Ричард перевесился через подлокотник, волосы скрыли его лицо. Сильвия схватила меня за руки выше локтей — я не сопротивлялась. Пальцы впились мне в бицепсы, и я знала, что утром будут синяки — а может, и нет. Может, я их залечу. Джейкоб смотрел на все это с удивлением и радостью.
Оглянувшись, я увидела, что телохранители вступили в драку. Леопарды и крысы рассыпались кругом, волки начали к ним сходиться. Я открыла рот что-нибудь заорать, но все перекрыл голос Ричарда.
— Хватит!
От этого одного слова все застыли и обернулись к нему потрясенными лицами. Он стоял перед троном, плечо и грудь измазаны кровью. Половина рта была сплошной красной раной. Раньше я никогда не способна была нанести такой удар.
Он сплюнул кровь и сказал:
— Со мной ничего страшного. Некоторые из вас были в этой подземной темнице. Вы знаете, как это бывало при жизни Райны. Можете ли вы обвинить Нимир-Ра за то, что она так отреагировала, увидев там своего леопарда?
Физически было ощутимо, как стала спадать напряженность, и волки начали отходить. Ричарду пришлось лично отозвать Джемиля и Шанг-Да, и они отошли, злобно поглядывая на Клодию и Игоря, а те отвечали тем же. Как хулиганы на улицах, когда меряются, кто круче. Я даже не заметила, что Клодия на шесть дюймов выше Джемиля, пока они не разошлись, переглядываясь, и ему пришлось задирать голову для этого.
— Как ты? — шепнула мне в ухо Сильвия.
Я посмотрела на Ричарда — у него еще шла кровь.
— Малость не по себе, а так все ничего.
Она отпустила меня, медленно, будто не уверенная, что это ничем не грозит. Но осталась стоять между мной и Ричардом, пока он не сделал ей знак отойти.
Он стоял передо мной, и мы смотрели друг на друга. Кровь еще капала у него изо рта.
— У тебя теперь чертовски сильный удар, — сказал он.
Я кивнула:
— Будь ты человеком, что бы с тобой сталось?
— Челюсть была бы сломана, а то и шея.
— Я не хотела.
— Твой Нимир-Радж научит тебя соизмерять силу. И стоило бы перестать ходить на тренировки по боевым искусствам, пока не разберешься, как теперь действует твое тело.
— Хороший совет.
Он приложил руку ко рту и отнял алую от крови. Меня подмывало взять его за руку и слизнуть с нее кровь. Залезть на него и слизнуть кровь со всего тела. Залезть и прижаться губами к его губам, выпить его до дна. Так ярко было это видение, что мне пришлось зажмуриться, чтобы не видеть его, полуголого, окровавленного, будто так я его меньше хотела. Не помогло. Я ощущала запах его кожи, его запах, и свежей крови, как глазурь на торте, который мне не получить.
— Иди забери своего леопарда, Анита.
Я открыла глаза и посмотрела на него.
— Ублиет. Ты воевал с Маркусом, чтобы не было таких вещей. Ты говорил, что это бесчеловечно. Не понимаю, как ты мог его использовать.
— Он пробыл здесь почти сутки, пока я спросил, где он. Это моя вина.
— Но чья идея была посадить его туда?
Ричард глянул на Джейкоба, и этот взгляд сказал мне все. Я подошла к баскетболисту.
— Ты мне очень не нравишься, Джейкоб.
— Ты получила своего леопарда, какая теперь разница?
— Если ты еще раз тронешь кого-нибудь из моих людей, я тебя убью, Джейкоб.
— Ты выпустишь своих котят против нашей стаи?
Я покачала головой:
— Нет, Джейкоб. Это дело личное, между тобой и мной. Я знаю правила. Я брошу тебе персональный вызов, а значит, никто не сможет тебе помочь.
— И тебе тоже.
Он смотрел на меня сверху вниз, будто хотел устрашить своим ростом. Это не получалось — я привыкла быть коротышкой. И я стала глядеть на него мертвыми глазами, пока ухмылка не слиняла с его лица, и он шагнул назад, от чего сам разозлился. Но обратно не шагнул. Может быть, Джейкоб и мог бы убить Ричарда в честном бою за господство, но настоящим Ульфриком ему не быть.
Я подступила к нему, подступила поближе, чтобы даже не толчок, а грубое слово вызвало прикосновение.
— В тебе есть слабость, Джейкоб. Я ее чую, и они тоже могут. Ты можешь вызвать Ричарда и победить, но стая не примет тебя Ульфриком. Твоя победа разорвет ее — будет гражданская война.
Что-то мелькнуло у него в глазах.
— Тебя это не пугает. Тебе все равно, — поняла я.
Он отступил еще на шаг, отворачиваясь.
— Ты слышала, что сказал Ульфрик. Пойди забери своего кота, пока мы не передумали.
— Ты передумаешь? Тебе не передумать даже с помощью стоваттной лампы и группы ассистентов.
Он наморщил лоб. Иногда у меня юмор слишком эзотеричен или просто даже не смешон. Джейкобу смешно не было.
— Пойди с ней, Сильвия, посмотри, чтобы у нее было все, чтобы добыть его оттуда и доставить к машине.
— Ты действительно хочешь, чтобы я ушла?
— С ним останемся мы, — сказал Джемиль, совершенно открыто взглянув при этом на Джейкоба. Они не только ему не верили, но даже не скрывали от него. Как до этого могло дойти? Что такое случилось в стае, о чем никто мне до сих пор не рассказал? Много чего, если судить по лицам.
— Она не может уйти до конца обряда, который разорвет ее связь с нами, — заявил Джейкоб.
— Она может уйти, когда скажу, что она может, — ответил Ричард голосом тихим, но таким низким, какой бывал у него перед тем, как голос перейдет в рычание, несвойственное человеку.
— Кандидатки собрались сегодня, они оделись для радости твоего взгляда, Ульфрик.
— Могут одеться еще раз, когда нужно будет.
— Ты обманываешь их ожидания, Уль...
— Ты выходишь за рамки, Джейкоб.
Что-то было в его интонации такое, что Джейкоб заткнулся и слегка поклонился. Но сумел это движение сделать издевательским, и даже с расстояния видно было, что он не принимает предупреждение всерьез. Но, кланяясь, он опустил глаза, и это было ошибкой. Никогда не отводи глаз от противника.
— Пока не выполнен обряд, я остаюсь лупой? — спросила я.
— Я так полагаю, — ответил Ричард.
— Да, — сказала Сильвия.
— Отлично. — И я ногой ударила Джейкоба в лицо, хотя и не так сильно, как рукой Ричарда. Удар ногой все равно оставляет больше последствий.
И я отметила, кто в стае подался к нам, а кто нет. Всех я не видела, но видела достаточно. Возле трона никто не попытался ни остановить меня, ни помочь ему.
Джейкоба вскинуло вверх, он качнулся. Нос его был похож на лопнувший плод. Кровь хлестала по лицу, по рукам алой водой. Он завопил, булькая от заливающей глотку крови:
— Ты мне нос сломала!
Я стояла в защитной стойке, которой научилась в кемпо — на всякий случай, но он не попытался дать сдачи. Наверное, понимал, что слишком многие из присутствующих только и ждут повода ему вломить как следует. Джейкоб был слаб, но совсем не так глуп, как выглядел, и не так самоуверен.
— Я — лупа Клана Тронной Скалы. Может быть, последнюю ночь, но я здесь лупа. А он — Ульфрик, и, видит Бог, ты будешь относиться к нему с уважением. Понятно?
— У тебя нет права звать к ответу Гери нашего клана. Я с боем занял это место. А ты просто трахалась с Ульфриком.
Я расхохоталась, и он растерялся, утратил уверенность.
— Я знаю закон, Джейкоб. Не важно, как я получила свое место. Важно только то, что я лупа, и это значит, что после Ульфрика мое слово — закон.
Он глядел неуверенно, и во взгляде читались первые проблески страха, как горькие струйки запаха в свежем ветре.
— Ты вот-вот будешь низложена с поста лупы. Твое слово ничего здесь не значит.
— Ульфрик здесь я, Джейкоб, а не ты, и я говорю, чье слово значит и чье не значит. Пока не выполнен обряд, разрывающий ее связь с нами, Анита остается лупой, и я поддержу то, что говорит она.
— И я, — добавила Сильвия.
— И я, — сказал Джемиль.
— Я поддерживаю своего Ульфрика во всем, — заявил Шанг-Да.
— Тогда давайте чуть развлечемся, — предложила я. — Поскольку это была идея Джейкоба — посадить Грегори в подземную темницу, пусть он займет место Грегори.
Джейкоб стал возражать, все еще унимая кровь из носа.
— Ты не имеешь права!
— Имеет, — ответил ему Ричард таким холодным голосом, какого я у него никогда не слышала. Самому ему эта мысль в голову не пришла бы, но она ему понравилась. Что давало понятие о том, насколько Джейкоб его достал.
— Отлично. А теперь, как культурные оборотни, пойдем и вытащим Грегори.
— Я не пойду в эту дыру добровольно, — заявил Джейкоб. Голос его звучал несколько странно из-за раздавленного и забитого кровью носа, но говорил он очень уверенно. А не стоило бы.
— Твои Ульфрик и лупа велели, чтобы ты пошел, — ответила Сильвия. — Отказаться выполнить приказ — значит не признать их власти.
— Не признать их власти — значит быть объявленным в стае вне закона, — продолжил объяснение Джемиль.
Джейкоб полыхнул на меня злобным взглядом.
— Я повинуюсь своему Ульфрику, я только не признаю Нимир-Ра своей лупой.
— Если я сказал, что она лупа, то спорить с этим — значит не признавать моей власти Ульфрика.
Джейкоб покосился на него:
— Мы голосованием решили, что она больше не лупа.
— А я голосованием решил, что она опять лупа, — сказал Ричард голосом низким и спокойным, но достаточно громко, чтобы слышали все.
— Проведи новое голосование, — предложил Джейкоб, все еще не в силах унять кровь из носа. — Ее опять свергнут.
— Джейкоб, ты меня не так понял. Я сказал, что я решил голосованием, не ты, не кто-нибудь еще. Именно я.
Джейкоб вытаращил глаза:
— Ты распинался о демократии в действии с тех самых пор, как я вступил в клан. Теперь ты берешь свои слова обратно?
— Не все. Но мы не выбираем ни Фреки, ни Гери, ни Хати и Сколля. Мы не выбираем Ульфрика. Почему мы должны выбирать лупу?
— Она же трахается с Нимир-Раджем! Хотя бы поэтому она уже не может быть лупой.
— Это мои проблемы, но не твои и не стаи.
— Ты тоже собираешься ее трахать? Думаешь, Нимир-Радж поделится?
Ричард начал было отвечать, но первым заговорил Мика, выступив из публики. Телохранители сопровождали его с двух сторон.
— А почему бы не спросить Нимир-Раджа?
Ричард посмотрел на меня вопросительно. Я пожала плечами.
— Спроси его, Джейкоб, — велел Ричард. Кровь почти перестала капать у него изо рта.
— Ты не против, если Ульфрик будет трахать твою Нимир-Ра?
У Джейкоба все еще хлестала кровь как из недорезанной свиньи. Грудь, живот, даже перед шортов пропитались кровью.
— Я согласен на все, что пожелает Анита, лишь бы она оставалась моей Нимир-Ра и возлюбленной.
— И ты готов делить ее с другим мужчиной? — спросил Джейкоб недоверчиво.
— С двумя другими мужчинами, — ответил Мика.
Тут почти все на него уставились. Я тоже посмотрела, но в основном меня интересовала реакция других, в особенности Ричарда. У всех был вид шокированный, у Ричарда — задумчивый, будто Мика сделал наконец что-то такое, что ему не противно.
— Она — слуга-человек Мастера Города. То, что она моя Нимир-Ра, этого не отменяет. Я ощущаю метки, которые их связывают, и это не такая связь, которая может порваться, как и метка, связывающая ее с Ульфриком.
— Ее с Ульфриком не связывает ничего, кроме ее собственного упрямства. И его упрямства, — не сдавался Джейкоб.
— Ты так думаешь? — спросил Мика.
Джейкоб заколебался. Кровь из носа наконец стала останавливаться.
— Если ты думаешь, что у них есть особая связь, значит, ты видишь то, чего я не вижу.
— Чего никто из нас не видит. — Это добавила Пэрис, протолкавшись в передние ряды.
— Я — Нимир-Радж. Конечно, я вижу то, чего не видите вы.
Это была просто констатация факта.
— Но я — Гери, третий от трона в нашей иерархии.
— Вот Ной, он у нас третий после меня. Думаю, если его спросить, он скажет, что тоже не видел того, что видел я. Третий после Нимир-Раджа или Ульфрика — это не то же самое, что первый.
Я подавила в себе желание благодарно взглянуть на Мику. Мы еще находились на опасной территории, и до края ее было далеко.
— Не может быть, чтобы ты собирался делить лупу с двумя мужчинами, — заявила Пэрис. Она пробилась вперед и встала перед Ричардом, повернувшись ко мне спиной. Это было либо оскорбительно, либо глупо. Может быть, и то, и другое.
Ричард поглядел на нее с трона, и взгляд этот не был дружелюбным. Мне почему-то показалось, что у Пэрис все равно мало шансов стать лупой — по крайней мере если выбирать будет Ричард. Я бы могла ей сказать, что секс — это не ключ к сердцу Ричарда. Нет, он очень любил это занятие, но не так, чтобы считать его главным, особенно если секс мешал тому, что он действительно считал главным. Это была ошибка — или одна из ошибок, — которые допускала по отношению к Ричарду Райна. Она его тоже никогда по-настоящему не понимала.
— Но ты не можешь по произволу решать, что нам в этом вопросе не нужно голосование, — сказал Джейкоб.
— Ошибаешься, могу.
Я встала рядом с Джейкобом:
— Это и значит быть Ульфриком, Джейкоб.
— После всех этих прекрасных разговоров ты возвращаешься к диктатуре, — бросил он.
— На сегодня достаточно, что Анита — моя лупа, и это не будет изменено. Все остальное можем обсудить потом.
— А я говорю, что мы поставим на голосование, хочет ли стая возврата к диктатуре, — не сдавался Джейкоб.
— Если тебе не починят нос, он так и зарастет кривым, — напомнила ему я.
— А ты не лезь, — окрысился он на меня.
Ричард подозвал мужчину с короткими каштановыми волосами и аккуратными усиками. Тот скинул с плеч рюкзак и начал вытаскивать оттуда медицинские инструменты.
— Почини ему нос, — сказал Ричард и обернулся к Сильвии. — Когда его перевяжут, возьми несколько человек и сопроводите Джейкоба в темницу.
По толпе прошел говор. Ясно слышимый голос, мне не знакомый, заявил:
— Не имеешь права!
Ричард обвел глазами толпу, и она затихла. Сила выходила из него, клубясь, как невидимый обжигающий туман, обволакивающий кожу и затрудняющий дыхание. Члены стаи уклонялись от взгляда, некоторые даже падали на землю, принимая позы подчинения — тело прижато к земле, глаза вверх, руки и ноги в кучку, маленькие и беспомощные, просящие только их не трогать.
— Я здесь Ульфрик. Тот, кто с этим не согласен, имеет право вызвать на бой вышестоящего, потом следующего, пока не станет Фреки, а тогда объявить себя Фенриром и бросить вызов мне. Если он убьет меня, то станет Ульфриком, и тогда может устанавливать любые правила, которые ему вздумается. А до того все на хер заткнитесь и выполняйте мои приказы.
Кажется, я никогда не слышала, как Ричард матерится. Молчание можно было резать ножом. И разрезал его Джейкоб, как я и знала. Он отпихнул усатого доктора, который пытался прикрыть его нос чем-то вроде марли.
— Вернулась Анита, и у тебя снова появился хребет? И она будет вместо тебя убивать и пытать, как Райна для Маркуса?
Кулак Ричарда невозможно было проследить глазом. Только что Джейкоб стоял, и вот он лежит на земле, закатив глаза под лоб.
Ричард повернулся к остальным. Торс его был разрисован кровью, волосы горели в свете факелов витой бронзой. Глаза у него стали волчьими, янтарными и казались золотистыми на фоне более загорелой чем обычно кожи.
— Я думал, что мы люди, а не животные. Я думал, мы можем оставить прежние пути и найти что-то получше. Но все мы сегодня почувствовали, как Анита и ее леопарды сливаются вместе. Во что-то хорошее и надежное. Я пытался быть умеренным и добрым, и вот к чему это нас привело. Джейкоб сказал, что Анита — мой спинной хребет. Это не так, но она делает нечто правильное, что я упустил из виду. Если доброту вы не приемлете, попробуем что-нибудь другое. — Он глянул на меня своими нечеловеческими глазами и сказал: — Пойдем за твоим леопардом. Надо его вытащить из темницы, чтобы освободить место для Джейкоба.
Он легким шагом пошел в лес, предоставив нам следовать за ним. Вопроса, что делать дальше, не было — мы устремились следом. Мы следовали за Ульфриком, как полагается следовать за монархом, если он не зря носит этот титул. Впервые я подумала, что, быть может — только быть может, Ричард все-таки станет Ульфриком.