Света выдвинула ящик стола. Здесь так, чтобы в любой момент её можно было увидеть, хранилась фотография десятиклассника Серёжки Лаврова рядом с аккуратной пачкой его писем. Девочка тщательно и в то же время стараясь, чтобы Сергей ни о чём не догадался, произвела то, что в детективных романах называется идентификацией личности.
— Может, и твой, — согласилась Света, сразу переходя на «ты».
— А где Таня?
— В больнице.
— Дежурство?
— Нет.
— А что?
— Ты не поймёшь.
— Пойму.
— Чаю хочешь?
— Это обязательно?
— Таня говорит, что да. Долг гостеприимства. Это быстро. Чай у меня в термосе.
— Наливай, — согласился Серёжа. — Так что же там стряслось? — спросил он рассеянно, потому что оглядывался по сторонам.
— Был у Тани больной, ветеринар, — вдохновенно принялась рассказывать Света. — В шестнадцатой палате лежал. Все думали — умрёт, а Таня с Машей его выходили. Ведь они постовые сёстры по уходу.
— Что значит «постовые»?
— Значит — на посту, — продолжала Света, занятая хозяйством. — Перевели больного в отделение для выздоравливающих, — Света открыла холодильник. — Больной совсем уже стал поправляться, а потом съел сырок из тумбочки. Вот такой, — Света вытащила из холодильника сырок в серебристой фольге и показала его Серёже. — Съел — и умер. Девочка начала разворачивать сырок. — С изюмом! Будешь?
— Нет, — испуганно отказался Сергей.
— А я съем, — спокойно продолжала Света. — Сегодня похороны. Люську — Танину подругу — могут выгнать из больницы, потому что должна проверять тумбочки. У профессора Корнильева обострение язвы, а Таня…
Но Серёжа уже ничего не слушал. Он уставился на злополучную бутылку «Столичной», стоявшую на полке распахнутой дверцы холодильника.
— Что это? — спросил он у Светы; девочке не понравилось, что Серёжа её не дослушал.
— «Столичная», — ответила она холодно. — Налить с дорожки?
, Сергей обалдел.
— Это у вас тоже долг гостеприимства? И часто у вас бывают гости?
— Угу, — ответила Света, прихлёбывая чай из блюдца и внимательно наблюдая за Сергеем.
На холодильнике стоял тёмный флакон с таблетками. Серёжа схватил его и стал рассматривать на свет. Флакон был без этикетки.
— Дай сюда, — сказала Света про тёмный флакон. Ей почему-то всё больше не нравилось Серёжино поведение.
— Зачем? — Сергей спрятал флакон за спину.
— Надо. Холодильник закрой.
Сергей с опаской протянул девочке флакон. Светлана вытащила из него таблетку, привычным движением бросила её в рот и запила чаем.
Сергей смотрел на девочку с ужасом.
— Что ты сделала? — спросил он её.
— Ничего. Приняла аскорбинку. А может, вы всё-таки не Лавров? — снова перешла на «вы» Света.
— Лавров, Лавров, — думая о своём, ответил Сергей и провёл пальцем по пыльной гитаре. — Так… — протянул он. — Всё равно Таньку надо спасать! Я побежал!
— Куда?
— К Неониле Николаевне. Мы что-нибудь вместе придумаем.
— К этой ехидне? — удивилась Света.
— Что ты! Наша Неонила — святая женщина, — ответил Сергей и выскочил из комнаты.
— Нет, вы всё-таки не Лавров! — крикнула Света ему вслед.
На пороге застеклённой террасы деревянного дома, в котором жила бывшая Танина учительница пения, появилась медицинская сестра Маша.
— Скороходова Неонила Николаевна здесь живёт?
— Это я, — ответила неистовая Неонила.
— Пришла кордиомин делать. Из первой городской.
— Наконец-то! Вас Танечка попросила?
— У вас спирт есть? — Маша начала располагать всё необходимое для укола на столе с потёртой клеёнкой.
— Спирт? Откуда же он у меня?
— Эфир?
— Ещё чего!
— Ну йод, в крайнем случае одеколон.
— Йод, наверное, найдётся.