До рассвета оставались минуты, когда из двери вышел Жан-Клод в халате.
— Можешь расположиться в кровати, ma petite, я пойду к себе в гроб. Боюсь, твоим нервам уже достаточно досталось, чтобы еще и мне умирать на твоих руках на восходе.
Я хотела возразить, потому что желала, чтобы он держал меня в самом худшем смысле этого слова, но он был прав. На эту ночь потрясений мне было достаточно.
— Со мной останется Натэниел, — сказала я.
Какая-то мысль мелькнула на лице Жан-Клода.
— И еще Джейсон.
— Зачем?
— У меня нет времени объяснять, ma petite, но пожалуйста, поверь мне, что Джейсон тоже должен здесь быть. Так лучше.
Я уже ощущала дрожь рассвета, хотя еще глубоко под землей.
— Ладно, пусть Джейсон тоже остается.
Жан-Клод уже подходил к двери.
— Я ему скажу по дороге в зал гробов. Прости, что приходится так тебя оставлять, ma petite.
—Иди, уже почти рассвет.
Он послал мне воздушный поцелуй и исчез, оставив чуть приотворенную дверь. Натэниел сидел на углу кровати с безразличным лицом, даже тело ничего не выражало. Он очень хорошо умел выглядеть безобидным, даже внушающим спокойствие.
Я спала четверо суток напролет и все же ощущала усталость, неимоверную усталость. Скорее не физическую, а как после сильных умственных перегрузок или эмоциональных. Я вымоталась.
— Давай спать, — сказала я.
Натэниел, не говоря ни слова, стащил с себя топ, сбросил ботинки, стянул носки и начал расплетать волосы. Я знала, что это не быстро, и потому пошла тем временем в ванную. Давно я уже не видала ванной комнаты Жан-Клода с этой причудливой черной ванной, такой просторной, что годилась бы для небольшой оргии. Серебряный лебедь, из клюва которого шла вода, напомнил мне фонтан. Но сегодня — никаких ванн. Только заснуть и забыться. Все забыть.
Конечно, я не могла выйти в белье и в рубашке, которую для меня привез Натэниел: как бы она ни была красива и удобна, для ночной рубашки ей не хватало длины. В джинсах я спать не могу: неудобно. Черт, почему так важны мелочи в такую ночь, когда летит в тартарары все самое главное?
В дверь постучали.
— Натэниел, я через минуту выйду.
— Это Джейсон.
— Что тебе нужно?
— Тебе Жан-Клод не сказал, что я сегодня с тобой сплю в одной койке?
— Упомянул.
— Так он еще и прислал тебе пижаму. Подумал, что ты могла ее не захватить.
Я подошла к двери и открыла. Джейсон стоял в боксерских шелковых трусах, достаточно просторных, чтобы служить спальными. Вполне приемлемыми, должна добавить, чтобы нам с ним спать в одной кровати. Джейсон, будь его воля, спал бы в мини-плавках — а то и без них.
Он протягивал мне сложенный красный атлас. Я взяла его и развернула. На самом деле это было два предмета — свободный топ с завязками позади и шорты. Очевидно, это рассматривалось как спальный гарнитур.
— Он велел тебе сказать: из всего, что могло бы тебе подойти, это закрывает максимум. Конец цитаты.
Я вздохнула:
— Спасибо, Джейсон, это подойдет. — И я закрыла дверь, не дожидаясь ответной реплики. Топ, который выглядел свободным, на самом деле очень тесно прилегал к грудям. Сразу было бы видно, холодно мне или нет. Шорты обрезаны так высоко, что штанины кончались почти на талии. Как-то они закрывали все, при этом не оставляя простора воображению. Очень стильный ансамбль, как я полагаю.
Я открыла дверь и выключила в ванной свет, выходя. Джейсон уже устроился под одеялами с правой стороны кровати. Натэниел остался сидеть на другом краю. Он встал, когда я вошла, и расплетенные волосы шевельнулись живым занавесом.
— Моя очередь, — тихо сказал он, включая свет в ванной и закрывая за собой дверь.
— Ты прелестно выглядишь, — сказал Джейсон.
— Джейсон, прекрати комплименты. Мне и без того чертовски неловко в этом гарнитуре.
— Так сними его, кто тебе мешает?
Я сердито на него посмотрела. Он похлопал по кровати рядом с собой, ухмыляясь:
— Иди ложись.
— Разозли меня, и я тебя отправлю спать в твою комнату.
— Жан-Клод велел мне оставаться сегодня с тобой.
— Я могу настоять. — Мой пистолет лежал на одежде, под рукавом.
— Если бы ты меня могла застрелить только за то, что я дразнюсь, я бы давно уже был бы мертв.
— Джейсон, я тебя прошу, у меня была трудная ночь. Пожалуйста, веди себя прилично хоть в этот раз.
Он вскинул руку в бойскаутском салюте:
— Честное слово, кусаться не буду.
Это напомнило мне о Мике и заставило покраснеть, что в данной ситуации было совершенно неуместно.
Джейсон вытаращил глаза:
— Такой реакции я у тебя еще никогда не видел. Надо будет запомнить реплику.
— Ты мне просто напомнил об одной вещи, которая меня смутила, вот и все.
Улыбка его стала чуть поуже.
— Я так и знал, что дело здесь не во мне.
— И нянчить твое самолюбие я тоже не собираюсь, Джейсон. Занимайся этим сам.
— Как всегда. — Улыбка его исчезла, лицо стало серьезным. С соломенными волосами и синими глазами он как-то неуместно смотрелся на черном шелке; его выгоднее оттенял бы какой-то другой цвет. Конечно, кровать эта была создана как фон не для Джейсона, а для Жан-Клода.
Этой мысли хватило. Я ощутила его в гробу, мертвым для мира, ушедшим туда, куда после восхода солнца уходят вампиры. Ощущение было далеким, неспособным меня удержать или мне помочь. От него лишь веяло холодом и еще большей неуверенностью.
Я прислонилась к тяжелому вишневому столбу кровати, опираясь на него рукой. Но у меня недостаточно большая кисть, чтобы взяться за такой широкий столб. Кровать была большая — не меньше двуспальной.
— В чем дело, Анита?
Я покачала головой:
— Мне не хочется об этом говорить.
— Извини, я буду вести себя прилично. Обещаю.
— И дразниться не будешь?
Он попытался сохранить серьезность, но улыбка пробилась.
— Я бы обещал больше не дразниться никогда, если бы думал, что смогу сдержать слово. Но я обещаю постараться сегодня тебя больше не дразнить. Годится?
Я не могла не улыбнуться:
— Думаю, это честно. — И я села на край кровати.
— Ты сегодня будто потерянная.
Это было так близко к тому, что я сама о себе думала, что я повернулась к нему.
— Это так заметно?
— Только для того, кто тебя знает.
— И ты меня настолько хорошо знаешь, Джейсон?
— Иногда. А иногда ты меня полностью поражаешь.
Я натянула одеяло и влезла под простыню, сбросив тяжелое атласное покрывало. И оставила прилично места между собой и Джейсоном. Пистолет я сунула под подушку, поставив его на предохранитель. И — дополнительная предосторожность — поскольку я спала с теми, кто пистолетами не пользуется, в камере не было патрона.
— Честно, Анита, можешь придвинуться ближе, я буду прилично себя вести.
— Знаю.
— И не потому, что это не понравилось бы Жан-Клоду и Ричарду.
— Ричард уже со мной не встречается, Джейсон. Он уже не мой. — Даже от этих слов мороз пробежал по коже и засосало под ложечкой.
— Может, он так говорит, но если он узнает, что я пытался что-нибудь предпринять, что-нибудь серьезное, он меня заставит об этом пожалеть.
— Почему?
— Пусть он с тобой не встречается, но я готов прозакладывать любимую часть тела, что он не потерпит, если ты будешь встречаться с любым другим вервольфом. То, что он не может тобой обладать, еще не значит, что он тебя не хочет.
Я смотрела на него, обняв покрытые простыней колени:
— Когда это ты стал таким умным?
— У меня бывают просветления.
— Что да, то да. — Я не смогла сдержать улыбки.
Мы еще оба улыбались, когда Натэниел вышел из ванной.
— Натэниел, выключи свет.
Он выполнил мою просьбу, и чернота стала полной. Свет управлялся от таймера, и через несколько часов должен был постепенно включиться. Но до тех пор темнота будет настолько плотной, будто кто-то пролил чернила. Обычно темнота меня не беспокоила, но сейчас вызвала приступ клаустрофобии, будто меня зажала чья-то большая черная ладонь. Рядом с кроватью стоял Натэниел — я его чувствовала.
— Пожалуйста, включи свет в ванной и оставь дверь открытой.
Он вернулся и сделал, как я попросила. Одна из приятных черт Натэниела — он не спорит с приказами. Когда-то это меня раздражало, сейчас я иногда на это рассчитывала.
Он оставил щелку в двери, так что косая полоска света падала оттуда и ложилась рядом с кроватью.
Натэниел приподнял простыню и залез в кровать, не говоря ни слова. Но это значило, что я должна подвинуться к Джейсону. Нащупав пистолет, я передвинула его вместе с подушкой. Но Натэниел меня не теснил, и между нами всеми оставалось еще достаточно места. Не столько, сколько мне хотелось бы, но все же. Я даже могла перевернуться сбоку набок, никого не задев. Конечно, не так просторно, как я сплю дома. Натэниел и остальные леопарды дома сворачиваются в большие клубки. Последние полгода я по большей части спала среди них. К сожалению, дошло до того, что я, когда спала одна, чувствовала себя одиноко.
Натэниел машинально перевернулся набок, повернувшись ко мне спиной, ожидая, когда я сокращу между нами дистанцию. Он уже убрал волосы на одну сторону, как убирают с дороги одеяло, оставив голой гладкую шею. Я полежала секунду-другую, потом подумала: да и черт с ним. И придвинулась к нему, прижалась к гладкой теплоте его тела, обняв его рукой за талию. Он был на пару дюймов выше меня, как раз настолько, что я, чуть сдвинувшись вниз, могла уткнуться лицом к нему в спину, в ямку между лопатками. Так мы отходили ко сну уже довольно давно.
— Вот теперь я чувствую себя лишним, — сказал Джейсон.
Я вздохнула, чуть крепче прижав к себе Натэниела.
— Ты обещаешь ничего не пытаться?
— Обещаю быть хорошим.
— Это не то, о чем я спрашивала.
Он тихо засмеялся:
— Ты куда лучше научилась играть в эту игру. О'кей, обещаю ничего не пытаться.
— Тогда можешь пододвинуться, если хочешь.
— Ты же знаешь, что хочу.
Я ощутила, как он придвигается к нам.
— И еще ты обещал быть хорошим.
— Ты еще понятия не имеешь, насколько я хорош. — Последние слова он произнес, придвинувшись очень близко.
— Джейсон, напрашиваешься.
— Извини.
Но по голосу не слышно было, чтобы он смутился. Он прильнул к моей спине, его тело выгнулось вдоль моего, колени почти точно вошли под мои. Мы с ним отличались ростом не больше, чем на дюйм, и улеглись почти вплотную. Определенные части его анатомии оказались напротив моих ягодиц, и трудно было не заметить, что он очень рад быть рядом со мной. Еще недавно я бы заставила его отодвинуться, но последние месяцы я провела за изучением этикета оборотней. Мужчина изо всех сил старается не вызвать у себя эрекции и не использовать ее, если первое не удается. Женщины стараются этой эрекции не замечать. Такое правило. Так можно притворяться, что мы просто щенки, которые спят одной счастливой кучей. Что-то заметить — и вся система развалится.
Я поняла, что это меня не беспокоит. За полгода я выучила, что это вещь непроизвольная, из тех, что иногда случаются, ничего личного. Наверное, Джейсон был разочарован, рассчитывая на более бурную мою реакцию. Когда я не прореагировала совсем, он чуть отодвинул от меня эту свою часть, но всем остальным прижался крепче.
Я была между ними как серединка бутерброда, и это заставило меня вспомнить, как я проснулась между Калебом и Микой. Не слишком утешительное воспоминание. Но запах кожи Натэниела был мне знаком. Ванильный аромат его волос, касавшихся моего лица и уходящих под его тело, создавал уют. Я обернулась этим ароматом как одеялом, придвинулась поближе к теплой кривизне, будто хотела вдвинуться в него, и прижалась покрепче. Про себя я признала, хотя не сказала вслух, что сегодня в него вцеплюсь. Я держалась за него как за последнее прибежище, как хотела держаться сегодня за Жан-Клода, если бы это было возможно.
Рука Джейсона легла мне на бедро, но я подняла ее выше, на талию, подоткнув между собой и Натэниелом — больше ее действительно было девать некуда. Его рука лежала на моей ноге очень тихо, будто он напрягся, ожидая от меня возражений. Их не последовало, и мышцы его расслабились, он даже придвинулся ко мне целиком. Сумел за это время даже успокоиться. Молодец.
Честно говоря, ощущать Джейсона спиной было приятно. Обычно я обнимала Натэниела — позиция доминанта, защищающего его своим телом, и моя спина была обращена к комнате. Но я не чувствовала себя сегодня особенно доминантной, и мне хотелось, чтобы кто-то прикрыл мою спину. И если нельзя, чтобы это был Жан-Клод или Ричард, то Джейсон — очень неплохой выбор. Несмотря на все его подколки, он мой друг.
Натэниел заснул первым — обычно он отключался раньше меня. Почему-то я знала, что Джейсон еще не спит, прижавшись к моей спине и держа у меня на бедре руку. Он был напряжен, когда я уже начала уплывать, и — странное дело — это было уютно. Джейсон в буквальном смысле слова держал мою спину. То есть я могла спать, и если кто-то или что-то войдет в дверь, мы с этим справимся. Наверное.