Коул увлек меня на улицу, провел через залитую солнцем парковку, на которой теперь не было ни учеников… ни свидетелей… к коричневому "Jeep Wrangler". А может, это был белый джип. Из-за грязи, налипшей на бока, было трудно сказать.
Крыша была снята, а двери отсутствовали. Внизу на ковриках виднелись сухие листья и пятна чего-то темного. Заднее сиденье было убрано, образовав широкое открытое пространство.
Сев на пассажирское сиденье, я пристегнулась, пока он садился на место водителя. Быстро оглядев небо, поняла, что… слава Богу… кроличьего облака все еще нет.
— Доктор Райт будет… — начала я.
— Ей все равно, где мы, — перебил он.
— Откуда ты знаешь? Ты отпросился?
Молчание.
Думаю, это подразумевает большое жирное "нет".
— И куда ты меня везешь? — Что бы он ни ответил, я бы не испугалась. Даже если бы он сказал "на скотобойню" или еще хуже "в караоке-бар". (Я была ужасной певицей). Мы планировали поговорить!
Он включил радио, из динамиков внезапно зазвучала песня "Since October", и выехал на дорогу, из-под колес поднялся дым, залетая внутрь открытой машины. Ладно. Поняла. Он захотел поиграть в молчанку. "Приготовься к поражению, Коул Холланд!"
Пока ветер трепал мои волосы, я изучала его профиль. Его нос был с горбинкой, как будто его ломали не один раз. Рана на губе немного зажила, а синяк на челюсти потускнел. Подбородок упрямо выпирал, и мне стало жаль всех, кто когда-либо бросал ему вызов.
Примерно через десять минут езды, когда мимо проносились горы и деревья, он выключил музыку и бросил на меня быстрый взгляд.
— Что?
Видите? "Я выиграла".
— Просто смотрю.
Он выпятил челюсть.
— Тот парень. Джастин.
Когда он больше ничего не сказал, я спросила:
— А что с ним не так?
— Ты с ним встречаешься?
Безумие! Джастин спрашивал то же самое о Коуле. Добавьте сюда реакцию, которую я получила от Кэт, Рив, Поппи и Рен по поводу моей связи с Коулом и Джастином, и одно стало предельно ясно: разговор с парнем в школе Ашера был эквивалентен выбору обручальных колец.
— Нет. Тебе какая разница? — Я услышала в своем тоне интерес и сморщилась. По сути, исходя из кодекса парня, я только что сказала что-то вроде: "Пожалуйста, скажи мне, как сильно ТЫ хочешь со мной встречаться. Пожалуйста. Я умоляю тебя".
К счастью, он проигнорировал это и спросил:
— Как ты вчера добралась домой?
— Пешком.
Он бросил на меня взгляд, в котором было много непристойного.
— Никогда больше так не делай, хорошо? Эти леса опасны.
Все, что я могла сделать, это пролепетать.
— Во-первых, ты говоришь как мой дедушка. Во-вторых, я думаю, это совершенно очаровательно, что ты считаешь, что можешь мной командовать. — Забудем о жалости к любому, кто осмеливался бросить ему вызов. Я хотела бросить ему вызов! — В-третьих, откуда ты знаешь, что я ходила через лес? Насколько ты знаешь, я живу за школой.
— Ты больше этого не сделаешь. — Уверенно сказал он, подобно летящей стреле.
Я должна была узнать правду.
— Ты был на моем заднем дворе прошлой ночью? — Вот так. Лучше узнать суровую правду, преодолевая себя, чем трусить и гадать над ответом.
Минуту помолчав, Коул все же ответил:
— Да.
Подождите. Что?
— Зачем?
Он снова включил музыку. Мне захотелось сделать потише, но в итоге поступила как мисс Мейерс, и как хотела бы моя мама, я держала руки при себе. Это была его машина. Он мог делать все, что хотел. Однако за пределами машины…
Через некоторое время он заехал на парковку рядом с круглосуточным магазином. Там стояло еще несколько машин, и люди входили и выходили из магазина. Коул вынул ключ из замка зажигания, окончательно выключив музыку.
Он задумался на мгновение, затем сказал:
— Я дам тебе свой номер телефона. — Коул смотрел на лобовое стекло с таким мрачным выражением лица, что я заподозрила, что все, что привлечет его внимание, сразу же умрет. — Если тебя надо будет подвезти домой из школы, позвони или напиши мне, и я что-нибудь придумаю.
Что это было? Неужели, плохой мальчик Ашера предлагал стать моим шофером. Моим. Странной девушки с проблемой пристального взгляда.
— Хорошо? — настаивал он. — Сделаешь?
Он говорил серьезно. Действительно предлагал подвозить меня.
— Меня есть, кому подвозить, — объяснила я. — Я просто решила не ехать с Кэт.
Его мрачное выражение лица было направлено на меня, вызывая дрожь.
— Во-первых, это все, что ты хочешь мне сказать?
— Ну, да. — А что он хотел услышать? Что это самый милый жест на свете, и прямо сейчас я чувствую себя так, будто танцую по звездам? Мне явно не следовало этого говорить. Того, что я подумала об этом, достаточно, чтобы отправить меня в яму стыда.
— Во-вторых, почему тебя не подвезли?
— Я хотела прогуляться, — сказала, дав ему ту же частичную правду, которую дала своим бабушке и дедушке.
— Тебе лучше не делать этого снова.
— Или что? — спросила. Я не хотела быть легкомысленной. Мне действительно было интересно.
Он стал животным… настоящим зверочеловеком… когда зарычал:
— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты самый неприятный человек, которого они когда-либо встречали, или большинство людей в твоей жизни были слишком вежливыми?
— Эй…
Он продиктовал свой номер телефона, и мне пришлось потрудиться, чтобы успеть записать его в своем телефоне.
— Теперь дай мне свой номер.
Потребовалось мгновение, чтобы его слова дошли до меня. В какой причудливый мир я попала?
— Но Коул, я никогда не смогу тебя подвезти. У меня нет машины, так что не…
— Ты хочешь вывести меня из себя? Дай мне свой номер.
Я разрывалась между чувством восторга от его настойчивости… и раздражением. Обида победила.
— Попроси вежливо, — сказала я, и мне вспомнился день, который провела с мамой.
"Мама, ты не получишь награду "Мать года", пока не испечешь мой любимый шоколадный торт".
"Тебе лишь нужно попросить вежливо, дорогая".
Меня охватила тоска по дому.
— Пожалуйста, — процедил Коул.
— Ну, как я могу теперь отказаться? — проворчала я, испытывая искушение дать ему левый номер, просто чтобы доказать свою точку зрения. Но тогда он не смог бы мне позвонить, а я очень этого хотела… хотя понятия не имела, о чем мы будем говорить.
— Я все еще жду, — подсказал он.
Я продиктовала номер.
— Спасибо, — сказал он, и, если не ошибаюсь, в его голосе прозвучала нотка облегчения.
Должно быть я ошиблась. Либо так, либо его фиолетовые глаза уменьшили мое IQ.
— Не двигайся, — сказал Коул и вышел из машины. Затем обошел вокруг и… помог мне выбраться. Вот это да. Никогда бы не подумала, что он проявит знание этикета. — Пообещай, что ты будешь такой послушной до конца дня.
— Думаю, мы узнаем это позже, — сказала я. Его ладонь была мозолистой и шершавой, а кожа теплой по сравнению с моей. Мне это понравилось, я даже задрожала.
— Замерзла? — Он прижал меня к джипу, его руки обхватили мою талию.
— Нет. То есть да. То есть, может быть. Не знаю! — Он хочет поцеловать меня? По-настоящему? Здесь, сейчас, перед незнакомыми людьми? Я остановлю его. Верно? (До, а не после.)
— Не думаю, что ты замерзла, — прохрипел он. — Мне кажется, ты боишься. И правильно делаешь, что боишься.
Я сглотнула.
— Я не боюсь.
— Давай посмотрим, что мне нужно сделать, чтобы изменить это? Мы с тобой отправимся в небольшое приключение. Когда я отдам приказ, ты будешь его выполнять. Вежливых просьб не будет, сколько бы ты ни делала щенячьи глазки.
Я открыла рот, чтобы возразить. Я никогда так не делала!
Он покачал головой, заставив меня замолчать.
— Это для твоей же безопасности.
Я снова открыла рот, чтобы возразить.
Он снова покачал головой.
— Это сделка. Соглашайся, или я отвезу тебя обратно в школу прямо сейчас, и ни на один из твоих вопросов ты не получишь ответа.
Разозлившись, я провела языком по зубам. Коул был скрытным, коварным и манипулирующим, это точно. Жаль, что он мне все еще нравился.
— И какие же вопросы у меня могут быть?
— Возможно, те же, что и у меня.
Не может быть. Невозможно.
— Хорошо, я буду выполнять твои приказы. — Что угодно ради ответов. — Но учти, каждый раз, когда ты отдаешь приказ, я мысленно избиваю тебя.
— Учту, — сказал он, и я уловила нотки веселья в его голосе. — Только, пожалуйста, не бей по моему красивому лицу. Оно мне нравится таким, какое оно есть.
Теперь я постаралась не засмеяться. Как кто-то настолько самовлюбленный может быть таким очаровательным. Но вспомнив Кэт, я поняла.
Его взгляд остановился на моих подрагивающих губах. Он наклонился близко… так близко, что я почувствовала тепло его дыхания, пробирающего меня до дрожи.
— О чем ты сейчас думаешь? — спросил Коул, замерев в миллиметре от моих губ.
"Не смей ему говорить!" Я пыталась придумать выигрышный ответ.
— Маккензи сильно расстроится, узнав, что ты был со мной? Не в смысле, что ты был со мной. Я имею в виду… — "Заткнись, идиотка! Достаточно".
Он резко выпрямился, и, похоже, момент поцелуя был полностью упущен.
— Нет. Мы больше не встречаемся. — Мне не дали шанса ответить. — Пойдем. Пора начинать наше приключение. Я хочу показать тебе кое-что.
Позади магазина был густой лес, который тянулся до дома моих бабушки и дедушки. Я нахмурилась. Значит, поездка в магазин заняла больше времени, чем думала. Я вспомнила, как мы ехали и поняла, что Коул несколько раз возвращался назад, поворачивал не туда. Для этого не было причин… если только он не был таким же параноиком, как я, и не думал, что за нами следят.
— Ты проводишь меня домой? — спросила я, не уверенная в своих чувствах по этому поводу.
Продемонстрировав еще лучший этикет, чем раньше, он убрал ветку с моего пути.
— И да, и нет. Теперь помолчи, пока я не разрешу говорить. Ты отвлекаешь меня, а мне нужно сосредоточиться, иначе мы наткнемся на какую-нибудь растяжку.
Прекрасный уклончивый ответ, приправленный мнимой вежливостью. Подождите.
— Ты сказал "растяжки"?
— Ты отвлекаешь меня, — сказал он нараспев.
— Ты раздражаешь меня, — пропела я в ответ. Но затем прикусила язык и замолчала, пока мы пробирались через кусты, толстые корни деревьев и валуны, поднимались и спускались с холмов.
К тому времени, когда мы достигли ограды моего заднего двора, мои бедра горели, а сердце бешено колотилось в груди.
Для себя я сделала заметку: нужно начать тренироваться. По крайней мере, воздух, который я так тяжело вдыхала, нес в себе нотки хвои и полевых цветов, гниль исчезла.
— Видишь эти следы? — спросил он, указывая на землю.
Ужас охватил меня, когда я увидела те самые следы, которые заметила две ночи назад. Я даже могла различить следы своих теннисных туфель… но не тапочек Эммы.
— Да. Вижу.
Он посмотрел на меня.
— Ты знаешь, кто их оставил? Помимо тебя, конечно.
— Нет. — Может быть. Я облизала губы. — А ты? И откуда ты знаешь, что я была здесь?
— Смотри и учись. У тебя рост 170 см, размер ноги небольшой, и на твоей подошве отчетливо виден зигзагообразный узор.
Этого не заметил бы обычный человек. Как… и откуда… он это знает?
Он скрестил руки на груди.
— Так ты никого здесь не видела?
— Помимо тебя? — спросила я, пытаясь понять, к чему именно он клонит.
— Да, помимо меня.
Я не могла сказать правду. Просто не могла.
— Сначала ты мне ответь. Ты знаешь, чьи эти следы?
— Да. — Ответил он, не колебавшись.
Не удержавшись, я сделала шаг к нему.
— Чьи?
— Ты мне скажи.
Я удержала себя на месте, боясь, что попытаюсь прижаться к нему.
— А я и не говорила, что знаю.
— Ты побледнела. Этого достаточно.
— Я… я…
— Мне нужно услышать ответ.
Нервничая, я покачала головой.
— Нет. Не скажу.
Коул уставился на меня, нахмурившись, в его глазах промелькнула угроза.
— Ты действительно отвлекаешь меня, Али. Я не должен говорить с тобой об этом. И я не смогу… никак не смогу… сказать тебе все прямо. Ты должна сама сказать мне то, что я знаю.
Черт возьми! Неужели Коул намекал на то, о чем я подумала? Что он тоже видел монстров, но не мог признаться в этом, пока не признаюсь я? Но если признаюсь, а он имел в виду совсем другое…
— Давай попробуем по-другому, — предложил он. — Твой отец мертв, так? Погиб этим летом.
Я тут же повернулась к нему спиной.
— Я не буду об этом говорить, — ответила. Думаю, Коул искал обо мне информацию, как и я о нем.
— Он погиб в автокатастрофе ночью, на кладбище, — не унимался Коул. — Ты была с ним. Ты видела что-нибудь… странное?
— Я не буду говорить об этом, — повторила я, уходя от него. Если бы рассказала, то расплакалась бы перед ним, а я категорически отказывалась это делать.
Крик сорвался с моих губ, когда ноги оторвались от земли.
Что-то тугое обхватило мою лодыжку, поднимая вверх… вверх… пока я не повисла на ветке дерева вверх ногами. Кровь прилила к лицу, голова закружилась.
— Какого черта! — крикнула я. Раскачиваясь взад-вперед, посмотрела вверх. Толстая веревка обхватывала мою лодыжку… веревка, окрашенная под кору дерева.
Кто-то понаставил растяжек ловушек на моем заднем дворе. Или это одна из растяжек Коула?
Он сократил расстояние между нами и присел прямо передо мной. Внезапно наши лица оказались в миллиметре друг от друга.
— Сними меня! — потребовала я.
Его улыбка была, какой угодно, только не приятной.
— Твои любимые приказы. Попроси вежливо.
Как он смеет повторять мои слова!
— Ты не мог бы… спустить меня… вниз? — Я попыталась ударить его, испортив свою просьбу.
Удивив меня, Коул рассмеялся и отпрыгнул на приличное расстояние.
— Сейчас, сейчас. Не обязательно меня бить. Я с радостью помогу. Потом, — добавил он.
— Потом? Что значит потом? Сделай это сейчас!
— После того, как мы поговорим.
Серьезно? Я начала раскачиваться вперед и назад снова и снова, пока не получился большой размах. Он встал во весь рост, представляя собой отличную мишень.
— Что ты… Ох! — Коул согнулся, тяжело дыша.
Я ударила его головой в живот. Удовлетворение переполняло меня, когда сказала:
— А теперь?
Когда он перестал дышать как старик, подключенный к кислородному баллону, то встал прямо возле меня, и мой лоб оказался напротив его живота. Смельчак. Чтобы я не шевелилась, он положил руки мне на талию. "На мою голую талию", — осознала я со вспышкой паники. Моя рубашка задралась, зацепившись за нижнюю часть лифчика.
— Дурацкая гравитация! — Быстрым движением я схватила подол рубашки и потянула вниз.
— Хватит двигаться, а то зацепишь мою любимую часть тела. Мне очень нравится мое… достоинство. — Коул убрал мои руки, и моя рубашка снова задралась и зацепилась за лифчик. — Подожди. Я сам. — Он заправил рубашку в пояс моих джинсов. — Лучше?
— Да, а теперь спусти меня отсюда! Кто вообще это сделал?
— Я, — заявил он.
Я попыталась встретиться с ним взглядом, но он был слишком высоким.
— Ты сделал это?
— Разве не это я только что сказал?
— Но зачем?
— Ты скажи мне.
Только не снова.
— Коул. Пожалуйста. Попробуй вести себя так, будто ты никогда не был в тюрьме, и сними меня уже отсюда.
Коул нетерпеливо вздохнул.
— У Али злой язычок. Неплохо. Но я уже сказал тебе. Я сниму тебя… после того, как мы поболтаем. Так что давай сделаем это. Твой отец когда-нибудь говорил с тобой о чем-то странном?
Ужас охватил мое сердце, больно сжимая.
— О чем?
— Ты. Скажи. Мне.
Тьфу!
— Я не знаю тебя. Не доверяю тебе. Поэтому не буду говорить с тобой об этом.
Он еще раз вздохнул.
— Тогда мы сделаем по-другому. Ты узнаешь меня получше. Идешь на игру? И на вечеринку Рив?
Забавно, что я даже не думала над ответом.
— На игру нет, но думаю пойти на вечеринку.
— Ладно, позволь мне перефразировать. Ты идешь на вечеринку. Ты идешь с кем-то?
— Нет. — Подождите. Да. Я собиралась с Кэт, не так ли?
— Хорошо. Буду ждать тебя там.
Мои глаза расширились настолько, что я боялась, что они выпадут из моей головы. Коул будет ждать меня там… это типа свидание?
— Нет, — сказал он, покачав головой. — Это не свидание. Тебе не нравится делиться своей историей с незнакомыми людьми, а мне не нравится встречаться с незнакомыми девушками.
Отлично. Я не сразу осознала осознавать, что спросила о не-свидании вслух.
— Значит, мы на одной волне, — сказала, пытаясь прийти в себя. — Но давай кое-что уточню, мы не будем говорить о следах и всех этих странностях, а просто проведем время вместе и поболтаем? — Я застонала, поняв, что вокруг будут люди.
— Да. У тебя с этим проблемы?
Большие. Но я сказала:
— Хорошо. Я сделаю это, если ты настаиваешь, но только потому, что думаю, что нам нужно продолжить этот разговор. Например, тогда, когда ты будешь более сговорчивым. Так что, ты снимешь меня? Я не хочу заболеть.
— Нет. Но если ответишь еще на один вопрос, то я сразу же сделаю это.
Дурацкая веревка, вынуждающая меня говорить.
— Спрашивай.
— Происходит ли с тобой что-нибудь необычное, когда ты смотришь на меня? Что-то, что не происходит ни в какое другое время, только утром, когда ты впервые видишь меня.
Он не мог знать. Просто не мог… если только тоже не видел что-то. Коул намекал на это раньше, но я решила, что он имеет в виду что-то другое. "О, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будут видения".
— П-почему ты спрашиваешь?
— Так что? — настаивал он.
— Да. — Я не могла сказать больше. — А с т-тобой? — Серьезно, мне нужно прекратить заикаться. Это унизительно!
— Да.
Он согласился. Это гораздо больше, чем я ожидала.
— Что ты видишь? — прошептала я, чувствуя, как меня охватывает нетерпение. Мне нужно знать.
— Я расскажу тебе, но не здесь и не сейчас. Записывай то, что видишь, и я тоже буду это делать. После школы мы обменяемся записями. Таким образом, никто из нас не сможет заявить, что другой лжет. Но если дашь мне пустую записку, я заставлю тебя пожалеть об этом.
— Как страшно, — сказала я с наигранным страхом. Коул и был страшным. — Но то же самое касается и тебя.
— Ладно.
Теперь, когда мы все решили…
— Мы возвращаемся в школу? Ты снимешь меня?
— Я же сказал, что сделаю это, верно? — Он наклонился и вытащил маленький… О, Боже, меня собирались убить. У него в руках был арбалет.
Он вытянул руку и направил оружие на верхнюю часть веревки. Его палец нажал на спусковой крючок. Я закричала, боясь, что стрела пробьет ногу.
Начала махать руками, но так и не почувствовала землю. Коул поймал меня как раз перед приземлением. Он перевернул меня, как будто я весила не больше мешка с перьями, и моя голова закружилась. Прошло много времени, прежде чем я почувствовала, что могу стоять самостоятельно. Отошла ли я от него? Нет. Он не позволил мне, крепко держа за талию.
— Зачем тебе такое оружие? — спросила я. Оружие, которое он, очевидно, взял с собой в школу… и прошел через охрану.
— Ты скажи мне.
Хватит!
— Забудь. — Я решила, что ненавижу эти три слова на его губах. Определенно. — Это не имеет значения.
Его пальцы надавили на мою талию.
— Нужно ли мне напоминать, что об этом разговоре никто не должен знать, даже Кэт, или ты и так это понимаешь?
Да, я хотела рассказать Кэт о видениях. Но все эти события стали тревожным сигналом. Никаких разговоров. Ни сейчас, ни когда-либо. Даже о мелочах. Как странно называть видения мелочами. Но по сравнению с этим все было мелочью.
— Уже знаю, — сказала я.
— Хорошо. Пока этого достаточно.