Кэрол видела кровь. Много крови.
Она лежала в этой крови, чувствовала, как она проникает в ноздри, ощущала её медный привкус во рту… А ещё боль. Невыносимая боль в груди. И в душе. Она не могла вспомнить источник этой боли, как ни пыталась. Случилось что-то очень плохое, страшное — она знала. Но что именно — вспомнить не могла. И боялась вспоминать.
Она хотела выбраться из этого странного кровавого плена, из крови, в которой находилась, но не могла. Что происходит? Это очередное видение?
Она то впадала в забытье, словно теряла сознание, то снова оказывалась в море крови, или это видение сменялось другим. В этом видении она видела Джека. Они стояли с ним в чёрном тумане. Она слышала голос Мэтта, зовущий её, но не могла его увидеть. И пойти вперёд не могла — на пути их было рычащее чудовище, которое оскаливалось каждый раз, когда они хотели сделать хотя бы шаг. Она узнала этого монстра — это был Патрик. А иногда она слышала его плачь, детский, горький и отчаянный. Он звал их с Джеком, так жалобно, умоляюще… Она слышала его голос, человеческий голос, но при этом видела перед собой не его, а монстра, который смотрел на неё ярко-красными сияющими глазами. И тогда она брала за руку молчаливого Джека и тянула его назад.
— Нет, мы не пойдём, Джек… назад. Мы должны вернуться. Мы не бросим его.
— Это невозможно, Кэрол, — отзывался Джек грустно.
— И это говоришь ты? Для тебя никогда не существовало слова «невозможно», — улыбалась ему Кэрол.
— Не в этот раз, — качал он головой, и она видела в его серых глазах слёзы. — Я проиграл, Кэрол. Он меня всё-таки убил. И тебя убил.
И тогда она вспоминала, что произошло. И начинала кричать от ужаса и боли.
А он обнимал её и пытался успокоить.
— Я всё равно уже умирал, Кэрол. Я же тебе говорил. И на этот раз я не врал. Пока я был в тюрьме… лейкемия всё-таки до меня добралась. Жаль только, что не успел вам помочь… Не плачь. Наверное, я ещё не умер, раз мне снится этот сон.
— Это не сон, Джек. Мы в чёрном тумане, о котором я тебе всегда рассказывала. Здесь не бывает живых, Джек.
А он удивлялся, даже теперь не в силах поверить.
— Но если я умер… почему я с тобой сейчас разговариваю? Нет, Кэрол. Это просто моё подсознание, которое ещё не угасло… Сон.
Кэрол не пыталась с ним спорить и что-то доказывать. Убеждать в том, что он мёртв.
А потом она очнулась по-настоящему. Обнаружила, что лежит в ванной, наполненной кровью.
Увидела напротив Джо и открыла рот, чтобы закричать, и не смогла — вместо крика из груди вырвался судорожный хрип. Сонная артерия на шее Джо была перерезана, он был мёртв. Истёк кровью. И вся его кровь была на ней, разбавленная водой ровно настолько, чтобы покрыть всё её тело.
Повернув голову, она увидела рядом ещё одну ванну. В ней лежал Джек и какой-то незнакомый мужчина, судя по внешности — благословенный. Наверное, тот, что прибыл с фанатиками. Мужчине, как и Джо, была выпущена вся кровь, в которой по горло лежал Джек.
Рядом с ним сидело чудовище и прижимало большой когтистой кистью к его лбу губку, с которой стекала кровь.
«Что ты наделал! — завопила Кэрол про себя. — О, сынок! Что ты творишь?».
Чудовище обернулось и, бросив губку в ванную, встало и подошло к ней. Положив огромную руку ей на лоб, он надавил, заставляя опуститься, окунув в кровь с головой. Кэрол в ужасе забилась, пытаясь вырваться, но он не отпускал. Не выдержав нехватки кислорода, она вдохнула, втягивая в простреленные лёгкие окровавленную воду, и потеряла сознание.
***
Джордж Рэндэл, Зак Райли, Шон, а с ними переводчик, в сопровождении заведующего отделением клинической больницы вошли в палату, в которой вместе находилась чета Рэндэлов. Они прилетели на частном самолёте сразу после того, как сообщили, что Джек и Кэрол находятся в больнице в Израиле, куда были доставлены при весьма странных обстоятельствах.
Они были обнаружены случайно полицейскими, которых вызвали перепуганные соседи, сообщив, что видели странного окровавленного монстра, убивающего людей. Произошло что-то страшное и необъяснимое — улицы были усеяны трупами людей, погибших странной смертью, которой пока специалисты не нашли объяснения. Сообщить подробности Джорджу и Заку отказались, как бы те ни настаивали. Связей у них здесь не было, но Зак был намерен узнать подробности, несмотря ни на что, и Джордж не сомневался, что он узнает. Потому что это был Зак, для которого не существовало преграды или препятствия, которое он не мог бы преодолеть. Как Джек.
— Что с ними? — спросил Джордж, разглядывая попеременно Джека и Кэрол.
— Пока мы затрудняемся ответить, — перевёл переводчик слова доктора. — Мы провели полное обследование и не нашли никаких повреждений. Но они не приходят в себя, а почему — непонятно. Но есть одно очень странное обстоятельство, которое не поддается никаким объяснениям — в их телах обнаружены пули без всяких следов проникновения. У женщины — четыре пули в грудной клетке, у мужчины — прямо в голове. Каким образом эти пули оказались там — непонятно. Ткани вокруг них совершенно здоровые, даже нет следов воспаления или отторжения. Как будто они там уже давно, и организм вполне смирился с их присутствием.
— Доктор, вы что, прикалываетесь? Это же полный бред — то, что вы говорите! — фыркнул Зак и обратился к переводчику. — Ты ничего не напутал, когда переводил? Кто из вас обдолбался наркотой — ты или доктор?
Обидевшись, доктор достал из папки рентгеновский снимок и, подойдя к окну, поднял его к свету.
— Посмотрите сами. Это — мозг вашего сына, — перевёл переводчик, обращаясь к Джорджу. — А это — пуля. Видите?
Доктор пальцем ткнул в снимок. Вглядевшись в снимок, Джордж обернулся и посмотрел на гладкий, без малейших повреждений лоб Джека.
— А это точно его снимок, вы не перепутали? Я не вижу у него на голове даже царапины. Это невозможно.
— Тем не менее, это так. Череп цел, никаких повреждений мозга мы не нашли. Как будто он уже родился с этой пулей.
Джордж нервно усмехнулся, изучая Джека пристальным взглядом.
— Я всегда знал, что он родился с пулей голове!
— Как, вы правда знали? Это действительно так?
— Нет, конечно! Это выражение такое, образное. Я пошутил.
Доктор растерянно моргнул, потом раздражённо отвернулся и снова уставился на снимок.
— Тем не менее, эта пуля там, и она каким-то образом там оказалась. Но как? Мы не нашли даже заживших следов проникновения. Ничего. Никаких следов, даже застарелых, на черепе. У женщины тоже самое. Четыре пули в груди. Она бы не смогла выжить с такими ранениями без хирургического вмешательства. Это невозможно. Просто фантастика какая-то!
— Мне сообщили, что их нашли в ванных, наполненных кровью, с двумя убитыми, из которых эта кровь и была выпущена.
— Да, но подробности мне не известны, это закрытая информация.
Джордж хмуро переглянулся с Заком.
— Узнаю, не проблема, — заверил тот.
— А мальчик? Что-нибудь известно о моём внуке?
— Простите, я не в курсе, — ответил доктор. — С этим вопросом вам лучше обратиться в полицию.
— Если нет никаких повреждений, кроме этих пуль, которые чувствуют себя вполне комфортно в их телах, как я понял, почему они не приходят в себя? Это что, кома? — спокойно, полностью владея собой спросил Джордж, пряча кисти в карманы брюк, чтобы никто не заметил, как дрожат его руки.
— На кому не похоже. Скорее, это очень глубокий сон.
— И что делать?
— Пока не знаем. Мы растеряны. Мы созываем лучших специалистов на консилиум. Подобных случаев не было за все времена врачебной практики. Скорее всего, пули нужно будет изъять. Их присутствие несовместимо с жизнью.
— Но ведь они живы, — возразил Зак. — Может, лучше не трогать, тем более вы не разобрались в ситуации и причинах. Залезете — вдруг они тогда умрут?
— Маловероятно. Особенно в отношении женщины. Операция не опасна для жизни. Мы просто извлечем пули — и всё. Сердце не задето, пули в лёгких. Их нужно лишь аккуратно достать.
— А Джек? Мозг ведь не легкие, — сказал Джордж.
— Да, вы правы. Здесь сложнее. И риск больше. Любое вмешательство в мозг — это риск. Но он не может жить вот так… с пулей…
— Но ведь живёт, — снова вмешался Зак.
Доктор бросил на него раздражённый взгляд.
— Что по сути невозможно! И, напомню, он не просыпается. Он может впасть в кому и умереть. Эта пуля несовместима с жизнью, — повторился доктор.
— Будь так, он бы уже умер, — пробурчал Зак. — Вы сами сказали, что его мозг не повреждён. Значит, то, что он не просыпается от этого не зависит. У Кэрол пули не в голове, а в лёгких, но она тоже спит. Я, конечно, не врач, но даже я вижу, что эти пули и их странный беспробудный сон не связаны. Они спят не потому, что в них эти пули! И не значит, что проснутся, если их выковырять. Я считаю, нужно подождать. Нельзя принимать такие важные решения, не разобравшись что к чему. Я говорю о Джеке. С Кэрол, раз риска нет, можете делать, что хотите — доставайте эти пули. А в мозги Джека пока не лезьте. Я против. Как бы хуже не было.
— Пуля в голове — что может быть хуже? — возразил доктор. — Даже если нет явных повреждений мозга, присутствие инородного тела таких размеров недопустимо.
— Когда будет консилиум? — спросил Джордж спокойным ровным голосом.
— Завтра, если все приедут.
— Я хочу, чтобы на нём присутствовали доктора, которых я вызову из Америки. В противном случае, я забираю сына и увожу домой.
— Хорошо, я это согласую. Проблем не возникнет, обещаю. Так, а что с женщиной? Вы даете согласие на операцию? — доктор вопросительно посмотрел на Джорджа. — Вы же родственник, имеете право принимать такие решения?
Джордж кивнул.
— Я её тесть. Больше у неё никого нет. Я даю согласие, оперируйте.
— Необходимо подписать документы, обсудить финансовую сторону… наша клиника очень высокого уровня, вам, должно быть, известно. Вам нужно оплатить уже проведенные исследования и…
— Я всё оплачу, — перебил Джордж раздраженно.
— Тогда, пожалуйста, пройдёмте.
С трудом оторвав взгляд от неподвижного лица Джека, Джордж кивнул и пошёл следом за доктором. Переводчик поспешил следом.
— Вы сказали, что провели полное обследование. А как обстоят дела с его болезнью? — спросил он.
— С какой болезнью?
— У моего сына лейкемия. Диагноз поставили пару месяцев назад. Разве вы её не обнаружили?
Доктор в замешательстве остановился, смотря на него удивлённым взглядом.
— Если бы у него была лейкемия, конечно, мы бы её обнаружили. Но у него её нет. Ваш сын полностью здоров. Если не считать пулю в голове.
Джордж пошатнулся.
— Вы уверены? Может, вы просто пропустили… не заметили…
— Мы проведем дополнительное обследование, если вы настаиваете. Но, уверяю, вас, если бы…
— Проведите, я настаиваю. И пригласите для этого конкретных специалистов, практикующих именно в этой области.
— Как пожелаете. Всё сделаем. Вам нехорошо?
— Я… нет. Доктор, а вы уверены? Ну… что вы не ошиблись? Диагноз поставил доктор, который наблюдает его с детства. Ошибка невозможна. Дед Джека по материнской линии умер от лейкемии как раз в его возрасте. Разве лейкемия может за два месяца исчезнуть вдруг сама по себе?
— Вряд ли такое возможно. Но… иногда случаются чудеса, которые мы, медики, объяснить не можем. Даже если у вашего сына была раньше лейкемия, то сейчас её нет. Мы проверим дополнительно, раз такая ситуация. Но я знаю одно — наши специалисты не заметить такое заболевание не могли. Это просто невозможно.
— Хорошо. Дайте мне минутку… я сейчас подойду, — Джордж опустился на кушетку, потому что ноги отказывались его держать, а, доктор, понимающе кивнув, продолжил путь один.
Забыв о присутствии переводчика, Джордж спрятал лицо в ладонях и беззвучно заплакал. Впервые в жизни.
***
Когда Кэрол очнулась, то долго не могла понять, где находится и что с ней. Затруднялась определить, что было сном, а что реальностью из того, что она помнила из последнего… Кровавая ванна, мёртвые благословенные. Чёрный туман, в котором они были с Джеком, чудовище… Джек, фанатики, озверевший Тимми с винтовкой…
— Где я? — спросила Кэрол у появившейся медсестры, которая повернулась на её голос, но ответила на чужом языке. Израиль, она всё ещё здесь…
Медсестра ушла, оставив её одну.
Кэрол закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь привести в порядок память и мысли. И, прежде чем уснуть, вспомнила всё, что произошло. А вспомнив — плакала. Значит, она снова выжила. В очередной раз. Её привезли в эту больницу, прооперировали и спасли. А что с Патриком?
Её разбудило прикосновение к руке. Открыв глаза, она удивлённо молчала, уставившись на склонившегося над ней Джорджа Рэндэла.
— Кэрол, где Патрик? — первое, что спросил он.
— Я… не знаю. Он был с нами… я потеряла сознание и только очнулась, недавно, здесь.
Джордж Рэндэл огорчённо поджал губы и, тяжело вздохнув, выпрямился.
— Что произошло, ты можешь рассказать?
— В нас с Джеком стреляли…
— Это были очень странные выстрелы, Кэрол. Пули в вас есть, а ранений — нет! Как ты это объяснишь?
— Как нет ранений? — удивилась она, упуская взгляд на перетянутую бинтами грудь, на торчащую из бинтов дренажную трубку, по которой из её лёгких вытекала кровавая жидкость.
— Это после операции — тебе просто доставали пули. До операции не было ни царапины.
— В меня стреляли… было много крови… очень больно и нечем дышать… я помню… А Джек… — лицо её исказила гримаса боли, а из глаз покатились слёзы.
— С Джеком всё в порядке, если не считать того, что в его голове каким-то чудом образовалась пуля.
— В порядке? — не поверила Кэрол и слегка приподнялась на локтях от удивления. — Но я видела… Вы уверены?
— Да. Но это не единственное чудо — его лейкемия исчезла. Без следа, как будто и не было никогда.
— Лейкемия? У него правда была лейкемия? — Кэрол покачала головой, борясь с ощущением, что снова теряет реальность, не уверенная, что происходящее сейчас — не сон.
— Да. Он не сказал?
Кэрол не ответила.
— Кэрол, что произошло? — повторил Джордж, не отрывая от неё внимательного взгляда.
— Нас убили… сначала Джека, потом меня. И я не понимаю… мне это привиделось? Джек правда жив?
— Да. Только без сознания.
— Где он?
— Он сейчас в нейрохирургическом отделении. Ему, как и тебе, извлекли пулю. Вас нашли с трупами в ванных, наполненных кровью. Кто сделал это с вами, ты помнишь?
Кэрол снова промолчала. Она помнила. И даже начала догадываться, что произошло. Патрик выпустил кровь благословенным, пытаясь их спасти. Убил благословенных, превратившись в чудовище. Но как?.. Как это возможно? Их свет потерял над ним свою силу? И как он смог их убить? Неужели он стал сильнее их дара?
И тогда она вспомнила предсказание Габриэлы.
«Нельзя, чтобы Джек умер. Его смерть повлечёт за собой страшные последствия. Пробудит страшное зло».
Что это значит? О чём говорила провидица, что видела?
Что там произошло, после того, как она отключилась? Или всё-таки умерла? Кого ещё убил Патрик? Что с Тимом? Куда пропал сам мальчик? Тим его не убил тогда, это ясно, потому что Рик после убил Джо и другого благословенного, притащил откуда-то ещё одну ванну, в которую положил Джека. Это Рик вернул их к жизни. Разве такое возможно? Неужели кровь благословенных настолько сильна?
Кэрол вспомнила про собаку, попавшую под грузовик, о которой рассказывал Джо.
«О, Джо-о, — застонала она про себя, сжав веки. — Бедный мальчик… Прости! Прости!».
Такова цена её новой жизни — жизнь этого ребенка, которую Патрик у него забрал, чтобы отдать ей.
Никогда бы она на это не согласилась, будь у неё выбор. Но вернуть Джо его жизнь она не могла… разве что, если он попал в туман, и она сможет его оттуда вытащить, как других, чтобы он заново родился. Если так, она непременно это сделает.
Видя, что она отвернулась, чтобы скрыть побежавшие из-под сжатых век слёзы, Джордж не стал настаивать.
— Ладно, Кэрол, отдыхай. Мы позже поговорим. Я найду Патрика, где бы он ни был. А вы с Джеком пока набирайтесь сил и выздоравливайте. И потом мы все вернёмся домой. Там твоя маленькая дочь… она тебя ждёт. Ты… поедешь?
Кэрол лишь молча кивнула.
— Вот и хорошо. Джек будет рад. Ради сына и внуков я готов обо всём забыть, Кэрол. И тебе предлагаю сделать то же самое. Ну что, мир?
Подняв на него влажные голубые глаза, Кэрол снова кивнула.
— Вот и хорошо. Наконец-то вы с Джеком оба поумнели… Может, хоть жизнь свою доживу в спокойствии и радости. Кстати, я сейчас живу у вас, но если ты против, я могу вернуться к себе.
— Нет… я не против.
— Джек тебе сказал, что приговор отменён? По возвращению, тебе придётся побыть в клинике, но не пугайся, пичкать препаратами для сумасшедших тебя не будут, просто будешь находится там, как положено. Джек всё уже уладил насчёт клиники и лечения. Неприятно, но иначе нельзя. Всё же лучше так, чем камера смертников.
— Я согласна.
— Хорошо. Тогда пока отдыхай, остальное обсудим потом, когда Джек очнётся. Если ты пришла в себя, то и он скоро должен, да?
Кэрол не знала ответ на этот вопрос, но кивнула, изучая его взглядом. Джордж Рэндэл изменился, постарел. Было заметно, что значительно сдал здоровьем после ранения и комы. Взгляд был такой же твёрдый, но физически он казался слабым, нездоровым. Движения были уже не такими энергичными. А в глубине серых глаз таилась усталость измученного невзгодами и печалями старого человека, у которого уже не было прежних сил на то, чтобы переносить их с былой стойкостью.
Смотря на него, Кэрол не чувствовала к нему ни обиды, ни неприязни, хотя именно он отправил её на казнь. Она всегда испытывала к нему уважение, и до того, как она приняла решение уйти от Джека, они прекрасно ладили. Он всегда был таким живым, энергичным, полным сил и здоровья, поэтому такие сильные перемены бросались в глаза. И Кэрол знала, что внесла немалую лепту в то, что так побелели его волосы, а взгляд стал таким. И чувствовала свою вину.
— Простите меня, — тихо попросила она, заглянув в его глаза. Он не отвёл взгляд, как и Джек всегда предпочитая смотреть прямо в глаза.
— Ты отняла у меня полжизни, когда заставила похоронить внука. Разве такое можно простить? Лучше умереть, чем пережить такое.
— Я знаю, — шепнула она.
— Я хотел, чтобы ты умерла. Чтобы мой сын перестал из-за тебя страдать, начал новую жизнь. Чтобы никогда больше ты не смогла стать между нами и Патриком. Но это было неверное решение. Из-за него я едва не погиб, мой сын — тоже, попав в тюрьму. Он так тосковал, что заболел. Я не верил раньше, что так бывает. Он сказал мне, что хотел бы провести последние дни с тобой. Поэтому, когда он сообщил мне, что едет за тобой, я не стал возражать. Я переживал, боялся, что это может плохо закончиться… из-за твоего дружка-убийцы. А с другой стороны… — глаза его вдруг заблестели от выступивших слёз, — я надеялся, что, может быть, этот киллер избавит его от медленной и долгой мучительной смерти. Может, он и сам на это надеялся. Хотя… вряд ли. Джек никогда бы не захотел проиграть тому, кого так ненавидел. А теперь мне сказали, что лейкемии больше нет. Мой сын здоров. Я никогда не верил в чудо… Но оно произошло. Джеку подарили жизнь… кто-то или что-то. Я хочу, чтобы в этой новой жизни было всё так, как он хочет. Хочет быть с тобой — ради бога. Я никогда больше не буду лезть в вашу семью, отношения, обещаю. Пусть мой сын живёт, как он хочет… лишь бы только жил. Поэтому забудем обо всём плохом, что было, и больше не будем вспоминать. Скажи только… ты всё ещё его любишь?
Глаза Кэрол наполнились слезами, горло сдавил спазм. Она не смогла ответить, только снова кивнула.
— Вот и хорошо, — повторил Джордж и, хлопнув себя по коленке, улыбнулся и поднялся. — Раз дурь из вас обоих вышла, возвращаемся домой и живём долго и счастливо. Когда-то ты уже выполнила мою просьбу и исполнила мечту, родив мне внука, выполни и ещё одну — подари мне спокойную счастливую старость. Сможешь — и я тебя прощу.
— Только, умоляю, найдите Патрика, — взмолилась Кэрол.
— Об этом могла и не просить. Выздоравливай, не переживай. Со мной Зак, мы найдём Патрика, где бы он ни был. Мы вернёмся домой все вместе, я даю слово.
Он ушёл. Кэрол знала, что он и Зак сделают всё, чтобы найти мальчика. Но был ли Патрик сейчас мальчиком? Она уже пыталась его позвать. Связаться с ним. Услышал ли он её? Он не отозвался, ни разу. Если свет благословенных утратил над ним силу, фанатики не могли бы его забрать.
Благословенных рядом не было, но Кэрол не могла воспользоваться своим даром. Как ни пыталась, она не сумела добиться даже характерного пощипывания в глазах, которым всегда сопровождалось их изменение. Не получалось и проникнуть в чёрный туман, призвать мёртвых. Ничего не получалось из того, что она могла раньше. Кэрол не понимала — почему? И видений больше не было. Она не могла связаться даже с Луи, хотя постоянно пыталась, чтобы узнать у него о Патрике. Луи должен был знать. Не факт, конечно, что он бы ей сказал, но… попытка — не пытка.
Кэрол, находясь в своей палате, не понимая языка, не могла знать, что происходит в городе. Две медсестры, взволнованно обсуждающие что-то на непонятном Кэрол языке, привлекли её внимание, но, так и не поняв, чем вызвано такое волнение, Кэрол забыла о них. Мало ли, что могут обсуждать две женщины между собой.
Через два дня её навестил Шон. Кэрол обрадовалась, увидев его, но радость её померкла, когда она разглядела его расстроенное лицо.
— Шон… — прошептала она севшим от страха голосом. — Что случилось? Патрик?
— Нет, его мы пока не нашли. Джек. У него начались осложнения после операции.
Кэрол приподнялась и села.
— Какие осложнения?
— Надо было послушаться Зака, — с отчаянием сказал парень. — Он говорил, что не нужно лезть ему в голову! Но эти врачи приняли другое решение, а Джордж прислушался к их мнению.
— Насколько всё серьёзно, Шон?
— Я не знаю, Кэрол. Серьёзно. Его опять прооперировали. Начался какой-то воспалительный процесс в мозге, отёк.
— Шон, мне нужен благословенный. Ты знаешь, о чём я говорю, кто такие благословенные?
— Да. Джек мне рассказывал. Но как я найду? Где? И зачем?
— А Кален, отец Рэя? Ты знаешь, где он живёт?
— Нет, но Джек следил за ним, когда он уехал из Сан-Франциско домой. Зак должен знать. Или кто-то из их людей. Я могу спросить.
— Узнай! И привезите его сюда немедленно! Это спасёт Джеку жизнь!
— Как?
— Так же, как спасло, когда в его голове оказалась пуля! Не спрашивай, Шон, просто сделайте это, привезите Калена, если вам дорога жизнь Джека!
Удивлённый Шон ушёл, а Кэрол задумалась о том, а что, если не все благословенные обладают такой мощной целительной силой, как Джо? Если не все вообще её имеют, или Джо был такой один?
Через несколько дней ей позволили навестить Джека. Он находился в палате интенсивной терапии, куда был переведен, когда врачи перестали опасаться за его жизнь. Он так и не пришёл в себя, ни разу.
Долго Кэрол не могла оторвать от него взгляда, изучая бледное лицо с запавшими глазницами с потемневшей вокруг глаз кожей. И не могла поверить в то, что он дышит. Перед мысленным взором стояла другая картина — простреленный лоб, застывший неживой взгляд. А теперь он лежит перед ней с перевязанной бинтами головой, бледный, без сознания, но живой.
Ей стало известно, что на город напала странная, неведомая эпидемия — люди умирали от неизвестной болезни, и причину смерти и саму болезнь выявить не могли. Просто каждый день находили множество трупов. В городе началась паника, люди стали уезжать.
Кэрол догадывалась о причине этих странных смертей, но её удивляло то, что никто больше не говорил о монстре или чудовище. Она тщательно выведала всё у Зака, тот рассказал, что знал, а знал он всё, что было известно властям — за исключением той ночи, когда нашли её и Джека, никакой информации о монстре от людей не поступало, ни разу. Никто не видел ничего подобного. Но, несмотря на это, трупов с каждым днём становилось всё больше.
Патрика до сих пор не нашли, но Кэрол знала, что он здесь, в городе. Чувствовала, хоть так и не смогла с ним связаться. И дар её так и не вернулся. И недоумевала — если он всё ещё оставался чудовищем и убивал столько людей, почему его больше никто не видел?
Как найти Патрика, вернуть его, остановить это разбушевавшееся чудовище?
Что-то изменилось, Кэрол чувствовала. Сильно изменилось и не в лучшую сторону. Пророчества Габриэлы никогда не врали. Но Кэрол не понимала пока, что именно произошло такого, чего ни в коем случае нельзя было допустить, и от этой неизвестности становилось еще страшнее. Но уже одно то, что свет благословенных монстру больше не помеха, то, что он смог их убить — это плохо. Если не благословенные, то что тогда сможет остановить это потустороннее существо? И как Патрик вернётся обратно в человеческий облик, если раньше делал это только при появлении благословенных, под действием их света? Кэрол боялась, что случилось необратимое, что Патрик никогда больше не станет снова самим собой, а вырвавшееся чудовище уже не будет возможности удержать или усмирить. Что тогда будет? Кэрол пока старалась гнать эти мысли от себя прочь.
А пока она смотрела на Джека и молилась, чтобы с ним всё было хорошо, чтобы он выкарабкался. Конечно, выкарабкается. Как иначе, если даже после выстрела в голову он до сих пор жив, если исчезла его лейкемия, которой он опасался всю жизнь и всё-таки до него добравшаяся.
А ещё оказалось, что он не врал на этот раз. И насчёт приговора, и по поводу своей болезни. А она не поверила. Что ж, сам виноват. Всё время врал и водил за нос, а когда сказал правду, уже не осталось никакого доверия.
Она невольно вспомнила, как много лет назад он вот также лежал на больничной койке, с перевязанной головой, бледный и неподвижный, а она стояла над ним и разглядывала. Как давно это было. Целую жизнь назад. Так начиналась их любовь. Сколько всего пришлось пережить с тех пор и ей, и ему. Чем же их любовь закончится? Кэрол думала, что уже закончилась — так некрасиво и трагично. Но нет… Она снова стоит над ним, больным, но живым, снова роняет слезы и не может поверить, что перед ней он — молодой, энергичный и сильный.
— Борись, Джек, — прошептала она, гладя его по красивой кисти в надежде, что, как много лет назад, он откроет глаза, посмотрит на неё, улыбнётся. Но глаза он так и не открыл, как бы она его не звала.
Джек пришёл в себя только через два дня.
Но выражение «пришёл в себя» не совсем подходило… Он не пришёл в себя, он просто открыл глаза. Кэрол не узнала его взгляд и сразу поняла, что с Джеком что-то не так. Это поняли все, не только она.
— Что вы с ним сделали? — прохрипел Джордж, поворачиваясь к врачу.
— Мы всего лишь спасали ему жизнь, — не дрогнувшим голосом отозвался главврач, отводя взгляд от переводчика.
— Я же говорил — не надо лезть ему в голову! — процедил сквозь зубы Зак, и Кэрол заметила, как он стиснул кулаки в попытке сдержать ярость и боль. Она подошла к Джеку и с улыбкой наклонилась, ловя его странный блуждающий взгляд. Сжала его кисть, привлекая внимание. К её облегчению, он отреагировал, повернул голову и сосредоточил на ней взгляд.
— Привет, Джек! Как ты?
В палате воцарилась напряжённая тишина, Кэрол знала, что всё смотрят на них, ожидая его ответа.
Он внимательно, даже сосредоточенно смотрел на неё, но молчал. Потом его взгляд переместился куда-то поверх её головы и, обернувшись, Кэрол увидела, что сзади подошёл Джордж.
— Сынок… ты помнишь нас?
Джек продолжал молча смотреть, теперь разглядывая отца. И в его глазах ничего не отражалось при этом. Ни эмоций, ни мыслей, никакой заинтересованности, только пустота и безразличие. Кэрол так и не поняла, узнал ли он их вообще.
— Со зрением и двигательными функциями всё в порядке, — подал голос доктор.
— Зато с мозгами, как я погляжу, не очень, — рявкнул зло Джордж. — Что с ним? Я хочу знать! Почему он такой? Я вижу, что он меня видит, но почему он смотрит на меня или на Кэрол с тем же интересом, с каким бы смотрел на стену перед собой?
— Мы проведём необходимые обследования и тесты, чтобы понять…
— Понять, насколько мой сын стал идиотом? Это и так видно! Вы знаете, кто он? Он гений, был лучшим юристом во всей стране, ни одного проигранного дела, а вы превратили его в овощ!
— В чём вы нас обвиняете?
— В том, что вы залезли в его мозги и уничтожили моего сына! Джек предпочёл бы умереть, чем превратиться в идиота!
— Почему вы думаете, что если бы мы не залезли, был бы иной результат? В его голове была пуля, смею напомнить.
— Но вы сами говорили, что она там уже давно. Раньше Джек не был идиотом, если она там и была, а после вашего вмешательства — стал! Вы плохо справились с задачей, после вашей операции начался воспалительный процесс и…
— Мы озвучили вам все риски. Вы дали согласие, подписали документы.
Джордж побагровел, глаза вдруг стали наливаться кровью. Кэрол показалось, что он сейчас набросится на доктора и вцепится в горло, но Джордж вдруг покачнулся. Стоявший рядом Шон схватил его под локоть, с другой стороны, оттолкнув доктора, подскочил Зак, чтобы помочь и не дать старику упасть.
— Я вас всех уничтожу… всех, — прошептал Джордж.
На лице доктора отразилось сочувствие, он кивнул Заку, предлагая посадить Джорджа на стоящий в углу стул. Но тот вдруг выпрямился, освобождаясь от держащих его рук.
— Послушайте, давайте не будем сразу думать о самом плохом. Джек только пришёл в себя. Отёк ещё не спал, вполне возможно, это временное состояние, — сказал доктор. — Давайте будем надеяться на лучшее. Ваш сын жил с пулей от винтовки в голове, и при этом умудрялся быть гением, как вы утверждаете.
— Да не было у него там раньше никакой пули, придурок! — прошипел зло Джордж.
— Вы уверены? Он делал когда-нибудь томографию головы?
— Несколько лет назад его сбила машина, была травма головы, проводилось тщательное обследование…
— А снимки сохранились?
— Конечно.
— И вы утверждаете, что после не было никаких травм и…
— И в голову ему не стреляли, — закончил Зак, перебив.
— Но тогда каким же образом… — доктор замолчал в полной растерянности и недоумении. — А мы могли бы взглянуть на эти снимки?
— Мы поговорим об этом после того, как мой сын перестанет выглядеть, как идиот. Вылечите его, и я дам вам всё, что хотите. Но если Джек останется таким, я вас с лица земли сотру.
— Можно я побуду с ним? — тихо спросила Кэрол, повернувшись к доктору. Тот кивнул.
Шон поднёс к кровати стул, на который она села, поблагодарив парня улыбкой.
Не обращая ни на кого внимания, Кэрол снова взяла Джека за руку. Он остановил на ней свой взгляд.
— Всё будет хорошо, — прошептала она и с нежностью погладила его по щеке. — Ты поправишься. Я тебе обещаю. Главное, что ты жив. Не знаю, помнишь ли ты меня — я Кэрол, твоя жена. Это твой папа, — обернувшись, она показала пальцем на Джорджа, потом на Шона. — А это твой брат, Шон. А это — Зак, твой друг. Ничего не бойся. Мы позаботимся о тебе.
Наклонившись, она поцеловала его в заросшую колючую щёку и снова сквозь слёзы посмотрела в наблюдающие за ней серые глаза.
— Поспи, тебе нужно набираться сил. Я побуду с тобой.
Он закрыл глаза.
— Он понимает, что ему говорят, и реагирует — это уже хорошо, — заверил доктор.
— Да уж, таким умственным возможностям можно просто обзавидоваться! — фыркнул Зак и вышел, не выдержав, тихо матерясь сквозь зубы.
Кэрол оставалась в палате до тех пор, пока её оттуда не выпроводили.
На следующий день она попросила Джорджа договориться о том, чтобы ей разрешили перейти в палату к Джеку. Он исполнил её просьбу. Ей поставили кровать в палате Джека, позволив остаться с ним.
В тот же день Шон сообщил, что Калена найти так и не удалось.
Кэрол гадала, где он мог быть, предполагая, что, может быть, он отправился на поиски Рэя и Джейми. Она досадовала на то, что не догадалась спросить у Джека, видел ли он его у фанатиков. Она собиралась попросить Зака освободить Рэя и Джейми, надеясь, что он в курсе того, где скрываются фанатики. Зак всегда принимал участие во всех важных делах Джека, в том числе и личных, не говоря о том, чтобы знать о них. К Джеку в палату он приходил редко, но не потому, что ему было все равно — наоборот, видеть Джека таким для него оказалось невыносимым. Да и видеть Кэрол он явно не горел желанием. В его взгляде она читала неприязнь и упрёк. Зак винил во всём, что случилось плохого в жизни Джека, с самим Джеком, её одну. Кэрол была уверена — будь его воля, он бы стёр её в порошок. Хотя было время, когда он очень даже хорошо к ней относился. Кроме Норы, все из окружения Джека приняли её, когда она вышла за него замуж. Но всё изменилось, когда она решила уйти от Джека, узнав об измене. Кэрол не была согласна с тем, что Зак и Джордж во всём винят её, а не своего обожаемого Джека. Почему? Она любила его и была верной женой, он обманывал и изменял все прожитые вместе годы. Она захотела уйти, и это возмутило всех из его окружения, сразу настроив против неё. Даже в том, что после этого вытворял Джек, взбесившись, тоже обвиняли её. Она, видите ли, спровоцировала весь тот беспредел, который он устроил. Даже смерть Куртни, похищение и пытки Рэя, осмелившегося выкрасть её из психушки, в которую её упёк Джек, убийство Даяны.
И теперь она виновата. Джек насильно вернул её в Сан-Франциско, держал пленницей в доме, не говоря уже о том, как обращался, сдал полиции, когда она добила за Патриком Свон. Напал на Мура и отца, угодил в тюрьму — и в этом её винят! Она уехала, но он опять её нашёл и приехал, зная об опасности… Но виновата опять она!
И самое ужасное было то, что на этот раз она действительно чувствовала себя виноватой. Если бы не её проклятие, Джек давно бы уже забыл о её существовании. И, возможно, сам бы послал подальше, когда она захотела от него уйти, а не сходил с ума. Были бы живы Куртни и Даяна, не мучился бы Рэй, тоже жертва её проклятия, которое и его не желает отпускать, держа мёртвой хваткой.
Её проклятие, черный туман, из которого в мир пришли потусторонние монстры и которым её жизнь была окутана с самого рождения — вот всему причина.
Да, теперь она, наконец-то, поняла, что такое, этот чёрный туман. Никакой это не туман, не ад, не ловушка и тюрьма для душ и проклятых, не больное воображение или кошмарные сны — ничего из того, что она думала и предполагала. Это — портал между мирами, по которому перемещались эти страшные хищники и охотники, способные уничтожать целые миры, высасывая всю энергию. А она и все, как она, которых называли проклятыми (хотя по сути это было неправильное определение, потому что никакие проклятия не имели к ним отношения) — всего лишь порабощённые души, ловушки, оружие, которым эти хищники охотились в этом мире, пока не имея другой возможности. Всего лишь червяки на крючке, принесённые в жертву и обречённые на погибель.
— Прости меня, любимый, — шептала она Джеку, сидя у его постели. — Я не виновата. Я всего лишь червяк на крючке. Истерзанный, обезумевший от боли, страха и страданий червяк. А ты гибнешь, как и остальные, попавшись… И ни мне, ни тебе с этого крючка не соскользнуть. Никогда. Но мы ещё поживём, обещаю. Посопротивляемся. Ведь мы должны защитить детей. Ты помнишь Патрика и Келли?
Он смотрел на неё, казалось, что слушает, но всё также молчал, и невозможно было определить по его взгляду, понимает ли то, что она говорит. Кэрол часто не выдерживала этот взгляд и отворачивалась. Видеть его таким действительно было невыносимо.
Он мог садиться и вставать, даже ходить, но неуверенно и не всегда — из-за головокружения. Он мог встать и дойти до туалета, но всегда в сопровождении поддерживающей его Кэрол. Когда головокружение было сильным, приходилось садить его в кресло-каталку и прибегать к помощи санитара, так как Кэрол сама могла Джека не удержать в случае необходимости.
Ел он сам, с маленького столика, который ставили ему на колени. С мелкой моторикой, вроде, тоже проблем не было, Кэрол кормила его сама лишь, когда у него сильно кружилась или болела голова.
Она постоянно с ним разговаривала, несмотря на то, что он ни разу ей так и не ответил.
Джордж тоже перестал приходить, только один Шон навещал их по два раза в день, объяснив, что Зак занят поисками Патрика и выяснением того, что с ними произошло, а Джордж приболел и его госпитализировали в соседнее отделение с гипертонией и стенокардией.
Кэрол попросила Шона купить ей какую-нибудь одежду, чтобы она смогла выйти отсюда и навестить Джорджа. Кроме больничной сорочки у неё ничего не было. Шон ответил, что и Джеку что-нибудь принесёт. Они даже договорились, что если Джек завтра будет хорошо себя чувствовать, не будет головокружения, они возьмут его с собой навестить Джорджа. Оставалось только вывести его из отделения незаметно.
Но одежда нужна была Кэрол не только для этого.
Завтра ночью она собиралась выйти незаметно из больницы, чтобы пойти искать Патрика. Она надеялась, что он услышит её и придёт. Но было небольшое препятствие — охрана, поставленная у палаты.
— Шон, ты можешь договориться с охранником, чтобы он выпустил меня завтра отсюда? — попросила она.
Парень сразу насторожился.
— Зачем?
— Я хочу поискать Патрика.
— Зак этим занимается…
— Он не найдёт его, Шон. Только я могу, понимаешь? Пожалуйста. Он сам ко мне придёт. Мы должны его найти. Помоги мне. Просто сделай так, чтобы я смогла выйти отсюда.
— Хорошо. Но я не отпущу тебя одну. Пойдём вместе. Надо пешком или можно на машине?
— Лучше на машине, но не спеша. Съездим в дом, в котором мы жили, если его там нет, покатаемся по улицам.
— Хорошо. Тогда завтра вечером, в десять — устроит?
— Да, спасибо.
Кэрол благодарно слегка сжала его плечо.
Он кивнул.
— И… у тебя есть оружие?
— Будет, если надо, — ответил он удивленно.
— Надо. Меня преследуют фанатики, если ты в курсе…
— Конечно, в курсе. Может, тогда лучше взять кого-нибудь из охраны?
— Нет. Никого. Патрик, скорее всего сейчас выглядит так, что его никто не должен видеть. И, Шон, если мы найдём его… это будет для тебя шоком. Но ты не должен бояться и ни в коем случае терять голову и пытаться ему навредить.
— Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, Кэрол.
— Поймешь, когда мы его найдём.
— Ладно. Тогда до завтра.
Попрощавшись с Джеком, который отреагировал только тем, что проводил его взглядом, Шон вышел из палаты.
— У тебя замечательный брат, Джек, — Кэрол присела рядом и с улыбкой погладила его по волосам.
Он молчал, неотрывно смотря ей прямо в глаза. И невозможно было угадать по его взгляду, о чём он думает, и думает ли вообще.
Наклонившись, она прикоснулась губами к его губам, гадая, как он отреагирует. Никак. Тогда она прильнула к его рту плотнее в глубоком нежном поцелуе. Он прикрыл глаза, но на поцелуй не ответил.
— Ну что же с тобой, Джек? Почему ты такой? — расстроенно прошептала она, разглядывая его лицо.
А он всё смотрел и смотрел… И молчал.
Тяжело вздохнув, Кэрол положила голову ему на грудь.
— Ничего… Найдём Рика и вернёмся домой. Потом Зак освободит Рэя и Джейми, разберётся с фанатиками, эту ведьму отдаст на съедение Луи… И всё наладится, успокоится. Только, умоляю… скажи мне хоть слово! Ты можешь? Хотя бы «да» или «нет».
Она с надеждой смотрела на него, но он молчал.
Тогда она снова уткнулась ему в грудь, чтобы скрыть слёзы. Когда она снова подняла взгляд, он спал, склонив голову на бок.
Кэрол легла на свою кровать и тоже закрыла глаза, гоня прочь одолевающие её горькие тревожные мысли. Она не заметила, как задремала.
Разбудил её тихий шорох, который почему-то напугал, заставив крупно вздрогнуть.
Открыв глаза, Кэрол увидела в темноте склонённую над ней фигуру в белом халате и медицинской маске. Но она сразу поняла, что к медперсоналу этот человек не имеет никакого отношения. Большая ладонь в тот же миг зажала ей рот, вдавив затылком в подушку, а в шею вонзилась игла. Голова у Кэрол закружилась, в глазах потемнело, и через несколько секунд она потеряла сознание.
Мужчина поднял её на руки и обернулся.
Двое других уже тащили к выходу неподвижного Джека, тоже отключившегося от укола.
У дверей палаты стояли две каталки, на которые они положили Кэрол и Джека, укрыв простынями.
— Быстрее! Уходим! — скомандовал один из них, выскакивая из палаты и пряча под халатом автомат.
За ним последовали остальные, каждый толкая перед собой каталку.
Торопливо пробежав по пустому тёмному коридору, они скрылись за углом.
А у палаты остался лежать охранник с перерезанным горлом, поплатившись жизнью за то, что уснул на посту.