Я вела машину, Ашер показывал дорогу. И еще он опирался на спинку моего сиденья. Я не попросила его пристегнуться. Жан-Клод сидел рядом со мной и молчал, не глядя ни на Ашера, ни на меня.
— Что-то происходит нехорошее, — сказал он вдруг.
Я глянула на него:
— Что-то — в смысле не только появление совета в городе?
Он качнул головой:
— Ты не чувствуешь?
— Я ничего не чувствую.
— В том-то и дело. — Он повернулся, насколько позволял ремень, и встретился взглядом с Ашером. — Что с моим народом?
Ашер повернулся к зеркалу заднего вида так, будто хотел, чтобы я видела его полностью. Он улыбался, и при этом все его лицо натягивалось. Шрамы на коже и мышцы под ней. И вид у него был самодовольный и удовлетворенный. Та радость, которую получает кот, мучая мышь.
— Я не знаю, что с ними происходит, но ты должен знать. Ты же Принц Города, в конце концов.
— Что случилось, Жан-Клод? — спросила я. — Что там еще?
— Я должен был бы ощущать своих… подчиненных, mа petite. Если сосредоточиться, это как фоновый шум. Я слышу его приливы и отливы. В экстремальных ситуациях я ощущаю их боль или страх. Сейчас я сосредоточился, но передо мной вроде глухой стены.
— Это Мастер Балтазара не дает тебе слышать крики твоих вампиров, — сказал Ашер.
Рука Жан-Клода хлестнула с быстротой почти волшебной. Схватив Ашера за ворот, он повернул руку, сдавливая шею бывшего друга, как гарротой.
— Я — ничего — не — нарушил. У них нет права трогать моих вампиров.
Ашер не пытался освободиться. Он только смотрел.
— Впервые за четыре тысячи лет в совете образовалось пустое кресло. Кто создает такую ситуацию, тот это кресло и должен занять. Таков закон наследования.
Жан-Клод медленно разжал пальцы и отпустил Ашера.
— Я не хочу.
— Тогда не надо было тебе убивать Колебателя Земли.
— Он бы тогда нас убил, — сказала я.
— Привилегия члена совета, — пожал плечами Ашер.
— Это смешно, — сказала я. — Выходит, из-за того, что мы тогда не задрали лапки и не погибли, нас убьют сейчас?
— Никто из приехавших сюда не планировал убивать кого бы то ни было, — заверил меня Ашер. — Можете мне поверить, я голосовал за это, но оказался в меньшинстве. Совет лишь хочет удостовериться, что Жан-Клод не пытается создать свой собственный маленький совет.
Мы с Жан-Клодом оба уставились на него. Мне пришлось повернуться обратно к дороге, еще не успев перестать удивляться.
— Ашер, ты несешь чушь, — сказал Жан-Клод.
— Не все довольны теперешними правилами совета. Некоторые говорят, что они слишком старомодны.
— Так говорят уже четыреста лет, — заметил Жан-Клод.
— Да, но до сих пор альтернативы не было. И некоторые считают твой отказ занять кресло в совете ходом, направленным на установление нового порядка.
— Ты знаешь, почему я не принял это кресло.
Ашер рассмеялся, и тихие раскаты прокатились у меня по коже.
— Ты это о чем, Жан-Клод?
— У меня не хватит силы его удержать. Первый же соискатель это почует и убьет меня, чтобы занять кресло самому.
— И все же ты убил члена совета. Как тебе это удалось, Жан-Клод?
Ашер наклонился к спинке моего сиденья — я чувствовала его. Он взялся за локон моих волос, и я отдернула голову.
— Чем вы вообще занимаетесь? Ашер, ты, кажется, должен был показывать дорогу?
— В этом нет необходимости, — сказал Жан-Клод. — Они взяли «Цирк».
— Что? — Я уставилась на него, и только по одной причине джип не пошел вилять — из-за везения. — Что ты сказал?
— Ты еще не поняла? Странник, Мастер Балтазара, блокировал мою силу и силу моих вампиров, не давая им связаться со мной.
— А волки? Ты же должен был ощутить что-то от своих волков? Они же звери, подчиняющиеся твоему зову.
Жан-Клод обернулся к Ашеру:
— Только один вампир мог не дать моим волкам воззвать ко мне за помощью. Мастер Зверей.
Подбородок Ашера лежал у меня на подголовнике сзади, и я ощутила, как он кивнул.
— Отодвинься от моего сиденья, — потребовала я.
Он поднял голову, но не отодвинулся.
— Они меня считают очень сильным, раз послали сразу двух Мастеров совета, — сказал Жан-Клод.
Ашер издал резкий смех:
— Только у тебя, Жан-Клод, достаточно самомнения, чтобы поверить, будто два Мастера совета прибыли в эту страну лишь из-за тебя.
— Если не для того, чтобы проучить меня, то зачем? — спросил Жан-Клод.
— Наша Темная Царица хочет знать, что дает вампирам в Штатах их легальность. Мы проехали через Бостон, Нью-Орлеан и Сан-Франциско. Какие города посещать и в каком порядке, выбирала она. Наша Темная Царица оставила Сент-Луис — и тебя — напоследок.
— Зачем бы ей это? — спросил Жан-Клод.
— Царица Кошмаров может делать все, что ей хочется, — сказал Ашер. — Она велит ехать в Бостон — и мы едем.
— А если она скажет «выйди на солнце», ты выйдешь? — спросила я и глянула на него. Он был так близко, что в зеркало смотреть ни к чему.
Лицо его было пусто, красиво, непроницаемо.
— Очень может быть.
Я перевела глаза на дорогу:
— Вы сумасшедшие. Вы все сумасшедшие.
— Более чем верно. — Ашер понюхал мои волосы.
— Прекрати.
— Ты пахнешь силой, Анита. Ты воняешь смертью. — Он провел пальцами по моей шее.
Я намеренно резко вильнула, и Ашера сбросило с сиденья на пол.
— Не прикасайся ко мне.
— Совет думал, что из тебя будет переть сила, Жан-Клод. Будут сочиться обретенные способности, но ты, кажется, такой же, как был. А вот она — другая. Она новая. И еще этот вервольф — да, Ульфрик. Ричард Зееман. Ты его тоже к себе привязал.
Ашер снова влез на сиденье, но на этот раз не так близко ко мне.
— Это твои слуги обладают силой, а не ты.
— Разве Падма чего-нибудь стоит без своих зверей? — спросил Жан-Клод.
— Совершенно справедливо, хотя я не стал бы говорить этого ему в глаза. — Он снова наклонился к передним сиденьям, но на этот раз меня не трогал. — Значит, ты признаешь, что это твои слуги дали тебе силу победить члена совета?
— Мой слуга-человек и мой волк — всего лишь продолжение моей силы. Их руки — мои руки, их дела — мои дела. Таков закон совета. Так какая разница, откуда берется моя сила?
— Цитируешь закон совета, Жан-Клод? Ты стал куда осторожнее с нашей последней встречи.
— Осторожность никогда меня не подводила, Ашер.
— Но есть ли у тебя радость? — Странный вопрос от того, кто должен ненавидеть Жан-Клода.
— Кое-какая есть, а у тебя, Ашер? С тобой она уживается? Ты все еще служишь совету или согласился на это задание, чтобы мучить меня?
— Утвердительный ответ на оба вопроса.
— Почему ты не сбежал от совета?
— Многие стремятся служить ему.
— Ты не стремился.
— Наверное, жажда мести изменила мои стремления.
Жан-Клод положил руку на плечо Ашера:
— Ма petite права. Ненависть — холодный огонь, он не греет.
Ашер отдернулся, насколько позволила ему спинка заднего сиденья. Я глянула в зеркало заднего вида: он свернулся в темноте, обхватив себя руками.
— Когда я увижу, как ты рыдаешь по своей возлюбленной, мне не надо будет другого тепла.
— Подъезжаем к «Цирку», — сказала я. — Какой у нас будет план?
— Вряд ли мы можем придумать какой-нибудь план. Надо полагать, у них в руках все наши. Так что сделаем лишь то, что можем сделать вдвоем.
— Так мы попытаемся отбить у них «Цирк», или что?
Ашер рассмеялся:
— Она это серьезно?
— Она всегда серьезна, — ответил Жан-Клод.
— Хорошо, так что мы должны будем делать?
— Оставаться в живых, если сможете, — сказал Ашер.
— Заткнись. Жан-Клод, я вот что должна знать: мы врываемся, вышибая дверь ногой, или ползем на брюхе?
— Ты согласна ползать перед ними, mа petite?
— У них Вилли, у них Джейсон и кто знает, сколько еще народу. Так что, если это спасет наших ребят, я могу малость поползать.
— Я не думаю, что у тебя это хорошо получится, — сказал Жан-Клод.
— Вряд ли.
— Нет, сегодня ползать не будем. У нас нет сил, чтобы отбить «Цирк», но мы, как ты это назвала, войдем, вышибив дверь ногой.
— Как доминанты?
— Oui.
— Насколько доминировать?
— Будь агрессивной, но не безрассудно. Можешь ранить, кого сможешь, но не убивай. Не следует давать им повод.
— Они думают, что ты затеял революцию, Жан-Клод, — сказал из темноты Ашер. — Как всякий революционер, мертвый ты будешь мучеником. Им это не нужно.
Жан-Клод повернулся к своему бывшему другу:
— Так что же они от меня хотят, Ашер? Скажи.
— Им надо на твоем примере научить других. Сам увидишь.
— Если бы я пытался сколотить в Америке альтернативный совет — тогда да, я бы понял, в чем смысл. Но я знаю предел своих возможностей. Я не могу защитить кресло в совете от притязаний соискателей. Это был бы смертный приговор. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
Ашер вздохнул:
— Уже поздно, Жан-Клод. Совет здесь, и они не поверят твоим заверениям о невиновности.
— Но ты ему веришь, — сказала я.
Он ответил не сразу.
— Да, я ему верю. Одну вещь Жан-Клод всегда умел делать блестяще: оставаться в живых. Бросить вызов совету — не самый лучший для этого способ. — Ашер подался вперед, и его лицо снова оказалось рядом с моим. — Помнишь, Анита: когда-то, давным-давно, он ждал, чтобы спасти меня. Ждал, пока не был уверен, что не попадется. Ждал, пока можно будет спасти меня с минимальным риском для себя. Ждал, пока погибнет Джулианна, потому что иначе риск был бы слишком велик.
— Это неправда, — сказал Жан-Клод.
Ашер не обратил внимания.
— Смотри, чтобы он не стал ждать слишком долго, спасая тебя.
— Я вообще не жду, чтобы меня спасал кто бы то ни было.
Жан-Клод смотрел в окно на проезжающие машины и тихо покачивал головой.
— Ты мне уже надоел, Ашер.
— Надоел, потому что говорю правду.
Жан-Клод обернулся к нему:
— Нет. Потому что ты напомнил мне о ней и о том, что когда-то, давным-давно, я был почти счастлив.
Вампиры смотрели в глаза друг другу.
— Но теперь тебе представился второй шанс.
— И у тебя он мог бы быть, Ашер. Если бы только ты не цеплялся за прошлое.
— Прошлое — это все, что у меня есть.
— Вот это уже не моя вина.
Ашер отодвинулся обратно в темноту, сжавшись на сиденье. Я решила, что Жан-Клод выиграл спор — сейчас. Но — назовите это предчувствием, если хотите, — я не думала, что их схватка окончена.