И я тихо сказала:
— Bay!
— Вот именно, — отозвался Брэдфорд. — Именно что "вау".
Стол был из натуральной сосны, бледной, почти белой. Он подходил к цветовой гамме стен и всего убранства и создавал эффектный фон для той вещи, что на нем лежала. Именно вещи. Дистанция, держи дистанцию, не думай о том, что когда-то это было человеком.
Сначала я видела только кровь и куски мяса. Как рассыпанный паззл-мозаика с отсутствующими кусочками. Первое, что я смогла определить, была шея. Виднелся обломок позвоночника, торчащий над мясом. Я поискала глазами голову, но среди окровавленных кусков ничего ей не подходило по размеру. Зато лежала нога, почти целая, только вырванная в тазобедренном суставе. Расчленена она не была. Увидев это, я нашла еще и кисть, лежащую ладонью вверх с согнутыми пальцами, будто держащую что-то.
Я наклонилась пониже, не вынимая рук из карманов, потому что свои хирургические перчатки забыла в Сент-Луисе. До чего же непрофессионально!
Наклонившись над рукой, я больше не ощущала запаха, не думала "боже мой, какой ужас". Мир сузился до зажатого в лежащей руке комка размером с пятицентовик. Я видела, что это. Кисть была с длинными ухоженными ногтями, некоторые обломаны, будто женщина сопротивлялась… Женщина. Я посмотрела на безымянный палец и увидела обручальное кольцо, с виду тяжелое и дорогое, хотя, чтобы удостовериться, пришлось бы пошевелить руку, а к этому я еще не была готова. Всю эту информацию я фиксировала отстраненно, потому что нашла ключ. Я сосредоточилась и схватилась за это, как за спасательный круг. Может быть, так оно и было.
— У нее в руке что-то есть. Это может быть просто обрывок ткани, но…
Я нагнулась так низко, что мое дыхание коснулось кожи, и меня обдал мускусный животный запах. И еще от моего дыхания край этой штуки в руке шевельнулся. Он не залубенел от крови и сейчас шевельнулся, когда я подышала на руку.
Я выпрямилась.
— По-моему, это перо.
Я оглядела комнату, пытаясь определить, откуда оно могло взяться. Ни одного предмета животного происхождения в комнате не было, если не считать канделябра с оленьими рогами.
Брэдфорд и Франклин переглянулись.
— В чем дело? — спросила я.
— Почему вы сказали "у нее"? — спросил Франклин.
— Ногти, кольца. — Я взглянула на остальные части тела. Догадку о том, что это была женщина, подтверждал и размер грациозной шеи. — Она была с меня ростом или поменьше.
Я слышала собственные слова и ничего не чувствовала. Была пустой, как гулкая раковина на песке. Было состояние как от слабого шока, и я знала, что потом за это придется расплатиться. Либо устрою истерику, уединившись в укромном месте, либо… Что-то я в себе сломала, и оно никогда уже, быть может, не восстановится.
— Помимо пола, что вы еще определили? — спросил Франклин.
Я не люблю, когда меня проверяют, но почему-то сейчас не было сил на эту тему возникать.
— Другие жертвы были расчленены до фаланг пальцев. Эта — нет. Когда я впервые услышала, что у выживших тщательно снята кожа, после чего их изуродовали, а мертвые все разорваны на части, я подумала, что убийц может быть двое. Один — очень организованный, и он командует, второй не организованный и подчиняется. Но тела не были разорваны. Они были тщательно рассечены. Это было организованно и очень продуманно. А вот это… — Я показала рукой в сторону стола. — Вот это результат стихийного характера. Либо наш организованный убийца теряет над собой контроль, либо убийц двое, как я полагала вначале. Если их двое, то организованный утратил контроль над своим подчиненным. Эти убийства не были хорошо спланированы, поэтому не может не быть ошибок, которые нам помогут. Но это значит и то, что всякий, попавшийся на дороге этим тварям, будет убит. Больше мертвых тел и более частые убийства. А может быть, и нет.
— Неплохо, миз Блейк. Я даже почти со всем согласен.
— Спасибо, агент Франклин.
Я хотела было спросить, с чем именно он не согласен, но и без того знала.
— Вы все еще считаете, что этот серийный убийца — человек?
— Считаю, — кивнул он.
Я поглядела на останки, разбросанные на столе буграми красной краски. Натекающая кровь уже подбиралась к моим ногам. Копы терпеть не могут, если кто-то начинает разносить кровь по всему месту осмотра. Я шагнула назад и наступила на что-то хрустящее. Нагнувшись, я увидела на полу соль. Кто-то по неаккуратности рассыпал ее за завтраком. Я встала.
— Перед нами свежее убийство, агент Франклин, действительно свежее. Сколько времени займет у человека, пусть даже у двоих, превратить другого человека вот в такое?
Длинные пальцы Франклина снова поправили галстук. Интересно, знает ли он за собой эту привычку дергать галстук, когда нервничает? Если нет, я готова с ним играть в покер каждый день.
— Я не могу дать оценку, точную оценку.
— Ладно. Неужели вы думаете, что у человека хватит сил разорвать другого с такой быстротой, что даже кровь останется свежей? Эти чертовы останки кровоточат, будто при жизни, настолько они свежие. Я не думаю, что человек способен столь молниеносно нанести эти повреждения.
— Вы высказали мнение и теперь стараетесь его держаться.
Я покачала головой:
— Послушайте, Франклин, с вашей стороны было логично предположить, что убийца или убийцы — люди. Обычно в вашей работе приходится иметь дело с людьми. Я так понимаю, что вы из Отдела Поддержки Расследований?
Он кивнул.
— Отлично. Итак, вы охотитесь за людьми, в этом ваша работа. Они монстры, но не настоящие монстры. А я охочусь не за людьми — за монстрами. Это моя работа. Вряд ли меня бы вызвали, если бы виновником оказался человек или не была бы замешана хоть какая-то магия.
— К чему вы ведете? — очень напряженно и обозленно спросил он.
— К тому, что, если бы с самого начала решили, что это работа монстра, дело бы передали новому подразделению Брэдфорда. Это не было сделано?
Злость в его глазах поубавилась, и появилась неуверенность.
— Не было.
— Все считали, что это дело рук человека, так почему вам рассматривать другую версию? Если бы кому-то хоть приснилось, что это не человек, дело бы не передали вам? Так?
— Наверное, так.
— Прекрасно. Тогда давайте работать вместе, а не мешать друг другу. Если мы разделим наши силы между поисками людей и поисками монстров, это будет нам стоить времени.
— А если вы ошибаетесь, миз Блейк, и эти ужасы — дело рук человека, а мы в этом направлении перестанем копать, это будет стоить жизней. Есть шанс, что виновный — человек. И мы будем продолжать наше расследование обычным образом. — Он посмотрел на Брэдфорда. — Таково мое окончательное решение.
Он повернулся к Эдуарду:
— А вы, мистер Форрестер, тоже собираетесь блеснуть дедуктивными способностями?
Эдуард покачал головой:
— Нет.
— Так каков же ваш вклад в это расследование?
— Когда мы найдем виновного, я его убью.
Франклин покачал головой:
— Мы не судья, присяжные и палач, мистер Форрестер. Мы — ФБР.
Эдуард глядел на него, и весь шарм старины Теда, рубахи-парня, потускнел в его глазах. Они стали холодными, и в них неуютно было смотреть.
— У меня в машине два человека. Один из них — эксперт по преступлениям подобного рода. Если это сделал человек, он сможет нам рассказать, каким образом было совершено преступление.
Голос Эдуарда был безжизнен, ровен и пуст.
— Кто этот эксперт? — спросил Франклин.
— Почему он остался в машине? — спросил Брэдфорд.
— Отто Джеффрис; потому что лейтенант Маркс так велел, — ответил Эдуард на оба вопроса.
— Кстати, — вставила я, — спасибо, что вернул меня в игру, Брэдли.
Брэдли улыбнулся:
— Не благодари, просто помоги нам раскрыть дело.
— Кто такой Отто Джеффрис? — спросил Франклин.
— Отставной правительственный служащий, — ответил Эдуард.
— Откуда у отставного правительственного служащего опыт в подобных преступлениях?
Эдуард смотрел на него до тех пор, пока Франклин не заерзал, поправляя уже не только галстук, но и пиджак. Даже подергал манжеты, хотя это движение имеет смысл только при запонках — пуговицы просто не годятся.
— Я уверен, что вы своим пристальным взглядом хотите что-то сказать, но мой вопрос остался без ответа. Что это за правительственный служащий, имеющий подобный опыт?
Франклин был, может, и нервным, но еще и упрямым.
— Обратитесь в госдепартамент, — сказал Эдуард, — Там вам ответят.
— Я хочу получить ответ от вас.
Эдуард чуть пожал плечами:
— Извините, но если бы я сказал вам правду, я должен был бы вас убить.
Это он произнес с улыбкой рубахи-парня и сияя лучистыми глазами. Что, наверное, означало, что он говорит серьезно.
— Приведите ваших людей, — сказал Брэдли.
— Я обязан заявить протест против привлечения новых посторонних лиц, — высказался Франклин.
— Занесено в протокол. — Брэдли посмотрел на Эдуарда. — Приведите их, мистер Форрестер. Осмотром места преступления руковожу я.
Эдуард направился к двери.
— Пока что, — сказал Франклин.
Брэдли повернулся к высокому напарнику:
— Знаете что, Франклин? Я думаю, вам следовало бы находиться в другом месте.
— Где я был бы более полезен, чем при осмотре места преступления?
— Где угодно, только подальше от меня.
Франклин хотел было что-то сказать, потом оглядел нас обоих, потом одного Брэдли.
— Я этого не забуду, агент Брэдфорд.
— Я тоже, агент Франклин.
Франклин резко повернулся и вышел, оглаживая руками одежду. Когда он уже не мог нас слышать, я сказала:
— Кажется, он тебя не любит.
— Создание нового отдела по противоестественным преступлениям никого в восторг не привело. Раньше такими делами занимался Отдел Поддержки Расследований.
— Боже ты мой! Я думала, что ФБР выше подобной мелочности.
Брэдли рассмеялся:
— Как бы я хотел, чтобы так и было!
— Брэдли, это очень, очень свежее убийство. Не то чтобы я тебя учила твоей работе, но не стоит ли обыскать прилегающую местность?
— Мы провели наземный поиск, ничего не обнаружили. Вертолет все еще висит в воздухе. И еще мы послали за геологическими картами ранчо, на случай, если пропустили какую-нибудь пещеру.
— А на геологических картах развалины человеческих строений показаны? — спросила я.
— То есть?
— Здесь должны руины кишмя кишеть. То, что на поверхности ничего не видно, еще не значит, что под землей их нет. Подземный зал или даже кива.
— Что такое кива?
— Сакральное подземное помещение для церемониальной магии. Один из немногих общих обычаев для юго-западных племен, их еще называют пуэбло.
Брэдли улыбнулся:
— Ты хочешь сказать, что ты и по религиозным обычаям индейцев тоже специалист?
Я покачала головой:
— Что нет, то нет. В курсе сравнительного религиоведения в колледже давали краткий обзор, но спецкурсов по ним я не слушала. Кивы и их общее применение — вот примерно чем и исчерпывается мое знание обычаев юго-западных племен. А если тебе нужны детали ритуалов почитания солнца у сиу, то их я помню.
— Свяжусь с картографической компанией и спрошу, отмечают ли они руины искусственного происхождения.
— Это будет хорошо.
— Местные привели ищеек. Но собаки не хотят входить в дом и след не взяли.
— Это бладхаунды? — спросила я.
Брэдли кивнул и спросил:
— А что?
— Это очень дружелюбная порода. Они на собак не нападают. Иногда они отказываются брать след какой-нибудь противоестественной мерзости. Для этой работы нужны тролльхаунды.
— Тролль… что?
— Тролльхаунды. Их вывели когда-то для охоты на большого европейского лесного тролля. Когда троллей истребили, порода почти вымерла. Она встречается очень редко, но для поиска противоестественных преступников лучше ее нет. Они в отличие от бладхаундов атакуют и убивают все, за чем гонятся.
— Откуда ты столько знаешь о собаках? — спросил Брэдли.
— У меня папа — ветеринар.
Эдуард вошел в комнату, сопровождаемый Олафом и Бернардо. Последние слова он услышал.
— Твой папа — собачкин доктор? Я не знал.
Он смотрел на меня внимательно, и я сообразила, что Эдуард на самом деле знает обо мне не намного больше, чем я о нем.
— А в этой местности есть тролльхаунды?
Этот вопрос Брэдли задал Эдуарду.
Тот покачал головой:
— Нет. А если есть, то мне об этом неизвестно. Я бы ими воспользовался.
— Ты тоже знаешь про этих тролль-как-их-там? — удивился Бернардо.
Эдуард кивнул:
— И если ты — охотник на крупных вредителей, ты тоже должен бы знать.
Бернардо поморщился от критического замечания, потом пожал плечами:
— Я последнее время больше телохранитель, чем охотник за тварями.
Он смотрел куда угодно, только не на стол и то, что на нем лежало.
— Может, тебе стоит вернуться к охране чужих тел, — сказал Эдуард.
Не знаю, что я пропустила, но Эдуард на него злился.
Бернардо поглядел на него:
— Может, я так и сделаю.
— Никто держать не будет.
— Ну и черт с тобой… Тед, — сказал Бернардо и вышел.
Я посмотрела на Олафа, будто ждала объяснения случившемуся, но Олаф глядел только на останки. Лицо его преобразилось, и я не сразу поняла это выражение, потому что оно было неуместно. Его глаза уставились на останки женщины со столь пылким вожделением, что могли бы поджечь дом. Таким взглядом можно обменяться только наедине с любимым, но уж никак не на публике, когда смотришь на кровоточащие останки незнакомой женщины.
При виде Олафа я похолодела аж до самых кроссовок. От страха, но не перед монстром — по крайней мере не перед тем монстром. Если бы мне пришлось выбирать между исполнителем этих убийств и Олафом, я бы в этот момент не знала, кого выбрать. Вроде как выбор между тигром и… и тигром.
Может, я стояла слишком близко — не знаю. Вдруг он повернулся и посмотрел на меня в упор. И как тогда, в машине, я знала, о чем думает Бернардо, так и сейчас поняла, что Олаф ищет актрису на главную роль в своей фантазии.
Я подняла руки, замотала головой и попятилась.
— Даже близко не подходи… Отто.
Черт, меня начали доставать эти псевдонимы.
— Она была почти точно твоего роста.
Голос его звучал мягко, почти мечтательно. Выхватить пистолет и застрелить его — наверное, это было бы превышением необходимой обороны, но стоять и способствовать его воображению я тоже не собиралась. Я повернулась к Брэдли.
— Тут говорили, что есть и другие тела? Пойдемте посмотрим.
Пять минут назад меня в следующую камеру ужасов пришлось бы тащить на аркане. А сейчас я ухватила Брэдли за руку и чуть не поволокла его за собой в глубь дома. Взгляд Олафа я ощущала на спине как ладонь, горячую и твердую. Я не оглянулась. Что бы ни ждало меня впереди, оно не может быть хуже зрелища, в котором Олаф разгребает лапами останки тон женщины, а ты знаешь, что в эту минуту он думает о тебе.