Подобрав Кэрол с пола, Джек уложил её на постель и, склонившись, похлопал по бледным щекам.
— Эй, Кэрол! Очнись!
Веки её задрожали и приоткрылись. Мгновение она смотрела на него пустым, ничего не выражающим взглядом, потом её глаза медленно заволокло слезами.
— Джек… — прошептала она.
— Вот уж не думал, что ты боишься меня настолько, чтобы падать в обморок! — он горько усмехнулся, присаживаясь рядом на край. — Для тебя стало такой неожиданностью, что я тебя нашёл? Неужели ты в этом сомневалась?
— Нет… наверное, — также шёпотом ответила Кэрол и отвела взгляд. Она продолжала спокойно лежать на месте, словно утратила всю волю и стремление к спасению и борьбе, смирившись с неизбежностью.
— Воды дать?
Она лишь молча кивнула.
Поднявшись, Джек вышел из комнаты. Невозмутимо показался перед опешившим Патриком, который застыл на месте, широко открыв рот.
— Привет, сынок. Принеси воды, маме стало плохо.
— Пап… — выдохнул тот поражённо.
— Ага, я. Вот, соскучился по вам, решил навестить. Так ты несёшь воду, маму надо в себя привести. Она немного… удивилась.
— Да… сейчас, — кивнул мальчик и отправился на кухню с растерянным ошеломлённым видом, как будто сомневался в том, что ему не привиделось то, что он только что увидел.
А Джек вернулся в спальню. Кэрол встретила его ожившим изумлённым взглядом.
— Как ты пробрался в дом незаметным? Давно тут сидишь? — спросила она, начиная приходить в себя от потрясения.
— Зашёл с заднего хода после того, как твой… друг детства выскочил отсюда, как ошпаренный, с перекошенным лицом. Кстати, его лицо… что с ним стало? Куда исчезли шрамы?
Кэрол не услышала вопроса, жадно смотря на него во все глаза.
Сердце гулко колотилось в груди, взволнованно трепетало. Ей казалось, что она спит. Как давно она его не видела. Последний раз это было в суде, когда ей вынесли приговор. Она не верила, что когда-нибудь его увидит. Но он снова появился в её жизни, заставляя дрожать от радости и ужаса одновременно. Порыв броситься в его объятия, прижаться к его груди боролся с порывом немедленно бежать. Бежать… но куда? Да и сил в себе она больше не находила. Её загнали в угол, все, и бежать было больше некуда.
Зачем он здесь, с какой целью? Наказать, отомстить? Забрать её жизнь?
— Как ты нас нашёл? — в дверях со стаканом в руках появился Патрик. Отстранённо протянув его Кэрол, он уставился на Джека, не веря своим глазам и не определившись пока с тем, как реагировать.
Джек пожал плечами.
— Я нашёл фанатиков и заправляющую ими ведьму. А они вывели меня на вас. Вот и весь секрет. Я уже две недели за вами наблюдаю.
— Две недели? — Кэрол и Патрик потрясённо переглянулись.
— Да.
— Зачем наблюдаешь? — спросил Патрик.
— Из любопытства, — Джек хмыкнул.
— А фанатики… значит, они тоже здесь? — голос Кэрол сел от ужаса.
— Да. И тоже наблюдают. Теперь они решили действовать более осторожно. Им надоело, что ваши дружки их постоянно убивают. Они не полезут больше в открытую драку. Теперь они планируют просто вас похитить и ждут подходящего момента, строят планы.
— Тебе откуда об этом известно? — насторожилась Кэрол.
— Мне известно всё, милая, разве ты забыла? Я засунул в их ряды своего человека. Они скоро дадут о себе знать, это вопрос времени. И его осталось мало. Я боюсь, что эта ясновидящая вычислит крысу, узнает обо мне. Странно, если до сих пор не пронюхала… Но суть не в этом. Вы в большой опасности. Да и здесь, как погляжу, у вас не заладилось. Посадили вас на крючок местные бандиты… Я выяснил всё о том, кто помог вам — Вайсбарде. Крайне неприятный и опасный тип. Вы даже не представляете, куда вляпались.
— Откуда ты узнал о Вайсбарде? — не переставала удивляться Кэрол, во все глаза пялясь на него.
Джек усмехнулся, тоже не отрывая от неё взгляда.
— Я знал, что твои дружки сами не в силах такое провернуть. С побегом им помог Луи, чтобы ввезти тебя в страну и спрятать — этот местный авторитет.
— А как ты узнал о фанатиках? — спросил Патрик.
— От Луи.
В комнате воцарилась тишина.
— Ты что, сговорился с Луи? — прохрипел мальчик.
— Нет. Он попросил найти эту ведьму, где прячется эта секта. Рассказал, что они охотятся на вас, хотят убить. Что из-за благословенных он сам против них бессилен. Правда, он попытался меня обмануть, уверяя, что вы находитесь с ним, но я не поверил. Я нашёл фанатиков, но ему сообщать не стал, как он хотел, а поступил по-своему.
— А ты знаешь, что из себя представляет Луи… на самом деле? — прошептала Кэрол.
Джек посмотрел на неё спокойным, но печальным взглядом.
— Я надеялся, что вы мне об этом расскажете.
— Ты зря с ним связался, а тем более, настроил против себя. Это монстр. В его подчинении миллионы проклятых. Он прихлопнет тебя, если захочет, как муху.
— Уже многие пытались. Только я же не муха, разве ты забыла?
— Ты не понимаешь, с кем… с чем имеешь дело на этот раз. Луи не человек.
— Вот как? А кто?
— Мам, — Патрик предостерегающе схватил её за руку. — Молчи. Он всё равно не поверит. Опять скажет, что ты сумасшедшая. Что мы оба сумасшедшие, — в голосе его неприязнь смешалась с обидой, он испепелял отца горящим взглядом, потом в замешательстве посмотрел на руку Кэрол в своей ладони. — Мам… ты чего так трясёшься? Успокойся. Его, что ли, боишься?
Он снова посмотрел на отца, и лицо его исказилось, а пальцы крепче сжали кисть мамы.
— Сегодня что, день предателей? Один нарисовался, теперь второй… Ты чего припёрся? Снова отправить маму за решётку, на казнь?
Кровь отхлынула от лица Джека, отчего оно приобрело бледный, с серым оттенок. Но он не пошевелился, не отрывая взгляда от сына, который смотрел на него с такой непримиримой ненавистью.
— Нет, — едва слышно ответил от сиплым, охрипшим от боли голосом. — Наоборот, я приехал сообщить, что приговор отменён. Точнее, изменён. Смертная казнь была заменена на лечение в госпитале. Вы можете вернуться. Мама полежит в госпитале некоторое время, потом выйдет и будет жить спокойно. А я позабочусь о вашей безопасности. Никакие фанатики или проклятые до вас не доберутся.
— Отменили приговор? Вот так просто? С чего бы? И мы должны поверить?
— Но это правда. Я занялся этим, как только вышел из тюрьмы… Доказал, что на суде была предоставлена сфальсифицированная психиатрическая экспертиза. Развалил все остальные обвинения в других убийствах, кроме Деборы Свон — там нет никаких доказательств вообще. Нет доказательств даже, что Свон убила она. Мы можем возвращаться хоть сейчас.
Патрик повернулся к Кэрол, но она потупилась, уткнувшись взглядом в пуговицу на своей рубашке.
— Ты врёшь. Этого не может быть. Смертные приговоры не отменяют вот так запросто. Ты опять сдашь маму полиции, и её казнят. Ты же сам отправил её в тюрьму, зачем бы тебе потом надрываться, чтобы её освободить от обвинений? Мы тебе не верим. Никому не верим. Только друг другу. Все предатели. Все хотят, чтобы моя мама умерла. Только я вам не позволю, никому. Уходи отсюда. И никогда больше не приходи. Мы больше не твоя семья, заведи себе другую. А мне ты больше не папа. Такой отец мне не нужен.
Джек молчал, и сердце Кэрол перестало биться. Она украдкой бросила на него опасливый взгляд.
И только сейчас заметила, как похудело и осунулось его лицо, как потух взгляд. В нём больше не было прежнего огня. Она представила, как бы загорелись его глаза раньше, если бы он такое услышал, как забурлила бы в нём ярость. Джек всегда походил на опасный вулкан, обманчиво спящий и спокойный, но готовый взорваться в любой момент лишь при толчке… Но сейчас она этого вулкана в нём не увидела. Он потух. Но этого не может быть. Он просто притворяется. Опять притворяется, как умел делать это превосходно. Неужели он рассчитывает, что она ему снова поверит, доверчиво пойдёт за ним, вернётся в страну, которая хотела её смерти, поверив, что её каким-то чудом помиловали?
Нет, пусть её сто раз убьют фанатики или проклятые, или бандиты — кто угодно, но она ни за что не вернется в камеру смертников. Даже если произошло сразу два таких невероятных чуда — одно, что её и правда помиловали, и второе — что Джек, наконец-то, говорит правду и не врёт — даже тогда она не готова была рискнуть и поверить в это… Но Патрик…
Она посмотрела на сына и сжала его руку.
— Ты должен вернуться, сынок. Тебе нельзя здесь оставаться. Я больше не смогу тебя защитить. А папа сможет. Если ты уедешь, все от меня отстанут. Им нужен ты, не я. Я ведь никто. Буду себе жить потихоньку…
— Что?! — мальчик подскочил, потрясённый её словами. — Я не брошу тебя, никогда! Как только я уеду, проклятие тебя сожрёт! И никто тебя в покое не оставит! За дурака меня принимаешь? Никогда мне этого не говори и не предлагай, никогда, слышишь? Мы вдвоём… и я никогда тебя не брошу… не предам. Я не такой, как он! — фыркнул с презрением мальчик, ткнув пальцем в Джека. — Я буду тебя защищать, всегда! Мы справимся со всем, никто нам не нужен! Отправим Джо с отцом, и тогда никто нам с тобой не страшен! Я превращу этот город в руины, не оставлю здесь ни одной живой души! Ради тебя я убью всех, даже Нола и Иссу!
— Я знаю, сынок. Но против фанатиков и благословенных ты бессилен, мы беззащитны.
— Ничего. У нас теперь есть деньги, наймем охрану, будут нас защищать. Фанатики всего лишь люди, их можно убить. Вот и будем убивать, пока никого из них не останется.
— Достаточно убить ясновидящую. Без неё они ничего не могут. Она их глаза и поводырь. Их вдохновитель, — подал голос Джек. — И это не проблема. Я знаю, где она прячется.
— Так почему до сих пор не убил? — взъярился Патрик. — Ждешь, пока они нас прикончат? Сидишь в засаде и спокойно наблюдаешь, как они готовятся на нас напасть, уже совсем близко? И ещё хочешь после этого, чтобы тебе кто-то поверил?
— Я не убил её, потому что хотел найти вас. А теперь, когда нашёл, можно и убить.
— Так убей! — зло фыркнул Патрик.
— Убью.
На мгновение воцарилась тишина. Кэрол украдкой смотрела на Джека, который, в свою очередь, не отрывал взгляд от сына. Патрик упрямо избегал взгляда отца, всем своим видом демонстрируя обиду и враждебность.
— Я был неправ, — тихо, но твёрдо проговорил Джек. — Совершил ужасную ошибку. Я не хотел, чтобы так всё обернулось с приговором… думал, просто припугнуть маму, чтобы она перестала буянить, бросаться на людей. Мы с ней даже помирились после ареста, я пообещал вытащить её… — он бросил взгляд на Кэрол, словно прося подтверждения своих слов, и Кэрол кивнула. — Но потом всё вышло из-под контроля… меня обвели вокруг пальца… подставили подножку… Этот приговор был полной неожиданностью для меня, клянусь. Жизнью клянусь. Я бы никогда не отправил маму на казнь. Я люблю её. И тебя. Вы — смысл моей жизни, дороже вас никого и ничего нет. Но я всё равно виноват, я признаю. А потому прошу у вас прощения. Простите меня за это.
Патрик упрямо поджал задрожавшие губы.
— И кто же тебя подставил? Кто отправил маму на казнь?
— Это Джош Мур, адвокат. Он меня ненавидел и…
— Это был дедушка, — перебил Патрик. — Не пытайся опять меня обмануть.
— И дедушка, — признался Джек, и не понятно было, собирался ли он изначально сказать правду или солгал бы, если бы не понял, что бесполезно.
— Почему?
— Ну, во-первых, он был уверен, что мама опасна… что убийца и сумасшедшая, и нам с тобой будет лучше без неё… защищал нас от неё, типа. Во-вторых, хотел наказать маму за то, что заставила нас поверить, что ты погиб. Я тоже очень на него сердился… настолько, что чуть не убил. Но теперь, когда приговор отменён, я его простил. Потому что я понимаю, через что он прошёл, какие страдания на него обрушились, когда ему сообщили, что ты умер… А ты сам можешь это представить? Наше с ним горе?
Помолчав, мальчик сдержанно кивнул.
— Я тоже злился на маму… очень. Не мог простить то, что пережил по её вине… Я даже однажды чуть не застрелился… не мог стерпеть такую боль… сломался в какой-то момент. Нора помешала… — продолжил Джек. — Да, мне казалось, что я ненавижу маму после всего… Но это было не так на самом деле. Когда её приговорили к смерти, я понял, что не ненавижу её, не желаю зла, наоборот, боюсь за неё… Понял, что люблю. Что хочу, чтобы она ко мне вернулась. Чтобы оба вы вернулись.
Патрик напряжённо молчал. И выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Тогда Джек перевёл взгляд на Кэрол.
— А Келли? — спросила она. — Она у тебя?
Губы Джека тронула улыбка, и он кивнул.
— И как она? Какая она? — в глазах Кэрол отразилась мука. — Я даже не увидела её, ни разу…
Сунув руку во внутренний карман пиджака, Джек достал фотографию и протянул Кэрол, которая порывисто схватила её и впилась жадным взглядом в изображённую на ней малышку.
— О-о, моя девочка! — прошептала она дрожащим от слёз голосом. — Келли… Какая хорошенькая! Кажется, на меня похожа, да?
Она подняла на Джека сияющий вопросительный взгляд.
— Как две капли воды, — улыбнулся он и ласково погладил её по коленке.
— Дай посмотрю, — буркнул Патрик и выхватил снимок. — Ну да… правда, похожа.
— С ней всё в порядке? Кто за ней смотрит?
— Рэй забрал её, пока я был в тюрьме, нашёл хорошую няню, я её оставил, когда забрал Келли. С ней всё хорошо, здоровенькая, растет… но грустная. Глазки печальные. Как у тебя. Мама ей нужна.
Радость померкла на лице Кэрол, она спрятала налившееся слезами глаза.
— А… остальные? Рэй и дети? Дженни? Уилл?
— Вы ничего не знаете? Разве ваш дар не поведал вам о том, что произошло? — удивился Джек.
Кэрол и Патрик переглянулись.
— А что произошло? — сердце Кэрол пронзила острая боль, заставив скривиться. Она знала, что это оно, беда, смерть, которую они чувствовали с Патриком, но почему-то не могли понять и увидеть даже в хижине в лесу, когда рядом не было благословенных, словно что-то ещё, или кто-то блокировал их дар, не позволяя узнать. Мог ли Луи это делать?
— Ах, да, я забыл, Луи мне говорил, что блокирует ваш дар, не подпускает к вам мёртвых, чтобы вы не узнали. Фанатики напали на дом Рэя. Дженни с Джейми удалось бежать, они сейчас живут у меня, под охраной. А Рэй и другой малыш были похищены. Но с ними всё в порядке, я их нашёл, они у фанатиков, живы и здоровы, — Джек опустил взгляд, а потом тихо продолжил. — Но есть и более печальная весть. Дороти. Оно погибла при нападении.
Из горла Кэрол вырвался слабый стон. Спрятав лицо в ладонях, она замерла, не издавая больше ни звука. Патрик, бледный, смотрел на неё невидящим взглядом.
— Вот, значит, кто… А я всё голову ломал, — прошептал он. — Дороти… О-о, сволочи! Убью! Я их всех убью!
Кэрол подскочила и, схватив его, стиснула в объятиях. Мальчик дрожал, тяжело дыша.
— Тс-с, успокойся… Я вытащу Дороти… мы спасём её, она родится заново.
Но мальчика трясло всё сильнее. Схватив его за лицо, Кэрол подняла его голову. По щекам его катились крупные безудержные слёзы, а глаза… глаза медленно затягивало кровавой поволокой.
— Не может быть… здесь же Джо, — поражённо прохрипела Кэрол и резко оборвалась, когда из груди мальчика раздалось тихое яростное клокотание.
— Нет! Нет! Не надо! Успокойся, сынок! Всё хорошо!
— Что происходит? — подскочивший Джек сжал ей руку. — Что это с ним?
Не ответив, Кэрол громко и испуганно закричала:
— Джо!
Через мгновение в комнату вбежал Джо. Патрик посмотрел на него кроваво-красными глазами и, оскалившись, зарычал. Джо спокойно и даже безразлично приблизился к нему, не обратив внимания на страшное угрожающее рычание, и положил руку на плечо. Рычание в ту же секунду оборвалось и, закрыв глаза, Патрик без чувств обмяк в руках Кэрол.
Растерявшийся и ошеломленный Джек подхватил его на руки и положил на постель.
— Спасибо, Джо, — Кэрол обернулась на парня. — Но как такое возможно, когда ты рядом?
Джо равнодушно пожал плечами с таким видом, что Кэрол не была уверена, понял ли он вообще, о чём она спросила.
— Кэрол! — требовательно окликнул Джек, привлекая её внимание. — Объясни, что это сейчас было!
Кэрол устало опустилась в кресло рядом, смотря на Патрика. Объяснить? Легко сказать. Как объяснить? С чего начать? Она не находила сейчас в себе на это ни сил, ни желания. Как она должна объяснить Джеку, что его сын — не человек, а какое-то потустороннее существо? Такое не объяснишь. Не заставишь в такое поверить. Это просто надо увидеть. Сначала увидеть, а вот потом уже можно будет объяснить.
В груди у неё сейчас всё разрывалось от боли. Она смахнула безмолвные слёзы, беспрестанно бегущие по щекам. Но потом сломалась и, сжавшись пополам, спрятала лицо в ладонях и тихо заплакала. Джек присел рядом и привлек её к себе, обнимая, погладил по волосам, утешая. Он знал, что смерть Дороти будет для них горем, как для неё, так и для Патрика, выросшего у неё на коленях. Джек не пытался остановить слёзы Кэрол, позволяя выплакаться.
— Я могу идти спать? — бесцветным голосом спросил Джо, о присутствии которого они забыли и который бесшумно оставался на месте всё время, пока Кэрол рыдала в объятиях Джека.
Изумлённо вскинув голову, Кэрол посмотрела на него и кивнула. Она была уверена, что он уже ушёл.
Джек проводил не менее удивлённым взглядом парня, который немедленно покинул комнату.
— Это пацан странный… Я видел таких у фанатиков. Людей, похожих по поведению на зомби. Без мыслей, без воли и желаний.
— Это благословенные. Рамла делает это с ними, чтобы подчинить.
— Это я понял. Рэй… он стал такой же. Он меня даже не узнал, когда я пробрался к нему и хотел увести оттуда. Мне пришлось уйти ни с чем, а его оставить пока там. Он не пошёл добровольно, вообще даже не понял, кто я и что от него хочу.
Кэрол зажмурилась, стискивая зубы, чтобы вынести этот новый удар.
— А Крис?
— О мальчике заботятся, с ним всё хорошо. Но, похоже, Рэй и о нём забыл.
— Не может быть! Забыл Криса?
Джек кивнул.
— Джек… я сделаю всё, что скажешь. Вернусь домой… в тюрьму, куда угодно! Даже в камеру смертников, обещаю! Только вытащи их оттуда, умоляю! — выпрямившись, Кэрол схватила Джека за руку.
— Конечно, я их вытащу, — мягко сказал он, накрывая ладонью её кисть. — Как только вы окажетесь в безопасности. Я отдам эту Рамлу Луи, как договаривались. А фанатиков, если не разбегутся, всех перестреляем.
Кэрол помолчала, опустив взгляд на его руку, поглаживающую кисть.
— А я? Что будет теперь со мной? Скажи мне честно, Джек. Я ко всему готова, всё, что мне нужно — это всего лишь правда.
— Хорошо, Кэрол. С тобой не случится ничего плохого. Я сказал правду насчёт приговора. Тебе придётся провести некоторое время в психиатрической клинике. А потом… сама решишь, что будет потом. Я бы очень хотел, чтобы ты вернулась ко мне. Но принуждать я тебя больше не буду. Я принял такое решение в тюрьме.
Поймав полный недоверия взгляд Кэрол, он слегка улыбнулся уголком рта.
— Правда. Вот увидишь. Я прошу поверить мне в последний раз.
— Я не могу. Но это неважно. Мы возвращаемся с тобой, а ты спасаешь Рэя и Криса. Потом можешь делать со мной, что захочешь. Только позаботься о Патрике и Келли, защити их. И о близнецах, если Рэй больше не сможет…
— Я спасу Рэя и его сына, но заботиться о его детях я не буду, Кэрол. Извини. Мне своих забот хватает. Сама о них и позаботишься. Скорее всего, тебе придётся позаботиться о всех. Я не смогу.
— Что это значит? Ты отказываешься от Патрика и Келли?
— Нет, Кэрол. Я сделаю, что смогу. Но… — он помолчал. — У меня плохая кровь, Кэрол. Я болен. Прогнозы плохие. Скорее всего, я скоро умру, и тебе придётся самой заботиться о наших детях. Поэтому я бы хотел, чтобы ты была рядом.
Покосившись на Кэрол, он не увидел в её глазах ни капли веры в его слова. Она даже не удержалась от усмешки, горькой и насмешливой.
— Понятно. Это мы уже проходили, Джек. Но сейчас в этом нет необходимости. Я же сказала, что сделаю всё, что скажешь.
— Хорошо, Кэрол, не будем сейчас спорить.
— Но сначала я хочу, чтобы ты выполнил обещание. Я поеду с тобой только после того, как ты заберёшь Рэя и Криса у фанатиков.
— Кэрол, это неправильное решение. Вы должны поехать со мной немедленно, прямо сейчас, а потом я выполню обещание. Я даю слово.
— Знаю я цену твоему слову! — Кэрол откинулась в кресле и закинула ногу за ногу. — Нет, Джек. Не в этот раз. Верить тебе я больше не собираюсь. И не только тебе — никому. Или ты делаешь, как я говорю, или тебе придётся уносить меня отсюда в мешке или в наручниках.
Джек смотрел на неё, удивившись неожиданной перемене. Только что она выглядела растерянной, обессиленной и напуганной, и вдруг всё это куда-то исчезло. Взгляд заледенел, стал решительным и твёрдым.
— Но, Кэрол… это слишком опасно. Фанатики могут прийти за вами в любую минуту. Я понимаю, тебе тяжело мне поверить… после всего, но прошу, ради Патрика, поверь. Ты подвергаешь его жизнь опасности, оставаясь здесь. Иссы и Спенсера здесь нет, а этот охранник не сможет один вас защитить.
— Ты знаешь, с ними один благословенный, и ты в курсе, кто именно из них? — спокойно спросила Кэрол, не отрывая от него холодного взгляда.
— Конечно, знаю. Их не трудно распознать, они все однотипные — высокие голубоглазые блондины-красавчики. С фанатиками один. Этот ваш пацан, Джо, тоже из благословенных, как я понял.
— Забирай Джо и того, другого благословенного, и езжай за Рэем и Крисом. О нас можешь не беспокоиться. Если благословенных не будет рядом, нам никто не страшен. К тому же, лишившись благословенного, они сразу дадут дёру. Без него они к нам даже не приблизятся. Тебе нужно будет успеть забрать Рэя и Криса, а потом нас до того, как они вернутся с другим благословенным.
— Кэрол, мне совершенно не нравится твой план, более того, я даже смысла в нём не вижу. Почему не сделать, как я предлагаю? Я уже всё распланировал. Мой план проще и безопаснее. Мы уезжаем немедленно, а потом я займусь Рэем и его мальчишкой…
— Нет, тогда у тебя уже может не быть шанса их спасти. Если Рамла ещё не узнала о тебе, то после того, как ты нас увезёшь, она точно обратит на тебя внимание и глаз не спустит, как с нас не спускает. Тебе больше не удастся подкрасться к ним незаметно и помочь Рэю…
— Даже если и так — ничего страшного, я придумаю другой план, как ему помочь. Если я сказал, что верну его и мальчишку, значит верну.
— Ты можешь больше никогда их не найти! Она сильнейший медиум, не простой человек, Джек, как ты не понимаешь! — Кэрол подскочила. — Они совершают массовые убийства, но полиция не может их вычислить. Никто из проклятых не может их найти. То, что ты их нашёл — просто чудо. Я не знаю, как тебе удалось, но уверена, что это случилось только потому, что она почему-то о тебе не узнала, упустила, не заметила. В этом было твоё преимущество, и если ты его утратишь, то упустишь единственный шанс спасти Рэя с Крисом и поймать эту ведьму. Вернись туда, вызволи их, а её отдай Луи. Ты ведь можешь, Джек, я знаю. И её фанатики для тебя не проблема, ты должен был и сам понять, что они ещё слабоваты, только набирают силу, и по-настоящему крутых убийц, которых было бы тяжело одолеть, среди них ещё нет. Они только пытаются таковых найти и заставить на них работать. Вот когда среди них появятся профессионалы, такие, как Тим или Исса, ситуация значительно усложнится. А пока они напирают количеством, оружием, а не мастерством.
Остановившись перед Джеком, Кэрол заглянула ему в глаза.
— Джек, ты просто ещё не понимаешь… даже представления не имеешь, с кем и с чем имеешь дело. С какими силами. Но ты должен понять. И у Рамлы, и у Луи перед тобой есть преимущество и превосходство, которые невозможно преодолеть человеческими силами, какими бы они ни были. У них совсем другие силы, которых в тебе нет и никогда не будет, а потому ты не одолеешь их, как привык. Послушай меня, Джек… хотя бы раз в жизни послушай. Сейчас, в этой ситуации, я знаю и понимаю больше тебя, даже если ты в тысячу раз умнее и образованнее. Я приму твою помощь, я даже готова просить тебя о ней… несмотря на то, что было раньше. Я готова на всё, чтобы защитить своих детей. Чтобы помочь Рэю.
Джек, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Потом протянул руку и взял за запястье.
— Хорошо, Кэрол. Я готов тебя выслушать. Признаю, я много чего не понимаю в том, что происходит, не смог найти ответы на многие вопросы. Рациональность и логика в этих ответах отсутствует, потому я и не могу эти ответы найти. Почему эти фанатики на самом деле одержимы стремлением убить вас, кто такой этот Луи и эти ваши проклятые… Я не смог найти о Луи никакой информации. Я нашёл старика, который участвовал в твоём побеге, я был уверен, что это и был Луи, но оказалось, что этот старик совсем недавно был убит. Я ошибся. Это был не Луи. И Луи я найти так и не смог.
— Ты не ошибся, Джек. Это и был Луи. И фанатики действительно снесли ему череп… Но это было лишь тело, оболочка, в которой жило нечто другое… Я писала тебе кое-что в дневнике, ты прочитал?
— Да, конечно. Но, Кэрол… многое из того, что ты написала, послужило прекрасным доказательством твоей невменяемости при пересмотре приговора. Я не говорю, что не верю и, как раньше, считаю тебя сумасшедшей — нет. Теперь я тебе верю. Но я не понимаю, и мне трудно поверить. Ты должна мне помочь. Расскажи мне, Кэрол, всё расскажи. Дай мне ответы, какими бы невероятными они ни были. Теперь я готов их выслушать. Поверить. Расскажи, прямо сейчас.
Он шагнул ближе и коснулся ладонью её щеки. Дыхание у Кэрол перехватило, сердце встрепенулось и забилось быстрее. Она напряглась и собралась отстраниться, но вместо этого осталась на месте, позволив ему обхватить себя за талию и прижаться к губам в страстном жадном поцелуе. Как случалось всегда, она разомлела от его поцелуя… Никто, даже Рэй, не умел так целоваться, как Джек.
Она пришла в себя, только когда его ладонь больно сжала её грудь. Кэрол убрала его руку и попыталась отстраниться, оторвавшись от его губ.
— Я так скучаю… — прошептал он, ещё сильнее прижимая её к себе, с каким-то отчаянием. — Не могу без тебя… без вас… Умираю от тоски. По-настоящему умираю, Кэрол. Она меня убивает. Вернись ко мне. Я так тебя люблю. Мы же с тобой договорились… помирились в тюрьме, разве ты забыла? Решили всё друг другу простить, всё забыть. Ты передумала?
— Это невозможно, Джек, мы не сможем забыть, а тем более, простить. Ни я, ни, тем более, ты.
— Сможем, Кэрол! Сможем!
— Нет. Я не смогу. Я прощу тебе любовь с Даяной, но я не могу простить её смерти…
— Никакой любви у меня с ней не было, никогда! — горячо перебил Джек. — Ты — единственная моя любовь. Другой никогда не было и не будет.
— Я не могу простить тебе Куртни, — продолжила Кэрол, смотря в сверкающие серые глаза. — Не смогу забыть… Это не в моих силах, Джек, забыть об этих двух смертях… а тем более, простить. Я могу уступить тебе, подчиниться, заключить сделку, но не требуй от меня невозможного. Кстати, о твоей любви… теперь я в неё верю, потому что недавно узнала кое-что интересное. Я теперь знаю, что ты на самом деле не можешь меня забыть, что тебя влечёт ко мне… Только это совсем не любовь, Джек. Это моё проклятие. Оно притягивает ко мне мужчин. Мэтт, ты, Рэй… даже Тим — все вы как бы привороженные, понимаешь? Никакая это не любовь.
— Не любовь? — в замешательстве переспросил Джек и нахмурился, изучая её внимательным взглядом. Кэрол поджала виновато губы, слегка пожав плечами.
— Прости, Джек. Я, правда, раньше не знала. Эти чары есть у всех проклятых. И у Мэтта они были, я сразу попала под их действие, ещё в детстве. Из чего можно сделать вывод, что время их не ослабляет… даже смерть от них не освобождает. Я продолжаю его любить, даже мёртвого. Во мне как будто уживались две любви, таких разных… К нему и к тебе. Когда я умру, ты не забудешь меня… но ты сможешь полюбить ещё раз, и эта новая любовь будет настоящей. Чары проклятия этому не помеха, и я живой тому пример. Ведь я смогла полюбить тебя.
Губы Джека медленно растянулись в нежной улыбке, он погладил Кэрол по щеке.
— Значит, любовь к нему — всего лишь чары? Я всегда знал, что твои чувства к нему какие-то странные, как за уши притянутые. И выходит, что любовь ко мне — это настоящая любовь? Человеческая, земная, естественная, искренняя?
Кэрол отвела взгляд, не ответив, но он, взяв её за подбородок, заставил снова посмотреть в глаза.
— Моя любовь, Кэрол, такая же. Это не чары. Единственное за всю жизнь, в чём я никогда не сомневался — это моя любовь к тебе.
— Это не любовь… — возразила Кэрол, но он положил палец ей на губы, заставив замолчать.
— Любовь. Ещё какая любовь. Никто и никогда не будет любить тебя, как я. И не любил. Потому что у остальных — это чары, а у меня — нет. У меня настоящая любовь.
Она не стала спорить, но по её глазам он понял, что она осталась при своём мнении. Подавшись вперёд, он крепко обнял её, с чувством прижав к груди и зарывшись лицом в белые волосы.
— Прости меня, любимая, за всё прости.
Кэрол удивлялась, почему он до сих пор не спросил про Тима. На него это было не похоже. Где яростная злобная ревность, которой он пылал раньше? Кэрол ни на миг не поверила в то, что она куда-то испарилась. Она была, и Кэрол её даже чувствовала в нём. Но он её контролировал и сейчас почему-то показывать не собирался. Почему? Очередная хитрость, уловка? Как бы ни было, но она не сомневалась, что как только окажется снова в его власти, он даст своей ревности и злобе выход и выместит на ней. Иначе и быть не может.
Но это сейчас пугало её меньше всего. Страх за Патрика, Рэя и Криса, за Джейми и Келли, которых фанатики тоже не оставят в покое — этот страх пересиливал в ней всё остальное, даже панический ужас перед смертной казнью.
— Я так ждал… надеялся, что ты позвонишь, — прошептал Джек, не выпуская её из объятий. — Но ты так и не позвонила. Почему? Луи сказал мне… что он тебя бросил. Что ты не стала с ним спать… Это правда?
Кэрол напряглась.
— Бросил, — чуть слышно подтвердила она. — Нас привёз сюда Исса.
— Я наблюдал две недели. За это время Исса только пару дней назад сюда показался, да сегодня привели этого Вайсбарда. А этот… чего припёрся, раз бросил? Передумал?
— Вряд ли, — Кэрол отстранилась и, отступив от него, села в кресло. — Для видимости, чтобы с Вайсбардом проблем не возникло. Они считают, что пока тот будет уверен в том, что я с Тимом, не полезет ко мне.
— Они заблуждаются, — уверенно возразил Джек и сел на край постели поближе к Кэрол. Повернувшись в Патрику, он с улыбкой, переполненной любовью и нежностью, погладил его по голове.
— Он меня ненавидит, — с болью в голосе проговорил он.
— Он всех сейчас ненавидит. Ему тяжело пришлось.
Джек вздохнул.
— Надо было мне позвонить, Кэрол. Я бы вас защитил. Кстати, мой отец не против твоего возвращения, — Джек улыбнулся.
— Вы помирились? — Кэрол тоже не удержалась от улыбки.
— Ага. Знала бы ты, как он обожает Келли. Ради неё и ради того, чтобы вернулся Патрик, он готов тебя простить, всё забыть. Знаешь… со мной он никогда не был таким, как с внуками. Интересно, почему? Я даже не знал, что он способен проявлять такую нежность и любовь. Со мной он всегда был совсем другим. Холодным, жестким. Как будто всю жизнь берёг свою нежность и любовь для них, Рика и Келли. Они словно растопили его сердце, сделали мягче, уступчивей. Короче, старик окончательно размяк. Он буквально растекается и расплывается, когда видит нашу дочь… Даже Патрик на него так не действовал, хотя он любит его безумно.
— Она же девочка, — сердце Кэрол сжалось от боли, когда она представила свою дочь. — Пожалуйста, Джек, расскажи мне о ней. И о Джейми. Как он сейчас там, без Рэя? Плачет, наверное? Хорошо ли ему у тебя? Ты… не обижаешь его?
— С чего бы я его обижал? — удивился Джек. — Он же совсем маленький! Скажешь тоже! Он с Дженни, они даже живут в одной комнате. Она его с рук не спускает, как родного.
— Расскажи, Джек. Всё расскажи.
— Конечно, расскажу. Но сначала ты.
Некоторое время Кэрол молчала, не находя в себе никакого желания сейчас откровенничать перед ним, вспоминать все те ужасы, что стали ей известны и которые пришлось пережить. Но рассказать нужно. Он должен всё знать, чтобы смог защитить Патрика.
— Хорошо. Пойдем на кухню, я сварю кофе. Разговор будет долгий, — она устало поднялась с кресла.
— А Рик? С ним всё в порядке? Почему он потерял сознание и не приходит в себя?
— С ним всё хорошо, не переживай. Это реакция на благословенного. Он скоро очнётся.
Джек встал, пристально изучая мальчика взглядом, и неуверенно двинулся за Кэрол.
— А эти странные звуки, которые он издавал? Клокотание какое-то… Я никогда раньше такого не слышал. Что это? Как у него так получилось?
Он поймал на себе странный взгляд Кэрол. В нём отражалось сочувствие, даже жалость, и от этого взгляда у Джека вдруг неприятно засосало под ложечкой в предчувствии, что должен будет узнать о чём-то очень нехорошем. Что могло заставить Кэрол почувствовать к нему сочувствие и жалость после всего? Он не представлял, что это может быть. И ему вдруг стало страшно. Страшно от того, что ему предстояло узнать.
Зато Кэрол вполне осознавала, что он испытает, когда она расскажет ему о Патрике. Какое потрясение и боль его ожидают. Она уже через это прошла. Сможет ли он принять правду, или предпочтет не поверить? Даже если не поверит, это ненадолго. Ему придётся принять это, когда он увидит собственными глазами другую сущность своего сына, которая, несомненно, ещё себя проявит.
Кэрол очень обеспокоило то, что она дала о себе знать даже рядом с благословенным. Что это значит? Почему? Неужели это существо набирает силу, которую не сможет подавить даже благословенный? Что будет, если это существо станет сильнее света благословенных? Если не их свет, то что же тогда сможет его остановить? Даже Луи боялся этого света, был бессилен против него.
Они проговорили до утра.
Джек был ошеломлён всем, что Кэрол ему рассказала. Было заметно, что он всё ещё не может поверить, особенно в то, что Патрик — вовсе не Патрик, а что-то неизвестное из неведомого мира. Он не высказал вслух своего неверия, но Кэрол и так поняла. Она не наставала. Ему придётся поверить. От этого не спрятаться ни ему, ни ей. Ему предстоит испытать гораздо большее потрясение, когда он это увидит. У него был выбор. Он мог не лезть во всё это и жить себе спокойно дальше, оставив их в покое. Но он не захотел. Что ж, Патрик и его сын тоже, и он имел право, как отец, защищать своего ребенка. Даже обязан. И отчаявшаяся Кэрол от его помощи и участия отказываться не собиралась. В конце концов, это их ребенок, и они будут его защищать вместе, раз другого выхода нет. Сама она не справится, она это признавала.
Она поняла, что ему ничего не известно о том, что у неё что-то было с Иссой, и вздохнула с облегчением. Но ей не нравилось, что он общался с Луи, который мог рассказать ему то, что совсем не нужно было. И она очень постаралась убедить Джека в том, чтобы он прекратил с Луи всякое общение, заверяя, что тот представляет не меньшую опасность, чем фанатики, что ему нельзя доверять. Насчет Луи Джек, вроде, поверил. Он и без неё не доверял старику.
Встречаясь с ним взглядом, она отводила свой, видя в его горящих глазах неприкрытые желание и страсть. Он смотрел на неё, почти не отрываясь. И этот взгляд пробирал до костей… вернее, до самого сердца, заставляя его ныть от боли и радости одновременно. Мучительная любовь, которую она так долго подавляла в себе, прятала, сейчас брала над ней верх, и Кэрол не могла с ней больше справиться. Она рвалась наружу, и Кэрол делала отчаянные попытки её удержать, не позволяя подавить свою волю. Ей хотелось плакать, когда разглядывала любимые черты, и не могла понять, почему — от счастья, что видит его, или от боли, которую причиняла эта любовь при этом? Да, ей до слёз хотелось прижаться к его груди, обнять, позабыв обо всём на свете, кроме своих чувств. Это желание было непреодолимым, причиняло муку. А ещё ощущение счастья, коварное, предательское, которое она упрямо гнала прочь, стараясь не замечать. Счастье, которое не могла испытать больше ни с кем, кроме него… Даже после всего, через что они прошли и что между ними стояло. Она трепетала от радости, замечая в его лихорадочно горящих глазах ту же мучительную любовь и счастье, что испытывала сейчас сама. Его тоже одолевали чувства, но, в отличие от неё, он не пытался их скрыть. Жадно, с откровенным желанием, он скользил по ней томным взглядом, задерживая на губах, на груди… И глаза его темнели от страсти, а в голосе появлялась хрипотца — явные признаки того, что он сильно возбужден, которые так хорошо знала Кэрол. И всё в ней откликалось ему, отзывалось на призыв, на страсть, ей оставалось только изо всех сил с этим бороться и стараться скрыть от него. Но разве от него возможно было что-то скрыть?
Пальцы её мелко дрожали от волнения. Ей всё ещё не верилось, что они сидят вот так запросто на кухне после всего и спокойно разговаривают. Что сейчас происходит? Они что, из врагов становятся союзниками? Похоже, это действительно так и есть. Они объединяются, чтобы защитить своего ребёнка. Их ребёнка. Только ради этого. Ничего больше. Потому что ничего другого между ними быть больше не может. Они убили свою любовь.
Кэрол старалась не обращать внимание на его взгляд, который так её волновал, будоража всё внутри. Он так смотрит не потому, что любит. Нет. Это не любовь. Это проклятие. Он на самом деле ведёт себя, как привороженный. Не может её отпустить, расстаться, позабыв о своей гордости и самолюбии, прощения просит, уговаривает вернуться к нему, даже несмотря на измену. Смотрит, как зачарованный. Джек, которого она когда-то встретила много лет назад — надменный, гордый, не умеющий прощать — никогда бы так себя не вёл. Сейчас перед ней сидел не тот Джек, а совсем другой. Сломанный, подавленный её проклятием, которое уже полностью его подчинило, которому не мог сопротивляться.
«Держись от неё подальше! — вдруг услышала она резкий неприятный голос Габриэлы. — Вокруг неё тьма и смерть! Спасайся! Спасайся, ещё не поздно! Прогони её от себя, и ты будешь жить! Отпусти её! Отпусти!».
В памяти всплыла эта встреча с Габриэлой, первая встреча. Уже тогда провидица увидела уготованную ему участь… пыталась предупредить. Но они не обратили внимания. Как не обращали внимание и другие на слова сумасшедшей старухи, пока её пророчества не сбывались.
Может, есть способ, как снять это заклятие, которое насылало проклятие на противоположный пол, чтобы притянуть их души в свою ловушку и одновременно способствовать активному размножению? Тогда она освободила бы Джека, Рэя и Тимми, чтобы они, наконец-то, успокоились и наладили свою жизнь, без неё. А она бы обрела покой, если бы Рэй нашёл свою любовь и стал счастливым, если бы Джек отстал и перестал мучить их обоих своей страстью и любовью… Если бы Тимми полюбил другую девушку, женился и обрёл дом и семью, о чём всегда мечтал.
Она собиралась сказать Джеку, чтобы уходил… и всё не могла себя заставить с ним расстаться. Не могла на него насмотреться, наслушаться его голос, который так всегда завораживал… Она хотела, чтобы он ушёл… и так не хотела. Даже боялась этого. Боялась потерять это мгновение счастья, которое так внезапно почувствовала в его присутствии. Ещё чуть-чуть, совсем немного этой радости и счастья, которые так тщательно от него скрывала, прежде чем снова утонуть во тьме тоски и боли своей мучительной утраченной любви…
У неё перехватило дыхание, когда он вдруг сжал пальцами её руку и потянул к себе, приподнимаясь со стула и наклоняясь, чтобы поцеловать в губы. Она отшатнулась, резко вырвав руку.
Он набросился неожиданно, резко подскочив с места с обезумевшим взглядом, но Кэрол успела вскочить и выбежать прочь. Он поймал её в гостиной и, налетев на попавшуюся под ноги табуретку, оба повалились на пол, потеряв равновесие. Кэрол яростно сопротивлялась, но не издала ни звука, стиснув зубы, пока он стаскивал с неё платье. Она демонстрировала негодование и злость, даже неприязнь, но всё тело дрожало в сладостном предвкушении. О, как же она по нему соскучилась! Как мечтала о том, чему сейчас так сопротивлялась…
Но разве могла она уступить после всего, что он сделал? Не могла и не хотела, даже если жаждала этого всем сердцем и телом. Но когда его останавливали её протесты? Лишь один раз… во время его первой попытки. Больше — никогда.
И сейчас не остановили.
Кэрол не сдержала испуганный сдавленный стон, когда он нетерпеливо и резко ею овладел, она сжалась в ожидании боли, слишком свежи были воспоминания о перенесённых совсем недавно повреждениях и разрывах, но постепенно расслабилась и облегчённо выдохнула — никакой боли не было. Словно и не происходило с ней ничего неприятного совсем недавно.
Она всё ещё пыталась его оттолкнуть, отворачивалась от поцелуев, хотя на самом деле лоно её уже пылало огнем, наливаясь постепенно нарастающим наслаждением. А он вдруг ослабил напор, бешеная страсть, с которой он набросился, сменилась неожиданной нежностью и чувственностью, он приостановился и начал двигаться не спеша, целуя её, лаская.
Кэрол с трудом сдерживала стоны удовольствия, упрямо не желая ответить на его страсть, хоть и знала, что не удастся его обмануть. Он прекрасно её знал. Они провели в постели так много часов… столько лет. Никто не знал её так, как он. Чтобы она сейчас ни пыталась перед ним изобразить, как бы ни притворялась, он видел и ощущал, что она отзывается на его любовь всем телом, всем сердцем. Кэрол замечала, как на его напряженном от страсти лице мелькает счастливая блаженная улыбка. И с трудом сдерживалась, чтобы тоже не улыбнуться так же…
Но обида и упрямство в ней были слишком сильны, она подавляла охватившие её эмоции и удовольствие, не желая им сдаваться.
— Ну давай… пожалуйста, хватит противиться… Я же и так знаю… — простонал Джек, осыпая её лицо поцелуями. — Я так соскучился… не могу уже терпеть… не мучай меня…
— Ну так заканчивай, кто тебе не даёт! — огрызнулась она, отворачиваясь. — А я не хочу и не могу!
— Врёшь ты всё! — он хмыкнул и, отстранившись, скользнул вниз, хватая её под коленки.
— Джек, перестань, хватит! Дети услышат… пожалуйста! — Кэрол представила, что вот сейчас Джо или Патрик войдут в комнату и увидят…
Она сцепила челюсти, поджала губы, уже не с силах подавить наслаждение, которое в ней росло под его ласками. Он слишком хорошо знал, как вызвать в ней это удовольствие, знал её тело, как заставить его отреагировать…
Надолго её не хватило и, подведя её к оргазму, Джек вернулся в её тело и запечатал рот глубоким поцелуем, приглушая стоны, и её, и свои собственные. Тело её начало содрогаться под ним от неудержимого оргазма, который она не сумела подавить, длинные ногти вонзились ему в спину, как будто она специально хотела сделать больно, мстя за своё поражение, но Джек стерпел, охваченный таким экстазом, что её попытка испортить его удовольствие не удалась. А её ярость и нежелание покориться ещё больше его подстегнули, как было всегда, и наоборот, только усилили удовольствие, сделав ещё острее и пронзительнее.
Перекатившись на бок, Джек обнял её и прижал к бешено колотящемуся сердцу, переполненному ни с чем не сравнимым счастьем и радостью. Удовлетворённо вздохнув, он наклонился и с нежностью поцеловал жену в губы.
— Прости меня… я не хотел вот так… не собирался, честное слово. Просто сорвался, не выдержал. Я так соскучился! Так мечтал об этом…
Кэрол промолчала, без сил лежа в его объятиях, разомлевшая и счастливая.
— Какой ты стала злючкой! — он вдруг тихо засмеялся. — Ты зачем меня так поцарапала? Чуть мясо с костей не содрала! Кайф хотела мне испортить? Не вышло, милая!
— Жаль, — буркнула она, скрыв от него растянувшую губы улыбку. — В следующий раз укушу.
Он рассмеялся и ласково ущипнул её за ягодицу.
— Я тебе укушу! — подняв к себе её лицо, он снова её поцеловал, такой счастливый, что глаза Кэрол вдруг увлажнились, и она против воли ответила на его поцелуй, на мгновение позабыв обо всём на свете. Обняла, со всех сил прижимая к себе, поддавшись своем чувствам… своей безумной любви, сопротивляться которой больше не могла.
И она с упоением целовала его, обнимала, гладила и ласкала, потеряв голову… Как много лет назад, когда он впервые уложил её в постель, заставив подчиниться и забыть обо всём…
И вскоре они уже катались по полу, сцепившись в обоюдной всепоглощающей страсти, и заботило их только одно — как не забыть о необходимости вести себя потише, чтобы не быть услышанными. Любовь, которой они оба сопротивлялись так долго, не желая признать её силу и власть над ними и их жизнью, любовь, над которой оба надругались, растерзали, растоптали, пытаясь уничтожить, избавиться, за что та мстила им, изводя невыносимыми любовными муками, болью, страданиями, так и не отпустив… теперь эта любовь снова подарила им умопомрачительное счастье и наслаждение, как награду за то, что снова ей покорились, признав, наконец, тот факт, что не она им подвластна, а они — ей. И обессилев от своих страданий, они вдруг с облегчением и радостью сдались этой любви… друг другу. И пьянели в жарких объятиях оттого, какое это принесло ощущение счастья… Ненависть, злоба, обиды и ревность — всё растворилось в этом ощущении. В наслаждении душевном и физическом, которое дарила им их любовь и которое ничто другое не могло заставить испытать.
И Джек был с нею прежним, хотя Кэрол до сих пор не могла в это поверить — нежным, ласковым, любящим. Это невозможно.
— Не может быть… — прошептала она, не замечая, что делает это вслух, и тут же забыла о своём удивлении, с жаром отвечая на его ненасытные голодные поцелуи.
Совершенно неожиданно сердце её вдруг тревожно всколыхнулось от внезапного ощущения, что за ними наблюдают. Резко повернув голову, она посмотрела в окно. Горячие ладони легли ей на скулы, поворачивая лицом к нему, губы страстно накрыли рот, и Кэрол застонала, позабыв о том, что её отвлекло…
Даже самый восхитительный секс, такой, как с Рэем, например, не мог заставить её испытывать такие сильные эмоции, какие она испытывала сейчас, в объятиях любимого мужчины… И ничто не могло с этим сравниться, ничем нельзя было это заменить, как бы она ни искала и ни старалась. Только снова полюбить. Но она так и не смогла. Почему? Джека держит проклятие, а её что? Ведь он обычный мужчина, без всяких там сверхъестественных чар и проклятий. Почему же тогда она им так одержима?
Она думала об этом, лежа в его объятиях и всё ещё тяжело дыша, прислушиваясь к учащенным ударам сердца в его груди. Он прижимал её к себе, перебирая пальцами белые волосы, с упоением втягивая ноздрями их запах, касаясь губами в нежных поцелуях. А она поднимала голову, вновь и вновь подставляя этим поцелуям губы, которые он сладко целовал. И Кэрол мечтала о том, чтобы эти мгновения остановились и никогда не заканчивались, мечтала вот так целоваться с ним всегда, до конца жизни. Потому что поняла — ничего прекраснее в её жизни нет и не было.
— Ты скучала по мне? — прошептал он, лаская взглядом её лицо так, словно не мог насмотреться. — Ну пожалуйста, не молчи… Скажи мне… — но она опустила глаза, отказываясь отвечать. — Я много думал, там, в тюрьме… Многое понял, пересмотрел… Признал, наконец-то, что это я виноват… я разрушил всё… совершал одну ошибку за другой, как никогда раньше в жизни… Как последний идиот. Сам себе удивляюсь, почему? Ведь я совсем не идиот и никогда им не был.
— Самомнение в тебе всегда зашкаливало! — фыркнула Кэрол. — Как же, все кругом не правы, только ты один лучше всех всё знаешь!
— Но ведь так и есть! — он снова засмеялся, крепче прижимая её к себе. — Что поделать, если я и впрямь умнее всех! Просто даже самые умные тоже могут совершать ошибки, как ни крути… а потом эти же ошибки кажутся такими глупыми, что не понимаешь — как так могло произойти? Где же были мои мозги? — он прижался губами к её белым волосам и закрыл глаза от избытка чувств. — Я люблю тебя, Кэрол… Я никогда больше не совершу таких ошибок, не обижу тебя… буду только любить! Буду дорожить тобой, нашей семьёй, потому что понял, что дороже у меня ничего нет и не будет… Я не могу жить без вас. И меня так печалит, что вы смогли… Смогли так легко уйти, оставить меня, вычеркнуть из жизни, не интересуясь моей судьбой. Что Патрик отрёкся от меня… выбрал этого Спенсера, согласился, чтобы он занял моё место рядом с вами… Я держался после аварии, но этого не вынес… Это так меня подорвало, поломало… Я не виню его, понимаю, признаю, что сам виноват… Но вынести это не в моих силах, Кэрол. Я хочу вас вернуть, всё исправить. Мне нужна ваша любовь… так нужна! Я не лгал, когда обещал, что не буду больше тебя принуждать. Не буду заставлять. Решение за тобой, куда ты вернёшься — в наш дом, или в свою квартиру. Но знай… я не обещаю, что смирюсь. Нет. Я не оставлю тебя в покое, пока не добьюсь, чтобы ты передумала… по-хорошему, не как раньше — это я обещаю. Я сделаю всё, чтобы ты сама захотела ко мне вернуться. Чтобы снова поверила в мою любовь. Я докажу. А добиваться своего я умею, ты прекрасно знаешь, — он засмеялся, поглаживая её по бедру. — Так что подумай, есть ли смысл сопротивляться, если ты всё равно будешь моей, как и раньше. Только время терять, да мучить себя и меня… Лучше сразу сдавайся!
Не выдержав, Кэрол тоже тихо засмеялась. И вскинула голову, услышав шорох крадущихся к комнате шагов.
— Кто-то идёт! — оттолкнув Джека, она схватила платье и поспешно прикрылась, вскакивая на ноги. Джек подхватил штаны и прижал к животу, понимая, что одеться уже всё равно не успеет.
Оба застыли от неожиданности, когда в проёме двери выросла высокая мужская фигура, устремив на них дуло автомата. Позади незнакомца показался ещё один. Они удивленно остановились, растерянно таращась на голую парочку.
— А ну… руки вверх, голубки! Живо! А ты… вставай! — приказал тот, что был позади и, обойдя своего приятеля, нацелился на Джека из своего автомата.
— Это ещё кто такой? — изумленно спросил первый, метнув на своего спутника недоуменный взгляд.
Тот пожал плечами и рявкнул, обращаясь к Джеку:
— Ты ещё кто?
— Я муж, — спокойно ответил Джек, не отводя от него взгляда.
— Что?! — недоверчиво скривился мужчина. — Какой ещё муж, что ты несёшь?
— Что значит — какой? Единственный, других мужей у неё, насколько мне известно, больше нет. Разве вы не в курсе, что у женщины, которую вы так давно уже преследуете, есть муж?
— Ты Джек Рэндэл? — не поверили те и переглянулись. — Но что ты здесь делаешь?
— А разве не видно? — Джек усмехнулся. — Для непонятливых поясню — исполняю супружеский долг. Вы очень не вовремя, ребята. Может, зайдете попозже?
— Она же сбежала от тебя, ты должен быть в Америке! Что здесь ты делаешь? — начал злиться один из бандитов. — Не паясничай, отвечай, если не хочешь, чтобы я тебе яйца отстрелил!
Бросив испуганный взгляд на Джека, Кэрол заметила, как почернели его серые глаза.
— Мириться приехал, — голос Джека охрип, выдавая его ярость.
— Ну и как? Успешно, судя по всему? — хмыкнул другой, откровенно разглядывая обнаженное тело Кэрол, которая стояла посреди комнаты при слабом свете торшера, послушно подняв руки, в одной из которых всё ещё сжимала платье.
— Пока не знаю. Но я старался.
Незнакомцы засмеялись.
— Что ж, зря старался! Одевайтесь, живо! Лучше бы ты, парень, дома оставался, а теперь придётся пойти с нами. И, скорее всего, ты умрешь вместе со своей милой женушкой. Разве не об этом мечтают все влюблённые — умереть в один день? Радуйтесь, ваша мечта сбудется!
— Вообще-то, влюблённые мечтают жить долго и счастливо и умереть в глубокой старости вместе. А до старости мы ещё не дожили, — поправил Джек. — А о том, чтобы быть убитыми в расцвете лет какими-то сумасшедшими отморозками уж точно никто не мечтает! Вы поспешили, ребята. Приходите лет этак через сорок-пятьдесят, когда мы успеем друг другу осточертеть и будем очень рады снова вас увидеть!
— Надевай штаны, умник, если не хочешь, чтобы я вывел тебя отсюда без них.
Пока один препирался с Джеком, невозмутимо надевающим брюки, второй не отрывал взгляда от Кэрол, поспешно натягивающей платье. Потом поддел локтем товарища.
— Погляди-ка! А она ничего так, правда? Видел, какое тело?
Испуганно замерев, Кэрол покосилась на мужчину, и вздрогнула, когда Джек стиснул пальцами её руку и шагнул к ней, заслоняя от взглядов мужчин. Кэрол поспешно спряталась за его спину.
— Как думаешь, ведь ей всё равно умирать скоро, может, мы…
— Нет! Спятил что ли? — рявкнул тот, что был словоохотливее. — Это не женщина, забыл? Это нечисть! Хочешь сношаться с этой тварью? Не обращай внимания, не поддавайся искушению. Иначе пропадешь. Эти проклятые все такие — на грех так и подбивают одним только своим видом. Поддашься — и всё, потерял ты свою душу, гореть ей в аду…
— Мы к вашему аду никакого отношения не имеем! — огрызнулась Кэрол, не выдержав.
— Все проклятые — это собиратели душ, служащие демонам, которые хотят захватить наш мир. Будешь отпираться? Мы всё о вас знаем! Только ничего-то у вас не получится, черти, мы всех вас перебьем, и вашего Антихриста — тоже.
— Мой сын не антихрист, это просто ребёнок…
— Заткнись, ведьма! Не говори с нами, не смотри на нас, а то не довезём до Рамлы, сами пришьём! Наша задача доставить живым чудовище, а тебя, если проблемы возникнут, разрешено прикончить, так что помалкивай, если хочешь ещё немного пожить!
— Чудовище? — нахмурился Джек.
— Ага, — в комнату вошёл третий, неся на руках неподвижного Патрика. За ним с сонным, ничего не понимающим видом следовал Джо. — Вот оно. Спит. Притворяется маленьким мальчиком. Но мы-то знаем!
Джек побагровел.
— Убери руки от моего сына, чокнутая мразь! — зарычал он и, метнувшись между стоящими мужчинами, схватил с полки попавшую под руку вазу и с размаху ударил ею по лицу тому, кто держал мальчика. Тот отшатнулся, и Джек вырвал у него из рук Патрика. Прижав его к груди, он обернулся и посмотрел на Кэрол обезумевшим взглядом.
— Я же говорил тебе… Ну почему ты меня не послушала? — простонал он, пятясь к двери. — Не подходите! Не отдам! Я вам его не отдам! — закричал он.
Он не видел, как Патрик вдруг очнулся, резко распахнув глаза.
— Нет… — прохрипел мальчик.
Услышав его, Джек заглянул ему в лицо.
— Не бойся, сынок… Я не позволю…
Кэрол вскрикнула, услышав звон бьющегося стекла в окне, голос Джека оборвался, а голова резко, как от удара, откинулась назад. Чуть слышный звон стекла — и один из мужчин взмахнул руками, падая, ещё звон, покачнулся второй. Третий застыл на месте, и Кэрол, как в замедленной съемке, увидела, как из маленького красного отверстия на лбу его скатилась крупная капля крови.
И только тогда она поняла, что происходит.
Сердце её остановилось и, резко выдохнув, словно ей дали под ребра, она снова устремила взгляд на Джека. Он лежал на полу, в одних брюках, раскинув руки и устремив застывший невидящий взгляд в потолок. По вискам его медленно стекали капли крови, оставляя яркие полосы и теряясь в густых тёмных волосах, а под затылком расплывалась густая лужа крови… Она видела, как трясёт его за плечи Патрик, как раскрывает в крике рот, но не слышала, как он кричал… Хотя он кричал во весь голос. Словно она оглохла. Её парализовало. Она не могла ни пошевелиться, ни вдохнуть.
Она утратила связь с реальностью, ей казалось, что она просто сходит с ума. Или находится в одном из своих кошмаров. Потому что этого не может быть. Ей казалось, что она уже вечность стоит, не дыша, посреди комнаты, не отрывая безумного взгляда от мёртвого Джека, от кровавой точки на его высоком лбу… Да, она это уже видела раньше… Это всего лишь очередной сон… как и раньше. Она проснётся, и поймёт это. Вздохнёт с облегчением.
И как в своём сне, она подошла к Джеку и опустилась на пол рядом. Наклонившись, приподняла его голову и положила себе на колени. Заглянула в открытые глаза, которые ещё казались живыми, глаза, которые так любила, такие умные, проницательные…
— Джек, — позвала она, и снова ничего не услышала, даже собственного голоса. Погладила по щеке, не замечая, как размазывает по его лицу кровь, в которой были измазаны руки. Его кровь. Она не видела, как бьётся в истерике рядом Патрик, рвя на голове волосы и воя. Ничего не видела, кроме выпачканного в кровь лица Джека, его серых неподвижных глаз.
Этого не может быть. Неужели опять ожил один из её давних кошмаров, которых она так боялась, которые её изводили? Но этот кошмар был для неё невыносим, он всегда причинял безумную боль. Кошмар, в котором она вот так же держала на коленях мёртвого Джека, смотрела в его открытые глаза, которые её больше не видели… Смотрела на эту кровавую точку на его лбу. След от пули, оборвавшей его жизнь.
Неужели она опять держит в своих объятиях любимого мужчину, мужа, мёртвым? Этого не может быть. Второй раз. Невозможно. Она что, опять теперь вдова, дважды? Нет, Кэрол знала, что второй раз она пройти через это не сможет. Её сердце не выдержит больше такой боли.
— Джек, — снова позвала она жалобно. — Я тоже тебя люблю… больше жизни люблю… Прости меня…
Он погиб из-за неё. Как Мэтт. Как все остальные.
Она не поверила ему, не пошла с ним, когда он просил… А теперь такой возможности не будет уже никогда. Никогда. Потому что его больше нет.
«Я же говорил… Ну почему ты меня не послушала?».
— Прости, любимый… прости… — она прижала к груди его окровавленную голову, коснулась губами мокрого от крови лба, роняя на него крупные слёзы.
А потом увидела, как в комнату тяжёлой походкой, сжимая в большой руке свою винтовку, входит Тим. Как смотрит на неё, Кэрол и, замедляя шаг, но не останавливаясь, медленно поднимает оружие, направляет на неё дуло, слегка наклоняет голову к винтовке. В его глазах она видит обжигающую ненависть, ярость. Безумную болезненную ревность. И приговор.
И она поняла, что сейчас тоже умрёт. Эта догадка не вызвала в ней никаких эмоций и чувств. Ей было всё равно. Даже не страшно.
И вдруг сквозь свою странную глухоту, через которую не мог пробиться ни один звук, она услышала хорошо знакомый многоголосый пронзительный вопль. Опустила взгляд на Джека и Патрика. Чтобы увидеть их в последний раз. Патрик менялся, превращаясь в чудовище, несмотря на присутствие застывшего рядом Джо.
И увидела, как Тим поворачивается к нему вместе со своей винтовкой, как на лице его промелькнул страх, которого она никогда раньше не видела на лице Тима.
Кэрол рванулась вперёд, внезапно очнувшись от оцепенения, со всей быстротой, на которую была способна, выставив перед собой руки, чтобы схватить нацелившееся в мальчика дуло и отвести в сторону. Но Тим её услышал, молниеносно повернулся…
«Кэрол! — вдруг услышала она ласковый голос Мэтта. — Не бойся!».
Что-то несколько раз сильно ударило её в грудь, толкая назад и, удивлённо выдохнув, Кэрол почувствовала, как пол ускользает из-под ног, и она падает. А потом её накрыла боль. Боль, повергшая в шок. Она увидела расплывающиеся пятна крови на своём платье, и задрала голову, подняв взгляд вверх, на возвышающегося над ней Тима, который смотрел на неё неподвижным взглядом, всё ещё прижимая винтовку к плечу и целясь в неё. Она удивилась, не увидев в его взгляде ни капли жалости или сожаления. Только ненависть, злость и ярость.
— Так это ты! — попыталась сказать она, качнув головой в знак того, что отказывается в это поверить… Что это он её расстрелял, воплотив в реальность новую смерть из очередного кошмара. Но вместо слов изо рта её хлынула кровь, не позволив вымолвить ни звука, заставив захлебнуться.
В глазах потемнело от боли и нехватки кислорода.
«Почему так? — воззвала она мысленно к Тимми в мучительной агонии, уже не видя его перед собой за чёрной пеленой, застилавшей глаза. — Почему не сразу, как других?».
«Ма-а-а!» — в какофонии ужасных звуков, издаваемых чудовищем, она расслышала голос Патрика, отчаянный, переполненный страданием и болью, который её позвал, словно пытаясь удержать.
А потом наступила тьма, освободившая её от невыносимых мук.