он.
Неожиданная новость заставила меня оступиться и взглянуть на него.
— Почему? — И почему доктор Райт не упомянула об этом?
Он пожал плечами.
— Ничего необычного. Он избил пару ребят, потому что они слишком много болтали.
Без сомнения, они говорили обо мне.
— Доктор Райт должна была за него заступиться. — Но теперь понятно, почему она не упомянула об этом. Я бы протестовала… сильно.
— Она не может это сделать, когда происшествие происходит на глазах у большого количества людей. В любом случае, он передавал, что заберет тебя после школы.
Хорошо. Нам нужно было немного потренироваться.
— Ладно. Спасибо.
— По поводу обеда…
— Если ты скажешь мне, что я больше не могу тусоваться со своими друзьями, я сделаю тебе больно!
— Нет смысла говорить тебе об этом. Рано или поздно они вышвырнут тебя из своего круга. Они так поступили и с Кэт, но она вернулась к ним, как только мы расстались.
— Поппи, Рен и Рив не отказались бы от нее. — Я думала, что у нее когда-то были другие друзья, и именно они ее прогнали.
— Не Рив, а Поппи и Рен. Она встречалась со мной, а я втягивал ее в неприятности. Они думали, что она потянет их вниз.
Как они смеют так обращаться с ней!
"Возможно, тебе придется перестать общаться и с ней".
О, да. Чувство вины разъедало меня, как рак, от которого нет лекарства.
— Али, — начал Лёд. — Слушай. Я…
— Давай не сейчас, — перебила я. Хотя понятия не имела, что он собирался сказать, я просто знала, что не выдержу еще одного расстройства.
— Хорошо. Значит позже.
— Позже. — Мы разошлись в разные стороны по коридору.
Высидев второй и третий уроки и осчастливив мисс Мейерс своим вниманием, я нашла Кэт в столовой за ее столиком. Остальных с ней не было. Она вертела на столешнице зеленое яблоко. Сегодня на ней была майка и узкие джинсы. Наверное, я никогда раньше не видела ее в майке. Впервые я заметила шрамы на внутренней стороне ее локтей.
Шрамы, напоминавшие следы от уколов.
Не может быть, чтобы Кэт принимала наркотики. Просто не может быть. Я бы никогда в это не поверила.
Сейчас она выглядела бледнее, чем в выходные. Под глазами залегли тени, а губы потрескались. Я села рядом с ней.
— Эй. Как ты себя чувствуешь?
Она вздрогнула от неожиданности, ее рука коснулась сердца. Затем Кэт улыбнулась мне, своей идеальной, лукавой улыбкой, которая притягивала меня, радовала и всегда располагала к себе.
— Немного устала. Наверное, Лёд высосал из меня жизнь, когда целовался со мной. Или заразил плотоядной бактерией.
— Мерзость!
— Нет. Это весело. — Она нарисовала сердечко вокруг яблока. — Сегодня он передал мне уже три записки с просьбой пойти с ним на свидание в эти выходные и даже поклялся вытатуировать мое имя на своей заднице, если я соглашусь.
— Вы снова вместе?
— Вряд ли. Он еще недостаточно страдал.
У меня было ощущение, что она не так заинтересована в его страданиях, как в защите своего сердца.
— И где же девочки? — Буду вежливой, решила я. Они поумнели и снова завоевали расположение Кэт. Это все, что имело значение.
— Думаю, Рив с Бронксом. — Она взмахом руки указала на стол Коула. — Видишь, его нет с ними.
— Он мог пойти домой с Коулом. — Потому что я сильно сомневалась, что отец Рив отменил запрет на свидания с охотником. — Но… — Я наклонилась и прошептала: — Я видела, как они целовались на вечеринке.
— Что? — завизжала она, возбужденно хлопая в ладоши. — И ты только сейчас говоришь мне об этом? Я должна ненавидеть тебя вечно!
— Прости. Я хотела сказать. — Я не могла рассказать все, но это можно не утаивать. — Коул отвлек меня.
— И конечно же нам придется безжалостно ее дразнить.
— Конечно. Я уже ее предупредила.
— Ей понравилось? Он неплохо целовался?
— Я лишь мельком взглянула.
Кэт увидела кого-то за моим плечом и закусила нижнюю губу, на ее лице отразилось волнение.
— А вот и Рив. Бронкса нет с ней. Но девчонки пришил с ней.
Как только они сели, их сумки упали на пол, а еда была разложена по столу, Кэт заерзала на своем месте, стараясь скрыть секрет, для нее это явно было тяжело.
— Где вы были? — спросила я.
Рив не смотрела на меня.
— Нигде.
— Бегали за Бронксом, — сказала Поппи, убирая рыжие волосы назад, в то же время Рен сказала:
— Ее сердце разорвано в клочья. Может, кто-нибудь объяснит мне, что такого особенного в неудачниках этой школы? Или почему все мои друзья бегают за ними, зная, что их будущее будет под угрозой?
— Не могли бы вы рассказать мне, почему вы иногда так раздражаете меня? — Кэт успокоилась, ее волнение улетучилось. — Что он сделал, Рив?
Рен хмыкнула.
— Он узнал, что я встречаюсь с Джоном, устроил скандал, завел меня, а потом сказал, чтобы я проваливала, вот что. — Она бросила пакет на столешницу и начала копаться в нем, пока не нашла шоколадку. — Я не понимаю его.
По крайне мере, он хотя бы поговорил с ней.
— Парни, — проворчала Поппи.
У нее тоже были проблемы с кем-то?
— Ты уже нашла себе кандидата? — спросила я, вспомнив, как она планировала осмотреться, пока не найдет того самого. Видите? Я могу быть милой.
Рен подпиливала ногти, все еще явно расстроенная из-за Кэт.
— Нашла, и ей отказали наотрез.
— Все было не так! Я никому не давала шанса отказать мне. Это тебя бросили.
— В последний раз я бросила его.
Кэт вскинула руки.
— Неужели больше никто не держит меня в курсе событий? Я больше, чем просто красивое лицо, знаете ли. У меня есть уши. Я люблю слушать. Я знаю, что в это трудно поверить, учитывая, что из моего рта постоянно вылетают драгоценные камни, но давайте, хотя бы попробуйте.
Если бы не блеск в ее лесных глазах, я бы подумала, что она говорит правду. Остальные девушки пристыженно склонили головы.
— Извини, — сказала Поппи. — Я позвоню тебе позже и расскажу все подробности.
— Я тоже, — сказала Рен.
Мне нужно было взять уроки манипулирования у Бешеного Питбуля; она была мастером.
— Мне кажется я влюбилась в тебя, серьезно.
Задрав нос, она погладила свои волосы.
— Я серьезно должна перестать делать своих подруг лесбиянками, но, кажется, у меня не плохо получается. Это моя животная привлекательность.
Я прикрыла рукой свой смех.
Рен бросила в нее салфетку, попав в плечо.
— Тебе лучше позаботиться о своем эго.
— Почему? Оно идеально. — Прежде чем Рен успела ответить, Кэт прильнула ко мне. — Я забыла тебе сказать. Я завела дерево слухов. Вот. Смотри.
Она достала из кармана листок бумаги и протянула его мне. Развернув его, я ахнула. Имя за именем, стрелка за стрелкой, с пометками и примечаниями, заполняли всю страницу.
— Я знаю, ты думаешь, что Маккензи пустила слухи, но я также знаю, насколько Коул и вся его банда преданы друг другу. Они не поверят, что Маленькая Мисс Любовь до Ненависти сделала что-то плохое, пока мы не докажем это. Поэтому решила провести небольшое расследование. Я узнала о слухах от Поппи, — сказала она, указывая на нее.
Рыжие волосы разлетелись, когда Поппи кивнула.
— Я услышала от Рен.
Рен поднялась на ноги и указала на столик через четыре ряда от нашего.
— А я услышала это от Тиффани Чанг. Привет, Тиффани. Помахай.
Все посмотрели на нее.
— Я сказала "помахай".
Невысокая девушка с темными волосами и выражением лица "что происходит" помахала рукой, и Рен села обратно.
— Она.
Кэт продолжила с того места, на котором остановилась.
— Я спросила Тиффани, и так далее. Знаю, знаю. Я гений, и мне суждено стать лучшим следственным репортером во всем мире. Жаль, что я хочу быть трофейной женой. В любом случае, кто знает, удастся ли мне найти первоисточник, но я должна попытаться.
Учитывая время и усилия, необходимые для выполнения такой задачи, и ее абсолютную готовность помочь мне, в любом случае, я была потрясена.
— Спасибо, — сказала я, хотя знала, что этих слов мало.
— Ты бы сделала то же самое для меня.
Да. Я бы так и сделала.
— Ладно, раз мы решили во всем признаться, я собираюсь к Коулу после школы. — Я произнесла эти слова нерешительно, наблюдая за реакцией всех. Кэт ободряюще кивнула. Поппи склонила голову набок, ее глаза потемнели. Рив тоскливо вздохнула, а Рен улыбнулась со смесью облегчения и… чего-то еще, чего я не могла понять. Но не этого я ожидала, после того, как они когда-то обошлись с Кэт. — Нам с Маккензи нужно поговорить. Возможно, я добьюсь от нее признания и избавлю тебя от необходимости вести расследование.
— Значит, Джастин официально не кандидат на свидание? — спросила Рен, проводя кончиком пальца по водяному кольцу, которое оставила газировка Поппи.
— Он никогда не был кандидатом. Мы просто были друзьями, вот и все.
— Но это больше не так? — настаивала она.
— Нет. — Очевидно, мы были по разные стороны войны.
— Хватит о Джастине! Я хочу услышать больше о Маккензи. — . Кэт взволнованно захлопала в ладоши. — Скажи мне, что твой разговор с ней будет включать в себя кулаки. Скажи, что ты собираешься вытереть пол ее лицом!
— Ну, я, конечно, попытаюсь.
автоматическая одноразовая ручка с адреналином, используемая для внутримышечного введения раствора в случае анафилактического шока