Боря кивнул: понятно.
Тема Новиков вздохнул негромко и сказал, что сегодня Пете Амосову помогла открыть портфель Тамара Григорьевна. И ещё Тема сказал, что из портфеля упал карандаш, а карандаши падать не должны, потому что они бьются, как тарелки. Внутри бьются.
Тема опять вздохнул негромко и ещё сказал, что ручки ломаются снаружи, а карандаши внутри. С ними тоже нельзя бегать по коридору. Если только привязывать на верёвочку. Карандаш стоит пять копеек, а спички — одну копейку. А в магазине он видел — земля продаётся в кульках.
Этот Новиков как начнёт говорить — его не остановишь. Говорит он сразу про всякое. Нудно и долго.
И сейчас приготовился говорить нудно и долго. В руках держал шапку. Он весь день держал её в руках.
Тамара Григорьевна сказала:
— Убери шапку.
— Я её вчера потерял, — ответил Тема. — В классе оставил.
— Сегодня не потеряешь, — сказала Тамара Григорьевна.— Мы тебе напомним про шапку.
Тема шевельнул губами, посомневался и убрал шапку в ящик стола.
Тогда Первыш не выдержал и сказал:
— Надо и к шапке привязать верёвку.
Ребята засмеялись. Они ведь знали, что у Темы кошелёк, в котором он носил деньги, чтобы платить за кисели, уже был привязан к карману верёвочкой.
— А у меня кошелёк не привязан,— громко сказала Лиля Зорина.
Есть в классе такая Лиля Зорина. Она знаменита тем, что у неё на голове три банта: два маленьких в косах, а один большой посредине головы. Женщина! Никакого чувства меры.
Лиля достала из кармана свой кошелёк и всем его показала.
— Подумаешь! — закричал Серёжа. — И у меня не привязан!
Тут многие начали кричать про кошельки, которые не привязаны, и про Тему, который может и карандаши привязать, и шапку, и самопишущую ручку, и тетради, и книги.
Это ребята начали уже придумывать.
Даже про собрание забыли и про должностных лиц.
Тамара Григорьевна подняла высоко руки, похлопала в ладони и крикнула:
— Рты закрыть! Все глаза на меня!
Ребята вспомнили про собрание, успокоились. Закрыли рты.
Новиков только не успел закрыть рот: что-то ещё говорил про карандаши, верёвку и магазин, где земля продаётся в кульках.
— Подождём Тему,— сказала Тамара Григорьевна.
И все подождали Тему, пока он не закрыл рот.
— Выберем санитаров. В каждом ряду одного санитара,— сказала Тамара Григорьевна.
Боря не выдержал, открыл рот и крикнул:
— Галю в санитары!
— Хорошо,— согласилась Тамара Григорьевна.— Выберем Галю.
— Борю в санитары! — крикнула в ответ Галя. Наверное, крикнула из чувства признательности.
Боря этого не ожидал. Он не хотел быть санитаром.
— Хорошо, — сказала Тамара Григорьевна. — Борю тоже выберем.
— Не буду я, — заупрямился Боря.— Не хочу шею с ушами проверять.
— А что же ты хочешь делать? — спросила Тамара Григорьевна.
— Следить за порядком в коридоре.
Ребята сразу поняли — он хочет всех по затылку щёлкать.
Первыш пока что помалкивал. Ведь не доверят ему сейчас передвигать стрелки на фанерных барометрах и красную нитку на градуснике. А шея с ушами его тоже не интересовали.
— Я буду шею с ушами проверять,— вдруг заявил Тема. В руках он опять держал шапку.
— Хочу тетради собирать! — закричал Серёжа и вскочил из-за стола, чтобы всем было его слышно и видно.
— Сядь и успокойся,— сказала Серёже Тамара Григорьевна.
— А я письмо получил из милиции, — вздохнул негромко и сказал Тема. Ведь Тема говорит сразу про всякое.
— Какое письмо? — спросила Тамара Григорьевна.
— Из милиции,— повторил Тема.— Меня поздравили, что я стал учеником, и велели правильно переходить улицы. В письме велели.
— И я получила письмо из милиции! — крикнула Лиля с тремя бантами. — Оно у меня дома в детском уголке лежит, где игрушки.
Лиля Зорина даже в школу носит куклу из своего детского уголка. Кукла большая, такая, как у Светы. Тоже из пластика.
Лиля сдаёт её в раздевалку вместе с пальто. И кукла сидит в раздевалке и ждёт, когда Лиля кончит занятия и возьмёт её домой.
Тамара Григорьевна вдруг сказала:
— Ребята, а ну-ка поднимите руку, у кого есть уже школьный уголок? Не детский, а школьный, про который я вам говорила?