Меня разбудили звонки телефона. Я завернулась в простыни, стараясь не слышать. Видит Бог, я слишком устала.
Кровать заерзала — кто-то другой потянулся к трубке. И только когда голос Джейсона произнес «алло», тихо, будто боялся меня разбудить, я проснулась. Откуда у меня в спальне Джейсон?
Ответ на этот вопрос я получила, как только открыла глаза. Я не была у себя в спальне — на самом деле черт его знает, где это я была. Кровать была двуспальная, но на ней только подушки — ни спинок, ни столбов, нормальная современная кровать. Свет шел только от небольшой двери прямо напротив изножья кровати. Там виднелось что-то вроде ванны или душа. Я увидела каменные стены и поняла, что я в «Цирке проклятых». В каком-то из его помещений.
— Она нездорова, — ответил кому-то Джейсон. И после секундной паузы: — Она спит. Я бы не стал ее будить.
Я попыталась вспомнить, почему я здесь оказалась, но ничего не припомнилось — голова была пуста. Я стала переворачиваться, чтобы спросить, кто звонит, и тут сообразила, что я голая. Натянув простыню до груди, я повернулась к Джейсону.
Он лежал на боку, спиной ко мне, простыня с него слезла до начала ягодиц. Какого хрена делаю я в голом виде в постели с Джейсоном? Где Жан-Клод? Ладно, наверное, у себя в гробу или в постели. Никогда я не спала с ним в одной постели, когда он каменный и холодный. А почему я не поехала домой?
— Вряд ли она сегодня поправится настолько, чтобы выйти.
Я попыталась сесть и обнаружила, что мир не слишком устойчив. Или попытка сесть — не слишком удачное решение. Снова оказавшись на спине, подтянув простыню до груди, я дважды попыталась сказать:
— Я не сплю.
Сухость во рту была неимоверная.
Джейсон повернулся ко мне. Простыня намоталась на него и оставила голой зад. Он закрыл трубку рукой:
— Как ты себя чувствуешь?
— Как я сюда попала? Почему я здесь?
Голос был настолько хриплый, что даже не похож на мой.
— Ты что-нибудь помнишь?
Я наморщила брови, и это было больно — на шее. Подняв руку, я нащупала большую повязку справа. Под ней, конечно, укус вампира, это я знала. И вместе со знанием вернулась память.
Я вспомнила все, и не только разумом. Тело мое забилось на кровати, спина выгнулась, пальцы вцепились в простыни, а из горла вырвался стон — меня охватило сенсорное воспоминание. Не так было хорошо, как в момент события, но чертовски к тому близко.
Я уперлась в простыни кулаками, намотала ткань на руки, ища, за что схватиться. Джейсон вдруг оказался рядом, схватил меня за руки у самых плеч, попытался удержать.
— Анита, что с тобой?
Я машинально взметнула руки, ухватилась за него. Глаза у меня закатились под лоб, тело свело судорогой, и руки рванули предплечья Джейсона. Я почувствовала, как ногти входят в кожу, как она поддается.
Джейсон то ли вскрикнул, то ли застонал.
Я отвалилась на спину, тяжело дыша, ничего не видя. И держась за руки Джейсона, как за последнюю твердую опору.
— Анита! — позвал он придушенным голосом. — Анита, ты как?
Я хотела сказать, что нормально, но пришлось только кивнуть. Он оторвал мои пальцы от своих рук — мягко — и сложил мне руки поверх простыни на животе. Кровать отзывалась на его движения. Я сообразила, что закрыла глаза — не помню когда.
— Что это за чертовщина? — спросил он.
Я хотела было сказать, что не знаю, но я знала. Я помнила Ашера, сидящего за длинным пиршественным столом, золотые волосы колечками, одет он в золото и багрянец. Жена нашего хозяина раздавила бокал рукой в перчатке, приоткрыв губы, и задышала так, что белые холмы грудей заколыхались. Она тихо пискнула, а когда смогла заговорить, попросила прислать горничную, чтобы проводить ее в комнату, потому что ей нездоровится. Это было неправдой. Ашер соблазнил ее в прошлую ночь по приказу Белль. Он жаловался Жан-Клоду, что баба просто лежала, закатив глаза под лоб — что да, то да, — но никакой другой реакции не было. Сплошное разочарование.
Сейчас, за пиршественным столом, у нее был флэшбэк оргазма, испытанного ночью, но она была спокойной партнершей, и потому флэшбэк удалось объяснить публике. В определенной мере.
Я лежала, таращась на Джейсона, видя теперь его, а не озаренные свечами комнаты и людей, давно ушедших. Ко мне вернулся голос, хоть еще сильнее охрипший, потому что я вопила.
— Это был флэшбэк.
— Флэшбэк чего?
— Дай воды, пожалуйста, — попросила я.
Он вскочил с кровати и нагнулся к холодильнику, стоящему рядом. Оттуда он вытащил бутылочку с каким-то соком для спортсменов.
— Это восполняет электролиты получше воды.
— Не люблю этой дряни.
— Поверь мне, тебе будет лучше, чем от воды. От нее может затошнить.
И почему-то ядовито-голубой напиток показался мне намного привлекательнее.
Джейсон открыл его и подал мне. Кровь уже заполнила царапины на его руках и медленно текла по коже красными струйками.
— Ох, прости, Джейсон. Я не хотела тебя царапать.
Я отпила синей жидкости. Вкус был именно такой противный, как мне помнилось, но еще несколько глоточков — и действительно стало лучше. И голос перестал звучать так, будто я провела месяц в пустыне.
Он поднял руки.
— А, это! Это ерунда. Хотя обычно, когда меня так поцарапают, это знак, что я очень здорово развлек подругу. — Он улыбнулся.
Я покачала головой, и мир не поплыл на этот раз. Отлично.
— Ты сказала, что это был флэшбэк. К чему тебя вернуло?
— К тому, что было у меня с Жан-Клодом и Ашером.
Он приподнял бровь:
— То есть флэшбэк к оргазму?
Я почувствовала, как мне щеки заливает жар.
— Вроде этого. — Я глотнула еще малость мерзкого напитка, чтобы не глядеть на Джейсона.
— Я у него работаю закуской годами и не знал, что бывает такая реакция.
— Это то, что умеет Ашер, — сказала я.
— Что?
— Ты всю комнату кровью зальешь, — ответила я.
— Сейчас я себя вылечу. Сначала договори до конца.
— Ты знаешь, что укус Ашера может быть…
— Оргастическим, — закончил он за меня.
— Ага.
— Я испытал смягченный вариант такого, — сказал Джейсон. — И ты в Теннесси, когда Ашер умирал. Он подчинил тогда твой разум. Если я правильно помню, тебе это не слишком понравилось.
— Не то чтобы не понравилось, Джейсон, а скорее наоборот. Понравилось так, что я испугалась.
— Жан-Клод сказал, что Ашер всегда сдерживается, кроме тех случаев, когда может оставить донора себе — что бы это ни значило.
Я кивнула, отпила и кивнула еще раз.
— Я думаю… нет, знаю, что этой ночью Ашер не сдерживался.
— Откуда? — спросил Джейсон.
— По некоторым воспоминаниям Жан-Клода. Я среагировала как одна женщина, которую Белль и Ашер когда-то соблазнили.
— И в чем же эта реакция? Царапать всех, кто под руку попадется?
— Я же попросила прощения.
Он сел на край кровати, подогнув под себя ногу, опустив другую, явно рисуясь. Обычно мне нетрудно глядеть мужчинам в глаза при разговоре, но здесь было на что отвлечься.
— Я шучу, Анита.
Он будто не замечал своей наготы, как свойственно большинству оборотней. Я протянула ему край простыни:
— Слушай, прикройся малость.
Он осклабился:
— Мы же проспали, — он глянул на будильник, — четыре часа голые и вместе. Чего мне теперь одеваться?
Я нахмурилась, и вдруг легко оказалось глядеть в глаза. Обычно это бывает, когда у меня взгляд сердитый.
— И в чем же ты поступила, как та женщина? — спросил он.
— Эхо, флэшбэк к тому наслаждению, которое было, когда Ашер пил кровь.
— И это будет и дальше повторяться?
Я снова покраснела:
— Похуже, чем у нее.
— Почему?
— Та женщина, которую я помню, не слишком много прыгала в постели, как утверждает Ашер.
— И что?
— Ей легче было скрывать, чем мне.
Он расхохотался.
— Ты мне хочешь сказать, что такие прыжки в постели для тебя норма?
Я глянула на него сердито:
— Сам должен знать. Ты был со мной в постели однажды и помогал довести меня до оргазма.
Лицо мне так залила краска, что голова начала болеть. Он перестал улыбаться. Мне еще долгие месяцы после этого было в присутствии Джейсона неловко.
— Тогда нас всех подстегивал ardeur, — сказал он. — И все прыгали чуть больше обычного.
Я мотнула головой, не глядя на него, подобрав ноги под простыней к груди.
— Если не считать, что мне хотелось порвать тебе горло, остальное для меня обычно.
Он закашлялся, засмеялся, а потом сказал:
— Не может быть.
Я не поднимала глаз от простыней:
— Ладно, ладно, смейся.
Он взял стоящую возле меня бутылку:
— По такому поводу надо выпить.
Я подобрала колени к груди, свернувшись под простыней.
— Не остроумно.
Он опустился на колени возле кровати, и мне стало видно его лицо.
— Ты меня извини, конечно… — Он слегка пожал плечами. — Но ты меня не вини. Не могу же я тебя не поддразнить, когда ты мне говоришь, что у тебя всегда такие бурные, непревзойденные оргазмы. Я же не могу такое пропустить, ты же меня знаешь, Анита.
Такой у него был невинный, мальчишеский вид — и это было притворство. К тому времени, как я познакомилась с Джейсоном, он уже прошел огни и воды, и от его невинности ничего не осталось.
Он снова протянул мне бутылку.
— Ладно, прости меня, может, я просто завидую.
— Не развивай тему, — предупредила я.
— Да не тебе, — сказал он, — но если укус Ашера такой кайфовый, почему мне не выдали все целиком?
Я попыталась нахмуриться, но преуспела только наполовину.
— Ты сам сказал. Ты же не его pomme de sang, а только прокатный.
— А ты — слуга-человек Жан-Клода, а не Ашера, так почему же тебе полагается полный оргазмовый шок?
В этом был смысл, и достаточно глубокий. Я пожала плечами.
— Я думаю, всем заправлял ardeur. Надо будет спросить у них, когда они проснутся.
Почему Ашер такое со мной сделал? Было ли это нарочно? Я только знала, что Ашер одним укусом может сделать такое, чего большинство мужчин не может сделать всем своим телом. Ашер сделал со мной то, что даже Жан-Клод в одиночку не сможет повторить. Даже от воспоминания тело свело спазмом, и я только успела отбросить бутылку Джейсону перед тем, как рухнуть на кровать.
На этот раз все было не так бурно, и Джейсон не пытался мне помочь. Наверное, решил, что получил уже достаточно царапин. Когда все кончилось и я лежала, тяжело дыша, завернувшись в простыню, а в глазах прояснилось, Джейсон спросил с дальнего конца кровати:
— Теперь мне ничего не грозит?
— Заткнись, — ответила я.
Он засмеялся, вспрыгнул на кровать, поднял меня одной рукой, а другой протянул бутылку.
— Откинься на подушки, пей медленнее, а я пойду руку перевяжу.
— И антисептиком намажь, — напомнила я.
— Я же вервольф, Анита. У нас инфекций не бывает. Ага.
— А зачем тогда перевязывать?
— Чтобы не заляпать одежду кровью и чтобы полиция меня в таком виде не замела.
— А при чем здесь полиция?
— Это они звонили. И звонили уже весь последний час. Лейтенант Сторр и детектив Зебровски звонили по очереди и требовали твоего присутствия. Лейтенант шумел насчет того, что приедет и вытащит тебя из моей кровати.
— А как он узнал, что я в твоей кровати?
Он ухмыльнулся мне из дверей ванной, открытой так, что свет обрамлял его тело.
— Не знаю. Догадался, наверное.
— Джейсон, ты же не дразнил Дольфа? Только не это!
— Я да чтобы кого-нибудь дразнил? — Он прижал руку к груди.
— Господи Иисусе, ты таки довыпендривался!
— Я бы на твоем месте перезвонил им сразу же. Что-то мне не хочется, чтобы спецотряд полиции поломал нашу идиллию.
— Нет у нас тут идиллии!
— Вряд ли твой друг лейтенант поверит, если обнаружит нас голых в одной постели. — Он приподнял руку. — Особенно если еще вот это увидит.
— Он не увидит ни твоей руки, ни других частей твоего тела. Отдай мне одежду, и я тебя от себя избавлю.
— А если у тебя случится очередной флэшбэк, когда ты будешь вести машину? И позволь мне добавить, что я даю кровь вампирам куда дольше, чем ты. Я знаю, как тяжело бывает, когда отдашь столько, сколько ты. Сейчас ты вроде ничего, но если чуть переутомишься, снова начнутся головокружение и тошнота. При осмотре места преступления это же тебе не нужно?
— Дольф не допустит гражданского на место преступления, которое он расследует.
— Я посижу в джипе, но вести тебе сегодня я не дам.
— Позвони Мике или Натэниелу, они меня заберут.
Он покачал головой:
— Натэниел этой ночью в клубе упал в обморок.
— Что?!
— Мика думает, что три месяца, когда он кормил ardeur каждый день, сыграли свою роль.
— И как он?
— Ему просто нужен выходной. Жан-Клод обычно берет у меня кровь через день, не чаще.
— Я переключаюсь на Мику и Жан-Клода.
— Да, но Жан-Клод питается только раз в день, а тебе нужно два. Посмотри правде в глаза, Анита: тебе нужна конюшня из pomme de sang побольше.
— Ты вызываешься добровольцем?
По его физиономии расплылась блаженная улыбка.
— О да! Быть получателем такого зубодробительного оргазма!
— Джейсон! — сказала я, и предупреждение было понято.
— Хорошо, — вздохнул он, — будь по-твоему. Но кого же еще ты поставишь вместо Натэниела, пока он не поправится?
— Черт побери, — вздохнула я.
— Видишь? Сама не знаешь.
— Я сейчас могу питаться от Ашера.
— Это да, но он еще несколько часов не очнется. Тебе нужно больше дневных доноров, Анита. Не обязательно я, но кто-то нужен. Подумай. А сегодня я — твой эскорт, потому что тебя одну после такой потери крови отпускать нельзя — и после того, что Ашер с тобой сделал. Можешь позвать Мику, но пока он сюда доедет и пока вы потом доедете дотуда, где вас ждут, твои полицейские друзья все вокруг перекусают.
— Ладно, в этом есть смысл.
— Правда? С тобой никогда ведь не знаешь. Иногда мне кажется, что я выиграл спор, но тут же тебе приходит в голову новая мысль, и от моей победы остается пшик.
— Джейсон, заклей царапины и поехали.
— Царапины! Будь я человеком, ты бы «скорую» вызвала. Не забывай, Анита, у тебя одновременно сила вервольфа и вампира. Мы можем проткнуть пальцем ребра.
— Ты действительно серьезно ранен? — спросила я уже без шуток. Я не хотела наносить ему рану.
— Не навсегда. Но заживать будет почти с человеческой медленностью.
— Прости, Джейсон. — И у меня хватило памяти добавить: — И спасибо, что обо мне позаботился.
Он перестал улыбаться, и выражение, близкое к серьезному, мелькнуло в его глазах, но тут же его смыло очередной улыбкой:
— Не стоит благодарности, мэм. — Он приподнял пальцем воображаемую шляпу и стал закрывать дверь. — Я бы зажег свет, пока дверь не закрылась. Без окон здесь чертовски темно.
Я потянулась и включила лампу рядом с будильником. Свет показался неестественно ярким.
— Твой сотовый на полу с моей стороны кровати. Я его убрал, когда у тебя был припадок.
— У меня не было припадка.
— Прошу прощения. Когда у тебя был бурный, свирепый, ошеломительный оргазм. Так лучше?
— Иди мойся, — буркнула я, и он расхохотался и закрыл дверь.
Я осталась наедине с маленькой лампочкой, большой кроватью и без видимой одежды. И обдумывала, не найти ли сначала что-то, во что одеться, а потом звонить, когда телефон зазвонил сам. Я слезла с кровати, отбросив простыни, чтобы в них не запутаться. Наполовину съехала, наполовину хлопнулась на пол и нашла телефон — я на него села.
Звонил Дольф в полном отсутствии восторга. Пока он меня ждал, пришел другой вызов на место другого преступления. Дольф злился на штучки Джейсона по телефону, на оба преступления, а особенно, похоже, — на меня лично.