Все собрались у меня в комнате и внимали уроку вервольфьего этикета. Я сидела на кровати, Шерри устроилась рядом со мной. Лишенное черной боевой раскраски, ее лицо оказалось бледным и юным из-за россыпи золотых веснушек на щеках. Насколько я знала, ей, как и мне, было двадцать пять, но без макияжа она выглядела моложе. Как своя собственная младшая невинная сестричка. Одежда только усиливала впечатление. Она переоделась в потерявшие цвет джинсы и безразмерную футболку. Наряд, в котором не жалко перекинуться. Так близко к полнолунию иногда заносит и перекидываешься рано. Это мне говорили. И это я видела сама.
К дальней от нас стене прислонился Зейн, на котором не было ничего, кроме джинсов и пары дырок на коленках. Да, и колечко в соске. На обнаженной груди его было трудно не заметить.
Джейсон облачился в шорты, которые когда-то начинали жизнь в виде джинсов. По краям болтались махры, будто он специально их драл. Кроме этого на нем были только кроссовки, носки отсутствовали. Подсунув под себя одну из моих подушек, он лежал на животе, головой к нам, медленно болтая в воздухе ногами и слушая Джамиля.
Сам Джамиль расхаживал туда-сюда перед нами в своей неизменной улыбчивой футболке. Обувь он скинул у двери и мягко ступал гладкими и темными босыми ступнями. Даже просто от движения он испускал энергию, как среднего порядка ток. Луна была почти полной, и энергия лилась свободно.
К уроку мы хотели привлечь и Натаниеля, но не смогли его найти. Это мне определенно не понравилось. Я уже собиралась объявлять полноценный розыск, но Зейн сказал, что видел, как Натаниель куда-то отправился с одной из верволчиц. Намек был на то, что удалились они для небольшого междусобойчика. Так что розыск был отменен, но и довольна я не осталась. Я даже не была точно уверена, почему я по этому поводу недовольна, но факт оставался фактом.
Так как Натаниель был моим, ему было необходимо знать хотя бы элементарные приветствия. Никто пока не встречал лупу, которая была бы еще и Нимир-ра леопардов, так что Верн решил, что леопарды тоже будут участвовать, так как принадлежат мне. Поэтому им и была нужна эта небольшая лекция. На поиски Натаниеля я отправила Дамиана с Ашером. Никто из стаи Верна не ожидал, что вампиры тоже будут участвовать в официальном приветствии. Фактически, нам заявили, что им не разрешается даже прикоснуться ни к кому из вервольфов, если только им не будет это предложено. Причем заявили однозначно.
Таким образом, за разгуливающим Джамилем наблюдали пока только мы четверо. Наконец, он остановился прямо передо мной.
— Встань.
На мой вкус это явно отдавало приказом, но я поднялась и посмотрела на него.
— Ричард говорил, что у тебя степень по биологии.
Не то начало, которого можно было ожидать, тем не менее, я кивнула:
— Ага, по противоестественной биологии.
— Как много ты знаешь о природных волках?
— Я читала Мека, — ответила я.
Глаза Джамиля слегка расширились от удивления.
— Л. Дэвида Мека?
— Ага, а ты, похоже, удивлен. Он один из признанных знатоков повадок волков.
— И зачем ты его читала? — поинтересовался Джамиль.
Я пожала плечами.
— Я лупа волчьей стаи, но сама не вервольф. Про вервольфов нет хороших книг, так что мне оставалось изучать настоящих волков.
— И что еще ты читала? — спросил он.
— «Про волков и людей» Барри Холстуна Лопеса. И еще несколько книг, но первые две были лучшими.
Джамиль улыбнулся, сверкнув зубами.
— Ты только что значительно упростила мне задачу.
Я нахмурилась.
— Формальное приветствие похоже на то, как один природный волк дружески приветствует другого. Главное, чтобы нос был здесь, — и он легко коснулся волос у меня за ухом.
— А вы третесь щеками, как настоящие волки? То есть, я знаю, что в человеческой форме у вас нет на щеках желез, чтобы пометить другого волка.
Он почти торжественно оглядел меня сверху вниз и кивнул.
— Да, нужно потереться щеками даже в человечьей форме. А потом зарыться носом в волосы за ухом.
— А у Верна большая стая? — поинтересовалась я.
— Пятьдесят два волка, — ответил Джамиль.
Я приподняла брови и попросила:
— Пожалуйста, скажи мне, что я не должна буду тереться лицами с каждым их них.
Джамиль расплылся в улыбке, но глаза остались серьезными. Он о чем-то раздумывал. Хотела бы я знать, о чем.
— Не со всеми, только с альфами.
— А их сколько?
— Девять, — коротко ответил он.
— Ну, думаю, реально.
Посмотрев еще раз на его задумчивое лицо, я не выдержала и поинтересовалась:
— Интересно, о чем это ты так усиленно думаешь, Джамиль?
Он моргнул.
— Что…
— Только не говори, что ни о чем. Минут пять назад ты вдруг задумался и стал такой серьезный. В чем дело?
Он посмотрел на меня. Сосредоточенность в темном взгляде можно было почти потрогать.
— Меня впечатлило, что ты не поленилась изучить природных волков.
— Ты в третий раз используешь понятие «природные волки». Я никогда не слышала такого.
Джейсон скатился с кровати на ноги.
— Временами мы настоящие волки. Но при этом не природные.
Я снова посмотрела на Джамиля и тот кивнул.
— Значит, называть вас, ребята, настоящими волками — оскорбление?
— Да, — ответил Джамиль.
— Что-нибудь еще, на что надо обратить внимание? — спросила я.
Джамиль посмотрел на Джейсона. Они переглянулись так, что я почувствовала себя лишней. Словно меня ждал неприятный сюрприз, но мне о нем никто не говорил.
— Что? — спросила я.
— Давай остановимся только на приветствии, — попросил Джамиль.
— Нет уж, что еще вы от меня скрываете?
Джейсон рассмеялся.
— Да расскажи ей.
Джамиль своим человеческим горлом издал низкий рык. От одного звука волоски у меня на руках встали дыбом.
— Я Сколь, а ты — никто среди лукои. Твой голос — просто ветер у входа в пещеру.
Джейсон сделал несколько шагов по направлению к нему.
— Даже деревья гнутся под напором ветра, — ответил он.
Для Джейсона слова звучали более чем формально.
— Отлично, — неожиданно одобрил Джамиль. — Кое-какие фразы лукои ты знаешь.
— Мы боялись касаться друг друга, — заметил Джейсон, — а не говорить друг с другом.
Оттолкнувшись от стены, Зейн прошел между ними и встал близко ко мне.
— Луна встает. Время проходит.
Я нахмурилась.
— Такое ощущение, что вы шифруетесь, а я не знаю кода.
— А у нас, оказывается, есть и общие фразы, — сказал Джамиль. — У лукои и пард, я имею в виду.
— Супер, волки и леопарды имеют общее происхождение. И что теперь?
— Поприветствуй меня, — заявил Джамиль.
— Да прям, — ответила я. — Я лупа. А ты — просто Сколь, мускул. Я выше тебя, так что ты должен первым предложить мне свое лицо и горло.
— Она ваша лупа и наша Нимир-ра, что по рангу равно вашему Ульфрику, а значит — она вправе этого требовать, — вмешался Зейн, и заслужил от Джамиля низкий рык.
Зейн проворно спрятался за меня, как обычно используя меня в качестве щита. И, как обычно, это сработало бы лучше, не будь он дюймов на десять выше меня.
— Она тебя отвергает, — сказал Джамиль. — Ты стоишь передо мной один.
— Ни за что, — заявила я. — Зейн мой. И нечего пользоваться им для бредней доминантного мачо.
Джамиль покачал головой.
— Он к тебе приблизился, но ты его не коснулась.
— И что? — опять нахмурилась я.
Джамиль тяжко вздохнул.
— Все твои книжки ничего тебе не дали.
— Так объясни, — потребовала я.
Объяснять взялся Джейсон:
— Когда Зейн встал к тебе, он просил о защите, но ты до него не дотронулась. А это считается отказом.
Шерри, которая так и сидела неподвижно на кровати, сложив руки на коленях, добавила:
— Это правило, которое работает одинаково и для волков, и для нас.
Я оглянулась на них.
— А вы двое откуда все это знаете?
— Под Райной и Маркусом о защите приходилось просить немало, — ответил Джейсон.
— А Габриель проводил с Райной немало времени, — сказала Шерри. — Так что и мы, верлеопарды, проводили много времени с волками.
— Значит, когда Зейн ко мне подошел, что мне надо было сделать?
— А ты хочешь защитить его от меня? — уточнил Джамиль.
Я оглядела его высокую мускулистую фигуру. Даже не будь он ликантропом, в честной драке я бы его испугалась не на шутку. Кроме того, природа позаботилась о том, чтобы честной драки с ним не получилось. Джамиль весил фунтов на сто больше, чем я. Размах руки у него был больше вдвое. А уж силищи… ну, думаю, достаточно. Так что честной драки между нами не вышло бы. И это было еще одной причиной, почему я нисколько не мучилась угрызениями совести, пользуясь оружием.
— Ага, — ответила я. — Хочу защитить Зейна от тебя. Если это то, что значит.
— Тогда коснись его, — приказал Джамиль.
Я нахмурилась.
— Не мог бы ты быть поточнее?
— Важно только прикосновение, — сказал он. — А не где или как.
Зейн стоял у меня за спиной. Я отступила назад, пока моя спина не соприкоснулась с ним, и мы не образовали как бы единое целое.
— Достаточно? — спросила я.
Джамиль сокрушенно покачал головой.
— Ради всего святого, просто дотронься до него, — и обратился к Джейсону. — Попроси моей защиты.
Джейсон с улыбочкой подошел к нему. Встал он совсем близко, но так, чтобы не касаться Джамиля. Тот положил ему на плечи руку очевидно покровительственно, почти обнимая.
— Вот так.
— Это должно быть именно так, или я могу дотронуться до него просто так, чтобы это было заметно?
У Джамиля вырвался веселый звук — нечто среднее между хмыканьем и рыком.
— Ты все так усложняешь!
— Не я, — ответила я, — а ты. Ответил бы просто на вопрос.
— Нет, не обязательно именно так, но будет лучше, если ты возьмешь в привычку заставлять это предложение выглядеть естественно.
— Почему? — поинтересовалась я.
— А если бы Зейн убегал от меня при людях? Он видит тебя в толпе, подходит. И все, что тебе нужно сделать — притвориться, что ты обнимаешь или даже целуешь его. Я пойму, что ты взяла его под защиту, а люди вокруг ни о чем не догадаются.
Не знаю, что я чувствовала по поводу того, что меня не причислили к «людям вокруг», но заострять внимание на этом не стала. Обхватив Зейна рукой за талию, я вытащила его из-за спины. Мне было бы удобнее, если бы на нем была рубашка, но в конце концов, это я на него вроде бы вешалась, а не он на меня. Операцию я произвела левой рукой, чтобы правая осталась свободной. Плюс — отступила чуть назад, чтобы пистолет не зажало между нашими телами. Стоя чуть отстранившись от Зейна, но при этом держа руку у него на талии, я очевидно давала понять, что у меня под рукой пистолет. На свете столько способов выразить угрозу.
— Доволен? — спросила я.
Джамиль коротко кивнул.
Джейсон отошел от него и приблизился к нам с Зейном.
— Джамиля бесит, что Зейн сказал тебе о том, что он должен тебя приветствовать как низший.
— А ты ей напоминаешь, — прорычал Джамиль.
— Ой, — лениво отозвался Джейсон. — Как мне страшно.
По комнате пронесся покалывающий поток энергии, и я заметила, как карие глаза Джамиля посветлели и стали темно-желтыми. На Джейсона он взглянул уже волчьими глазами.
— Будет, — пообещал он.
Позади меня Шерри соскользнула с кровати на пол на колени. Она протянула мне руку, и я ее взяла. Я почувствовала быстрое движение языка на ладони — приветствие, которым пользовались только леопарды. Второй рукой она схватилась за мои штаны, как маленькое и робкое дитя. Похоже, она думала, что вот-вот случится что-то нехорошее.
Я почти ожидала, что Джейсон тоже спрячется за меня, как леопарды, но он не стал. Он чуть отошел от Джамиля, но о помощи пока не просил.
— Ну и делов-то? — вмешалась я. — Джамиль просто первым предлагает мне щечку потереться, так?
— Ну, нет, — отозвался Джейсон. — Все гораздо веселее.
Я немедленно нахмурилась, так как вполне представляла, что у Джейсона за понятия о веселье.
— Может, я попросила о том, чего не могу понять?
— Но ведь попросила, — сказал Джамиль. — И как наша лупа, ты имеешь на это право.
Я начинала подозревать, что только что совершила большую ошибку. Что требовала от Джамиля что-то, чего он не хотел давать, а я, скорее всего, не захочу принять.
— Знаешь, Джамиль, если бы ты не показал себя таким засранцем, когда мы сюда приехали, то, возможно, я бы оставила все как есть.
— Но…, — продолжил он за меня.
— Но теперь я отступать не собираюсь, только не перед тобой.
— Да и ни перед кем, — тихо добавил Джейсон.
Ну, и это, тоже.
— Если я откажусь, это будет означать вызов, — сказал Джамиль.
— Отлично, но помни, что ты уже исчерпал свой лимит свободных действий на весь уик-энд.
— Пистолет я заметил, — кивнул он.
— Тогда мы друг друга понимаем, — сказала я.
— Понимаем, — подтвердил он, и молниеносно покрыл разделяющее нас расстояние, блеснув своими жуткими желтыми глазами.
— Давай без глупостей, Джамиль.
Он сверкнул белозубой улыбкой.
— Я просто делаю то, что ты хотела, Анита.
Зейн опять отступил за меня, положив руки мне на плечи, давая больше пространства для движения. Шерри так и осталась сидеть у моих ног. Ни один из них не сбежал. И я решила, что это хороший признак. Точнее, надеялась, что это так.
Джамиль тем временем очень нежно коснулся моего лица кончиками пальцев.
— На людях это выглядело бы так…
Он наклонился и будто собирался меня поцеловать.
Именно это он и сделал. Мягкое прикосновение губ, пальцы так и остались на моем лице. Потом он отстранился и открыл глаза. Они были того же насыщенного золотого желтого цвета. На фоне темной кожи это смотрелось потрясающе.
Все это время я стояла столбом, обалдев как раз настолько, чтобы не знать, что делать. Ни леопарды, ни Джейсон не кричали «жилит», значит, Джамиль делал только то, к чему я сама его подтолкнула. Возможно. Будь это Джейсон, я бы тут же заподозрила фокусничанье с целью умыкнуть поцелуй, но Джамиль в эти игры не играл.
Он стоял передо мной, держа в ладонях мое лицо.
— Но сегодня представление будет не при людях. Между собой, когда никто не смотрит…
Не закончив говорить, он снова склонился ко мне.
И его язык пробежал по моей нижней губе.
Я отдернулась, и он опустил руки.
— Ты же читала книги про волков, Анита, я просто подчиненный волк, который умоляет о внимании доминанта.
— Аналогия того, как щенки просят пищу, — задумчиво сказала я. — В случае, когда волки взрослые, низший из них по иерархии лижет и слегка прикусывает пасть доминантной особи.
Джамиль удовлетворенно кивнул.
— Хорошо, в этом есть смысл, — сказала я.
— Приветствие, которому я пытаюсь тебя научить, — наша версия рукопожатия. Двое предлагают лицо одновременно. Это больше похоже на поцелуй.
— Покажи, — потребовала я.
Наклонившись ко мне, он на этот раз не пытался коснуться моих губ. Он потерся щекой о мою щеку, потянулся дальше, пока не зарылся лицом в волосы у меня за ухом. Из-за этого движения мое лицо оказалось у его волос. Волосы были заплетены в косички, так что на ощупь они оказались твердыми и мягкими одновременно.
— Тебе нужно тоже уткнуться в волосы и вдохнуть запах кожи, — сказал Джамиль, не убирая губ от моих волос.
И зарылся носом еще глубже в волосы, пока не коснулся головы. Я слышала, как он дышит, и дыхание почти обжигало мне кожу.
Постаравшись повторить за ним операцию, я поднялась на цыпочки, упершись одной рукой ему в грудь для равновесия. Зейн скользнул от меня, и освободившуюся руку я положили Джамилю на плечо. Через косички добраться до кожи головы было проще. Они щекотали мне лицо, как маленькие тонкие веревочки.
Я чувствовала запах геля для волос, одеколона и подо всем этим был он сам. В момент, когда его собственный запах ударил в меня, я почувствовала порыв энергии, которая ему не принадлежала. Внезапно я обрела знание, что в это самое время Ричард сидит на кровати и обнимает мать. Я почти увидела, как он поднял голову, словно мог рассмотреть, как я стою рядом с кроватью. Но между нами были мили, и кровать была другая. Мы вдохнули насыщенный теплый аромат кожи Джамиля, и сила Ричарда обрушилась на меня роем мурашек.
Оставив руки у меня на плечах, Джамиль отстранился. Его ноздри трепетали, пробуя запахи.
— Ричард — я чую нашего Ульфрика. Как?
Зейн тут же прижался к моей спине, зарываясь лицом мне в волосы. Шерри свернулась вокруг моих ног.
— Она твоя лупа. Связующая нить с твоим Ульфриком.
Джамиль отступил от меня, на его лице отразилось чувство, очень близкое к страху.
— Она не может быть связана с Ричардом. Она не лукои.
Я двинулась к нему, и Зейн опустился за мной на колени. Неохотно скользя по моим ногам руками, Шерри дала мне уйти. Обняв друг друга, они остались на полу вдвоем.
Оглянувшись, я спросила:
— Ребята, с вами все в порядке?
Зейн кивнул.
— Я уже видел, как ты призывала силу меток, но никогда не касался тебя в момент, когда ты вызывала силу Ульфрика. Вот это напор.
Шерри без слов просто смотрела на меня большими глазами, выделявшимися на бледном лице.
— А то я не знаю, — сказал Джейсон.
Обнимая себя руками, он стоял в противоположном конце комнаты и растирал обнаженные руки и грудь, словно замерз. Но холодно ему не было.
Я повернулась к Джамилю.
— Мы связаны с Ричардом. Это не та связь, что может быть между ликантропами, но это именно связь.
— Ты человек-слуга Жан-Клода, — сказал Джамиль.
Определение мне это не нравилось, но оно было точным и отражало суть.
— Да, точно так же, как Ричард — волк, которого Жан-Клод может призвать.
— Он не может призвать нашего Ульфрика как собаку. Ричард не откликается на прихоти вампира.
— Я тоже, — кивнула я. — Иногда мне кажется, что Жан-Клод откусил больше, чем он может выпить — с нами двоими.
Без стука и предупреждения распахнулась дверь. Неся на руках Натаниеля, в домик вошел Ашер. Оборотень был завернут в пиджак Ашера. Виднелись только ноги, и эти ноги были бледными и голыми.
Я бросилась к ним.
— Что случилось?
Уложив Натаниеля на спину на кровать, Ашер оставил свой пиджак под ним. Оказалось, что кроме пиджака на Натаниеле ничего нет. Он попытался перевернуться на бок и свернуться в клубочек, но Ашер не позволил, пытаясь распрямить ему ноги, и уложить его неподвижно.
— Лежи спокойно, Натаниель.
— Больно! — воскликнул он сдавленным от боли голосом.
Упав около кровати на колени, я коснулась его лица. Он посмотрел на меня широко распахнутыми почти белыми глазами. У него приоткрылся рот, и вырвался тихий стон. Рука судорожно вцепилась в покрывало, словно ему жизненно необходимо было держаться за что угодно. Я протянула ему свою руку, и его хватка была такой крепкой, что мне пришлось попросить его не раздавить мне ладонь.
Он пробормотал «Прости», и его тело свела судорога, выгнув позвоночник дугой. Обычно вид обнаженного Натаниеля меня смущал. Но теперь я была слишком напугана, чтобы смущаться. На его груди были кровоточащие порезы, но они были слишком поверхностны, чтобы вызывать такую сильную боль.
Шерри метнулась в ванную. Не думала, что можно быть таким щепетильным, если по профессии ты медсестра.
— Кто это сделал? — спросила я.
— Он — послание нам от местных вампиров, — ответил Ашер.
— Что за послание?
Натаниеля скрутило на кровати, второй рукой он тоже схватился за меня. По щекам медленно стекли две слезы.
— Они допрашивали меня и спрашивали, зачем мы сюда приехали.
Он мотал головой, так что я заметила у него на шее отметину. Высвободив одну руку, я отвела темно-рыжие волосы так, чтобы рассмотреть ее поближе. На гладкой коже был укус вампира. След был аккуратным, чистым, но кожа вокруг была чуть темнее, чем должна была быть.
— Это сделал один из вас? — спросила я у своих.
— Я пил кровь со сгиба руки, — ответил Ашер. — Это след Колина.
Натаниель тем временем расслабился, судорога прошла.
— Я говорил, что мы здесь, чтобы спасти Ричарда. Я говорил им правду, опять и опять.
Его рука дернулась, а глаза закатились, словно он пережидал очередную волну боли. Через несколько секунд он открыл глаза, рука чуть расслабилась.
— Они мне не поверили.
Из ванной вышла Шерри. Она попыталась аккуратно, но настойчиво оттеснить меня в сторону, но Натаниель еще сильнее вцепился в мою руку. Поэтому Шерри настояла, чтобы я села на колени в изголовье кровати, так, чтобы он мог держать меня за руку, но я бы не мешала ей. Она начала рассматривать раны у Натаниеля на груди. По жизни она была чрезмерно покорной, почти ненадежной из-за этого, но стоило кому-нибудь пострадать физически, и Шерри превращалась в другого человека. Она становилась Сестрой Шерри, а сучка-в-коже-из-ада становилась ее тайной личностью.
— У тебя в домике есть аптечка? — спросила она.
— Нет, — покачала я головой.
— У меня есть в одном из чемоданов, — сказала Шерри.
— Я принесу, — предложил Джейсон и направился к двери.
— Стой, — сказала я. — Джамиль, сходи с ним. Не хочу, чтобы сегодня схватили еще кого-нибудь.
Спорить никто не стал. Первый раз. Вервольфы просто пошли к двери. Дамиану пришлось подвинуться, чтобы выпустить их наружу. Он закрыл дверь и прислонился к ней. Его глаза горели глубоким темно-зеленым, словно изумруд, огнем. Бледная кожа почти просвечивала: признак, который выдавал вампа, постепенно терявшего свою человеческую сущность. Сильные чувства — страх, вожделение, гнев — делают такое с более слабыми вампирами.
Я перевела взгляд на Ашера. Он был… нормальным. Он стоял у кровати, красивый, трагичный, с пустым невозмутимым лицом. Выражение было совсем как у Жан-Клода, когда тот что-то скрывал.
— Я думала, Колин либо атакует нас прямо, либо оставит в покое, — сказала я. — А о таком дерьме никто ничего не говорил.
— Это было… неожиданно, — медленно сказал Ашер.
— Ну так объясни мне.
Оттолкнувшись от двери, Дамиан стремительно пересек комнату, каждое движение было наполнено гневом.
— Они пытали его только потому, что им это нравится. Они вампиры, но питаются больше, чем только кровью.
— О чем ты, Дамиан?
— Они питались его страхом.
Я перевела взгляд с его светящегося лица на Ашера, потом опять на Дамиана.
— Ты имеешь в виду буквально, так?
Дамиан кивнул.
— Та, что обратила меня, была такой же. Она могла питаться страхом так же, как кровью. Она днями могла питаться только ужасом, а потом внезапно захотеть крови. Но она не только питалась, она устраивала резню. Она выходила в зал вся в крови, скользкая от нее. Потом она заставляла меня…
Его голос затих. Он посмотрел на меня, и я увидела, что в его глазах горит уже неприкрытый зеленый огонь, словно его сила разъедала кость глазниц.
— Я почувствовал это, когда мы встретили Колина. Почуял. Он такой же, как она. Ночная фурия, мора.
— Что еще за черт эта твоя ночная фурия или мора? И что значит, ты встретил Колина? Я думала, вы спасли Натаниеля.
— Нет, они сами нам его отдали, — сказал Ашер. — Если бы мы его не увидели, послание не было бы доставлено.
Нас прервала Шерри.
— У него пропадает пульс, а кожа совсем холодная. У него шок. Порезы на груди поверхностные. Даже два укуса вампиров за одну ночь не должны были вызвать шока. Мы быстро исцеляемся.
— Там есть третий укус, — сказал Ашер.
При всем, что происходило, его голос звучал абсолютно спокойно, словно его это не касалось.
Шерри осмотрела Натаниеля, затем дотронулась до его бедра и развела ему ноги.
— Конечно же, бедренная артерия. Почему кожа около обоих укусов изменила цвет? — она дотронулась до внутренней поверхности его бедра. — И он очень холодный.
Натаниель снова скорчился. Отпустив мою руку, он потянулся ко мне, словно просил его обнять. Он схватил меня за предплечье и рубашку. Глаза у него были дикие.
— Болит!
— Где болит? — спросила я.
— Укусы заражены, — сказал Ашер.
— Что значит, заражены?
— Считай, что это яд.
— Он оборотень, у них иммунитет к ядам, — возразила я.
— Но не к этому, — сказал Ашер.
— Что это за яд? — спросила Шерри.
В дверь постучали, и Джейсон крикнул:
— Это мы.
Дамиан посмотрел на меня. Огонь в глазах утих до спокойного сияния, а кожа вернула себе молочное совершенство, которое проходило за нормальное.
Я кивнула.
Он открыл дверь. Вошел Джейсон с аптечкой побольше размером, чем некоторые дорожные сумки. Похоже, в другой жизни Шерри была герл-скаутом. Подобно темной грозной тени, за Джейсоном последовал Джамиль.
— Яд, от которого не поможет ничто из этой маленькой сумочки, — сказал Ашер.
Я уставилась на него, вдруг поняв, что он только что сказал.
— То есть он, скорее всего…
Я не могла даже произнести это вслух.
— Умрет, — закончил за меня Ашер тем же абсолютно спокойным, мягким и будничным тоном, которым он пользовался с тех пор, как вошел в домик.
Я поднялась, несмотря на то, что руки Натаниеля цеплялись за меня. Я посмотрела на Шерри, и она подошла, чтобы помочь мне освободиться. Я собиралась сказать Ашеру то, что не должен был слышать Натаниель. С другой стороны на кровать забрался Зейн, и Натаниель схватился руками за него. Его скрутила еще одна судорога. Позволяя ему со своей немалой силой сжимать их руки, Зейн и Шерри удерживали Натаниеля на кровати. Пока его колотило, леопарды смотрели на меня. Зейн и Шерри смотрели на меня. Я была их Нимир-ра, их королевой. Я должна была защитить их, а не втягивать в такое дерьмо.
Отвернувшись от их укоряющих и ждущих глаз, я потащила Ашера к двери.
— Что значит — он умрет?
— Ты видела вампиров, которые гниют и изменяют свою форму?
— Ага. И что?
— Один из таких укусил Натаниеля.
— Меня тоже кусал один такой. И Джейсона. С нами ничего подобного не было.
Я оглянулась и увидела, как Джейсон держит Натаниеля за руку, а Шерри принялась промывать раны на груди. Хотя не думаю, что перевязка могла тут помочь.
К нам подошли Джамиль и Дамиан. Мы стояли кругом и говорили, пока Натаниель кричал.
— Это один из самых редких талантов, — сказал Ашер. — Я думал, что им обладает только Морт д’Амур, Возлюбленный Смерти, член совета. Колин старательно выбрал свое послание. Порезы нанесены с расстояния, одной только силой.
— Жан-Клод не мог наносить раны на расстоянии, — сказала я.
— Нет, и никто больше не может заразить разложением от укуса. Никто в этой стране.
— Разложением, говоришь? — вмешался Джамиль. — А что это точно значит?
К нам подошла Шерри, держа в руках белые марлевые салфетки. На бледной коже ярко выделялись веснушки. Салфетки были в желто-зеленом гное.
— Вот это выходит из ран на груди, — сказала она спокойно. — Что это, черт возьми, такое?
Мы дружно посмотрели на Ашера, даже Дамиан. Но вслух это сказала я.
— Он гниет. Разлагается, хотя сам еще жив.
Ашер кивнул.
— Разложение у него в крови. Оно будет распространяться, и он будет гнить.
Я посмотрела на кровать. С Натаниелем тихо и мягко говорил Джейсон, гладя его по голове, словно успокаивал больного ребенка. Зейн смотрел на меня.
— Должно же быть что-то, что мы можем сделать, — сказала я.
Лицо Ашера было таким же непроницаемым, как всегда. Одно из воспоминаний Жан-Клода об Ашере пронзило меня так остро, что у меня закололо кончики пальцев. Это было не воспоминание о каком-то событии. Я просто узнала осанку Ашера. Я знала язык его тела до мелочей, которые можно изучить только за годы общения. За большее число лет, чем было мне самой.
— Ты что-то скрываешь, Ашер? — спросила я.
На меня смотрели светлые-светлые пустые невозмутимые глаза в обрамлении потрясающих золотых ресниц, похожих на блестящее кружево. Он улыбался. В улыбке было все, что должно было быть: радость, чувственность, приглашение. И эта улыбка пронзила мне сердце, как клинок. Это лицо я помнила целым и совершенным. Я помнила, как от этой улыбки у меня перехватывало дыхание.
Я тряхнула головой, и движение помогло: воспоминания вытряслись. Они померкли, но это не изменило того, что я видела, что я знала.
— Ты ведь знаешь, как его спасти, правда?
— Как сильно ты хочешь его спасти, Анита?
Теперь его голос был равнодушным, почти злым.
— Я привезла его сюда, Ашер, и он попал в беду. Я же должна его и защитить.
— А я думал, это он должен был исполнять роль твоего телохранителя, — заметил Ашер.
— Да он ходячая пища, Ашер. Сам знаешь. Натаниель даже за себя заступиться не может.
Ашер тяжко и долго вздохнул.
— Натаниель — pomme de sang.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
— Это означает «яблоко крови». В Совете так называют добровольных доноров.
Закончил Дамиан:
— А вампир, который пьет из pomme de sang, обязан защищать его, как пастух ограждает овец от волка.
Пока говорил, Дамиан смотрел на Ашера. И взгляд у него был не добрый. Они точно были насчет чего-то не в ладах, но сейчас не время это выяснять.
Я дотронулась до руки Ашера. Она была мертвой, словно деревянной. Он отстранился от меня, от комнаты, от того, что здесь происходило. И собирался позволить Натаниелю умереть, даже не попытавшись ему помочь. Неприемлемо.
Я заставила себя взяться за его деревянную руку. Ненавижу, когда Жан-Клод такой. Это напоминало о том, кем он был, и кем — не был.
— Не дай ему умереть, только не так. Пожалуйста, mon chardonneret.
Услышав прозвище, которым пользовался Жан-Клод много лет назад, Ашер подскочил так, будто я ему врезала. Дословно эти слова переводились как «мой щегол», что на любом другом языке это звучит довольно глупо. Но вид у Ашера был далеко не глупый. Он был в шоке.
— Уже лет двести меня никто так не называл.
Его рука под моими пальцами расслабилась, потеплела и снова стала казаться живой.
— Я нечасто о чем-то прошу, но об этом я умоляю.
— Он так много для тебя значит? — спросил Ашер.
— Он жертва для всех, Ашер. Хоть кому-то не должно быть на него наплевать. Пожалуйста, mon…
Он накрыл мои губы пальцами.
— Не повторяй, Анита. Не говори так, пока это не будет идти от сердца. Я спасу его, Анита. Для тебя.
У меня возникло ощущение, что я что-то пропустила. Я помнила прозвище, которое дал Ашеру Жан-Клод, но не могла вспомнить, почему Ашер так боялся попытаться исцелить Натаниеля. И пока я любовалась, как он идет к кровати, как его золотые волосы будто роскошная сверкающая вуаль струятся по плечам, эта мысль не давала мне покоя.
Ашер протянул руку Дамиану.
— Давай, брат мой, или знаменитая храбрость викингов тебя подвела?
— Я рвал на части твоих предков еще до того, как ты стал проблеском в глазах своего пра-прадеда.
— Черт, а это ведь опасно, да? — очень вовремя спросила я.
Ашер опустился на колени рядом с кроватью. Он оглянулся на меня, и, скрывая ее, на обезображенную часть лица скользнули золотые волосы. Само золотое совершенство, стоящее на коленях, горько улыбнулось.
— Мы можем вобрать разложение в себя, но если у нас не хватит сил, оно охватит нас, и тогда умрем мы, но твой драгоценный верлеопард будет жив в любом случае.
Дамиан опустился на пол с другой стороны кровати, оттеснив Зейна с места у изголовья Натаниеля. Натаниель перестал кричать. Только лежал неподвижно, кожа побледнела и блестела от пота. Дыхание было неровным и поверхностным. Раны на груди сочились гноем. По комнате плыл пока слабый, но усиливающийся запах. Укус на шее был целым, но кожа приобрела темно-зеленый цвет, словно на ней был огромный и глубокий кровоподтек.
— Ашер, — позвала я.
Скользя рукой по обнаженному бедру Натаниеля, он посмотрел на меня.
— Дамиан не мастер.
— Я не смогу спасти твоего леопарда один, Анита. Кого ты выбираешь? Кем готова пожертвовать?
Я посмотрела на Дамиана. Зеленые глаза снова были совсем человеческими. Свернувшись рядом с Натаниелем, он выглядел очень смертным.
— Не заставляй меня выбирать.
— Но это выбор, Анита. Это выбор.
Я покачала головой.
— Ты хочешь, чтобы я его спас? — спросил Дамиан.
Я встретила его взгляд, и не знала, что ответить.
— У него совсем слабый пульс, — вмешалась Шерри. — Если вы собираетесь что-то делать, то вам лучше поторопиться.
— Ты хочешь, чтобы я его спас? — повторил Дамиан.
В наступившей тишине раздавалось только быстрое прерывистое дыхание Натаниеля. Все смотрели на меня. Ждали, что я решу. А я решить не могла. Я почувствовала, как моя голова кивнула, словно это была вовсе и не моя голова. Но я кивнула.
Вампиры начали пить.