Путь устланный намерениями благими.
Из глубокого забытья без каких либо сновидений меня выдернул сигнал от потревоженных охранных чар. Поддерживать их работу с каждым днём становилось всё труднее, но и отказаться от них я не мог. Не имеет значения, что здесь, в самом центре главного дворца Харальдской империи, мне ничего и не угрожает. Любой архимаг должен быть всегда начеку, даже если смерть уже дышит ему в затылок. Даже если сил осталось лишь на последний вдох. Этому я когда то учил Торвальда, а значит не имею права показывать ему дурной пример.
— Мой император. — Попытка хотя бы приподняться в кровати, в качестве приветствия не увенчалась успехом, хотя всего несколько месяцев назад это удавалось без особых проблем. Я не смог сдвинуться и на миллиметр из за проклятых золотых кристаллов проросших сквозь тело и душу.
— Приветствую вас учитель — раздался со стороны двери молодой практически мальчишеский голос.
К кровати подошел молодой мужчина. Его волосы рассыпались точно струи матово чёрного водопада. Они спускались ниже колен и плащом окутывали почти
всю его стройную но при этом крепкую, будто выточенную из камня фигуру… Он был одет в накидку из тонкой полупрозрачной ткани дымчатого цвета сквозь которую отчетливо было видно рельефную мускулатура торса, и широкие белые штаны с манжетами на щиколотках. На его волевом будто ониксовом лице лице не было и следа растительности, из за чего он казался моложе своего и так небольшого возраста. Из за чего можно было подумать, что император еще совсем юн. Но подобное впечатление сразу же пропадало стоило только заглянуть в глаза этого человека. Один глаз был вполне человеческим с нормальным белком и чёрным зрачком. А вот второй будто бы заполненный бурлящей, немного светящейся красно бурой субстанцией, одним своим видом вызывал подсознательный иррациональный ужас у любого кому довелось лично узреть самого Имераторатора Торвальда.
— Просил же не называть меня так — вопреки желанию голос получился скорее тёплым нежели строгим, возможно причиной тому стал сопровождавший его тихий перезвон сотен тысяч маленьких кристалликов наполнивших остатки легких — Я узнал от тебя куда больше чем ты от меня.
— Да — на обычно холодном лице Торвальда появилась добрая и немного грустная улыбка — Но именно благодаря вам мне удалось совершить первые шаги по пути знаний. Так что без вас, учитель, я не смог бы совершить ни одного из своих открытий.
— Ладно. Ладно. Можешь начинать ритуал. — Я растянул потрескавшиеся губы в горькой усмешке. — Если конечно не решил наконец дать мне умереть
— Конечно не решил — Торвальд поднял руки и между ними возникла крошечная сфера абсолютной черноты, слегка искажающая пространство вокруг себя — Проект уже находится на финальной стадии, осталось подождать всего год, два и я наконец смогу обрести достаточно энергии, чтобы вылечить и тебя и остальных проросших.
— Как раз об этом — я закрыл глаза и расслабился, чтобы не видеть как чёрная сфера управляемая Императором срезает кристаллы выросшие за прошедшую с последнего сеанса неделю — Ты всё таки решил задействовать в проекте это чудовище?
— Ты про Кзрката?
— Да. Зачем спрашивал моего мнения если всё равно отдал ему одного из сильнейших детей нации?
— Мне было важно знать, что вы думаете учитель, чтобы принять максимально верное решение.
— И я сказал тебе, что слишком опасно давать настолько невообразимую мощь подобному монстру.
— Вы правы учитель это опасно, но не монстр не сможет поглотить зверобогов красного континента, а значит мы не сможем его захватить не сравняв с землёй. Вы ведь помните. Мы уже провели достаточно экспериментов, чтобы убедиться в том, что основная личность должна аккуратно направлять осколки второстепенных душ, а не принуждать их к чему либо. Поэтому если взять на эту роль того же Ранкса огненного, которого вы мне предложили, уже спустя пару тройку поглощенных зверобогов он просто сойдёт с ума и станет очень большой проблемой. Душам зверобогов нужен вожак понимающий и учитывающий их желания, а не надсмотрщик с хлыстом.
— Ладно, но ты ведь мог найти на эту роль кого — то другого. Менее отвратительного и аморального. Эту “разумную тварь” даже культ свежевателей считают первостепенной целью для скорейшей ликвидации. А эти ребята в половине мира вне закона, за то что доспехи из содранной кожи аватаров носят. Понимаешь? Кзрката считают отвратительным чудовищем даже те кого Еретики вроде нас с тобой преследуют за чрезмерное, аморальное богохульство.
— Он куда лучше чем вы думаете учитель.
— Лучше? Торвальд, те кого он убивает тоже не ангелы, но оставлять после своих визитов только фарш тонким слоем размазанный по осколкам стен в радиусе горизонта от манора, это уже совсем за гранью. Этот Кзркат безродный даже крыс не щадит. Совсем всё живое истребляет.
— Просто поверьте учитель. Я изучил его биографию и пришёл к выводу, что из всех кандидатов он наиболее близок к тем идеалам которым вы меня учили. Вы правы он сделал много ужасных, непростительных вещей, но ведь и мы не лучше. Сомневаюсь, хоть кто — то за всю историю нашего мира, совершил большее зверство, чем то что мы положили в основу Детей Нации.
— Это другое Торвальд! От успеха нашего проекта зависит судьба мира. Беза него мы весь наш вид обречён прорости, так же как это как и я сейчас. Цена непомерна высока, но не заплатить ее было нельзя! Кзркат же убивал всё это время ради мести своим обидчикам. Он нёс смерть ради смерти, даже не пытаясь кого либо спасти.
— Быть может он просто не знает как спасать и поэтому делает единственное, что умеет? За всю свою жизнь он не видел ничего кроме боли и смерти, не знал ни счастья ни любви. Для него выросшего на некроферме, убийство это повседневная норма, а спасение нечто из разряда легенд. Мы допустили, то что ему пришлось пройти через всё это, а значит именно наша задача: наставить его на путь истинны и позволить искупить содеянное! — К этому моменту в голосе Торвальда появилась заметная усталость, магия которую он использовал требовала задействования гигантского количества сил, но она была единственным методом хотя бы замедлить процесс кристаллизации организма словно в насмешку названный “прорастанием” — Ну всё я закончил учитель. Мне пора бежать, не скучайте постараюсь поскорее снова заглянуть.
— Прощайте мой Император, и пусть свет разума озарит ваш путь.
Стоило двери закрыться как мое сознание вновь погрузилось в невыносимо яркую пустоту.
[Проснись]
Перепрыгнув через баррикаду я оказался в большой комнате с примерно шестиметровым, покрытым черной копотью потолком. Пол покрывала плитка, а стены были заставлены частично обвалившимися стеллажами с различными товарами и стройматериалами.
Своей атмосферой это помещение отдаленно напоминало место загробного пребывания грешников в том виде в котором его представляли местные. Температура под сотню, густой, воняющий жженой карамелью дым, висящий в воздухе пеленой и практически полное отсутствие кислорода. Активная система вентиляции оказалась уничтожена взрывом, а проделанная мной в потолке дыра решительно не справлялась с задачей проветривания. Поэтому свежего кислорода взамен выжженному ждать особо не приходилось.
Помимо меня в комнате были ещё шестеро. Тучный мужчина неподвижно лежащий на спине у противоположного от входа края помещения. Его лицо было полностью покрыто сажей, а пышные усы медленно тлели. Молодая женщина в весьма интересных облегающих штанах, безуспешно пытающаяся выбраться из под нескольких десятков мешков цемента, упавших с наклонившегося стеллажа. Бородатый мужик в кожанке уже начавший с трудом подниматься на ноги и молодой парень в рубашке, стоящий на четвереньках и неистово трясущий своей головой. Оба у баррикады за моей спиной. А ещё непонятное угольно чёрное нечто, грудную клетку которого, я раздавил при приземлении. И наконец единственный из благословленных кто уже стоял на своих двоих к моменту моего появления. Поджарый старик сжимающий в руках старую видавшую виды винтовку нацеленную в мою грудь. Баррикада оказалась явно прочнее чем я думал и смогла защитить большую часть этих людей от взрывной волны.
Выстрел.
Даже несмотря на обстоятельства его пуля бьет точно в цель. Боеприпас явно усиленный. Снаряд разрывает глаз в моей груди на ошмётки, прошивает тонкую броню под ним и уходит глубоко вглубь грудной клетки. Не задевая при этом ничего по настоящему важного. Традиция специально оставлять на видном месте очевидно “слабые” места вновь спасает меня от тяжелых травм.
Оставлять старику шансы на второй выстрел, я очевидно не собираюсь. Резко разворачиваюсь на месте, под тошнотворный хруст грудины моего импровизированного подиума, и одновременно поднимаю вверх руку с алебардой. Лезвие сносит голову вскочившему бородачу, а конец древка врезается в запястье старика, разнося на осколки его пястные кости, и вышибая из рук винтовку. Плавный шаг вправо, клинок идет вниз и рассекает голову парня в очках на пополам. Прыжок вперед, резкий взмах, древко проскальзывает в моей расслабленной ладони практически до самого конца. Стопы моих ног врезаются в руки поставившего жёсткий боксерский блок старика, в то время как острие алебарды входит подбородок усача и сразу же выходит из его темечка.
От моего удара Петра сносит с места и с огромной силой впечатывает в стеллаж за его спиной. Во все стороны летят щепки фанеры, метал каркаса со скрежетом сминается и вся конструкция обшивается сверху на сломавшего её своим телом человека. Я же разворачиваюсь, одним прыжком оказываюсь около женщины практически успевшей освободиться от цементного плена и с силой наступаю на её спину. Игнорируя сдавленный хрип, наклоняюсь и хватаюсь одной рукой за тонкое запястье, а второй упираюсь в плечевой сустав. Рывок. Раздражающие стоны сменяются на красивый громкий крик, заглушающий хруст вывороченного сустава. Прехожу ко второму плечу и проделываю туже операцию, а затем рывком поднимаю жертву на ноги и разворачиваю спиной к себе.
К тому моменту как старик выбирается из под завала, я уже стою напротив него удерживая рыдающую женщину за неестественно вывернутые руки перед собой, готовый в любую секунду обрушить на старого военного зажатую во второй руке алебарду.
— Поговорим? — Прошедшего времени хватило, чтобы отрастить примерно треть лёгкого, так что я снова могу говорить, хоть и достаточно тихо.
Сжимаю пальцы чуть сильнее и слегка дергаю вверх, вновь разрывая начавшие заживать плечевые суставы. Раздаётся очередной сдавленный крик сопровождаемый тихим журчанием, льющейся на пол жидкости.
— Отпусти её ублюдок! Она не в чём не виновата — От того чтобы бросится на меня с кулаками, старика останавливает только прижатое к его горлу лезвие алебарды.
— Ооооо… Не волнуйся. Обязательно отпущу. — сюда идеально подошла бы максимально добрая улыбка, но к сожалению ни губ ни мимических мышц у меня еще нет, как и частей черепа к которым большая их часть должна крепиться — Но в начале тебе придётся ответить на все мои вопросы.
— Пошёл ты нахер козёл! — прошипел сквозь зубы старик — Я скорее сдохну чем помогу такой твари как ты!
— Ну разумеется сдохнешь. Это станет твоей наградой за полезную информацию, которую ты обязательно мне сообщишь. - женщина пытается вырваться, поэтому мне приходится задрать свою руку максимально в верх, это должно помочь, она не выглядит как обладательница достаточно высокого болевого порока, чтобы пытаться сбежать вися на сломанных руках. — В обычной ситуации я бы не отказал себе в удовольствии выжать из тебя максимум, но сейчас у меня нет на это времени. Поэтому дарю вам двоим уникальную возможность уйти быстро и почти безболезненно. Не стоит её отвергать…
— Пытать меня хочешь? — Крепкие руки старика дрожат от бешенства. — Ну так давай ублюдок! ДАВАЙ СУКА! ДАВАЙ! Один хрен ничего от меня не узнаешь. Хоть так тебе поднасру за то что наших положил. Больше я не побегу! Больше никого не брошу!
— Знаешь. А я тебе верю… — Женщина потеряла сознание от боли, но ненадолго, одна из моих призрачных рук оторвалась от потрошения души бородача и вошла в её нос приводя в чувство — Встречал таких уже. Способных получать от боли странное удовольствия. Считаете себя святыми мучениками и упиваетесь своей жертвенной агонией… Но! К счастью и у таких девиантов как вы есть слабые места!
Возможности указать глазами на то что имею в виду у меня нет, поэтому приходится встряхнуть рукой, чтобы вызвать очередной высокий крик.
— Нееееет. Нет. Нет. — Глаза старика расширяются от ужаса, а лицо белеет словно мел — Ты не посмеешь.
— Уверен?
— Это. Это уже за гранью добра и зла. Она ведь ни в чем не виновата. — Старый военный изображает шок и отчаяние, а глазами в это время шарит по комнате, ища пути спасения — Она даже оказалась здесь считай случайно!
— Не советую дёргаться. Сделаешь хоть шаг без разрешения, хоть одно неосторожное движение и я снесу тебе голову а эту — вываливаю изо рта свой длинный сорокасантиметровый язык и провожу самым его кончиком по внешней стороне бедра женщины оставляя на нём тонкий, тридцатисантиметровый порез, и заодно убеждаясь, что не ошибся в оценке материала её штанов — С собой заберу. Заставлю гнить заживо продлевая агонию до тех пока от неё одна голая черепушка не останется. А затем выдеру душу и засуну в новое тело, чтобы снова было чему разлагаться.
— Это возможно? — теперь шок на морщинистом лице стал по настоящему искренним.
— А сам то как думаешь? — снова высовываю язык и смахиваю конструкцию замещающую недостающую часть черепа — Возможно всё, главное знать как…
— Чёрт. Сука. Сука. Сука
Старик попятился назад и я не стал ему мешать. Если после всей этой игры, он не сломается и не начнёт говорить хоть что то мне в любом случае придётся убить его. Времени слишком мало для долгих игр, нужно убираться отсюда пока не пришло подкрепление, а забрать этих двоих с собой нельзя. Я ещё слишком слаб для того, чтобы быстро выдрать из них систему слежения этого чернобога.
— Ладно чёрт тебя подери. Ладно. Что тебе от меня надо?
— Всё что тебе известно о богах, святых и всём остальном связанном с магией.
— Если я расскажу ты отпустишь её?
— Позволю вам обоим умереть — Замечательно теперь осталось только поднять до максимума шансы получить правду.
— Тогда поставь её на землю и я начну говорить — Старик указал узловатым пальцем на лицо женщины неспособной ни умереть не потерять сознание от боли.
— Поставить на землю? Нет. Боюсь так мне будет слишком скучно тебя слушать. Лучше мы сыграем втроём в одну замечательную игру.
— Ты ведь говорил, что не причинишь нам боли если я отвечу на твои вопросы!
— Да. Говорил. Вернее предлагал такую возможность. А ты на это ответил. Дай ка припомнить… — Разворачиваю хрипящую женщину лицом к себе и заглядываю в перекошенное лицо с поплывшим от слёз макияжем — Точно! Ты сказал, что готов поднасрать мне любой ценой. Что ж, пора платить!
— Но…
— Итак. Правила такие. — Вонзаю алебарду в пол за своей спиной и подхватываю с ближайшего стеллажа прут арматуры, которым связываю руки моей жертвы. — Сейчас я подключу эту фанатку натуральных материалов на зарядку. Из за проходящего через её тело электричества она начнет мееееедленно поджариваться, а ты тем времен будешь говорить. Максимально быстро, кратко и по делу. Врать не стоит, по крайней мере если ты и вправду искренне хочешь побыстрее прервать агонию своей подруги. Увижу какую либо нелогичность в истории начну задавать вопросы. И да не советую отказываться, следующее предложение будет ещё хуже…
Старик не ответил лишь побледнел ещё сильнее чем прежде.
— Итак приступим. Где у вас тут щиток? — Поднимаю алебарду и делаю два надреза на коже моей жертвы один в левой руке, а второй в правом бедре, после чего вставляю в них короткие обрезки арматуры — Хотя можешь не говорить сам вижу.
Подхожу к электрощитку, установленному за одним из стеллажей, отрываю от него два провода, выдираю их примерно на два метра из стены, а затем прижимаю к торчащим из ран арматуринам.
И ничего…
Похоже местное электроснабжение стало безвинной жертвой устроенного мной фейерверка, так же как и вентиляция. Ну не беда. Будем импровизировать!