Кэрол благополучно доехала до кладбища.
Преследователь так и не появился.
Патрику удалось уснуть, и проснулся он только, когда они остановились. Сев, он сонно взглянул на мать. Она сидела неподвижно, с застывшим лицом смотря куда-то перед собой невидящим взглядом.
— Их нет, — чуть слышно выдавила она.
Согнувшись, она уронила голову на руль, обхватив его руками.
Патрик выглянул в окно.
— Ты что-нибудь увидел? Узнал? — не поднимая головы, спросила Кэрол глухим голосом, стараясь не показать своего отчаяния.
— Я знаю, что Кален жив, и что мы находимся от него на недостаточном расстоянии, чтобы оказаться за пределами его света! — с досадой ответил мальчик. — У меня ничего не получилось. Все, что я увидел — это этот долбанный свет. Мертвые меня не слышат.
— Но если они поблизости, почему не приехали до сих пор? — почти со злостью воскликнула Кэрол, не совладав с эмоциями.
— Кален благословенный, не забывай. С ним не может случиться ничего плохого. Если он жив… это не значит, что и с остальными все в порядке.
— Но Тимми тоже благословенный! Так сказала Габриэла! С ним тоже не может ничего случиться!
— С ним — может. Он не такой, как Кален. Он не может умереть… вроде как, но случиться с ним может, что угодно. И уже случалось, не раз. Разве нет? Так что на это рассчитывать не стоит. Вероятно, эти габриэловцы до них добрались. Другой причины, по которой их здесь до сих пор нет, я не нахожу. А ты?
Кэрол качнула головой, все еще прижимаясь лбом к рулю. Протянув руку, мальчик погладил ее по белым волосам, которые она освободила от парика, не видя сейчас в нем смысла.
— Не надо было нам их бросать… уезжать, — голос Кэрол задрожал от слез. — Это я виновата. Тимми так не хотел нас отпускать!
— Нет, если бы мы не уехали, то не узнали бы о том, что они идут за нами. Они бы застали нас врасплох. И сейчас мы с тобой могли бы уже быть мертвы.
— Но мы бросили их… и теперь мертвы могут быть они! Из-за нас! О, как я от этого устала! Я не вынесу больше… я не могу! — плечи ее задрожали от беззвучных рыданий.
Взяв за руку, Патрик потянул ее к себе, пытаясь оторвать от руля. Кэрол в отчаянии упала в его объятия.
— Вдруг они просто не захотели убегать и остались, чтобы самим расправиться с этими ублюдками? — утешил ее он. — Это вполне было бы в их духе. Они убьют габриэловцев, и придут. Вот увидишь. Они сильные, у них за плечами военная подготовка и опыт. Что им эти дилетанты, которые и оружие толком держать, наверное, еще не научились! Да Нол и Исса перебьют их, как назойливых мух!
— Убьют? Десять человек? Даже если так — эти убийства не останутся незамеченными! Мы в чужой стране… бежать теперь и от местной полиции? Нам нужно пересекать границу, а если нас поймают? Раз уж они приняли такое решение — они ненормальные! Что, ежели они так и сделали, а их схватила полиция, и теперь они в тюрьме, потому и не могут приехать к нам? Что тогда делать? Они должны были сделать, как я сказала! Уходить оттуда, бежать. Приехать сюда. О, если с ними что-нибудь случится, я никогда себя не прощу! — простонала Кэрол.
Патрик подавлено помолчал, ласково гладя ее по белым густым волосам.
— Что делать-то будем? — мрачно спросил он.
— Ждать. Будем ждать их здесь.
— Может, уехать подальше, где свет Калена нас не будет достигать, и попробовать что-то узнать?
— А если мы с ними разминемся, мы уедем, а они приедут? Как потом мы найдем друг друга? Если они не догадаются отослать от себя Калена, мы не сможем их найти! Нет, давай подождем. Хотя бы до утра, — отстранившись, Кэрол решительно вытерла с лица слезы и снова завела машину. — Заедем на кладбище, спрячемся, на всякий случай, если вдруг проклятый опять сюда заявится.
— От него не спрячешься, как я понял, — угрюмо пробубнил Патрик себе под нос.
— Здесь свет Калена. Он должен блокировать и его. Он не увидит нас, как мы не можем ничего увидеть.
— Он может уехать на достаточное расстояние, где свет его не достанет, увидеть, что мы здесь, и вернуться.
— И что ты предлагаешь? Уехать прямо сейчас? А если Тим и Исса приедут?
Мальчик угрюмо промолчал.
Кэрол тем временем съехала на подъездную дорогу к кладбищу и осторожно поехала по ней. Когда дорога свернула вправо, Кэрол аккуратно развернулась, остановилась и выключила фары. Их сразу же окутали темнота и тишина.
— Тебе не страшно? — тихо спросила она, найдя в темноте руку мальчика.
— Нет. Я не боюсь кладбищ. И мертвых. Я знаю, что они не здесь. А ты разве боишься?
— Нет, — Кэрол улыбнулась в темноте. — Раньше боялась. Теперь, когда научилась с ними общаться — нет. Я боюсь темноты… безлюдных мест… черных зарослей и шумящих над головой деревьев… холода…
— Это из-за того, что ты пережила в прошлом. Сначала в парке, потом тогда, с Мэттом… Ничего, все забудется. Я же тебе пообещал, что скоро тебе нечего будет бояться, и некого. Теперь ведь у тебя есть я.
— Да, — найдя в темноте его лицо, Кэрол с любовью поцеловала его в щеку. — Я знаю. Ты меня спас от казни. С тобой мне ничего не страшно. Мы все преодолеем, сынок. Вместе.
Сунув руку в карман, она достала фонарь — помимо ключей от их машины, единственное, что она оттуда захватила с собой. Кэрол жалела, что не взяла сумочку, в которой были их фальшивые документы и наличные деньги. Она была уверена, что их преследователь влез в машину и забрал их документы, чтобы узнать, кто они и откуда. Можно было бы позже вернуться туда и проверить, там ли еще документы, но Кэрол пока не готова была так рисковать ради ничтожного шанса обнаружить там то, зачем приехали. Хотя, если они так и не встретятся с Тимом и Иссой, им придется это сделать.
Что делать тогда, Кэрол даже представить себе не могла. В чужой стране, где они никого не знали, без документов и денег, даже не зная языка… Она не могла обратиться в полицию или посольство, будучи беглой опасной преступницей. Единственный вариант — это позвонить Рэю или Касевесу и попросить о помощи. Но за ними наверняка следят, если не полиция, то Джек — точно. Возможно, даже телефоны их прослушивались. Кэрол подумала о том, что можно позвонить Пегги, а та уже связалась бы с Рэем. Пегги она доверяла. Но даже если получится — что Рэй сможет сделать, чтобы им помочь?
Ничего, они что-нибудь придумают. Кэрол попыталась успокоится и не поддаваться отчаянию и мыслям о худшем. Мыслям, что с Тимом и Иссой что-то случилось. Что без них они пропадут. Кэрол отогнала прочь страх и отчаяние, не позволяя им собой завладеть.
— Давай-ка обшарим его машину, — она почти весело улыбнулась, заговорщицки подмигнув Патрику и, убедившись, что на дороге никого нет, включила в салоне свет.
Мальчик радостно метнулся в бардачку, а она опустила солнцезащитный козырек, надеясь найти там документы или фотографии. Прямо на нее тут же упали права, небрежно туда засунутые.
— Так, поглядим, кто ты такой! — удовлетворенно проговорила она, взяв их в руки. — Хьюго Гальярди. Ну, привет, родственничек!
Она внимательно разглядывала фотографию, с которой на нее уставились темные неприветливые глаза.
Не найдя ничего интересного в бардачке, Патрик разочарованно вздохнул. Потом встал на колени на сиденье и окинул взглядом салон.
— Загляни в багажник, — сунув права в карман куртки, Кэрол взяла фонарик и передала ему.
— А ты не хочешь? — удивился он.
— Нога болит, — Кэрол виновато улыбнулась.
Мальчик выскочил из машины, включив фонарь, и поспешил к багажнику.
Кэрол тем временем подняла ногу и поставила на сиденье рядом. И с досадой поджала губы, увидев на штанине кровавое пятно. Осторожно приподняв узкие джинсы, она наклонилась, разглядывая ушибленную ногу. Удар пришелся прямо по кости, и вокруг неглубокой раны уже образовалась нехорошего цвета припухлость.
— Вот чёрт! — выругалась она сквозь зубы.
Ладно, ерунда, главное, что не сломала. Это всего лишь ушиб. Больно, но боль она терпеть научилась. Ничего страшного.
Вернулся Патрик и, разглядев на своем месте ее ногу, замер.
— Ого! Здорово разбила! Не сломала?
— Нет. Просто ударилась… косточкой. Глянь сзади аптечку. Перевяжем.
Кивнув, мальчик, оставив дверцу открытой, забрал с заднего сиденья аптечку и вернулся.
Найдя в ней бинт, Кэрол стала перебинтовывать себе ногу.
Патрик стоял у открытой двери, наблюдая за ней.
— Ну, нашел что интересное? — улыбнулась Кэрол, взглянув на него.
— Там запаска, всякие инструменты, тряпки… а еще скотч и веревка. И монтировка, с которой он за нами гнался. Вот, — он взял в руку монтировку, которую поставил на землю, прислонив к машине, когда Кэрол попросила его достать аптечку. — Никакого оружия.
Он не скрывал своего разочарования.
— Даже если у него и было оружие, наверняка он держал его при себе.
— Если он убийца, у него должен быть хотя бы нож!
— Наверное, он у него есть, но он взял его с собой, когда вышел из машины.
— Еще я нашел вот это. Как думаешь, что это такое? Когда я нюхнул, у меня сразу голова закружилась, — он достал из внутреннего кармана куртки поллитровую пластиковую бутылку, наполовину наполненную какой-то жидкостью.
Кэрол опустила штанину, закончив с перевязкой и осторожно, поддерживая руками, убрала ногу с сиденья.
Взяв бутылку из рук Патрика, она отвинтила крышку и осторожно поднесла к носу.
— Похоже на хлороформ.
— А, наверное, этим он усыпляет свои жертвы, когда похищает. А потом связывает веревками и скотчем. Вот видишь, я же говорил, что он маньяк!
— Лучше бы ты ошибся, — вернув ему бутылку, она обескураженно покачала головой. — Осторожней с этим.
Патрик вернул бутылку обратно в карман.
Захватив монтировку, он положил ее на колени и захлопнул дверь.
— Я есть хочу, — пожаловался он, посмотрев на мать.
Та вздохнула и погладила его по руке.
— Потерпи. Если мы уедем, то можем пропустить Тима и Иссу, когда они приедут. До утра выдержишь? Если они так и не приедут… — голос ее оборвался. — У нас нет денег даже на то, чтобы поесть! Придется вернуться к нашей машине. Очень надеюсь, что деньги и документы на месте.
— Ничего, мам. И с этим справимся. Нас так просто не возьмёшь! — подбодрил мальчик. — Они приедут, обязательно, вот увидишь. И тогда мы им вставим по самые нехочу за то, что не явились сразу! Ты выглядишь измученной, поспи, тебе надо отдохнуть. Я покараулю. Я выспался.
— Тебе не будет страшно?
— Нет. Все нормально. Ложись.
Они заблокировали все двери и выключили свет в салоне, который сразу погрузился во тьму.
Оставив печку включенной, Кэрол откинула спинку кресла. Набросив капюшон, она легла поудобнее и скрестила руки на груди. Осторожно вытянула больную ногу и, тяжело вздохнув, устало закрыла глаза.
— Если что увидишь, сразу буди.
— Конечно.
— Через пару часов разбуди, я тебя сменю.
— Ладно.
Кэрол сомневалась, что ей удастся уснуть, переживания и тревога, а также боль в ноге, не позволят этого сделать, но, вопреки этому, она почти сражу же вырубилась.
Откинув немного кресло, Патрик положил голову на спинку и стал смотреть на дорогу впереди.
Вокруг было так тихо, что казалось, они одни в целом мире. Лишь ветер гудел и выл среди надгробий и деревьев. На небе по прежнему не было ни звезд, ни месяца.
Патрик шмыгал носом, тихо плача в темноте.
Чтобы ни говорил маме, ему было страшно. Очень. Он понимал, что они попали в беду. Если Нол и Исса не приедут, они останутся одни. Одни против всех. Без денег и документов, в чужой стране, где даже языка не знали, где не к кому было пойти за помощью. Что же тогда делать, как быть? Одни они не выживут. Погибнут.
Патрик подумал о том, что, может, стоит связаться с Луи, чтобы он их тогда забрал. Но ему очень не хотелось этого делать. Из-за мамы. Он понял, что Луи ее ненавидит, она ему мешает, и он хочет от нее избавиться. Убить. И Патрик далеко не был уверен в том, что сможет ему помешать. И рисковать мамой он ни в коем случае не хотел. Он не готов был ее потерять. Только когда ее приговорили к смертной казни он осознал, что для него значит мама, как она ему на самом деле необходима. Как дорога, как любима. А еще ему было ее жалко. Так жалко! Он чувствовал себя обязанным ее защищать. До сих пор ему удавалось вырывать ее из лап смерти, у проклятия, но он боялся, что это проклятие не отпустит ее и будет и дальше пытаться погубить, забрать. Сможет ли он отстоять ее жизнь, сохранить, удержать? Как сделать так, чтобы проклятие не пыталось больше ее убить? Может, если он будет приносить жертвы, оно отстанет от мамы?
Может, позвонить отцу, если они все-таки останутся одни?
И здесь Патрик не был уверен. Он больше не доверял папе и не знал, что у него в голове. Он сдал маму в полицию. Это было страшным ударом для мальчика. Немыслимое по своей подлости предательство. А если он опять так сделает? Тогда маму уже не спасти. Как и она, Патрик больше не верил в то, что отец ее все еще любит, считая, что если бы любил, никогда бы так с ней не поступил.
Нет, они никогда больше не доверятся тому, в ком не уверены. Хватит.
Вскоре Патрик почувствовал, что ему надо в туалет. Но выходить из теплой безопасной машины во мрак и холод ему не хотелось до такой степени, что он предпочел терпеть, пока мог. Мама крепко спала, ни разу даже не пошевелившись за все время. Глаза мальчика все чаще стали закрываться, его клонило в сон. Задремав на несколько минут, он резко подскочил, испугавшись того, что уснул, и бросил быстрый взгляд на дорогу. Пусто и темно.
— Что, сынок? — раздался из темноты встревоженный, охрипший от сна голос Кэрол.
— Ничего, мам.
— Сколько уже времени? Долго я спала?
— Не знаю. У нас же нет часов. Часа два, не меньше.
Приподнявшись, Кэрол посмотрела на дорогу.
— Никого?
— Ни одна машина за все время не проехала. А ты как, мам? Нога болит?
— Немного…
— Мам… мне надо в туалет.
— Честно говоря, мне тоже.
— Выходить не хочется. Там так темно… И холодно.
— Что ж, придется, — еще раз убедившись на всякий случай, что дорога пуста, Кэрол включила свет в салоне и фары. Лучше бы она этого не делала. Застыв, они уставились на многочисленные могилы, освещенные светом. Им казалось, что они не боялись кладбищ, могил… мертвых, но почему-то сейчас у обоих перехватило дыхание от нахлынувшего ужаса.
— Блин, мама! Ты не могла выбрать какой-нибудь торговый центр или круглосуточный бар? Там нам было бы гораздо уютнее и комфортнее, чем здесь!
— Прости, сынок. Я не думала, что нам придется так долго ждать, — виновато ответила она и включила фонарик. — Пошли.
Ей не меньше Патрика не хотелось открывать двери и вылазить наружу, но выхода не было.
Нога сильно болела, но работала.
Стараясь не смотреть по сторонам, она зажала фонарик зубами, торопливо расстегнула штаны, стащила вниз и присела тут же около машины, не отойдя ни на шаг. Патрик тоже застыл у открытой двери, отвернувшись в темноту.
Кэрол почувствовала, как на лицо опускаются снежинки.
— Снег пошел, — прошептала она, боясь нарушить тишину кладбища. — А ветер стих.
— Ага, — отозвался мальчик и торопливо нырнул обратно в машину.
Поспешно натянув джинсы, Кэрол последовала его примеру. Закрыв двери, они с облегчением заблокировали замки и переглянулись.
— Все, до утра и носа туда не высуну, — пробормотал мальчик дрожащим голосом и передернул плечами. — Бр-р-р! У нас достаточно бензина? Мы тут не околеем?
— Нет, полный бак.
— Слава богу! Хоть в этом повезло.
Он подался к ней и, прижавшись к ее боку, обнял. Кэрол погладила его по голове, поцеловав в макушку.
— Теперь ты поспи, — шепнула она ласково. — А я подежурю.
— Давай вместе спать. Они не приедут.
— Почему ты так думаешь? — Кэрол отстранилась, взглянув ему в лицо.
— Не знаю… чувствую.
— Не говори глупости. Они приедут. Обязательно приедут. Они никогда нас не бросят. Только бы с ними ничего не случилось. А в любом случае, с Тимми и Каленом ничего не может случиться — они благословенные. И они придут.
— А как, думаешь, там тот проклятый? Если он не смог завести нашу машину и никто не проедет мимо, чтобы его подобрать, он же замерзнет там… да?
Кэрол пожала плечами.
— Не думай об этом. Он сам виноват.
— Я его не жалею, наоборот, хоть бы так и было, и он там замерз насмерть и отстал от нас.
— Согласна с тобой.
Кэрол настроила зеркало заднего вида так, что фары проезжающей машины отразились бы в нем, и она непременно бы их заметила, после чего погасила свет и фары и устало легла на опущенную спинку кресла. Патрик свою тоже опустил и снова подлез к ней поближе. Обнявшись, они прижались друг к другу и почти одновременно вздохнули.
— Мам, я давно тебе хотел кое-что сказать… Но случая подходящего не было. И я боялся, что ты расстроишься. Это насчет проклятых. И Мэтта.
Кэрол затаила дыхание, догадываясь, что он собирался сказать.
— Все, что с ним произошло — это не случайно. И его сумасшествие — не просто обычная душевная болезнь.
— Он тоже был проклятый? — выдавила она с болью.
— Да.
— Значит, Дженни…
— Да.
— О, Боже! Бедная девочка! А она знает?
— Нет. Я не говорил. Я недавно узнал, когда Луи научил меня распознавать проклятых. Поэтому Мэтт и не соглашался, чтобы ты его вытащила. Нельзя вытаскивать проклятых.
— Это значит, что он обречен навсегда оставаться там?
— Не расстраивайся. Ведь ты тоже. Вы будете вместе. Разве не этого он ждет? Ведь и ты сама всегда чувствовала, что после смерти ты будешь с ним, и ни с кем другим. Так?
— Да.
— Так и будет. Если, конечно, мы убережем папу и не позволим, чтобы его душу тоже затянуло туда. Но даже если так и случится, его всегда можно вытащить. Он не проклятый.
— А как же Дженни?
— Дженни сейчас с Рэем. Она в безопасности, пока он рядом, сама знаешь.
— Но ведь она начала болеть еще будучи ребенком! Проклятие не трогает детей.
— Да, если от них будет польза, когда они вырастут. Но Дженни по линии матери передался врожденный порок, который обошел ее мать, но был у ее двоюродной бабки и ранее у других некоторых женщин ее рода.
— Какой порок? Сердце?
— Нет. Она бесплодна. Для проклятых это смертный приговор. Если, конечно, не заменить размножение множественными убийствами. Но от Дженни и в этом плане толку будет мало. Убийца из нее не получится. В крайнем случае, такой только, как ты — изо всех сил сопротивляющийся. Или такой, как Мэтт, из которого проклятый смог вырваться только через его безумие… Среди проклятых много сумасшедших, особенно среди тех, кто не понимает, что с ними происходит. Поэтому еще с детства им нужно объяснить, что к чему, пока это не свело их с ума. Как Элен и Мэтта. Как почти не свело с ума тебя.
— Но ведь Мэтт столько лет провел в тюрьме. Ведь он не умер, перестав убивать. И Джек никогда не говорил, что были смерти в тюрьме, связанные с ним.
— Были, мам. И немало. Как, думаешь, Мэтт там выжил с такой статьей? Его там боялись. Никто к нему не лез. А что могло заставить бояться отъявленных негодяев такого, как Мэтт — доброго, безответного, миролюбивого? Призови всех, кто умер и попал в наш туман, пока он был в тюрьме — и ты удивишься, сколько их. А в его деле этого не было, потому что официально эти смерти никак нельзя было связать с ним. Это как с Элен, когда она была в тюремной психушке. Дженни такая же, как он. Ее преследуют несчастья, вокруг нее умирают люди, но она не понимает, что имеет к этому отношение. Ее тетка избавилась от нее именно поэтому — она чувствовала, что в Дженни что-то не так, боялась ее, считала, что в ней живет какое-то зло, нечистый, как она думала. Испокон веков эти христиане, да и все остальные религии, видели в нас демонов, или одержимых ими.
— А может, они не так уж и неправы? — горько заметила Кэрол.
— Мам, не начинай! Хочешь сказать, что я демон? И Луи?
— Я не знаю, кто Луи.
— А я?
— Ты — мой сын. И всегда им будешь. И я очень надеюсь, что ты никогда не станешь тем, что живет в тебе. Этим существом. Что всегда будешь оставаться человеком, как сейчас. Пообещай мне, сынок.
— Мам, я не собираюсь превращаться в какое-то чудовище! Думаешь, мне этого хочется?
— Сейчас — нет. Но никто не знает, что может быть потом…
— И потом тоже не захочется! Оно же такое уродливое. Я не хочу превращаться в уродливого монстра, я хочу быть человеком. Не переживай так об этом. Я тебе обещаю. Клянусь. Ради тебя, ради тебя одной я всегда буду оставаться человеком. А ты всегда будешь со мной и, если понадобится, напомнишь мне об этом. Договорились?
— Хорошо. Договорились. Но даже если меня не будет…
— Не хочу об этом слышать.
— Луи говорил, что человеческие привязанности мешают тебе принять свою сущность. Он сделает все, чтобы избавить тебя от них, то есть от тех, кого ты любишь и ради кого ты хочешь оставаться человеком. Чтобы ты озлобился. Возненавидел людей. Этого он добивается. И мы не должны этого допустить.
— Вообще-то, сейчас происходит все для того, чтобы так и произошло. Эти люди объявили мне войну, охотятся на меня, пытаются убить. О тебе я уже вообще молчу. Если так пойдет дальше, или, не дай бог, с тобой что-нибудь случится…
— Даже тогда ты не должен поддаваться Луи и этому чудовищу, что сидит в тебе и ждет возможности вырваться наружу. Не позволяй им себя уничтожить. Даже если со мной что-то случится! Я никогда тебя не оставлю, клянусь! Даже если я уйду из жизни, я всегда буду в тумане, куда ты всегда, в любой момент сможешь прийти, призвать меня. Мы всегда будем вместе, даже если я умру.
— Хорошо, мам. Только не говори больше, что я демон или чудовище, никогда, ладно? Обещай.
— Обещаю. Прости, сынок.
Крепче обнявшись, они замолчали.
— А Дженни… она знает, что не может иметь детей? — через некоторое время спросила Кэрол.
— Не знаю, мам. Может, еще нет.
— Бедная девочка! Выходит, мы вырвали ее у тумана?
— Выходит так. Но она все равно не жилец. Проклятие не отпускает своих жертв, не забывает о них. Благословенный — ее единственное спасение. Хорошо, что ты догадалась приправить ее Рэю.
— Мы должны ей все рассказать.
— Расскажем, мам. Многое она уже знает о нашем проклятии, я ей рассказывал. Осталось только добавить, что она такая же, как мы. Как окажемся в безопасности, свяжемся с ней. Я свяжусь и все ей расскажем. Кстати! — он подскочил, осененный внезапной догадкой. — Мы же можем связаться с ней, чтобы попросить Рэя о помощи! Я могу! Мы можем с ним общаться через нее, и никто нас не вычислит! Как я сразу не сообразил?
— Да, хорошая идея.
— Завтра, если Нол и Исса так и не объявятся, я попробую с ней связаться. Рэй и Касевес обязательно что-нибудь придумают, чтобы нам помочь. Сделают нам новые документы и пришлют сюда кого-нибудь, за кем бы не увязались полиция и папа, чтобы передать нам. А еще и деньги! Побольше! Тогда мы с тобой не пропадем!
— Да, первое время… Но что мы будем делать дальше без Тима и Иссы?
— Ну, во-первых, попытаемся их найти. А там уже и думать будем, что дальше делать.
— У нас нет времени на раздумье, сынок. Не забывай о наших врагах. Они ждать не будут. Надеюсь, хоть от маньяка этого мы избавились. Даже если наши документы у него, они ему нечего не дадут, потому что не настоящие, — Кэрол засмеялась.
— Ага, не на тех напал! — поддержал Патрик и тоже рассмеялся. — Вообще забавно вышло, правда? Маньяк нападает на сбежавшую от смертной казни серийную убийцу — нашел себе жертву, называется! Интересно, если бы он об этом узнал, поубавилось бы в нем хотения?
— Думаю, да, — усмехнулась Кэрол. — Вряд ли его возбуждают женщины — убийцы.
Они долго еще разговаривали, пытаясь отвлечься и поддержать друг друга, потом Патрик попросил рассказать ему сказку. Кэрол очень удивилась. Никогда, даже будучи совсем маленьким, он не любил сказки. Он всегда был чересчур серьезным малышом.
Она рассказывала ему все сказки подряд, которые могла вспомнить, пока он не уснул.
Кэрол тоже клонило в сон, но она боролась с ним, не поддаваясь. И дело было не только в Тиме и Иссе, которых они ждали. Она боялась появления преследовавшего их проклятого, который таким невероятным и странным образом смог их найти там, где они спрятались.
Она составляла в уме план действий на завтра, если Тим и Исса не приедут. Сначала они вернутся к своей машине и, если она все еще там, пересядут на нее. Кэрол вовсе не хотелось разъезжать на этом угнанном форде. Бензин с форда они сольют. Не известно, остались ли в их машине деньги и будет ли у них возможность заправиться. В любом случае, бензин лишним не будет. После чего они наведаются в мотель, в котором останавливались с друзьями и там попытаются разузнать что-нибудь о них. Вдруг, они оставили какое-нибудь сообщение, если произошла непредвиденная ситуация, и они заранее знали, что не смогут приехать к месту встречи.
При этом надо будет быть максимально осторожными, ведь где-то поблизости могут быть габриэловцы или этот проклятый. Неизвестно, отстал ли последний от них или нет. Возвращаться к машине было опасно, он мог быть все еще там, если не замерзнет за ночь насмерть. А свет, который их блокировал, мог исходить и не от Калена, а от благословенного, который был с габриэловцами.
Боль в ноге помогала бороться со сном.
Ночь казалась бесконечной.
Пытаясь отвлечься от одолевающих ее тревоги и страха, Кэрол думала о Джеке. Они выяснили, что на него напали в тюрьме, сильно избили, ранили, но жизнь его была вне опасности. Ни она, ни Патрик не увидели никакой реальной угрозы, которая подтвердила бы предсказание Габриэлы о том, что его ждет скорая смерть.
Мысли о нем отозвались в сердце Кэрол мукой. Бесконечная боль, смешанная тоской.
«Ах, Джек! Как же я тебя ненавижу и люблю! Ты — еще одно мое проклятие, от которого я не в силах избавиться. Мой демон! — думала она. — Ты такой сильный, умный… а мы бежим от тебя, как и от остальных, вместо того, чтобы искать у тебя защиты. А ведь именно у тебя мы должны были ее искать. Ведь мы твоя семья. Ты всегда утверждал, что семья для тебя превыше всего. Тогда почему же мы тебе больше не верим, бежим от тебя, как и от других? Почему ты не с нами, не на нашей стороне, а на стороне тех, от кого мы должны прятаться и спасаться? Даже Патрик больше не верит тебе. Он обижен, разочарован в тебе. Вот чего ты добился, Джек — даже он от тебя отвернулся, а ведь он любил тебя больше всех на свете. Больше, чем меня. Ты поломал и уничтожил все, что только можно было. Больше ничего не осталось. Ничего».
Ее душевные терзания были неожиданно прерваны появлением на дороге вдалеке фар.
Сердце подскочило и тяжело забилось о грудную клетку, Кэрол, убрав руку из-под Патрика, приподнялась. Мальчик проснулся.
— Кто-то едет, — шепнула Кэрол.
Патрик резко подскочил.
— Проклятый! — вскричал он. — Скорее, выезжай отсюда и драпаем!
— Ты уверен?
— Это он! И он знает, что мы здесь! Просто послушай меня, мам! Если мы не успеем выскочить на дорогу и рвануть отсюда, мы от него не уйдем.
Но Кэрол уже тронулась с места, рванувшись к дороге. Выскочив на нее, она резко повернула руль и, выровняв машину, вдавила педаль газа. Видимость была ужасная из-за сильного снегопада, но Кэрол была знакома эта дорога, по которой им уже доводилось убегать совсем недавно, и она прибавила газу.
— Но как он опять узнал? — не могла поверить она. — Рик, тут что-то не так!
— Мы можем спросить у него, но думаю, лучше нам все-таки попытаться опять от него удрать!
— Он на нашей машине? — Кэрол бросила быстрый взгляд в зеркало заднего вида.
— Я не вижу… из-за этого снега ничего не видно! Быстрее, мам, только осторожнее, пожалуйста!
— Пристегнись!
Кэрол казалось, что она попала в какой-то дурной сон, в котором повторялось все снова и снова. Опять они летят по этой дороге, убегая от какого-то ненормального, ни с того, ни с сего к ним привязавшегося. Как же от него убежать, если он все время их находит?
— Что происходит? — простонала она. — Что же, черт возьми, происходит?!
Сквозь пелену снега она разглядела, что расстояние между ними и фарами быстро сокращается.
Она в отчаянии вдавила педаль газа в пол, пытаясь увеличить скорость, но преследующая их машина все равно неумолимо приближалась. Впереди дорога резко уходила влево, и Кэрол пришлось сбросить скорость. Но машина позади летела, не замедляясь и быстро догоняя их.
Миновав поворот, Кэрол снова прибавила газу.
Преследователь, все же сбросив скорость, тоже повернул и уже через пару минут их нагнал. Резко сдав в сторону, он пошел на обгон.
— Что он делает? — взвизгнул Патрик испуганно.
Кэрол повернула руль, не пропуская машину. Тогда та с силой ударила их в зад, заставив вскрикнуть и подпрыгнуть на месте. Впереди был еще один поворот. Кэрол боялась, что на этом повороте преследователь может попытаться столкнуть их с дороги или перевернуть.
— Ты пристегнут? — она бросила взгляд на мальчика. — Держись!
Патрик вцепился в ручку над дверцей, в ужасе вжавшись в сиденье.
Когда она начала поворачивать, машина со страшной силой врезалась в них, снося с дороги.
Патрик страшно закричал. Соскользнув с дороги, их машина перевернулась и кубарем по наклонной покатилась куда-то вниз. Патрик продолжал кричать, Кэрол, наоборот, зажмурившись и стиснув зубы, не могла издать ни звука от ужаса и потрясения. Ударившись головой о дверь, она на мгновение потеряла сознание, а когда очнулась, машина уже не двигалась, лежа в снегу вверх колесами. Пристегнутые, Кэрол и Патрик висели вниз головами.
— Рик! — прохрипела Кэрол и схватила его за безжизненно свесившуюся вниз руку.
Мальчик не отреагировал.
— Рик! — закричала она.
И вдруг рядом раздался удар и оглушительный звук бьющегося стекла.
Кэрол закричала, чувствуя, как в нее летят осколки, отворачиваясь и пряча лицо. Чьи-то сильные пальцы впились ей в плечо и дернули, но ремень безопасности удержал ее. Тогда в разбитое окно просунулась вторая рука с ножом и перерезала ремень.
Кэрол вскинула руки, падая вниз головой и пытаясь смягчить падение и не свернуть шею.
В нее тут же снова вцепились сильные руки и потащили из машины, вытаскивая в окно.
Кэрол отчаянно сопротивлялась и закричала, чувствуя, как в спину впиваются осколки, разрывая ее плоть. Схватив держащую ее кисть руками, она зажмурилась, пытаясь сделать то, чему научилась в тюрьме — заставить живую плоть гнить и разлагаться с немыслимой скоростью. Но она даже не почувствовала характерного пощипывания в глазах, которое появлялось, когда ее глаза менялись, наполняясь кровавым светом, который так всех пугал. Она не могла это сделать, как не смог Патрик призвать свое чудовище или мертвых, из-за того, что поблизости был благословенный, или даже два благословенных.
Вытащив ее по пояс из окна, мужчина упал на колени и наклонился к ней. Кэрол вскинула голову, чтобы увидеть его и тут же замерла, почувствовав ледяное прикосновение острой стали к горлу.
Встретившись с ее взглядом, незнакомец предупреждающе покачал головой, ясно давая понять, что ей не стоит дергаться.
— Хорошо… только пожалуйста, не трогай Патрика! — взмолилась она.
Мужчина удовлетворенно кивнул головой и, продолжая держать нож у ее горла, свободной рукой обхватил ее грудь, вытаскивая из машины. Посадив ее на снег, он ослабил хватку и с любопытством пощупал ее грудь.
— М-м-м, — довольно промычал он.
Кэрол стиснула челюсти, задыхаясь от страха и ярости одновременно.
— Что тебе нужно? — прорычала она. — Чего привязался?
Он не ответил, с удивлением щупая ее белые волосы, которые не мог видеть раньше под темным париком. Недоуменно хмыкнув, он, не опуская руку с ножом, другой вытащил из кармана скотч и стал торопливо опутывать ей сзади запястья. Зажав нож зубами, он двумя руками туго стянул ей руки и легко поднял ее со снега, заставляя встать.
Кэрол повернулась к нему, пытаясь разглядеть в темноте. Рядом с ним в снегу стоял большой ручной фонарь, разгоняя мрак. Снег падал крупными беспорядочными хлопьями.
Склонив голову набок, мужчина тоже не двигался, разглядывая ее, возвышаясь над ней на целую голову. Кэрол била нервная дрожь. Мужчина был сильным, она не только это видела, но и ощущала каким-то шестым чувством, понимая, что обычными человеческими возможностями ей его ни за что не одолеть. А «нечеловеческих» она сейчас была лишена. Как раз тогда, когда от этого зависели их жизни!
Шагнув к ней, мужчина наклонился и охватив ее за бедра сильными руками, без труда оторвал от земли и вскинул себе на плечо. Придерживая сопротивляющуюся женщину одной рукой, он подхватил фонарь и, развернувшись, стал осторожно подниматься вверх по склону, к дороге.
Там стояла его машина. Посадив Кэрол на переднее сиденье, он снова достал скотч и крепко примотал женщину к креслу. Захлопнув дверцу, он развернулся и сбежал обратно вниз.
Кэрол проводила его широко раскрытыми от ужаса глазами.
Он вернулся через пару минут, неся на руках Патрика.
Положив его на заднее сиденье, он связал ему руки и ноги. К удивлению Кэрол, заботливо положил под голову подушечку. Склонившись над мальчиком, он некоторое время всматривался в его рану на голове, потом осторожно прощупал тело, руки и ноги, словно хотел убедится, что все целое и повреждений никаких нет, кроме раны на голове. Потом поднял с пола плед и укрыл им мальчика.
Взяв аптечку, он вынул бинт и сложил в несколько слоев, оторвал и, приложив к ране на разбитой голове мальчика, аккуратно обмотал бинтом, накладывая повязку.
Закрыв двери, он обошел машину и уселся рядом с Кэрол, не отрывающей от него взгляда, удивленной проявленной заботой.
Повернувшись, он посмотрел на нее. Потом зажег свет в салоне и снова окинул женщину внимательным взглядом, изучая. Та тяжело дышала, смотря на него сухими, горящими глазами.
— Все в порядке? — спросил он. — Я помогать.
— Что?! — выдохнула Кэрол. — Ты что, больной?
Судя по выражению его лица, он не понял ее слов. В английском он явно был не силен.
Неприятно ухмыльнувшись, он завел машину и тронулся с места.
Через пару десятков метров он непринужденно включил магнитолу и настроил радио.
Кэрол напряженно вытянулась на сиденье, прислушиваясь. До того, как он включил музыку, ей послышалось, что сзади, в багажнике, что-то стучит. Скорее, не что-то, а кто-то.
— Кто там у тебя? — не выдержала Кэрол. — Кто в багажнике?
Бросив на нее непонимающий взгляд, он протянул руку и сладострастно погладил ее по бедру.
Потом оскалился, изображая улыбку. Но от его улыбки Кэрол едва не передернуло.
— Все в порядке, — повторил он.
И с довольным удовлетворенным видом стал постукивать пальцами по рулю в такт мелодии, а потом еще принялся и весело насвистывать.
— Хьюго, — шепнула она.
Он вздрогнул и удивленно повернулся к ней. Потом кивнул и улыбнулся.
— Хьюго. Кэрол?
И она потеряла дар речи. Откуда он знал ее настоящее имя? Уж не из фальшивых документов, оставленных в машине — это точно.
— Кто ты? Откуда ты знаешь мое имя?
Он напряженно вслушивался в ее слова, но в ответ лишь пожал плечами и с сожалением покачал головой, давая знать, что не понимает.
Ошеломленная, Кэрол неподвижно сидела, наблюдая за ним, вглядываясь в темноту за окном, пытаясь что-нибудь разглядеть, чтобы понять куда он их везет и запомнить дорогу. Но это было бесполезно. Мало того, что разглядеть что-либо было невозможно, она к тому же совершенно не знала местность, чтобы хотя бы примерно сориентироваться.
Патрик сзади лежал неподвижно, все еще находясь без сознания.
Кэрол изо всех сил старалась сохранить самообладание, не показать своего отчаяния и страха. Не билась в истерике, не умоляла. Не плакала. Она вдруг осознала, что весь ее страх связан только с Патриком. О себе она не думала. Бояться за себя она уже слишком устала за всю свою жизнь. Этот страх за собственную жизнь преследовал ее с раннего детства, она уже как будто привыкла к нему, свыклась, и он словно сам себя изжил. Последние его всплески, агонии она ощущала в тюрьме при мыслях о казни. Она так с ним боролась, пыталась преодолеть, подавить, смириться, так старалась окаменеть душой и сердцем, чтобы облегчить свои страдания, что, возможно, у нее это и получилось.
В ней все еще жили страхи из прошлого, но в настоящем она вдруг осознала, что смерть ее больше не пугает. Она ощущала странное, необъяснимое безразличие при мысли о том, что может умереть, и при это сама же смутно удивлялась, почему так. Но о Патрике такого сказать было нельзя. Его безопасность, жизнь были для нее настолько важны, что на их фоне своя собственная жизнь теряла свою значимость. Возможно, это и являлось причиной такого странного отсутствия страха за себя, такого равнодушия.
Сейчас ее заботило только одно — как спасти своего ребенка. Любой ценой. Ничего более в данный момент ее не волновало, даже собственная жизнь. Страх за его жизнь вдруг стал вытеснять отчаяние, сменяя ее почти хладнокровной решимостью.
Изучая сидящего рядом мужчину внимательным хмурым взглядом, Кэрол размышляла о том, кто он такой и с какой целью на них напал. как его убить. Его приветливость была фальшивой, забота о Патрике, когда она его осматривали и перевязывал — не искренней. Он делал это как будто не потому, что действительно беспокоился, а просто потому, что так надо было, по каким-то одному ему ведомым причинам. Какими бы ни были его намерения, но явно не добрыми, Кэрол была в этом уверена, ощущала всем своим существом.
«Он хочет заниматься с тобой сексом, пока не надоест, а потом убить. И последнее ему нравится не меньше, чем первое» — вдруг всплыли в памяти слова Патрика.
И смотря на этого человека, Кэрол даже не сомневалась, что так оно и было. А что он планировал сделать с Патриком? Об этом сын ей не сказал, да и сама Кэрол не хотела даже об этом задумываться.
Чтобы спастись, она должна его убить. Выкинув из головы все остальные мысли, она сосредоточилась только на этом. Перечисляла в уме способы и возможности. И, возможно впервые в жизни, не хотела подавить в себе убийцу, наоборот, со всех сил призывая его на помощь.
«Помоги мне! — молила она свою скрытую сущность, которой всегда страшилась и стыдилась, сущность убийцы. — Помоги! И никогда я больше не стану тебя осуждать, клянусь! Я с тобой примирюсь, наконец-то приму. Обещаю. Я хочу быть убийцей, хочу убить! Хочу убить этого подонка! Не хочу больше быть жертвой, никогда! Я согласна быть убийцей, согласна! Лучше быть хищником, чем добычей! И я буду, клянусь! Буду! Я не стану больше этому противиться!».
Почувствовав ее взгляд, он скосился на нее.
Довольное и беспечное выражение медленно растаяло на его лице, сменившись удивлением и замешательством, когда он разглядел, как она на него смотрит. Никогда он не видел у своих жертв такого взгляда, и это заставило его растеряться — холодный, лишенный всякого страха, жестокий, переполненный ненавистью взгляд, очень странно смотревшийся на этом нежном красивом женском личике. Словно сейчас на него смотрела вовсе не она, потому что этот взгляд был наполнен такой угрозой и опасностью, что никак не вязался со слабой нежной женщиной, на вид такой беззащитной.
Невольно он скользнул взглядом ниже, чтобы убедиться, что она все еще крепко связана, а когда снова посмотрел ей в лицо, она уже отвернулась, пряча глаза.
Недоуменно хмыкнув, он повернулся к дороге. Но то и дело поглядывал теперь на нее, озабоченный и очень удивленный таким странным и нетипичным поведением женщины, на которую таким шокирующим образом напали, похитили и везли неизвестно, куда и зачем. Для такой ситуации она была слишком спокойна и хладнокровна. Это беспокоило и настораживало. Такую реакцию и поведение он видел впервые, и не мог понять, что это значит.
Возможно, всего лишь шок. Конечно, это шок. Что же еще?
Скоро придет в себя и забьется в истерике, как и положено.
А Кэрол устало склонила раскалывающуюся от боли голову, прижав к машине, и закрыла глаза, делая вид, что собралась поспать, чем еще больше удивила своего похитителя. Но ей было наплевать на то, что он думал. Нужно было набраться сил, и моральных, и физических для смертельной схватки, которую она планировала, и о которой вряд ли догадывался он.
«Не на тех напал! — про себя повторяла она слова Патрика, пытаясь тем самым придать себе силы духа и решимости. — Я хищник, а не добыча. Не сожрешь, подавишься!».
Но проблема была в том, что и он тоже был «хищником». И хищником, намного сильнее ее физически. И явно гораздо кровожаднее в убийствах и опытнее. И как бы она не бодрилась, слабее её противник от этого не станет.
Они оба были проклятые, в обоих одинаковая сущность убийцы. А разница между ними была совсем не в её пользу — она была женщиной, а он — крупным и сильным мужчиной. И в этом сравнении она ему значительно проигрывала. А это значит, что их «смертельная» схватка может закончиться, не успев начаться, и победителем в таком случае окажется явно не она.
Отчаяние снова стало одолевать Кэрол, а на глазах даже выступили слезы, но она тут же загнала их обратно. Нет, она должна быть сильной, ради Патрика. Ради того, чтобы его защитить. Ведь кроме нее больше некому. Поэтому она будет драться за него до смерти с каждым, от кого исходит угроза. Даже если этот «каждый» намного сильнее и победить ей его не по силам.
Нога сильно болела, голова кружилась и раскалывалась. К горлу подкатывала тошнота. Наверное, у нее легкое сотрясение. Помимо этого она чувствовала, как одежда на спине под курткой стала мокрой, неприятно прилипнув к телу, и это не было потом. Осколки стекла в окне сильно ее порезали, когда он тащил ее из машины, порезы ужасно болели и одежда промокла от крови. Она чувствовала себя избитой, израненной, безумно уставшей и измученной. И даже не представляла, как в таком состоянии будет сражаться за жизни свою и сына с этим бугаем. А ей придется. Кроме себя самой, больше спасти их было некому.