Еще световой след не погас в небе, тонкая золотая лента, пылающая на фоне наступления темных, очень темных туч, когда мы припарковались позади «Цирка проклятых». Эта парковка была для служащих. Там было темно, голо и без всяких украшений, не то что на парковке перед фасадом, похожей на карнавал. Мимо ярких ламп и кричащих плакатов я проехала, не взглянув.
— У клоунов там, на витрине, были клыки? — спросил Калеб.
Только после его вопроса я вспомнила, что никто из них еще ни разу в «Цирке» не был. Отстегнув ремень, я обернулась, чтобы посмотреть на него. Он сидел на среднем сиденье у двери, притиснутый широкими плечами Мерля. С другой стороны от Мерля сидел Натэниел. Черри и Зейн сидели сзади с Джилом. Мика вместе со мной впереди. Поскольку мы знали, что мой дом не находится в зоне прекращения огня, все держались вместе. Рафаэль прислал двух новых телохранителей, но они прибыли как раз когда мы уезжали, и я не стала теснить народ, собравшийся в джипе. Крысолюды поехали следом, не слишком довольные, но подчинившись приказу. Уже хорошо.
Я ответила на вопрос Калеба:
— Да. У тех вертящихся клоунов на вывеске есть клыки.
— Я видал афишу насчет подъема зомби. Это ты делаешь? — спросил Мерль.
Я замотала головой:
— Считаю, что данные Богом таланты нельзя использовать на потеху публике.
— Я не хотел тебя оскорбить, — сказал он.
Я пожала плечами:
— Извини, я насчет этой всей фигни слишком чувствительна. И не одобряю очень многого, что делают ради денег мои коллеги-аниматоры.
— Ты ради денег поднимаешь мертвых, — сказал Калеб.
Я кивнула:
— Это да. Но я отказываюсь от куда больших денег, чем беру.
— Отказываешься? От каких?
Я пожала плечами:
— Местный денежный мешок, который хотел отметить Хэллоуин на кладбище, а я чтобы в полночь подняла зомби. Или тот тип, что предлагал миллион, если я подниму Мэрилин Монро и гарантирую, что она выполнит в эту ночь все его желания. — Меня передернуло. — Этому я сказала, что если до меня хоть слух дойдет, что он кого-то для этого нанял, я его засажу за решетку.
Калеб чуть округлил глаза — кажется, я его потрясла. Приятно знать, что я на это способна.
— У тебя твердая мораль, — сказал Мерль, и, кажется, тоже был удивлен.
— Мой собственный вариант.
— И ты всегда придерживаешься своих правил, что бы ни было?
Я кивнула:
— Почти всегда.
— А что может заставить тебя нарушить свой моральный кодекс?
— Если тронут моих людей или если надо выжить — обыкновенные дела.
Мерль стрельнул глазами на сидящего рядом со мной Мику. Мимолетно, если бы я не смотрела на него в этот момент, то не увидела бы.
— В чем дело? — спросила я, переводя взгляд с одного на другого.
Ответил Мерль:
— Ты говоришь как Мика.
— Судя по твоей интонации, это плохо?
Он покачал головой:
— Не плохо, Анита, совсем не плохо. Просто... неожиданно.
— И все равно тебе это не очень нравится?
— Мерль слишком много беспокоится, — сказал Мика.
Я глянула на него, но он смотрел на Мерля. Волосы он завязал назад, пока они еще были влажными, и они прилегали к голове, а дальше уходили в длинный пучок, где рассыпались кудрями по спине как пена. На фоне угольно-серой рубашки они смотрелись коричневым бархатом.
— И о чем же он беспокоится? — спросила я.
— В основном заботится обо мне, а сейчас, думаю, и о тебе.
Я обернулась на телохранителя:
— Ты об этом беспокоишься?
— Вроде этого, — ответил он.
Под свою джинсовую куртку он поддел чистую белую футболку, но в остальном наряд его был точно таким же, как когда мы встретились впервые. Надень он больше кожи, выглядел бы как стареющий байкер.
Мика повернулся, и его рубашка сочно скрипнула, как всегда бывает, когда шелком проводят по коже сидений. Рубашка эта была темно-серой, с короткими рукавами, застегнута до горла. Цвет несколько приглушал золотисто-зеленое сияние его глаз, а кожу делал еще смуглее. Рубашка вполне гармонировала с черными джинсами, черным ремнем, серебряной пряжкой, мягкими черными ботинками со шнуровкой. Я только сейчас заметила, насколько официально он оделся. Это он чтобы произвести впечатление на меня — или на Жан-Клода? Для любого альфы встреча с Принцем Города была полуофициальным событием, тем более для такого, который трахает человека-слугу Принца. Мне непонятно было, как разрулить эту ситуацию. В теории Жан-Клод принял Мику безоговорочно, но как он отреагирует, увидев его во плоти? И как среагирует Мика на Жан-Клода?
Ладно, блин, мне есть о чем беспокоиться и помимо игры мужских самолюбий.
— Ты снова хмуришься, — сказал Мика.
— Ерунда, — мотнула я головой. — Давайте займемся делом.
— Кажется, ты не слишком радуешься перспективе?
Я, уже открыв дверцу, медленно повернулась к нему:
— Мы приехали спасать Дамиана. Я не знаю, в каком виде он появится. И чему, черт побери, радоваться?
— Я знаю, что ты тревожишься за своего друга, но ты уверена, что это основная причина твоей тревоги?
— Ты о чем? — нахмурилась я.
— Я тоже нервничаю перед встречей с главным вампиром города.
Он будто мысли мои прочел. Мы еще недостаточно хорошо друг друга знаем, чтобы это было возможно, но... либо он телепат, во что я не верю, либо он действительно видит меня насквозь. Даже непонятно, какая возможность мне не нравится сильнее.
Я выдохнула и обмякла на сиденье:
— Да, я малость нервничаю насчет того, как буду представлять тебя Жан-Клоду. Пока это были абстрактные разговоры, он относился спокойно, даже зная, что было у нас с тобой, но увидеть тебя во плоти... — Я помолчала, подыскивая слова. — Не знаю, как он к этому отнесется.
— Тебе будет лучше, если я пообещаю вести себя как следует?
— Может быть, если ты сможешь сдержать слово.
— Я смогу, — сказал он, вдруг глядя на меня очень серьезно. Он излучал искренность.
— Мика, ты не пойми меня неправильно, но недавно мужчины моей жизни слишком сильно меня разочаровали. И немножко трудновато верить, что кто-то сдержит свое слово.
Он протянул руку, но не донес до меня, будто что-то на моем лице остановило его.
— Я сделаю сегодня, что могу, Анита, и это я могу обещать.
— Я тебе верю, — вздохнула я.
— Но, — сказал он.
Мне не удалось сдержать улыбку.
— Намерения у тебя добрые, у меня добрые, у Жан-Клода — тоже, наверное, добрые. — Я пожала плечами. — А куда с ними можно прийти, сам знаешь.
— Что могу — больше обещать не в моих силах.
— И больше просить не в моем праве, но скажем так: я не совсем знаю, как мы разрулим ситуацию. Я кое-как присобачилась иметь дело одновременно с Ричардом и Жан-Клодом, а теперь тут еще и ты. Просто не знаю.
— Я могу вернуться в твой дом, — предложил он.
— Нет. Жан-Клод хотел тебя видеть.
Мика посмотрел на меня внимательно.
— И от этого ты нервничаешь.
— О да! — Я наполовину рассмеялась.
— А почему?
— Если бы Жан-Клод переспал с кем-то другим, я бы не хотела встречаться с его партнером.
Мика пожал плечами:
— Ты думаешь, он замыслил мне какой-то вред?
— Нет, — сказала я, — нет, ничего подобного.
Я попыталась выразить это словами, но не смогла. Может быть, мне не хватает утонченности. Как представить бойфренда С бойфренду А, после того как бойфренд А последнее время так спокойно относился к наличию бойфренда В, которого уже в картине нет? А может быть, дело в том, как Жан-Клод о нем спрашивал.
— Приведи своего Нимир-Раджа, ma petite, я бы хотел с ним познакомиться.
— А зачем? — спросила я.
— Мне не полагается быть знакомым с другим мужчиной, который бывает у тебя в кровати?
Я покраснела тогда. Но вот сейчас Мика здесь, и мы у входа в «Цирк». Жан-Клод внутри и ждет. И на самом деле меня больше пугала перспектива представлять их друг другу, чем волновал Дамиан. Если Жан-Клод не попытается убить Мику, вот тогда я и буду волноваться о Дамиане. На девяносто девять процентов я была уверена, что Жан-Клод не затеет ссору. Но этот последний процент заставлял сжиматься тугой узел под ложечкой.
Два новых телохранителя шли по обе стороны от меня. Оба выше шести футов, мужчины, и оба излучали телохранительскую угрюмость и недоступность. Крису (уменьшительное от Кристиано) было лет за двадцать пять, загорелый до золотистого цвета, глаза — светлый намек на серо-голубые. Волосы — светлый намек на каштановые, их можно было бы назвать блондинистыми. Бобби Ли был мужчиной за сорок, волосы ежиком, седые, брови по-прежнему черные, а под ними поразительно синие глаза, как осколки сапфиров. Аккуратно подстриженные усы и борода — смоляные, с первыми признаками седины.
Крис говорил абсолютно без акцента, а у Бобби Ли — совершенно кукурузный голос, южнее южного.
Натэниел попытался встать рядом, и Крис его отодвинул.
— Он со мной, — сказала я.
— У нас приказ охранять вас. Его я не знаю.
— Послушайте, вы оба, у нас тут нет времени представляться. Значит, так: он из моих леопардов, как и вон те двое. Мика — это вон тот, с пучком волос, остальные двое — его леопарды.
— А этот рыжий? — спросил Бобби Ли.
— Джил, лис-оборотень, и он тоже под моей защитой.
— Похожи на ходячее пушечное мясо, — бросил Крис.
Я вперилась в него, сдвинув брови:
— Это «пушечное мясо» — мои друзья, или даже более того. Если дерьмо рванет по трубам, а вы вздумаете спасать меня ценой их жизни, то пойдете за ними.
— У нас приказ охранять вас, мэм, а не кого-либо еще, — возразил Бобби Ли.
Я встряхнула головой и притянула к себе Натэниела за плечи.
— Что бы сделал Рафаэль, если бы вы защитили его, но позволили перебить его людей?
Они переглянулись, и Бобби Ли ответил:
— Это бы зависело от ситуации.
— Да, может быть, но я вооружена и почти всегда могу сама о себе позаботиться. Мне нужна поддержка, а не помеха.
— Нам не было приказано оказывать поддержку, — сказал Бобби Ли.
— Знаю, но сегодня может произойти некоторая демонстрация силы с обеих сторон. Жан-Клод не допустит, чтобы я пострадала, но вполне может поиграть кое с кем из остальных, и даже со мной. Так что не надо реагировать излишне бурно.
— Вы так говорите, будто мы не знаем своего дела, — ответил Крис.
Я пожала плечами, прижимая к себе Натэниела.
— Я ценю ваше присутствие. Я благодарна за помощь. Меня вполне могли уже убить, если бы со мной не было Клодии и Игоря. Но есть люди, ради которых я готова рисковать жизнью, и некоторые из них сегодня здесь со мной. И я говорю только одно: не реагируйте слишком горячо, сохраняйте хладнокровие, не хватайтесь сразу за оружие.
Они снова переглянулись. У Бобби Ли поверх футболки была надета джинсовая безрукавка. У Криса — рубашка с короткими рукавами и незаправленный просторный топ, который болтался поверх штанов цвета хаки. Для пальто слишком жарко. Но на мне была черная шелковая блузка, открытая поверх черного топа. Она была заправлена в штаны, а девятимиллиметровый «файрстар» висел на черном фоне в положении для выхватывания накрест. Черный на черном, только опытный глаз мог бы заметить. А длинные рукава блузки скрывали пистолеты и ножи. Я могла ручаться, что у Бобби Ли не меньше одного пистолета под безрукавкой — наверное, на пояснице, поскольку он не выпирал из-под мышки. Под левой рукой Криса выпуклость было бы не разглядеть. Он надел рубашку с кричащим узором, отвлекающим взгляд, но жаркий ветер отвел рубашку назад, и я успела заметить наплечную кобуру. Трудно было судить, что у него под топом, но за еще один по крайней мере пистолет я могла ручаться — в положении для выхватывания накрест, как у меня.
— Вы ни в кого сегодня стрелять не будете, пока я не скажу. Давайте сразу это уясним.
— Мы выполняем приказы, — сказал Бобби Ли, — и они исходят не от вас.
— Тогда можете возвращаться к Рафаэлю и скажете ему, что я отказалась от вашей помощи.
У Криса чуть округлились глаза. Бобби Ли совершенно не изменился в лице. Красивые голубые глаза — как стеклянные окна; дома никого.
— Почему вы боитесь взять нас с собой? — спросил он.
Я снова вздохнула и попыталась найти слова, которые они бы поняли, а я согласна была произнести. Ничего не придумывалось, и я сказала правду:
— Я сегодня собираюсь впервые представить своего Нимир-Раджа Принцу Города.
— Вы трахаетесь с обоими? — спросил Бобби Ли, и фраза эта прозвучала жуть до чего странно из-за акцента Скарлетт О'Хара.
Я начала то ли возражать, то ли отругиваться, но остановилась.
— Именно что, и потому я несколько волнуюсь, как пройдет первое знакомство.
— Вы боитесь, что Принц Города попытается убить вашего Нимир-Раджа? — спросил Крис.
— Нет, но может придумать какую-нибудь игру с ним, а вампирское чувство юмора и вампирские игры бывают довольно странными.
— Странными, она говорит! — расхохотался Бобби Ли. — Странными! — Он снова рассмеялся, теплым, глубоким, рокочущим смехом. Даже глаза его смеялись, стали более настоящими. — Она вот что говорит, Крис: будет то же представление, что когда крысы встречались с гиенами. Демонстрация силы, отсутствие опасности, но дискомфорт возможен.
— Ну да, как она говорит.
— Значит, сегодня не взаправду, — кивнул Крис.
— Взаправду, — сказала я, — но опасность не из тех, от которых вы меня можете защитить.
— Мы должны вас защищать. Точка, — отрубил Крис.
Бобби Ли хлопнул его по плечу:
— Мы ее от собственной ее личной жизни защитить не можем, Крис. Охранять мы должны ее тело, но не сердце.
— А! — сказал Крис и вдруг стал выглядеть куда моложе — двадцатилетним.
Бобби Ли повернулся ко мне:
— Будем держаться на заднем плане, если для вас не будет реальной физической опасности.
— Рада, что мы друг друга поняли.
Его глаза снова опустели, но улыбка на губах осталась.
— О нет, мэм, мы совсем друг друга не поняли, это я вам почти гарантирую. Но мы будем поступать, как нам сказано, пока не решим поступить по-другому.
Не очень мне это понравилось, но, глядя в эти пустые синие глаза, я знала, что лучшего мне не добиться.