Кэрол и Патрик освободили одну из нижних полок, достаточно широкую, чтобы они могли поместиться на ней, и соорудили из нее кровать. Было тесно лежать на ней вдвоем, не раскинешься, конечно, но вполне возможно. Выбора у них особо не было. Вдвоем теплее. И лучше спать вместе под двумя одеялами, чем по одиночке под одним.
Проклятые вломиться к ним не пытались, и Кэрол с Патриком спокойно просидели в подвале два дня. Открыли банку с соком, которого здесь было предостаточно, как и еды. Пока они не голодали и почти не мерзли. Обогреватель они выключали, как только тот немного разгонял холод, опасаясь, что он может сгореть или выйти из строя, если заставить его все время работать.
Луи время от времени вступал к контакт, пытаясь их уговорить подчиниться, но пока оба были непреклонны в своем решении не сдаваться до конца. Особенно Патрик, знающий, что сдаться — значит позволить убить маму. Он злился, потому что слышал ее мысли, которые она пыталась к себе не подпустить и спрятать от него. Плохо было то, что ее мысли слышал и Луи. Мысли, что она готова сдаться и умереть, чтобы спасти его, если не найдет иного пути к спасению. Луи оставалось только ждать и взять ее измором, сломить и уничтожить, воспользовавшись ее любовью и готовностью к самопожертвованию ради него, Патрика. Но сам Патрик был к этому не готов. Категорически.
Мама была тихой и спокойной, ничем внешне не выдавая своего отчаяния, которое одолевало ее изнутри, но Патрик его видел. И сердце его разрывалось от жалости и боли за нее, а кровь кипела от ярости и негодования. Мама улыбалась и всячески пыталась его приободрить, поддержать, вселить уверенность, но ее красивые глаза были наполнены такой печалью, такой болью, она сама даже не догадывалась, как видны они через ее глаза, уверенная, что у нее получается скрыть то, что на душе творится. Так старалась выглядеть сильной и несломленной. Храброй.
Патрику хотелось плакать, когда он на нее смотрел.
Кэрол удивилась, когда он вдруг подошел к ней и забрался на колени. Обхватив ее руками, он с силой сжал ее в объятиях. С улыбкой она обняла его и погладила по голове.
— Не бойся, мой мальчик. Все будет хорошо.
— Мам… я тебя так люблю! Больше всех на свете люблю!
— И я люблю тебя, сыночек!
Она вдруг почувствовала, что он напрягся, как-то застыв, окаменев. А потом тихо завыл, едва слышно, словно заплакал маленький кутенок…
— Рик? Чего ты? — испугалась она. — Сынок, посмотри на меня!
Она попыталась отстранить его, чтобы заглянуть в лицо, но он с невероятной силой еще сильнее стиснул руки, прижимаясь к ней, не отпуская.
В голове Кэрол вдруг услышала, как он кричит. Страшно кричит.
А потом увидела себя, распластанную на полу, изрешеченную пулями, захлебывающуюся бьющей из горла кровью, увидела свой стекленеющий, наполненный ужасом взгляд, из которого быстро уходила жизнь…
— О, нет… — вырвалось у нее.
— О да! — рассмеялся сипло Луи.
— Нет! Нет! Нет!!! — зарычал Патрик хрипло, низко, не похожим на свой голосом. — Я сказал НЕТ!
Он сжал ее еще сильнее, и Кэрол скривилась от боли. Послышалось утробное глухое клокотание, которое вдруг прервалось оглушительным многоголосым воплем. Кэрол зажмурилась от невыносимого звука, пронзившего уши острой болью, и попыталась отстраниться, оттолкнуть мальчика, чьи объятия грозили ее раздавить.
Оглушенная, она не слышала торопливый топот ног наверху, испуганные голоса.
— Скорее! Холодильник! Бросайте прямо на крышку!
По доскам пола тащили что-то тяжелое, потом раздался оглушительный грохот, от которого содрогнулся весь дом, а сверху с досок в подвал посыпалась пыль и труха от упавшего тяжелого предмета.
Кэрол обмякла в руках придушившего ее мальчика, теряя сознание.
Очнулась она на полу.
Кривясь от боли в теле и непривычной глухоты, давящей на уши, которая нарушалась лишь странным тихим звоном, она приподнялась, оглядываясь вокруг. И застыла, пригвожденная к полу страшным громким шипением, которое не услышали ее оглохшие уши, но услышал странный мозг, способный слышать и видеть то, что не слышали уши и не видели глаза.
В темноте, под лестницей между ступеньками она разглядела две яркие кровавые точки.
— Рик, — осторожно позвала она и с облегчением услышала свой голос, хоть и глухой и отдаленный, словно уши ей забили ватой.
Он обошел лестницу и вышел на свет. Сердце Кэрол упало. Это был не Патрик. Перед ней стояло сгорбленное серое уродливое чудовище с неестественно длинными худыми жилистыми руками, безобразно вытянутыми, оканчивающимися костлявыми когтистыми пальцами, в два раза длиннее человеческих. Не приближаясь, он присел, согнув такие же длинные и костлявые ноги, и уперся ладонями в пол. Как животное. Или существо, которое могло, но не любило стоять в полный рост на выпрямленных ногах.
Окаменев, Кэрол не могла оторвать от него взгляда, невольно разглядывая.
Его как будто неживые большие глаза не отрывались от нее. Неподвижные, не моргающие, без век… Красный огонь в них постепенно угасал, отчего они становились все чернее.
Он был намного выше Патрика. Выше любого человека, когда стоял в полный рост. На теле болтались обрывки одежды, которые он, казалось, не замечал. Ни одного волоска на коже. В ужасе Кэрол смотрела на гладкую лысую голову, уголком ошеломленного сознания задаваясь вопросом, вернутся ли волосы вместе с человеческим обликом Патрика, или он останется лысым, пока они заново не отрастут? Раньше, когда из него вылезало это чудовище, он оставался с волосами. Почему же теперь?.. Потому что тогда он не перевоплощался полностью, поэтому? А еще, раньше оно не было такого роста. Не было таким огромным. Его рост вообще вряд ли сильно менялся во время прошлых перевоплощений. Да, наверное, он просто до этого момента не перевоплощался до конца, как сейчас. Что это значит? Сможет ли он вернуться обратно в облик человека, мальчика? Или, превратившись окончательно и полностью, уже останется таким навсегда?
Это существо не производило впечатление особи-ребенка. Нет. Оно выглядело совершенно взрослым существом, чем бы оно ни было. Это пугало еще больше.
— Сыночек? — прошептала Кэрол пропавшим от невыносимой душевной боли голосом.
Перед глазами все размылось от слез.
Существо вдруг резко поднялось, выпрямляя свои длинные безобразные ноги, и направилось к ней.
«Господи, какое же оно страшное! — невольно подумалось Кэрол, испуганно наблюдающей за ним, не замечая, как лицо ее исказила гримаса отвращения и ужаса.
Существо вдруг остановилось, не отрывая от нее неподвижного взгляда, словно услышало ее мысли. Постояв на месте, оно снова сгорбилось, и, согнувшись чуть ли не пополам и свесив руки, развернулось и зашагало обратно к лестнице.
Зайдя под нее и спрятавшись в темноте, чудовище бесшумно присело.
— Рик? — Кэрол села, удивленно вглядываясь между ступеньками в попытке его разглядеть.
На этот раз чудовище не отреагировало. Сердце Кэрол заныло.
— Сыночек… о-о… прости меня! — простонала она и зажала рот рукой. Какая дура!
Это все еще он! Это Патрик! Он все понимает. Она только что ранила и обидела своего сына. Как бы он ни выглядел, но это все-таки был он. Это существо вылезло, но оно все еще смотрит вокруг глазами Патрика, возможно, потому что еще не помнило себя кем-то другим, кем оно было на самом деле, до того, как стало Патриком.
Отняв ладонь ото рта, Кэрол радостно улыбнулась и, поднявшись с пола, решительно и уже без всякого страха подошла к лестнице, сильно хромая. Положив ладони на ступеньку, она наклонилась, заглядывая между досками. И снова улыбнулась.
— Прости, сынок. Просто ты такой необычный… надо привыкнуть. Зато ты такой высокий, ничего себе, даже выше Тима!
Из-под лестницы донеслось тихое обиженное ворчание.
Кэрол радостно засмеялась.
— Да ладно тебе, не дуйся! А сам бы как на моем месте отреагировал? Выходи, мой хороший!
Обойдя лестницу, она наклонилась и с улыбкой протянула руку.
— Выходи! А ну-ка, расскажи, какого это — быть ни мальчиком, ни девочкой? Как ощущения? Прикольно?
Она рассмеялась.
Он фыркнул, словно чихнуло крупное животное.
— Не прикольно? Да ладно! Зато не как все! Захотел, стал снова парнем, захотел — богом! Кто еще так может? Ты же бог, Луи так говорил. А среди богов, наверное, не бывает девочек и мальчиков. Что же теперь? На то и боги! Ничего страшного. Девочкой тебе стать, наверное, не получится, но вот обратно мальчиком — запросто, когда захочешь!
Он пошевелился, поворачиваясь. Потянувшись к ней, он подсунул ей под протянутую ладонь безволосую голову. Шагнув ближе, Кэрол нежно обняла эту безобразную голову и прижала к груди. Наклонившись, поцеловала холодную, жесткую, как неживую, кожу, по ощущениям так похожую на резину.
— Все хорошо, любимый! Мой бог… мое совершенство… мое необычное и великое существо из другого мира… — шептала она, пытаясь исправить допущенную оплошность и утешить его.
Бедный ее мальчик! Каково это ему? Представить даже невозможно. Еще она так себя повела вместо того, чтобы поддержать его.
Так как он так и не поднялся, она осторожно присела на его согнутое твердое колено, которое даже не дрогнуло под ее весом. Обняв его плечи рукой, она другой продолжала прижимать к груди тяжелую лысую голову. Жилистые длинные руки медленно заскользили по ее бедрам, обвивая.
Перед мысленным образом Кэрол вдруг снова всплыла страшная картина собственной смерти, когда она, расстрелянная, лежала на полу, умирая. Жесткие руки вокруг нее снова напряглись, как откуда-то из глубины стало нарастать угрожающее клокотание…
— Тс-с, сыночек… Не надо. Этого не будет. Ты же со мной. Когда ты рядом, я в безопасности. Все будет хорошо. Я не оставлю тебя. Никогда.
Проклятые притихли, их больше не было слышно.
Поднявшись по лестнице, Кэрол распутала веревку, отвязав крышку подвала от лестницы, и попыталась ее приподнять. Та не поддалась.
— Что это? Нас заперли?
Она со всех сил стала толкать крышку, но та даже не дрогнула.
— Нас чем-то завалили! Эй! Вы! Есть там кто? — закричала она.
Никто не отозвался.
— Они что, ушли? Заперли нас и ушли? Но они же не собирались никуда уходить! — она обернулась и посмотрела вниз на сидящего прямо на ледяном полу Патрика. Тот, задрав голову, следил за ней своим неподвижным, ничего не выражающим взглядом.
— Их нет? — спросила она у него.
Он молчал. Не общался с ней ни вслух, ни мысленно. Почему? Не мог? Хорошо, может, это существо не имело возможности говорить вслух, как это делали люди, но почему он не мог общаться с ней мысленно, как делал будучи человеком? Ведь Луи же мог, потеряв человеческий облик.
В том, что он ее понимал не было никаких сомнений. Но почему не мог ответить?
И вдруг он медленно кивнул.
Кэрол улыбнулась, обрадовавшись этому ответу, даже такому. Но ее радость исчезла также стремительно, как и появилась, и она снова озадаченно посмотрела на крышку подвала над головой.
— Почему они ушли? Луи! Где ты, старый засранец? Что происходит?
Но Луи тоже не отвечал.
— Они сбежали из-за тебя? — Кэрол снова посмотрела вниз. — Испугались?
Он снова кивнул, на этот раз более бодро и уверенно. И вдруг обнажил ужасные острые зубы, оскалившись.
— Смеешься, что ли? — хмыкнула Кэрол ласково и, вздохнув, устало села на ступеньку, вытянув больную ногу. — Надо же, прямо как-то совсем по-человечески вы улыбаетесь, как мы. Или это просто по-привычке? Человеческой привычке? Интересно, зачем вам зубы и когти, если вы питаетесь энергией? — она недоуменно его разглядывала, но ответа, как и следовало ожидать, не получила. И, снова тяжело вздохнув, печально сникла на ступеньке.
Убрав с лица растрепавшиеся белые волосы, она озадаченно почесала их на затылке.
— Что же теперь делать? Как нам отсюда выбраться?
Он всего лишь смотрел на нее своими огромными бордово-черными глазами. Как будто под черной вуалью переливалась темно-бордовая атласная лента. Кэрол замерла, разглядывая эти глаза, пораженная тем, что увидела их вдруг совсем иначе. Они пугали и казались ужасными, потому что так не были похожи на глаза ни одного существа этой планеты, но если отбросить эти эмоции, эту отрицательную реакцию на все, что выходило за рамки привычного и приемлемого, как сделала это сейчас она — и эти глаза вдруг показались ей необыкновенно, сверхъестественно красивыми. Даже если в них нет выражения и эмоций, и они кажутся неживыми и бездушными… они все равно казались прекрасными и завораживали, так завораживали своей красотой драгоценные камни, холодные и бездушные, но настолько прекрасные, что способны были заставить иных впасть в одержимость их красотой…
И сейчас, загипнотизированная этими потусторонними глазами, Кэрол почувствовала, как ее разум заволакивает, словно пеленой. Словно ее куда-то затягивает, душа отделяется от тела и куда-то летит… А красный свет под черной полупрозрачной пеленой этих глаз все переливался, становясь ярче… больше… пока не заполнил все вокруг. Кэрол ничего больше не видела, кроме этого потрясающего красивого цвета, этого невероятного свечения… Как будто она находилась уже не в подвале и даже не в этом мире, а внутри этих глаз и медленно в них растворялась…
Очнулась она на своей импровизированной постели на полке. С радостью он обнаружила, что глухота ее исчезла. Она снова прекрасно слышала.
Перевернувшись на бок, она слегка приподнялась, ища взглядом Патрика.
— Сынок?
Он снова сидел под лестницей, спрятавшись.
— Что произошло? Я что, потеряла сознание?
Если бы она потеряла сознание, то непременно свалилась бы с лестницы. Но она не чувствовала никаких новых ушибов и вообще, чтобы она падала. Патрик на ее вопрос никак не отреагировал.
Сползя с полки, Кэрол снова подошла к лестнице и посмотрела на выход.
— Что же нам теперь делать?
Ее вопрос снова повис в воздухе без ответа.
Поежившись от холода, Кэрол включила обогреватель и, вернувшись к полке, стащила одеяло и укуталась. Присев на канистру рядом с обогревателем, она тоже замолчала, раздумывая над сложившейся ситуацией.
Как только Патрик превратился, сразу все разбежались, дали деру, как перепуганные зайцы, даже Луи. Они очень его боятся. Настолько, что завалили выход отсюда, чтобы он не вышел. Но что дальше?
Кэрол повернулась к лестнице, пытаясь разглядеть за ней необыкновенное существо. Очевидно, что к холоду он был не чувствителен. Он спокойно сидел на ледяном полу, не испытывая при этом никакого дискомфорта. Значит, он не может здесь умереть от переохлаждения. А она — да. Луи может спокойно дождаться, пока она умрет, а потом прийти за ним и выпустить. Он говорил, что Патрик еще не способен обходиться без человеческого тела, которое наполняет его энергией, а значит — жизнью. Выходит, чудовищу рано или поздно придется вернуть себе это тело. Снова стать человеком. И тогда Луи мог снова прислать проклятых и забрать его. Возможно, она к тому времени будет уже мертва.
Как долго Патрик способен находиться в таком виде?
А что будет, если он не сможет перевоплотиться обратно в человеческое тело? Кроме нее, другого источника энергии, которую он мог бы высосать, нет. Но ее энергия отравлена, он сам говорил. Энергию проклятых они не поглощают. Если он не найдет энергию, жизнь его покинет? Он не умрет, если верить Луи, но перестанет жить, а потом энергией возможно снова вернуть его к жизни? Но это в ИХ мире. А здесь как?
— Рик, — окликнула она, — выйди, чего ты там опять спрятался?
Он не отозвался.
— Чего ты? Опять обиделся? Я что-то не то сделала? Пожалуйста, поговори со мной.
Тишина. Никакого движения.
Согнувшись, Кэрол закрыла лицо ладонями и уткнулась в колени. Ей так хотелось разреветься. Но она стиснула челюсти, загоняя обратно подкатившие к горлу рыдания. Ничего. Надо держать себя в руках. Из любой ситуации можно найти выход. Просто надо подумать. Взять себя в руки, собраться и подумать.
Но мысли разбегались в ее голове, как будто их гнало прочь одолевающее ее отчаяние.
Она старалась не вспоминать и не думать о видении своей скорой смерти, которая вновь нависла над ней новой угрозой, словно давая понять — как ни бегай, все равно от нее не убежишь.
Она скорее почувствовала, чем услышала, как Патрик вышел из своего укрытия.
Подняв голову, она взглянула на него.
Он подошел и присел у ее ног. Потом устремил на нее свои огромные глаза, которые теперь казались ей такими красивыми.
Протянув руку, она с улыбкой коснулась его впалой жесткой щеки.
— Какие у тебя прекрасные, какие удивительные глаза! Просто потрясающие! Никогда в жизни не видела ничего красивее!
Он не шевелился, никак не реагируя. Это становилось невыносимым.
Кэрол почувствовала, что нервы ее на пределе и готовы порваться в любой момент. И тогда она бросится на пол и забьется о него головой.
Разглядывая существо, она вспомнила, с какой непринужденностью он выдерживал ее вес на согнутом колене, а также то, что он смог снять ее с лестницы, донести до постели и уложить, и это говорило о том, что он сейчас сильнее мальчика, которым был. Но насколько?
— Рик, ты можешь мне помочь? Может, у нас вдвоем получится приподнять крышку и столкнуть то, что они на нее поставили? Нам нельзя здесь оставаться. Надо выбираться.
Мгновение он продолжал смотреть на нее. Потом медленно повернул голову в сторону лестницы.
Наверху послышалось движение, как будто кто-то тащил по полу что-то очень тяжелое.
Кэрол подскочила, хватая ружье.
— Кто там? — крикнула она.
Никто не отозвался, но звук не прекратился.
Кто-то медленно оттащил в сторону тяжелый предмет, которым придавили крышку подвала.
Вскинув на плечо ружье, Кэрол замерла в ожидании.
— Они вернулись, — прошептала она Патрику. — Скорее, спрячься под лестницу! Не заходите, я буду стрелять!
Патрик не послушался, оставшись на месте.
Крышку никто не поднимал. Как ни прислушивалась Кэрол, она не расслышала больше ни одного звука. Ни одного шага, ни одного скрипа деревянных половиц. Медленно она опустила тяжелое ружье, устав его держать в таком положении.
— Кто там? — снова окликнула она.
Никакого ответа.
— Жди здесь, — велела она Патрику строго. — Я посмотрю…
Осторожно ступая на больную ногу, она неторопливо подошла к лестнице и, с волнением стиснув ружье пальцами, стала неловко подниматься наверх, злясь на свою неуклюжесть из-за ноги.
Поднявшись наверх, она на минуту замерла, прислушиваясь.
Тишина. Повесив ружье на плечо, Кэрол подняла руки и уперлась ладонями в деревянную крышку.
Толкнув, она медленно ее приподняла и выглянула наружу. Никого.
С силой толкнув крышку, она откинула ее и, сорвав ружье с плеча, поднялась на последние ступеньки и ступила на пол. Вскинув ружье, она быстро осмотрелась.
— Эй! Кто здесь? Где вы, выходите!
Ни звука.
Не опуская оружие, Кэрол обошла холодильник, лежащий тут же, желая убедиться, что за ним никто не прячется. Потом осторожно выглянула из комнаты.
Никого.
Куда они делись? Их должно быть минимум двое. Один не мог отодвинуть упавший холодильник с такой легкостью, как она слышала — одним непрерывным движением, как будто взял и потащил, словно это был не большой холодильник, а чемодан. Ни толчков, ни шагов…
Кэрол обошла весь дом, но так никого и не нашла. Заперев все двери и окна, она на мгновение прижалась спиной к стене, в бессилии уронив руки, все еще сжимающие ружье, и громко выдохнула, с облегчением переводя дух.
Чувство облегчения быстро сменилось другим — недоумением.
Положив ружье на стол, она вернулась к подвалу.
— Рик! Выходи! Здесь никого нет!
Она шагнула вниз, на лестницу, вспомнив о том, что нужно выключить обогреватель. И поднять наверх подушки и одеяла.
У подножья лестницы сидел Патрик и, задрав голову, наблюдал, как она спускается.
Кэрол, поймав его взгляд, в замешательстве остановилась.
— Если никого нет… кто же тогда сдвинул холодильник?
Он продолжал молча смотреть на нее, снова не реагируя.
— Боже мой… — пораженно выдавила Кэрол, широко раскрытыми глазами уставившись на него. — Это ты!
***
Дженни попросила Джека, чтобы он разрешил ей разделить с Джейми одну комнату. Она была полна решимости сама заботиться о мальчике, пытаясь убедить Джека, что никакая няня ему не нужна и лучше, если мальчик будет все время рядом с ней. Он знает ее. Незнакомая обстановка, отсутствие папы и братика, с которым они были неразлучны — все это было для ребенка стрессом.
Джек не возражал, он сам видел, как цеплялся малыш за девушку, начиная громко плакать, стоило ей исчезнуть из его поля зрения. Он был растерян тем, что эти дети вдруг свалились ему на голову, ладно Дженни, она уже взрослая и вряд ли доставит много хлопот, но вот малыш…
Но Джек не видел пока иного выхода, он не знал, куда их еще можно деть. Не в опеку же обращаться. Нет. Хоть по крови Рэй не являлся родственником ни Кэрол, ни ему, но по сути он все-таки им был. Все так считали. Не говоря уже о том, что для самой Кэрол, с тех пор, как он привез ее в свой дом, он был членом ее семьи, до сих пор, что ужасно бесило и раздражало Джека. После свадьбы он много сил положил на то, чтобы поменять ее мнение о Рэе, как об избавителе и спасителе, вырвавшем ее из-под власти Элен, подарившем настоящую семью, безопасность и благополучие, чтобы она поняла и приняла тот факт, что он для нее никто, посторонний и чужой человек, а не часть семьи. Но Кэрол оказалась непреклонна. Никто и ничто не могло изменить ее мнение о том, кто есть Рэй в ее жизни. А все усилия Джека как о стену разбились. И со временем ему пришлось с этим смириться. С тем, что Рэй всегда будет в их жизни, и не просто будет — его положение в первых рядах, значимое и не сдвигаемое, как будто он на самом деле ее отец и имеет те же права. Джек бы предпочел, чтобы это так и было, чтобы он действительно являлся отцом. Тогда это все было бы легче принять, и соперником, мечтающем о его жене, Рэй бы ему не стал. Но было все как было, и Джек видел только один способ избавится от Рэя — убить. Другого нет. Совсем еще недавно он так и планировал сделать, даже пытался, но потом оставил эту затею. Рэй вдруг перестал быть для него проблемой, навалилось куча других. К тому же, он сейчас не лез между ним и Кэрол, как раньше, вероятно, это пока, конечно, ведь и особой возможности у него на это не было, и когда Кэрол вернется, все может начаться заново… Но в данный момент это Джека волновало меньше всего. Сейчас у него имелся другой враг и соперник, на фоне которого Рэй вообще потерял свою значимость в статусе соперника. Отношения между ними вряд ли стали лучше, да и никогда не станут, они оба это знали. Но оба как будто приняли этот факт, смирившись, наконец-то, с присутствием друг друга.
Рэй позаботился о его дочери, когда он попросил. Понятно, что не потому, чтобы его, Джека выручить или помочь, но тем не менее… Джек никогда благородством не отличался, но сейчас почувствовал, что не может поступить иначе и бросить на произвол судьбы его беззащитного малыша, когда случилась такая беда. К тому же, Дженни и Джейми все еще могла угрожать опасность.
Он выделил им комнату, которую быстро подготовила проворная Нора. Шон привез им необходимые вещи, лекарства. Дженни была подавлена, очевидно, что часто плакала украдкой, но она успокоилась и взяла себя в руки, демонстрируя силу характера. Она была сдержанной, тихой, почти незаметной. Все время, в основном, проводила в обществе Брук, которую знала, когда еще ее привел в свой дом Рэй. В школу она не ходила, и вообще дальше высоких ворот не ступала, прогуливаясь с Джейми, Брук и Келли на территории двора.
На второй день своего прибывания в доме Джека, Дженни подошла к нему и застенчиво попросила разрешения позволить, чтобы ее навестил друг из школы, где очень волновались учителя и одноклассники, шокированные произошедшей трагедией.
— Хорошо, но только пусть приходит сюда, за ворота не выходи ни в коем случае, — согласился Джек.
— Мы увидимся во дворе, спасибо! — Дженни подарила ему прекрасную благодарную улыбку.
Джек кивнул и отвел взгляд.
Дьявол, как же она похожа на Мэтта! Это его напрягало и являлось единственным, что не нравилось в этой девочке. Во всем остальном она казалась самим совершенством, начиная с внешности и заканчивая характером. Она не могла не нравиться. Даже ему и даже будучи так похожей на ненавистного Мэтта. Джек мог бы испытывать к ней неприязнь из-за одного только этого факта, но не испытывал. Ее очарование оказалось сильнее. Она была еще совсем юной, но уже не ребенком, а девушкой, сформировавшейся и выросшей. Как мужчина, Джек не мог смотреть на нее, как на ребенка, потому что уже видел перед собой необыкновенно прекрасную молодую женщину. Его охрана все шеи себе посворачивала, не в силах отвести от нее взгляд, когда она появлялась у нее на глазах. Но, несмотря на свою потрясающую привлекательность, девушка была без притворства скромной и застенчивой. Это удивляло Джека. Обычно такие красивые девушки более бойкие и уверенные в себе. Он предполагал, что причина в ее тяжелой болезни, которая наложила неизгладимый отпечаток на ее характер. Да уж, какая может быть уверенность в себе, когда болезнь лишает полноценной жизни, уверенности в завтрашнем дне, превратив в инвалида, борющегося за жизнь? Кто будет замечать красоту смертельно больного человека? А если кто и заметит, то испытает лишь жалость. Но то было раньше, теперь у неё новое сердце, всё изменилось. Всё, но не она сама. На это нужно время, а его прошло ещё слишком мало с тех пор, как изменилась её жизнь. Жизнь, которую ей подарила Кэрол. И Рэй, который спонсировал эту новую жизнь.
Джек планировал поговорить с Дженни, когда она немного придёт в себя после случившегося. Он был уверен, что девчонка много чего знала из того, что ему будет интересно. Она не была глупой, наверняка многое замечала, даже если её и не посвящали во всё. Она жила в доме Мэтчисона, нянчилась с его детьми, даже была к ним уже привязана, судя по тому, как относилась к Джейми. Может, она знает что-то о том, каким образом они оказались вдруг у Рэя? Знает о жизни Кэрол в Нью-Йорке то, что еще не узнал он, Джек? Что могли, его люди раскопали о ней, где жила, где и кем работала. Все, что могли нарыть о ее жизни с тех пор, как она считалась умершей, нарыли. Но ему этого было мало. Он хотел знать еще. Он был в курсе, что кроме Спенсера и Исайи Голана, его дружка, она ни с кем больше дружбу не водила. Но именно эта дружба с этими двумя его и интересовала больше всего. Джек жаждал знать все, до мельчайших деталей. Он надеялся, что Дженни тоже может послужить источником информации. Он даст ей немного времени прийти в себя после всего, что произошло, а потом возьмется за нее и вытянет все, что она знает.
Он уже, воспользовавшись сложившейся ситуацией, спросил у нее, не знает ли она, кто мама близнецов и как ее найти. Дженни ответила, что не знает, и он сразу понял, что она лжет, но вида не показал. Это его обнадежило. Девчонка может знать еще много чего интересного. А в ее нежелании выдавать чужие тайны он проблемы не видел. Главное, чтобы она что-то знала, а уж он эту информацию из нее вытянет, как бы она не сопротивлялась. Добывать информацию он умел.
Друг из школы навестил ее ближе к вечеру.
Джек с Шоном как раз курили на балконе, когда его, тщательно проверив и осмотрев, пропустила охрана. Дженни радостно выбежала навстречу. Ее другом оказался высокий и весьма симпатичный парень, который, скользнув по тонкой талии собственническим движением, наклонился и поцеловал девушку в губы. Дженни тут же отстранилась, смущенно покосившись на охрану и не догадываясь, что за ними наблюдают еще и Джек с братом. Взяв парня за руку, она торопливо увлекла его за собой, уводя от посторонних глаз.
Джек украдкой взглянул на Шона, который напряженно застыл на месте с замершей у рта сигаретой, которую не донес. Заметив взгляд Джека, он опустил руку, нервным движением отшвырнув почти целую сигарету. Джек с многозначительным видом пододвинул ему пепельницу, напомнив тем самым о том, что раскидывать окурки здесь не принято. Шон это знал и никогда так раньше не делал. С невозмутимым видом Джек вытащил из пачки еще одну сигарету и протянул ему.
Не поднимая на него глаз, Шон снова прикурил.
— Ей всего шестнадцать, — тихо проговорил Джек, устремив взгляд на океан и неторопливо выпустил из легких дым.
Он не видел, но знал, что его брат покраснел.
— А на сколько лет ты старше Кэрол? На семь, если не ошибаюсь? — резко ответил он, что на него было не похоже.
— Дело не в том, насколько ты старше, а в том, сколько ей лет сейчас, — спокойно сказал Джек.
— Этого парня этот факт не смущает, насколько я заметил.
— Они ровесники. Ну, может, он старше на год-два, не больше. Не думаю, что между ними есть близкие отношения.
— Ты откуда знаешь? — еще резче спросил Шон.
— Знаю. По ним увидел. Понять, есть ли между девушкой и парнем близкие отношения не так уж и сложно.
Шон промолчал, потому что лично он ничего такого понять не смог. Но мнение Джека сомнению не подвергал. Зато он понял, увидел, что этот парень девушке нравился.
— Он симпатичный, — тихо заметил он.
Джек удивленно посмотрел на него.
— И что?
— И он ей нравится.
— И что? — еще с большим напором сказал Джек. — Когда я встретил Кэрол, она вообще любила другого. Красивые женщины, вообще-то, редко бывают не заняты. А настолько красивые — и подавно. Найди себе никому не нужную дурнушку и не заморачивайся. А хочешь красавицу, которую хотят и будут хотеть другие — придется других задвинуть. Этот парень ничем не лучше тебя. И другие — тоже. А даже если в чем-то и лучше — плевать. Тебе какое до этого дело? Главное, чтобы она стала думать, что ты лучше, даже если это не так, что она тебе любимее и дороже, чем другим. И, пока она тебе нужна, желательно не облажаться, чтобы она не стала считать иначе, — не без досады добавил он, отводя погрустневший взгляд.
Шон тихонько вздохнул, разглядывая его жалостливым взглядом.
— Как добиться женщины я тебя научу, в этом у меня большой опыт, — продолжил Джек. — А вот как удержать или вернуть — в этом я советчик неважный. Я всегда сам бросал женщин, поэтому опыта в том, как сохранять разваливающиеся отношения у меня не было никакого. Потому я и потерял свою жену. Наделал кучу ошибок и вместо того, чтобы исправить, наоборот, все окончательно испортил. И сбежала она от меня, как от черта, перепугавшись, возненавидев и позабыв о любви…
— Ничего, Джек, все еще образуется.
— Не знаю, брат… не знаю… — Джек вздохнул, опираясь о перила балкона и смотря вдаль невидящим взглядом. — Раньше я всегда был уверен в себе, в том, что делаю. В том, что все равно добьюсь того, что нужно. Я всегда знал, как это делать. В любых ситуациях. Но почему-то с моей семьей, с женой это не сработало, дало сбой. И я это слишком поздно понял. Я шел напролом, как делал всегда, добиваясь своего силой, напором, хитростью, даже ложью… чем угодно, ни на кого и ни на что не оглядываясь… шел по головам, как привык. Даже не задумываясь, что на этот раз это головы моей жены и сына… что давлю их. Я раздавил Куртни, попавшую мне случайно под ноги… Раздавил Кэрол. Я разнес и растоптал всё и всех, как бешеный бык — так говорит обо мне теперь мой сын. И я понял теперь, что с ними так нельзя. Что надо по-другому. И проблема в том, что по-другому я не умею.
— Ну, надо пробовать — и научишься. Человек всему учится. Ведь шагать по головам и добиваться своего любой ценой ты тоже учился. Теперь научишься и другим способам. Ты же все можешь. Ты умный, додумаешься, как и что. Как правильно и лучше. Главное — не терять уверенность в себе, правда? И найти правильный способ. Правильную тактику. Если с этой не выходит, значит по-другому надо… А как именно — придумаешь. Ты же гений. Что тебе стоит? Ты же адвокат. Тебе не привыкать выстраивать стратегию защиты. Они же всегда разные, под ситуацию подстраиваются. Облажался — давай, вытаскивай себя из этой лажи, придумай. Ты же мастер добиваться оправдания для тех, кто налажал. Перед законом и обществом уже себя оправдал, все исправил и наладил. Теперь и перед семьей своей то же самое сделаешь. С отцом вон уже получилось. И с ними все получится.
Джек улыбнулся.
Да, Джордж уже находился у него, впервые они жили под одной крышей с тех пор, как Джек окончил школу и уехал поступать в Гарвард. Ему была отведена светлая комната с большим балконом, выходящим во двор. Ухаживающий за ним медбрат выкатывал его на этот балкон, и Джордж мог наблюдать за происходящим во дворе, где сейчас всегда было оживленно. Туда-сюда сновала охрана, Дженни и Брук гуляли с детьми. К тому же, Джордж требовал, чтобы ему постоянно приносили Келли, которую любил держать на руках. Ничто не делало его сейчас таким счастливым, как эта крохотная трогательная малышка. Он радовался тому, что находится здесь, в доме Джека, что они помирились, хоть и сдерживал, как всегда, свои эмоции и чувства. Единственное, что омрачало его радость — это Патрик. Вернее, его отсутствие. Он уже готов был стерпеть, если вернется Кэрол, лишь бы это вернуло ему внука. А еще он боялся, что мальчик будет сердиться на него, что не захочет простить. Как боялся этого Джек. Не было ничего страшнее и болезненнее для Джорджа, чем потерять его любовь. Отправляя Кэрол на казнь, он рассчитывал на то, что мальчик никогда не узнает, что он имел к этому отношение. Он еще маленький, откуда ему знать, что происходило за закрытыми дверями суда и почему его маму осудили? Но он узнал, как сказал Джек. Каким-то образом узнал. И это было очень плохо. Но Джордж верил, что сможет помириться с ним, ведь они всегда так были близки, только бы Патрик вернулся — а остальное наладится, он в этом был уверен. Ведь даже с Джеком они смогли, наконец-то, помириться, хотя раньше Джордж в это даже не верил. А Патрик ребенок. С ребенком проще.
А пока он наслаждался пребыванием в доме сына, заботой и вниманием, которое ему уделяли все, кроме охраны. Даже Дженни, захватив с собой Джейми, пришла с ним познакомиться. Девочка ему понравилась. И малыш понравился, несмотря на то, что был как две капли воды похож на ненавистного Мэтчисона. Но желания его понянчить он, конечно, не испытывал. Он был чужой, и этим все сказано. Пусть этого ребенка любит и заботится о нём его папаша.
Джордж был удивлен поступком Джека, что тот забрал к себе этих чужих детей, но вмешиваться не стал, в принципе ничего не имея против. Просто удивился, потому что на Джека это было не похоже. Подобные поступки не в его духе. Но он даже не стал спрашивать, чем руководствовался Джек и почему принял такое решение.
Вечером перед тем, как лечь, Джек постучался в комнату к Дженни и Джейми.
Малыш уже спал, а девушка читала при свете настольной лампы.
— Зашел узнать, как вы? — прошептал Джек, остановившись на пороге.
— Хорошо. Спасибо, — кивнула Дженни, выпрямившись на постели и отложив книгу.
— Он, как вроде, немного успокоился, — Джек посмотрел на мальчика, мирно спящего в своей кроватке, которую привезли из дома вместе с остальными вещами и игрушками.
— Да, привыкает. Дети быстро адаптируются к переменам. Только вот всё папу ждет. Бедненький. Сначала без мамы остался, теперь и папа с братиком пропали.
— Будет ему папа, найдем и привезем обратно в целости и сохранности, никуда не денется, — улыбнулся Джек. — И братика тоже. Насчет мамы я бы тоже мог помочь, если бы знал, кто она.
Дженни невозмутимо промолчала, делая вид, что не в силах помочь решить эту проблему.
Джек не настаивал. Пока.
— Как вам здесь? Всё устраивает?
— О, да, конечно, вы еще спрашиваете! У вас хорошо. И безопасно. Вроде бы.
— Безопасно, все верно. Здесь вам бояться ничего не нужно. Только пока не выходите за ворота. И насчет друзей… от общения с ними тоже пока лучше воздержаться. Эти фанатики безбашенные, сама видела. Лучше не подвергать опасности других, пока мы не будем уверены, что они больше не смогут никому навредить. Не хотелось бы, чтобы еще кто-то умер.
— Вы считаете, что они могут навредить кому-нибудь из моих друзей?
— Конечно. Чтобы до тебя добраться. Или отомстить за то, что утащила ребенка, которого они наверняка планировали похитить, как того, Криса. Он им нужен. И они могут прийти за ним снова. Или попробовать заставить тебя самой его отдать, например, в обмен на жизнь твоих друзей. Предупреди их всех, чтобы были осторожны. И не встречайся пока ни с кем. Если они следят за домом, они запросто вычислят, кто сюда приходит. Лучше этим убийцам не знать, с кем ты дружишь, для их же безопасности. Никуда твои друзья не денутся, потерпят. Безопасность важнее. Ведь так?
Дженни согласно кивнула.
— Хорошо, конечно. Я предупрежу.
— Вот и договорились. Тогда спокойной ночи, — он улыбнулся и прикрыл за собой дверь, покинув комнату.
Усмехнувшись, он пошел к себе.
Приняв душ, он, обмотав бедра полотенцем, зашел в гардеробную за чистыми вещами и, остановившись, посмотрел на комод Кэрол. Развернувшись, подошел к нему и медленно открыл. С нежностью он погладил аккуратно сложенные вещи, проводя по ним ладонью. Потом зацепил пальцем бюстгальтер и, сжав в руках, прижал к лицу. Из груди вырвался тяжелый горестный вздох.
— Где же ты? — прошептал он.
Представив то, о чем старался не думать — что она с другим, Джек стиснул пальцы, которые побелели в попытке разорвать бюстгальтер. Отшвырнув его, он схватился за ящик и рывком вырвал его из комода. Приподняв, в ярости швырнул его в сторону шкафа с ее вещами.
— Ненавижу… сука!
Он обернулся на торопливый топот ног и увидел вбегающего в комнату Картера с оружием в руках. Резко остановившись, тот огляделся, потом остановил недоумевающий взгляд на Джеке.
— Все в порядке?
— Да, — хрипло выдавил Джек, отворачиваясь. — Ящик уронил… Ты можешь идти, Картер. Иди!
Кивнув, тот опустил автомат и немедленно удалился, бросив напоследок взгляд в сторону разбросанного по полу женского белья. Заметив его взгляд, Джек покраснел, тяжело дыша. Глубоко вдохнув, он постарался успокоиться.
— Спокойнее… — велел он сам себе.
Подойдя к телефону, он схватил трубку и торопливо набрал номер.
— Привет, сокамерник! Что делаешь?
— Привет, — услышал он немного удивленный голос Тони. — Да так… ничего. Телек смотрю.
— Давненько мы с тобой не тренировались. Поехали куда-нибудь, попотеем. Ты знаешь хорошее место, которое сейчас открыто?
— Да… конечно. Но лучше с утра. На ночь никто не тренируется…
— Тогда для чего существуют круглосуточные спортивные залы? Мне надо сейчас. У меня есть свой мини-зал, я оборудовал, но мне хочется уйти отсюда… отвлечься. Ты пойдешь со мной?
— Да… почему нет? Надо, значит надо. Всегда раз тебя увидеть.
— Тогда собирайся. Я заеду за тобой. Захвачу брата, познакомишься, — обрадовался Джек и бросил трубку.
На следующий день Джек проснулся далеко за полдень.
Мало того, что они провели несколько часов в спортивном клубе, так потом еще до утра просидели в стриптиз-баре. Тони оказался тем еще любителем развлечений. Джеку давно не было так весело. Он отвлекся от своей печали, от своей ярости и боли. Они хорошо выпили и неплохо провели время в обществе сексапильных стриптизерш. Был неприятный момент, который едва не испортил вечер, заставив Джека снова приуныть, когда появилась новая девушка в парике из длинных белых волос, роскошными волнами спускающимися до самой талии. Полногрудая и светлоглазая она приковала внимание Джека, хорошее настроение которого вдруг как рукой сняло. Переглянувшись с Шоном, Тони догадался, что она напомнила ему жену, заставив вернутся к тому, от чего он пытался здесь спрятаться. Они попытались отвлечь его, но взгляд Джека то и дело снова устремлялся на эту девушку. Тогда Тони взял девушку за руку и подвел к их столику. Когда она заговорила, присев рядом с Джеком, наваждение его сразу развеялось, взгляд потух. Оказалось, что белые волосы и красивое тело — единственное, что у нее было общего с Кэрол. Да и то, не волосы, а парик, искусственный блеск которого вблизи слишком бросался в глаза и был не заметен только издалека под светом софитов. Интерес Джека как ветром сдуло, и Тони, заметив это, отправил девушку танцевать дальше. И занялся тем, чтобы снова вернуть другу хорошее настроение. Шон помогал ему в этом, как мог.
Джек постепенно снова повеселел, пьянея всё больше и потеряв интерес к расстроившей его стриптизерше. Но, тем не менее, перед тем, как уйти, он выбрал именно ее и повел в комнату для приватного общения, хотя никогда раньше не пользовался такого вида услугами. Его спутники последовали его примеру, тоже уединившись с другими девушками.
Домой Джек и Шон вернулись уже засветло, пьяные и в хорошем настроении.
По дороге домой напившийся Шон излил перед братом душу, признавшись в том, что влюбился в эту малолетку, Дженни. Уткнувшись Джеку в плечо, он лил слезы и жаловался на судьбу и свои страдания, на личную жизнь, которая пока никак не складывалась. Он не мог найти себе девушку, с которой бы у него завязались более-менее серьезные отношения, а теперь еще угораздило втрескаться в малолетку, чего, как оказалось, он очень стыдился, считая, что взрослого парня это не достойно. И не знал, что делать. Не встречаться же с этой малолеткой. Как люди на него посмотрят? А если и встречаться, то как? Что же ему с ней за ручку ходить, как этот ее парень, если она еще не готова к другим отношениям с мужчинами? Это его тоже не устраивало, он был молодым парнем, ему нужны были полноценные отношения с девушкой, а не этот детский сад.
— Ну, значит, ты и будешь ее первым мужчиной. Почему нет? Все равно в девственницах она не задержится. Уверен, этот пацан ее изо всех сил в постель тащит, не сегодня — завтра затащит. Она не будет с ним пока видеться, я ее убедил, что это опасно для него. Она здесь, рядом с тобой, в одном доме — вперед, теперь никто и ничего тебе не мешает.
— Думаешь, я могу ей понравиться? — заплетающимся языком промямлил Шон.
— Ты уже ей нравишься. Ее дружок еще мальчишка, а ты уже взрослый парень. И в этом твоё преимущество перед ним. Ты хорош собой, заканчиваешь университет, работаешь в лучшей юридической компании — поверь мне, этой мальчишка тебе не соперник. Я запретил ей посещать занятия, она сейчас будет заниматься дистанционно. Помоги ей в этом, ты же школу с отличием закончил. Она расстроилась, потому что ей и так тяжело сейчас учеба дается, из-за болезни много пропустила и нагнать теперь очень тяжело. Она говорила мне, что Рэй предлагал нанять репетиторов, но она постеснялась и отказалась, потому что он и так ее содержит и деньги свои на нее тратит, хотя вовсе не обязан ей ничем. Завтра же ненавязчиво предложи ей свою помощь. Она умеет это ценить, я понял. Стань ей полезным. Нужным. Она одинокая, обездоленная, без настоящей семьи, сирота, живущая среди чужих людей, потому что из своих никому не нужна. Друзья, парень — это всё ерунда. Каждому человеку нужна настоящая семья, настоящий друг, а такому, как она — тем более, ведь всего этого она была лишена. Она как Кэрол, потому та и кинулась ее спасать и так о ней заботиться. Ей нужен кто-то сильный, рядом с которым она бы обрела уверенность с своей непростой и тяжелой жизни, которая уже успела все в ней поломать. Если Кэрол только внутри, в душе, то Дженни еще и физически, изнурив смертельной болезнью. Она сама к тебе потянется, если ты правильно себя поведешь. Как именно, я тебе еще расскажу. Любовь свою демонстрировать пока не нужно, это ее сейчас только отпугнет, просто неравнодушие и искреннее желание помочь. И, может быть, чуть-чуть, пока самую малость, дать почувствовать, что она тебе нравится, как девушка. Это ее не напугает, но ей будет приятно. Она будет тебе благодарна, станет уважать, увидев твой ум и знания. Женщинам нравятся умные мужчины, а этот ее прохвост не похож на отличника, который умом блещет… Ладно, мы потом это еще обсудим, на трезвую голову. И не кисни, сопли не распускай. Уж о таких-то мужчинах женщины точно не мечтают! Эта девушка будет твоей, если хочешь. Обещаю.
Утешив своего брата таким образом, Джек довел его до комнаты и уложил на кровать. Разув его, он оставил отключившего парня и поплелся к себе.
Скинув одежду, Джек упал на кровать и закрыл глаза, мечтая провалиться в беспробудный пьяный сон, который, наконец, избавил бы его от назойливой ноющей боли в сердце и горькой тоски, которые он выносил всё с большим трудом. Да, он поможет своему братишке завоевать сердце этой юной красавицы, научит его быть более уверенным в себе. Но когда же ему удастся найти и вернуть свою красавицу, по вине которой он сегодня опустился до того, что трахал продажную девицу, не справившись с искушением только потому, что та ему о ней напомнила, ради того только, чтобы представить, что это она, и хоть немного утешить свою изболевшуюся душу и облегчить муки сжигающей его страсти…
Но проснувшись на следующий день, он чувствовал себя еще более подавленным и опустошенным. Разве что сексуальный голод мучить перестал, потому что неплохо он вчера оторвался с этой девицей. И эта сексуальная удовлетворенность было единственное, что утешало, потому что сейчас, протрезвев, Джек испытал чувство брезгливости, думая о проведенном с проституткой времени. Он всегда ими брезговал и никогда даже не думал, что когда-нибудь его угораздит прикоснуться к одной из них.
Поэтому, едва открыв глаза и с отвращением вспомнив о том, что с ним вчера произошло, он тут же поплелся в душ, ругая себя за то, что не сделал это сразу, как пришел домой. Будь неладен этот Тони, который потащил его вчера туда, да еще так напоил. По трезвому Джек ни за что бы не пошел с этой девицей.
После душа ему немного полегчало.
Заботливая Нора, знающая, что он пришел утром и в каком состоянии, оставила на прикроватной тумбочке бутылку ледяной минеральной воды и таблетки от головной боли. Вернувшись в постель, Джек включил телевизор, не в состоянии заняться делами. Дела подождут до завтра. Ему нужно отдохнуть.
Чуть позже Нора принесла ему поесть прямо в постель. Потом заглянул Шон, выглядевший намного лучше, чем он сам. Что ж, Джек никогда не умел пить и не любил это дело из-за того, что слишком сильно после него болел. Зато Шон, выпивший вчера не меньше него, чувствовал, судя по всему, себя отлично, что весьма удивило Джека. Парень с радостной улыбкой сообщил, что Дженни приняла его предложение помочь ей с заданиями, и после прогулки с Джейми они пойдут заниматься.
Джек выдавил из себя улыбку и, когда парень ушел, снова хмуро уставился в телевизор. Ну хоть кому-то любовь подарила немного радости. Хотелось бы знать, порадует ли она еще когда-нибудь и его, Джека?
Он вышел из комнаты только ближе к вечеру и отправился в кабинет, чтобы сделать несколько звонков и узнать, есть ли новости и сдвиги в поисках Кэрол и Рэя. Он разговаривал с Люггером, когда в кабинет, постучавшись, вошел Картер. Увидев, что Джек разговаривает, он неподвижной статуей терпеливо застыл у двери, давая понять, что пришел сообщить то, что не ждет. Закончив разговор, Джек положил трубку и вопросительно посмотрел на него.
— С вами требует встречи один человек. Очень настаивает. Уверяет, что это очень важно.
— Что ему нужно? — нахмурился Джек.
— Он сказал, что это касается вашей жены и сына. И еще, что его прислал Луи. Луи из Парижа. Он говорит, вы знаете, кто это.
Джек поменялся в лице и подскочил.
— Зови его! Только, Картер… будьте начеку.
Парень понимающе кивнул и покинул кабинет.
Спустя пять минут он завел в комнату незнакомого Джеку человека, к его удивлению, очень респектабельного и делового на вид. Пройдя по кабинету, он протянул над столом руку, вперив прямо в глаза Джеку холодный настойчивый взгляд. Приподняв бровь, Джек посмотрел на его руку и, проигнорировав, опустился в кресло.
Картер стоял у двери, откинув пиджак с кобуры под мышкой и сложив перед собой руки.
Незнакомец остался стоять на месте, несмотря на то, что Джек жестом пригласил его сесть.
— Слушаю вас, — проговорил Джек, изучая его взглядом.
— Меня прислал повелитель.
— Кто? — Джек едва не рассмеялся, встретившись с изумленно вытаращившимися глазами Картера, который потянулся к кобуре и расстегнул.
— Я проклятый, — тихо продолжил незнакомец. — Вы уже знаете, что это значит? Я такой же, как ваша жена.
— Что вам известно о ней? — резко спросил Джек, испытывая сильнейшее раздражение и разочарование. Он так обрадовался, а это, судя по всему, всего лишь псих!
— С вами поговорит повелитель, — незнакомец снова протянул к нему руку. — Он ждет.
Джек непонимающе уставился на него.
— Возьмите меня за руку. Прошу вас. Он все сам вам объяснит. Я всего лишь посредник.
— Джек? — Картер, вынув пистолет, приблизился сзади к странному мужчине.
— Возьмите меня за руку, — настойчиво повторил тот, и в его глазах вдруг появился странный красный огонек, как будто в них отразилась красная лампочка. — И вы его услышите. Это как тогда с Патриком, помните?
Джек застыл от удивления, уставившись на две яркие красные точки в зрачках этого человека, которые быстро увеличивались, становясь ярче. Он вспомнил видеозапись с камер в Чаучилле, зафиксировавших побег Кэрол, и человека на ней с такими же алым огнем в глазах, разве что намного ярче и больше, чем сейчас.
Увидев, что Картер собрался схватить ненормального гостя, он вскинул руку, останавливая его.
Мужчина терпеливо ждал, не отводя ужасного взгляда, который становился все ярче. Джек даже не заметил, как протянул руку и коснулся его ладони, которую тот сразу с силой сжал.
— Приветствую тебя, Джек Рэндэл. Ну вот и познакомились. Я Луи. Я знаю, ты обо мне уже слышал. Даже пытался своему сыну запретить со мной общаться.
Джек хотел отдернуть руку, испугавшись прозвучавшего из уст мужчины совсем другого голоса, старческого, сиплого и надтреснутого, но незнакомец стиснул его кисть с невероятной силой, не отпуская. Картер нахмурил брови, в крайнем недоумением остановив взгляд на мужчине, который умел разговаривать разными голосами. Определенно, псих какой-то, и Картер не мог понять, почему Джек до сих пор не позволил вышвырнуть его отсюда. Но заметив, что Джек хотел отнять руку, а тот не отпустил, Картер в ту же секунду схватил его за другую руку и резко вывернул, заставив вскрикнуть от боли и отпустить Джека.
— Выкинуть его отсюда? — Картер посмотрел на последнего, продолжая держать в скрюченном положении не пытающегося оказать сопротивления мужчину.
— Нет, — охрипшим голосом сказал Джек и взволнованно поднялся. — Что вам от меня нужно? Кто вы такие, черт бы вас побрал?
Картер изумленно опустил взгляд, когда в кисти появилась странная, быстро нарастающая боль. Его кисть, держащая запястье мужчины, быстро синела, покрываясь странными яркими пятнами.
— Лучше отпусти, иначе без руки останешься, — спокойно сказал незнакомец и, повернув голову, устремил на него горящие красным огнем глаза.
Картер невольно разжал пальцы, на мгновение растерявшись. Мужчина выпрямился.
— Я пришел только для того, чтобы мой повелитель поговорил с вами, — он повернулся к Джеку. — Только поговорить. О вашей жене и сыне, о том, что им угрожает смертельная опасность. Вы готовы разговаривать?
Джек кивнул.
— Тогда садитесь, и дайте мне вашу руку. А этот громила пусть выйдет, он меня напрягает. Вам ничего не угрожает. Моему повелителю нужна ваша помощь, чтобы спасти Кэрол и Патрика.
Опустившись в кресло, Джек перевел взгляд на Картера и кивнул на дверь.
С недоумением разглядывая покрытую странными повреждениями руку, тот кивнул и вышел за дверь. Джек знал, что он останется там и при малейшем подозрительном звуке ворвется обратно. Положив руку на стол, он снова взялся за кисть странного гостя.
— Кто вы? — снова спросил он.
— Это проклятый. Он служит мне, как и все остальные проклятые. Такой же, как твоя жена.
— А Патрик? Он тоже такой?
— Нет, — старческий голос презрительно фыркнул. — Он другой. Как я.
— А какой ты?
— Узнаешь, как время придет. Сейчас не об этом. Слушая меня внимательно. Я знаю, ты любишь своих жену и сына, хочешь их вернуть. Я помогу тебе в этом, верну их тебе, если ты кое-что для меня сделаешь.
— Они сейчас у тебя?
— Да.
— Где?
— Ты сможешь их забрать, когда сделаешь то, о чем я тебя попрошу.
— Что же?
— Есть люди, которые охотятся на них. Наверняка, ты уже знаешь о них. Так вот, я против них бессилен, не могу их вычислить и найти, не вижу их планы и замыслы. Они прикрываются благословенными, такими, как Рэй Мэтчисон, из-за которых я ничего не вижу и не могу. Этими людьми управляет женщина, она ясновидящая, сильный медиум, имеющая связь с потусторонними мирами. Из-за этого Кэрол и Патрика невозможно от нее спрятать, она везде их найдет и пришлет своих людей их убить. Что и происходит. И я не могу это предотвратить. Не могу спрятать и защитить. Поэтому, если им не помешать, они рано или поздно доберутся до Патрика и убьют его. И ее, конечно. Ты должен найти эту ясновидящую и убить. Или привести ее ко мне. Без благословенных она беззащитна. Ее людей надо уничтожить, всех до одного. Нельзя оставить в живых никого, кто знает о проклятых и Патрике. Иначе это преследование никогда не прекратится.
Джек удивленно молчал, потом, прочистив горло, ответил:
— Я уже занялся их поисками.
— Я в курсе. Но мне надо, чтобы ты не так занялся. У нас мало времени. Жизнь Кэрол и Патрика висит на волоске. У меня много людей, самых разных, самых лучших, но ясновидящая настороже, она видит проклятых и не позволяет себя найти и подобраться, вычисляя наши планы заранее, тогда как мы по отношению к ней слепы. Мы для нее угроза, и она не упускает нас из виду, а вот ты… я даже не уверен, что она знает о твоем существовании. А даже если и знает, уж никак не подумает, что от тебя может исходить угроза, что ты вообще знаешь о ней. Ты обычный человек, даже не один из них, а никто, кроме них, не в курсе, что происходит. Из всех людей только полиция, внимание которой они привлекли своими убийствами, может пытаться на них выйти. Но, уверен, она и за этим следит, иначе бы их уже поймали. В общем, полиция и проклятые — вот угроза, которая ее волнует. Пока она отдает все силы и внимание на них и на то, чтобы найти и убить Патрика с матерью, ты можешь незаметно и беспрепятственно к ней подобраться.
— Думаешь, она меня не заметит?
— Думаю, нет. Если сам не засветишься перед ее людьми. Поэтому надо быть максимально острожным. Ты должен ее найти, и найти быстро. Я знаю, что ты на это способен, только брось на это все силы и все свои способности. Если Кэрол узнает, что у них Рэй и малыш, она может наделать глупостей. Ты сам знаешь, какая она. Мне пока удается сделать так, чтобы они не узнали о том, что произошло, не подпускать к ним информацию и мертвых, которые пытаются ее передать, особенно эту Дороти, которая к ним прорывается. Но они уже чувствуют смерть и беду, я не могу полностью блокировать их от этого, и не знаю, как долго еще мне удастся удерживать их в неведении. Ты должен поспешить. Когда ясновидящая будет мертва и ее люди — тоже, когда Патрику никто больше не будет угрожать, я тебе их отдам. Ты вернешься себе свою семью. Они любят тебя и мечтают об этом, хоть и не признаются в этом сами себе, но я-то вижу их мысли. Ну что, ты согласен на сделку?
— Согласен. Но как мне понять, что ты мне не врешь, и они на самом деле у тебя?
— Ну, во-первых, это я вытащил Кэрол из тюрьмы, думаю, об этом ты уже догадался.
— Но ты сделал это не один. И я сомневаюсь, чтобы ее дружки были согласны на эту сделку, которую ты мне сейчас предлагаешь.
— Кто их спрашивает? — Луи фыркнул. — Они больше не в игре. Я готов тебя порадовать, сообщив, что Кэрол и Патрик больше не с ними. Ее дружок не выдержал и сдернул. Бросил ее.
— Вот как? — не поверил Джек. — Чего не выдержал?
— Всего. Того, что родила от тебя ребенка, что не давала, что стала теперь бесплодной, а у него на нее были далеко идущие планы. Он все пыжился, пытаясь себя убедить, что готов все это стерпеть, но все равно сломался, когда узнал, что она помирилась с тобой, что спала с тобой по доброй воле. Ведь она его уверяла, что это было только по принуждению. Он, дурак, верность ей хранил. Понятно, обидно стало. Вроде как предала его, выходит, да еще и обманула.
— Не давала? — голос Джека задрожал от нахлынувшей на него радости.
— Не-а.
— Что, вообще… ни разу? — не мог поверить он.
— Ни разу.
Джек расплылся в счастливой улыбке, которую не смог сдержать.
— Так что найди мне ясновидящую и можешь забирать свою ненаглядную. Да пошевеливайся, пока ее дружок не остыл и не передумал.
— Ему же хуже будет. Впрочем, это не имеет значение. Он все равно покойник, я не отстану от него.
— Лучше отстань. Ты не можешь его убить. Он благословенный.
Это шокировало Джека, заставив растеряться.
— Как?! И он тоже?
— Он не совсем такой, как Рэй. Другой. Кстати, и Рэя ты тоже убить не можешь. Но способ есть, и он настолько простой, что когда я узнал, даже удивился. Но это касается таких, как Рэй. С такими, как Тим, я еще не разобрался. На него этот способ не действует, но должен быть другой. Я узнаю, какой. И, если мы с тобой будем союзниками, я поделюсь секретом. А пока тебе к нему лучше не лезть. Сейчас ты от него можешь только защищаться, но не нападать. Забирай жену, пока он не передумал, потом не сможешь.
— Думаешь, он передумает?
— Уверен.
— Хорошо, — кивнул Джек. — У тебя есть информация, которая может мне помочь искать эту чертову ясновидящую?
— Я знаю, что она чернокожая, недавно приехала из Африки. Называет себя Рамлой, что значит «пророк». Высокая, кожа очень черная, вся в татуировках. Чарльз передаст тебе всю информацию, которую мы смогли нарыть.
При этих словах мужчина свободной рукой вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенные пополам бумаги и положил перед Джеком.
— Как я смогу связаться с тобой при необходимости? — спросил Джек.
— Там есть телефон. Позвонишь, приедет Чарльз, и мы с тобой поговорим.
— А что, я не могу позвонить тебе напрямую? Мы можем разговаривать через телефон… а не через твоего приятеля? Для меня это как-то привычнее, что ли…
— Нет, так мы не можем с тобой разговаривать.
— Но почему? Боишься, что я тебя вычислю? Если захочу, я и так тебя найду.
— Ну, во-первых, не найдешь. А во-вторых, причина не в этом. Я просто не могу больше разговаривать. Физически не могу. Только таким образом, как сейчас.
— Больше не можешь? Значит, раньше мог. Почему сейчас нет? Ты болен? Онемел или оглох?
— Нет. Вот дотошный, чего привязался?
— Я просто хочу понять.
— Я знаю, что тебе всегда и всё нужно знать больше других, натура у тебя излишне любопытная. Узнаешь, но не сейчас. Пока ты к этому еще не готов.
— Что это значит — не готов?
— То и значит, что не готов. Считай, что я просто утратил способность разговаривать так, как это делаете вы, люди. Такой ответ тебя устроит, отстанешь?
— Мы, люди? А ты что, не «люди»?
— О-о, Рэндэл! — взвыл Луи. — Теперь я понимаю, почему Кэрол от тебя сдернула!
— Я хочу услышать ее. Поговорить. Мне нужно быть уверенным, что они у тебя, что ты меня не водишь за нос. И я хочу получить ответы на свои вопросы. Кто ты такой и что тебя связывает с Кэрол и Патриком? Почему ты вытащил ее из тюрьмы, почему пытаешься защитить их сейчас?
— Ты все узнаешь, когда приедешь за своей семьей. Когда увидишь меня, тебе легче будет принять все то, что ты так жаждешь узнать. А так ты просто не поверишь.
— Откуда ты знаешь? Может и поверю. Это я раньше не верил, но теперь все изменилось.
— Рэндэл, это история длинною в века… и даже больше. Сейчас мы не на то тратим время, которого нет. Хватит пытать меня вопросами, иди займись делом, если не хочешь чтобы твоя жена и сын были убиты.
— Я не куда не пойду, пока не услышу Кэрол или Патрика.
— Вот упертый… Ладно. Сейчас, — мужчина на мгновение замолчал, а потом вдруг из его губ вырвался голос Кэрол, резкий и неприветливый. — Что тебе опять надо, старая мразь?
Джек открыл рот.
— Это она не тебе, не пугайся, а мне, — сказал Чарльз снова голосом старика. — Немного не в духе последнее время, не обращай внимания.
— Кэрол, — прошептал Джек.
— Она не может тебя услышать. Она просто ответила мне, а я вывел ее голос через Чарльза.
— Сделай так, чтобы она могла меня услышать!
— Это невозможно. Даже если бы ты был проклятым. Они не могут вот так общаться между собой, а с обычными людьми — так тем более. Только я и Патрик можем так делать с проклятыми и между собой. С обычными людьми — нет. Поэтому я не могу залезть тебе в голову и разговаривать напрямую. Могу только через проклятых. Разговаривать сам или перенаправлять через них голоса мертвых или других проклятых, которые в данный момент общаются со мной. Я выполнил твое условие — ты хотел услышать Кэрол, убедиться, что она со мной — ты услышал. А теперь иди и спасай ее и своего сына, пока еще есть возможность. Их жизни теперь зависят полностью от тебя.