Из-за того, что пришлось вести незнакомый фургон по узкой дороге, поездка в Маертон заняла больше, чем должна была. И это меня бесило. Наконец, Джейсон не выдержал:
— Можно, я поведу? Мы хоть до темноты доберемся.
— Заткнись, — попросила я в ответ.
Он заткнулся, стараясь улыбаться не слишком широко.
Так или иначе, до Маертона мы добрались. Город по сути состоял из одной главной улицы с твердым покрытием, которая подозрительно напоминала зажатое меж домов двухполосное шоссе. На улице даже был светофор, обозначающий перекресток с разводами рыжей пыли от гравиевой дороги поменьше. Единственный достопримечательный светофор заставлял не пропустить два местных общепита и закусочную, толпа в которой превосходила, пожалуй, даже количество народа в «Дайери Квин». Похоже, кормили неплохо, а «Дайери Квин» здесь не было.
Как добраться до участка, мне объяснил Джамиль. Нужно было ехать по главной улице и повернуть направо. Захочешь — не пропустишь. Когда кто-нибудь так говорит, означать это может одно из двух: или он прав и все очевидно, или пункт назначения запрятан так надежно, что без подробной карты, где нужная точка отмечена крестиком, его ни за что не найти.
На светофоре я повернула направо. Фургон ухнул в рытвину и с трудом начал двигаться дальше, как большая зверюга, шагающая через реку вброд. Гравиевая дорога была действительно главной улицей городка. По одной ее стороне теснились здания с высоким деревянным тротуаром перед ними. Я заметила бакалейную лавку и магазинчик столярных изделий, где продавали мебель ручной работы. Перед магазинчиком красовался потрясающий стул, на боках которого виднелись темные участки остатков коры.
Очень по-деревенски. Очень стильно. В следующей лавке торговали травами и домашним вареньем, правда, сейчас было неподходящее время года. Вдоль другой стороны располагались дома. Выглядели они не в стиле Среднего Запада, который захватил уже большую часть Юга. Дома были в основном одноэтажные, из шлакоблоков, на фундаменте из красного кирпича, крытые гонтом выцветшего белого или серого цвета. В одном из двориков на лужайке выводок керамических оленей и компания гномов расположились так тесно, словно владельцы собирались их продавать.
Улица упиралась в горы, где подобно густой зеленой занавеси виднелись деревья. Мы почти заехали обратно в лес, а мне на глаза все еще не попадалось ничего, напоминающего полицейский участок. Здорово.
— Это здесь, — сказал Джейсон.
Я взглянула в зеркало заднего вида, машин не было, и я остановилась.
— Ты видишь что-то такое, чего не вижу я? — поинтересовалась я.
— Шанг-Да, — ответил он.
Я посмотрела на него.
— Прошу прощения?
— Вон там, на веранде, в конце улицы.
Я посмотрела туда, куда показывал Джейсон. На низком шезлонге, вальяжно развалившись, сидел высокий человек. Он был босиком, в белой футболке, джинсах и надвинутой на глаза кепке. Белизна футболки подчеркивала загар. В больших руках покоилась банка содовой, или, возможно, пива. Воплощенная картина «лечимся с утра пораньше».
— Это Шанг-Да. Он второй инфорсер у нас в стае. Он Гати Сколла Джамиля.
Ага. Дело прояснялось.
— Он охраняет Ричарда, значит, полицейский участок должен быть поблизости.
Джейсон кивнул.
Я еще раз посмотрела на расслабленную фигуру. На первый взгляд Шанг-Да явно не выглядел на стреме. Он почти сливался с пейзажем, если не обращать внимания на новую и чистую футболку. Джинсы тоже выглядели так, словно их отутюжили, а загар на самом деле был цветом кожи, полученным не от солнца. Но качество его игры я осознала только после того, как он очень медленно повернул голову и посмотрел прямо на нас. Даже на расстоянии можно было почувствовать глубину его взгляда, от которого бросало в дрожь. Я поняла, что мы в один момент завладели всем его вниманием, а все, что он сделал, это только пошевелил головой.
— Черт, — сказала я с чувством.
— Ага, — поддакнул Джейсон, — Шанг-Да новенький. Он перевелся из стаи Сан-Франциско. Когда он стал Гати, с ним даже никто не стал драться. Никому до такой степени не нужно было это место.
Джейсон ткнул пальцем в здание на другой стороне улицы.
— Похоже?
Дом был низкий, одноэтажный из выкрашенных в белое шлакоблоков. Перед ним была небольшая гравиевая парковка без машин. Фургон занял ее почти целиком. Я прижалась к бордюру настолько, насколько могла, по крыше фургона скользнули ветки деревьев. Где-нибудь наверняка ездила полицейская машина, которая захочет припарковаться рядом. Думаю, места ей хватит.
Рядом с дверью висела небольшая искусно вырезанная деревянная табличка, которая гласила «Полицейский участок». Намек был ясен. Захочешь — не пропустишь… У Джамиля точно было чувство юмора. Или его разозлило то, что я его порезала. Какое ребячество.
Мы вылезли из машины, я спиной чувствовала взгляд Шанг-Да. Он был далеко от нас, но сила его пристального внимания мурашками ползла по коже и заставляла подниматься волоски на руках. Я оглянулась и на секунду мы встретились глазами. Тут уж и волоски на шее встали дыбом.
Джейсон подошел ко мне.
— Зайдем?
Я кивнула, и мы направились к двери.
— Если бы я не знала наверняка, я бы решила, что Шанг-Да меня недолюбливает.
— Он очень верен Ричарду, а ты сделала ему больно. Очень больно.
Я посмотрела на него.
— Но ты-то из-за этого не бесишься. Разве ты не верен Ричарду?
— Я видел все той ночью, когда Ричард дрался с Маркусом. А Шанг-Да — нет.
— Хочешь сказать, что я была права, что ушла от Ричарда?
— Нет. Я имею в виду, что понимаю, почему ты не справилась.
— Спасибо, Джейсон.
Он улыбнулся.
— Кроме того, может, у меня были свои планы относительно тебя.
— Жан-Клод тебя бы убил.
Он пожал плечами.
— Что за жизнь без опасностей?
Я покачала головой.
Джейсон оказался у дверей первым, но даже не попытался открыть ее для меня. Он слишком хорошо для этого меня знал.
Я открыла стеклянную дверь и подумала, что в ней тоже была разгадка. У остальных домов на улице двери были обычные. Стеклянная же дверь выглядела вполне современной деталью учреждения. Помещение было выдержано в белом цвете, включая большую стойку, похожую на бар, которая располагалась прямо напротив входа. Слева от входной двери висела доска объявлений с несколькими плакатами «Разыскивается», над стойкой — радио, а по всем остальным параметрам это с тем же успехом могла быть приемная стоматолога.
Сидящий за стойкой парень был большим. Даже сидя он производил массивное впечатление. Разворот плеч был почти равен моему росту. Волосы были подстрижены очень коротко и завивались в тугие завитки. Чтобы избавиться от кудряшек, ему пришлось бы побриться налысо.
Лицензию истребителя я ношу в милом футляре из кожзаменителя. Там есть моя фотография, и выглядит документ чертовски официально, но удостоверением не является. В этом штате моя лицензия даже не действовала. Но кроме нее показать мне было нечего, так что пришлось довольствоваться лицензией. Я вошла, держа ее в раскрытом состоянии, так как входила я в полицейский участок, а у меня с собой был пистолет. Обычно копам это не нравится.
— Я Анита Блейк, истребитель вампиров.
Коп пошевелил только глазами, руки остались скрыты под стойкой.
— Мы не вызывали истребителя.
— Я здесь не по официальному делу, — успокоила его я.
Я стояла напротив стойки и хотела уже убрать лицензию, но коп протянул за ней руку, и я отдала документ ему.
Изучая мою фотографию, он спросил:
— Так зачем вы здесь?
— Я друг Ричарда Зеемана.
Он моргнул, и я заметила, что у него серые глаза. Взгляд был не дружелюбным. Он бросил лицензию на стойку, и я забрала ее.
— А что, есть проблемы, офицер… — я прочитала имя на значке, — Мейден?
Он покачал головой.
— Никаких проблем, кроме той, что ваш друг проклятый насильник. Никогда не понимал, почему даже у последнего сукина сына на земле обязательно оказывается подружка.
— Я ему не подружка. Я — та, кем назвалась: его друг.
Мейден поднялся, и стоя он выглядел на все свои шесть с лишним футов. Он был не просто высокий, а громоздкий. В школе он наверняка был борцом или футболистом. Сейчас мускулы расплылись в общую грузность, и на талии он таскал около двадцати фунтов, которые ему явно были не нужны, но я не поддалась на это впечатление. Он был большим, крепким и привык к этому. Его пистолет соответствовал всему виду. У него был кольт Питон с хромированными частями, длинным дулом и черной тяжелой рукояткой. Отличная вещь для охоты на слонов, но слегка перебор для того, чтобы пригрозить парочке пьянчуг в субботний вечер.
— А вы кто? — ткнул он пальцем в Джейсона.
— Просто друг, — сказал Джейсон, улыбаясь и очень стараясь выглядеть безобидно. Последнее у него получалось не так хорошо, как у меня, но он старался. А уж перед офицером Мейденом мы оба смотрелись нежными и хрупкими.
— Ее друг или Зеемана?
Джейсон расплылся в еще большей ослепительной улыбке.
— А я всем друг.
Мейден на улыбку не ответил. Он продолжал сверлить Джейсона тяжелым холодным взглядом темно-серых глаз. Но шансов выиграть у Джейсона в гляделки Мейден имел не больше, чем я. Джейсон продолжал улыбаться. Мейден продолжал пялиться.
Наконец я дотронулась до руки Джейсона. Этого оказалось достаточно. Он опустил глаза, моргнул, но улыбка ничуть не померкла. Мейден, слава небесам, решил, что выиграл.
Коп тяжело выбрался из-за стойки. Он двигался так, словно предупреждал, что он большой, и будто сам слышал, как дрожит земля при каждом его шаге. Конечно, большим он был, но не настолько. Правда, говорить ему об этом я не собиралась.
Из небольшой двери справа вышел второй обитатель участка. На нем был костюм светло-бронзового цвета, который сидел на нем, как элегантная перчатка. Спереди белая рубашка была из рубчатой ткани, и он носил одну из тех веревочек вместо галстука, с зажимом из золота у самого горла. У него были большие, черные и удивленные при моем виде глаза. Прическа была очень короткой, но стильной. На руке, которую он протянул мне для рукопожатия, было кольцо с бриллиантом и кольцо выпускника колледжа.
— Неужели это прелестное виденье и есть знаменитая миз Блейк?
Я помимо собственной воли улыбнулась.
— А вы, не иначе, Белизариус.
Он кивнул.
— Зовите меня Карл.
— Я Анита, а это — Джейсон.
Он пожал Джейсону руку, продолжая улыбаться и источать любезность, затем повернулся к Мейдену.
— Теперь я могу увидеть своего клиента?
— Вы двое можете зайти, но не он, — Мейден снова ткнул пальцем в Джейсона, — Шериф разрешил пустить только двоих. Никто ничего не говорил про еще одного.
Джейсон открыл было рот, но я тронула его за руку.
— Без проблем.
— И пистолет оставите здесь, — сказал он.
Мне не хотелось отдавать пистолет, но из-за того, что Мейден его заметил, я начинала думать о нем лучше.
— Само собой, — ответила я.
Вытащив браунинг из-под пиджака, я отщелкнула обойму в руку, убедилась, что патронник пуст и протянула весь комплект Мейдену.
— Не доверяете мне его разрядить?
— Решила, что браунинг слишком мал для ваших рук. Для этого требуется отработанная моторика.
— Лапшу мне вешаете?
Я кивнула.
— Ага. Именно так.
Он, наконец, улыбнулся. Перед тем, как положить браунинг вместе с обоймой в ящик стола, он его осмотрел.
— Не плохой ствол, если не получается справиться с чем-нибудь побольше.
Он запер ящик, чем заработал себе еще одно очко.
— В данном случае, Мейден, важен не размер. Важно представление.
Его улыбка расплылась в ухмылку.
— Но ваш друг все равно будет ждать здесь.
— Я же сказала — без проблем.
Мейден кивнул и повел нас через дверь, из которой только что вышел Белизариус. Примерно посередине длинного белого коридора, напротив друг друга располагались две двери. Одна гласила — Леди, другая — Джентльмены.
— А я-то надеялась, вы вышли из этой двери потому, что были у Ричарда.
— Боюсь, что нет. Мистер Зееман неумолим.
— Неумолим, — повторил Мейден. — Неумолим… Да уж, милое адвокатское словечко.
— Знаете, офицер Мейден, чтение обогатило бы ваш словарный запас. Вы должны как-нибудь попробовать. Хотя, думаю, вы справитесь, только если в книжке будут картинки.
— О, вы поразили меня в самое сердце, — сказал Мейден.
— Если поразишь нас, разве мы кровью не истечем? — спросил Белизариус.
И тут Мейден смертельно шокировал меня, выдав продолжение цитаты:
— Если пощекочешь, разве не захохочем?
Белизариус захлопал в ладоши.
— Touché, офицер Мейден!
— Огромный и начитанный, — сказала я. — Я впечатлена.
Он вытащил из кармана цепочку со связкой ключей.
— Только не говорите остальным копам. Они решат, что я слабак.
Я внимательно осмотрела его с ног до головы.
— Слабаком вас делает не чтение Шекспира, Мейден, а эта проклятая пушка. Только педики таскают на себе так много блестящего барахла.
Он отпер дверь в конце коридора.
— Приходится носить с собой что-нибудь тяжелое, миз Блейк. Помогает держать равновесие, когда я бегаю.
Я не удержалась и рассмеялась. Он открыл дверь и пропустил нас. Затем запер ее за нами и пошел дальше по длинному белому коридору с запертыми с обеих сторон дверьми.
— Ждите здесь. Пойду посмотрю, готов ли ваш бойфренд к встрече.
— Он не мой бойфренд, — сказала я. Ответ вырвался автоматически, как будто стал уже безусловным рефлексом.
Мейден улыбнулся, открыл дверь в дальнем конце коридора и исчез за ней.
— Вы, миз Блейк, похоже, поладили с офицером Мейденом.
— Копы вообще любят понаезжать. Фокус в том, чтобы не принимать это близко к сердцу, и наезд вернется обратно.
— Запомню на будущее.
Я посмотрела на Белизариуса.
— В вашем случае это может не сработать. Вы адвокат, и к тому же — богаты.
— И явно не привлекательная женщина, — добавил он.
— Это тоже, но это как раз может сыграть с полицейскими против меня.
Белизариус согласно кивнул.
Все из той же двери показался Мейден. Он улыбался так, словно его только что хорошенько развлекли. Готова была поспорить, что мне это смешным не покажется.
— Я сказал Зееману, что для трахнутого извращенца у него на редкость симпатичная подружка.
— Спорю, что вы сказали не это, — заметила я.
Он кивнул.
— Я спросил, почему при такой сладкой попке у своей подружки, ему понадобилось кого-то насиловать.
— И что он ответил? — поинтересовалась я, изо всех сил стараясь не дать появиться на лице никакому выражению.
— Он ответил, что вы не его подружка.
Я кивнула.
— Вот видите, я же говорила.
Мейден открыл дверь шире, и махнул рукой, приглашая нас туда.
— Когда захотите выйти, позвоните в звонок.
Мы зашли, и, запирая за нами дверь, Мейден пожелал:
— Развлекайтесь.
Складывалось такое впечатление, что они заключили выгодную сделку относительно белой краски, так как и эта комната целиком, включая пол, была белая. Словно стоишь посреди вьюги. Двухъярусная кровать, решетка на маленьком окошке и даже туалет с раковиной были белыми. Единственным выдающимся цветом обладала решетка, которая образовывала трехстороннюю клетку. На противоположной от нас стороне сидел Ричард.
Скорее он полулежал на нижнем ярусе койки. Волосы, почти скрывая лицо, падали вперед густыми волнами. Из-за голой белизны верхнего света, волосы казались почти каштановыми, темнее, чем его обычный медово-коричневый цвет. На нем была расстегнутая светло-зеленая рубашка с высоко закатанными рукавами, которые открывали мускулистые руки.
Темно-коричневые брюки помялись из-за того, что в них спали. Он растянулся на койке во все шесть футов один дюйм своего роста. Рубашка туго обтягивала плечи и руки. С нашей последней встречи он накачался, и, если так пойдет и дальше, будет уже слишком мускулистым. Когда-то, самым большим для меня удовольствием было стянуть с него эту рубашку, чтобы посмотреть, что там под ней, разгладить руками широкую грудь и сильные руки. Но это было давно, а теперь у нас была целиком новая игра, в которой я ни при каких условиях не могла победить.
Ричард подошел к решетке и взялся за прутья руками.
— Что ты здесь делаешь, Анита?
Голос был не такой злой, как я боялась. Он звучал почти обычно, и напряжение где-то глубоко во мне чуть отпустило.
Белизариус предусмотрительно от нас отошел. Он сел за стол и принялся выкладывать из портфеля бумаги. Он старался выглядеть очень занятым и предоставить нам столько уединения, сколько мог. Очень мило с его стороны.
— Я узнала, что ты в беде.
— Так что сразу примчалась меня спасать? — спросил он. Твердый взгляд темно-карих глаз изучал мое лицо. Волосы упали на глаза. Он убрал их назад знакомым до боли движением.
— Я приехала, чтобы помочь.
— Мне не нужна твоя помощь. Я ничего не сделал.
Вмешался Белизариус:
— Вас обвиняют в изнасиловании, Мистер Зееман.
Я повернулась и посмотрела на него.
— Я думала, в попытке изнасилования.
— В ожидании вас я просмотрел дело. Получив разрешение Мистера Зеемана действовать как его адвокат, я получил доступ к документам. Анализ показал отсутствие спермы, но есть доказательства проникания. Этого достаточно, чтобы выдвинуть обвинение в изнасиловании.
— У меня никогда не было с ней сношений, — сказал Ричард. — Я не заходил так далеко.
— Но ты действительно с ней встречался, — сказала я.
Он посмотрел на меня.
— Да, встречался.
В голосе начали зарождаться нотки гнева.
Я не стала продолжать. Я бы тоже была злая, если бы попала за решетку по ложным обвинениям. Черт, да если бы даже и совершила преступление.
— Проблема, Мистер Зееман, в том, что без образцов спермы, вы не можете однозначно доказать, что не принуждали миз Шаффер. Если эта улика сфабрикована, то сделано это хорошо. Вы встречались с этой женщиной более одного раза. Она ушла с вами и вернулась избитая, — он полистал дело. — Имел место вагинальный отек, она была заплакана. Если ее и не изнасиловали, то все равно обошлись грубо.
— Бетти говорила, что ей нравится грубость, — сказал Ричард спокойно.
— И в какой же это беседе всплыл вопрос, насколько грубый ей нравится секс? — поинтересовалась я, не сдержавшись.
Он встретил мой взгляд, не отводя глаз, готовый разозлиться, если злилась я.
— Когда она пыталась затащить меня в постель.
— Что именно она сказала? — спросил Белизариус.
Ричард покачал головой.
— Точно не помню, но я сказал, что боюсь причинить ей боль. А она ответила, что если мне нравится быть грубым, то она мне подходит.
Я отошла от него и повернулась лицом к закрытой двери. Мне не хотелось оказаться здесь для этого. Повернувшись, я увидела, что он уже смотрит на меня, и встретилась с ним взглядом.
— Ты для этого хотел, чтобы мы зашли к тебе одновременно? Чтобы я узнала все подробности?
Он резко фыркнул, почти рассмеялся. На лице мелькнуло странное выражение. Когда-то я могла прочесть любую мысль на его лице, в его глазах. Теперь же я его больше не знала. Иногда я думала, что не знала его никогда, что мы просто обманывали самих себя.
— Если тебе нужны подробности, могу рассказать подробно. Не про Бетти, но были еще Люси, Кэрри и Мира. Особенно Люси и Мира. Вот про них я могу рассказать подробно.
— Мне уже говорили, что ты был тут очень занят, — сказала я. Голос был тише, чем мне бы хотелось, но ничего. Плакать я все равно не собиралась.
— Кто сказал, что тебе нужно приехать, Анита? Кто мне не повиновался?
Через комнату прошелестел первый поток его энергии. Иногда можно забыть, кто на самом деле Ричард. Он скрывал свою суть лучше, чем любой из знакомых мне ликантропов. Я посмотрела на Белизариуса. Он, казалось, ничего не заметил. К счастью он не был к этому чувствителен. Но я — была. Сила омывала мою кожу, как теплый ветер.
— Никто тебе не «не повиновался», Ричард.
— Но кто-то тебе рассказал.
Руки сжались на прутьях, разглаживая их вверх-вниз. Я знала, что при желании он мог вырвать их из пола. Более того, при желании он мог пробить дыру в стене. И то, что он до сих пор сидел в клетке, было только потому, что он не хотел выйти из тюрьмы настолько, чтобы испортить свое прикрытие. А законопослушный школьный учитель обычно не гнет стальные прутья.
Я подошла почти вплотную к решетке, понизила голос. Его неземная энергия ласкала мне волосы.
— Ты действительно хочешь обсуждать это сейчас, при чужаке?
Ричард прижался лбом к решетке.
— Он мой адвокат. Разве он не должен знать?
Я подошла еще ближе, так что могла коснуться его через решетку. И мне хотелось его коснуться. В таком виде он казался не совсем настоящим.
— Ты во всем этом, как ребенок в лесу, правда?
— Я никогда раньше не был под арестом, — ответил он.
— Да уж, это всегда было моим любимым занятием.
Он почти улыбнулся. Часть энергии схлынула. Зверь прятался обратно под идеальную маскировку.
Дотронувшись до холодных металлических прутьев, я скользнула руками по решетке чуть ниже его рук.
— Могу поспорить, ты думал, что когда-нибудь будешь навещать так меня, а не наоборот.
Он, наконец, улыбнулся.
— Ага, и что испеку тебе пирог, в котором будет спрятан напильник.
Теперь улыбнулась и я.
— Тебе не нужен напильник, Ричард, — я сдвинула руки выше, и он нежно сжал мои пальцы. — Тебе нужен хороший адвокат, и я тебе его достала.
Он отступил от решетки.
— Зачем мне адвокат, если я невиновен?
За меня ответил Белизариус.
— Вас обвиняют в изнасиловании. Судья отказался выпустить вас под залог. Сынок, если мы не сможем сломать ее историю, тебе светит от двух до пяти, и это если нам крупно повезет. К делу подшиты фотографии. Она была здорово избита. А она молоденькая хорошенькая блондиночка. Она явится на суд, одетая как любимая учительница второго класса любого из присяжных. Как та, в которую все они были тайно влюблены, и которая пахнет кремовым мылом.
Он поднялся и, подойдя к нам, продолжал:
— Мы вас подстрижем…
— Подстрижем?! — воскликнула я.
Белизариус нахмурился.
— Подстрижем, прилично оденем. Это поможет, так как вы белый и красивый мужчина, но при этом — все равно большой и сильный.
Он покачал головой.
— Мы должны доказать не вашу невиновность, Мистер Зееман. А виновность миз Шаффер.
Ричард нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Мы должны заставить ее казаться законченной шлюшкой. Но, первым делом, я подам ходатайство о том, чтобы при первом задержании вас выпустили под залог. Черт, у вас даже штрафов нет. Уж под залог я вас вытащу.
— Сколько это займет? — спросила я.
Белизариус повернулся и посмотрел на меня чуть более внимательно.
— Мы ограничены во времени, о чем меня не предупредили?
Мы с Ричардом переглянулись и дружно сказали: «да» — он, и «нет» — я.
— Ну так определитесь, мальчики и девочки, да или нет? Вы мне ничего не забыли рассказать?
Ричард посмотрел на меня и сказал:
— Нет, думаю, нет.
Ответ Белизариусу не понравился, но настаивать он не стал.
— Ладно, ребятки. Поверю вам на слово, но если этот факт, который вы мне не забыли сказать, вдруг вылезет и цапнет меня за зад, мне это точно не понравится.
— Не цапнет, — заверила я его.
Он покачал головой.
— А если цапнет, я оставлю Мистера Зеемана в одно мгновение. И вам придется искать себе нового адвоката быстрее, чем вы сможете проговорить «исправительная колония».
— Я не сделал ничего плохого, — сказал Ричард. — Как такое может случиться?
— Почему она обвинила тебя в изнасиловании? — спросила я.
— Кто-то это сделал, — заметил Белизариус. — И если не вы, то кто?
Ричард покачал головой.
— Бетти встречалась со многими. Я знаю, по крайней мере, еще троих.
— Нам нужны их имена.
— Зачем? — спросил он.
— Сынок, если будешь спорить со мной на каждом шагу, у нас ничего не выйдет.
— Я просто не хочу втягивать в это еще кого-нибудь.
— Ричард, — сказала я проникновенно, — у тебя проблемы. Пожалуйста, позволь Карлу делать его работу.
Ричард посмотрел на меня.
— Ты все бросила, чтобы приехать меня спасать, а?
Я улыбнулась.
— Очень многое.
Он покачал головой.
— И что об этом думает Жан-Клод?
Я отвернулась, стараясь не встречаться с ним глазами.
— Он был не в восторге, но он действительно хочет вытащить тебя из тюрьмы.
— Могу поспорить, что хочет.
— Слушайте, ребятки, у нас не так много времени. Если вы не можете удержаться от личностей, может, Анита лучше уйдет.
Я кивнула.
— Согласна. Ты расскажешь Карлу подробности про миз Шаффер, я это слышать не хочу. А тебе лучше чувствовать себя свободно.
— Ревнуешь? — спросил Ричард.
Я сделала длинный глубокий вдох и выдох. Мне бы хотелось сказать нет, но он наверняка почует неправду. Я неплохо держалась, пока он не выдал фразу про то, что Бетти подходила ему для всяких грубых штучек. Это меня доконало.
— Я не имею права тебя ревновать, Ричард.
— Но ты все равно ревнуешь, правда? — спросил он, разглядывая мое лицо.
Отвечая, я заставила себя смотреть ему прямо в глаза. Мне хотелось опустить голову, и я не справилась с залившей шею и лицо краской.
— Да, ревную. Счастлив?
— Еще как, — кивнул он.
— Все, я пошла.
Я записала номер телефона в домике, где остановилась, в блокнот Белизариусу и нажала на кнопку звонка, чтобы меня выпустили.
— Я рад, что ты приехала, Анита, — сказал Ричард.
Стоя спиной к двери, я надеялась, что Мейден поторопится.
— Хотелось бы мне сказать то же, Ричард.
Дверь открылась, и я сбежала.