В дальнем коридоре раздался шум, и все мы обернулись туда. Я его не узнала. Высокий, худой, смуглый мужчина — быть может, испанец или что-нибудь более экзотическое. На нем была только пара атласных штанов с серебряной вышивкой. И он тащил за руку подругу Вилли, Ханну.
У нее тушь размазалась по лицу от слез. Все та же работа дорогого парикмахера обрамляла ее лицо, и также привлекали взгляд широкие скулы и полные губы. Но сейчас ее лицо было похоже на маску — черные слезы и размазанная по нижней части лица помада, похожая на рану.
— Зачем ты ее сюда привел, Фернандо? — спросил Странник.
— Мой отец — такой же член совета, как и ты. Странник.
— Я с этим не спорю.
— Но ты запретил ему появляться на этой первой встрече.
— Если он член совета, пусть подчинит меня своей воле. — В голосе Странника слышалась издевка. — Все мы — члены совета, но мы не равны.
Фернандо улыбнулся, схватил Ханну за синее платье и разорвал его вдоль спины. Ханна закричала.
Странник покачнулся, приложив ладонь к лицу.
— А сейчас я ее буду трахать, — сказал Фернандо.
Балтазар шагнул к ним, но из коридора вылезли два леопарда размером с пони. Один черный, другой с желтыми пятнами, и каждый мог разорвать Балтазара в клочья. С горловым рычанием они на мягких лапах встали между Балтазаром и Фернандо.
Фернандо обхватил Ханну за талию и задрал ей платье выше бедер, обнажив бледно-голубые подвязки. Ханна развернулась и дала ему такую пощечину, что он отшатнулся. Она была хрупка и женственна, но все же она была вампиршей и могла так бросить его об стену, что он бы прилип.
Фернандо дал сдачи. Сияющими бисеринками изо рта Ханны показалась кровь, и она, полуоглушенная, села на пол. Сила Фернандо забурлила в комнате, будто до того он ее сдерживал. Оборотень. Той же породы, что леопарды, стерегущие ему спину? Быть может, но сейчас это не важно.
Он схватил Ханну за перед платья и вздернул на колени, свободной рукой снова замахнувшись для удара.
Я вытащила браунинг из кармана пальто. Вилли рухнул на колени, поднял глаза и произнес:
— Ангельский клык!
Он попытался встать, но не смог. Жан-Клод взял его под мышки и поднял без усилия.
Фернандо снова ударил Ханну. Небрежно, но у нее откинулась голова и глаза закатились под лоб.
— Наверное, он действительно тебя любит, раз борется с прикосновением Странника каждый раз, когда видит, как тебя обижают.
Рука Жан-Клода легла мне на плечо, и я смогла взять себя в руки. Ствол уже был направлен на Фернандо, и мне пришлось медленно выдохнуть, чтобы не дать себе спустить курок. Предохранитель был уже снят, хотя я не помнила, как им щелкнула. Почему Фернандо, а не его киски? Леопарды могли бы покрыть расстояние между нами в мгновение ока, но я знала, кто здесь альфа. Убери предводителя, и кошки могут побежать играть в другое место.
Жан-Клод одной рукой поддерживал Вилли, другой чуть отстранял меня, будто боялся того, что я могу сделать.
— Фернандо! — сказал он. — Ты сделал то, что должен был сделать. Странника заставили уйти, а на поиски другого хозяина ему понадобится время. Можешь отпустить Ханну.
Фернандо ухмыльнулся, блеснув белыми зубами на смуглом лице.
— А мне не хочется. — Он поставил Ханну на ноги, обхватил руками так, что ее руки оказались прижаты к телу, и попытался поцеловать. Ханна завертела головой и закричала.
Вилли уже мог стоять сам. Он оттолкнулся от Жан-Клода:
— Я тебе не позволю ее трогать!
Черный леопард припал на брюхо, подкрадываясь к Вилли, к нам.
— Если мы собираемся их убирать, то надо сейчас, — сказала я.
Первого — Фернандо, потом кого-нибудь из леопардов, если время останется. А если нет… ладно, будем решать проблемы по мере возникновения.
— Нет еще, mа petite. Падма, отец Фернандо, не будет тратить драгоценное время на пытки второстепенных лиц. Слишком скоро вернется Странник.
— А Странник не даст мне ее попробовать, когда появится, — сказал Фернандо. Одной рукой он стискивал Ханну, а другой задирал ей платье.
— Он всерьез думает, что мы будем стоять и смотреть, как он ее насилует? — спросила я.
— Мой отец — Мастер Зверей. И ты не посмеешь мне помешать из страха перед его гневом.
— Ты просто не понял, да, Фернандо? — Дуло моего пистолета смотрело точно ему в голову. — Мне плевать, кто у тебя папочка. Либо ты ее отпустишь, либо твой папуля очень расстроится.
— Не стоит меня расстраивать.
Я глянула в сторону голоса, но ствол пистолета не шевельнулся.
Стоящий в дверях вампир был индийцем. Одет он был во что-то вроде длинной туники — что-то золотое с белым, и оно переливалось, когда он входил в комнату. Я же смотрела на его сына. По одному монстру за один раз.
Жан-Клод отпустил мою руку и шагнул в сторону, следя, чтобы не загородить мне выстрел.
— Падма, Мастер Зверей, приветствую тебя и добро пожаловать.
— Жан-Клод, Принц Города, приветствую тебя. Твое гостеприимство превзошло все мои ожидания. — Он рассмеялся, и это был просто смех. Театральный, неприятный, даже жуткий, но мурашки от него по коже не шли.
— Скажи ему, чтобы отпустил Ханну, — потребовала я.
— Ты, очевидно, слуга Жан-Клода, Анита Блейк.
— Ага, очень рада познакомиться. Теперь скажи своему сыну, чтобы отпустил нашу вампиршу, или я в нем сделаю приличную дыру.
— Ты не посмеешь причинить вред моему сыну.
Пришла моя очередь засмеяться — резко, коротко и не очень весело.
— И твой сын говорил то же самое. Оба вы ошибаетесь.
— Если ты убьешь моего сына, я убью тебя. Всех вас убью.
— Ладно, давай проверим, правильно ли я поняла. Если он ее не отпустит, что он с ней будет делать?
Фернандо засмеялся низким шипящим смехом. Этого хватило. Где-то в этом красивом теле был черный мех и бусинки глаз. Крысолюд.
— Я ее поимею, потому что Странник это запретил, а мой отец отдал ее мне.
— Нет! — выкрикнул Вилли и шагнул вперед, но Жан-Клод его удержал.
— Это не твоя битва, Вилли.
Фернандо схватился рукой за пах Ханны. Только рука Жан-Клода не дала Вилли броситься на леопардов.
— Мастер, помоги! — застонала Ханна.
— Он не может тебе помочь, дитя, — сказал Падма. — Он никому из вас не может помочь.
Я отвела пистолет от головы Фернандо на два дюйма. Выстрел загрохотал под сводами эхом. Пуля ударила в камень. Все застыли.
— Следующая пуля — ему в череп, — предупредила я.
— Ты не посмеешь, — заявил Падма.
— Ты это уже говорил. Для ясности, Зверский Мастер:
Фернандо не изнасилует Ханну. Я его раньше убью.
— Тогда я убью тебя.
— Отлично, но это не вернет к жизни твоего сына. — Я медленно выдохнула, чувствуя, как мной овладевает спокойствие. — Решай, Зверский Мастер.
— Я — Мастер Зверей.
— Хоть Санта Клаус. Он ее отпустит, или он покойник.
— Жан-Клод, уйми свою слугу.
— Если ты можешь ее унять, Падма, я даю тебе такое право. Но будь осторожен. Анита никогда не блефует. Она убьет твоего сына.
— Думай, — тихо сказала я. — Думай — думай — думай…
Мне очень хотелось спустить курок. Очень, потому что мне было ясно как день: если я не убью его сейчас, это придется сделать потом. Слишком он был нагл, чтобы отступить, слишком ослеплен собственной силой, чтобы отпустить Ханну, а иметь ее он не будет. Переступить линию эту и остаться в живых он не может.
— Отпусти ее, Фернандо, — велел Падма.
— Отец!
— Она спустит курок, Фернандо. Она хочет это сделать. Правда, Анита?
— Ага.
— Пули серебряные, насколько я понимаю, — сказал Падма.
— Никогда без них из дому не выхожу.
— Опусти ее, Фернандо. Даже я не смогу тебя спасти от серебряной пули.
— Нет, она моя! Ты обещал!
— Я бы на твоем месте послушалась папу, Фернандо.
— Ты ослушаешься меня, сын мой?
В голосе Падмы было что-то такое, от чего теплый ветер прошел по комнате. Намек на гнев. Что-то пролетело у меня по коже, но не касание вампирской силы — не совсем оно. Падма не пытался подчинить себе Жан-Клода. В этом касании был привкус более теплой крови, электрический танец, выдающий ликантропа. Что было невозможно. Вампир не может быть ликантропом — и наоборот.
Фернандо сжался, прижимая к себе Ханну, как куклу, пряча лицо в ее желтых волосах.
— Нет, отец! Я никогда тебя не ослушаюсь!
— Тогда сделай как я сказал.
Фернандо отшвырнул Ханну. Она заковыляла к Вилли. Он обнял ее, стал промокать носовым платком кровь с ее лица.
Я опустила пистолет.
Фернандо ткнул в меня темной рукой.
— Может, я попрошу, чтобы мне тебя отдали поиграть.
— Круто берешь, крысенок. А духу у тебя хватит подкрепить свои угрозы?
Я его подначивала. И понимала, что хочу, чтобы он на меня бросился. Мне нужен был повод его убить. Нехорошо. Нехорошо. Надо успокоиться, или действительно из-за меня нас всех перебьют.
Черный леопард, в холке выше моей талии, начал подползать ко мне. Он припал брюхом к земле, подрагивая напряженными мышцами. Дуло пистолета смотрело уже на него.
— Даже не пытайся.
— Элизабет! — сказал Падма.
Это имя меня поразило. Я видела Элизабет в образе человека, хотя и на расстоянии. Она была из местных леопардов-оборотней. А я было думала, что леопарды входили в свиту, которую Падма привез с собой. Если Элизабет — местная, то второй леопард тоже может быть здешний. Я только знала, чтo это не Зейн и не Натэниел, а так это мог быть кто угодно. Но Зейн признал меня альфой, и поэтому здесь он быть не может. Если он и сам был альфой, то это давало мне власть над всеми леопардами, и ни одного из них здесь бы не было. По крайней мере, теоретически. Поскольку я человек, а не ликантроп. Мастер Зверей все же мог призвать кисок. Но я бы попыталась не подвергать их опасности. Интересно, сделала ли такую попытку Элизабет?
Она рычала на меня, на него, на всех. Клыки у нее были цвета слоновой кости и на расстоянии меньше трех футов чертовски впечатляли. На таком расстоянии даже обыкновенный леопард мог бы вцепиться мне в горло раньше, чем я произведу смертельный выстрел. На крупную дичь с пистолетом не охотятся.
Леопард пододвинулся ближе.
— Элизабет!
Это слово обожгло мне кожу, заставило судорожно вдохнуть. Леопардиха резко остановилась, будто ее удержал натянутый поводок, и покатилась по полу, полосуя когтями воздух.
— Она тебя ненавидит, Анита, — сказал Падма. Голос его стал обычным, но что-то он продолжал делать с леопардом-оборотнем. Я ощущала, будто по моей коже маршируют термиты. И у каждого раскаленная кочерга в лапках.
Я глянула на Жан-Клода: он это чувствует? Но его лицо было пустым, чистым, непроницаемым. Если ему и было больно, он этого не показывал.
И вряд ли стоит сознаваться, что я это чувствую.
— Прекрати, — сказала я.
— Она тебя убьет, если я ее отпушу. Ты убила того, кого она любила, их предводителя. Она хочет отомстить.
— Ты уже показал, кто здесь главный. Теперь отпусти ее.
— Милосердие к той, что так тебя ненавидит?
Падма вплыл в комнату, едва касаясь ногами пола, будто летел на вихрях собственной силы.
Я должна была бы ощутить его силу вампира, но он был почти пуст, будто что-то сдерживало его или защищало меня. Я снова глянула на Жан-Клода. Действительно ли у него хватает сил нас защищать? Настолько сильно помог ему триумвират? Лицо Жан-Клода ничего мне не сказало, а спрашивать я не решилась — в присутствии Мастера Зверей.
Леопардиха лежала на боку, тяжело дыша. Ее зеленые глаза смотрели на меня, и дружелюбным этот взгляд назвать было нельзя.
— Когда я их позвал, — сказал Падма, — она пыталась со мной торговаться. У них даже альфы нет, и все-таки она пыталась торговаться. Она обещала без борьбы привести всех леопардов, и они будут делать все, что я скажу, если я дам ей убить тебя. Помогу убить тебя.
Мастер Зверей ткнул пальцем себе за спину, и рядом с ним встала невысокая изящная женщина — будто ждала в коридоре, пока ее позовут. Как хорошо выдрессированная собака. Она была голой, если не считать ожерелья весом не меньше пяти фунтов, сверкающего бриллиантами. Смугловатый оттенок ее кожи говорил о струйке африканской крови в ирландском русле. Лицо ее щеголяло синяками, и все тело пестрело лиловым. Одна из самых красивых женщин, которых мне доводилось видеть, даже с синяками. Идеально сложена с головы до ног. Карие глаза испуганно забегали между леопардом, Жан-Клодом и крысолюдом, пометались и остановились на мне.
В глазах этих читалась мольба, и даже без слов было ясно, о чем они просят. «Спасите!» Понимаю, но почему это должна делать я?
— Элизабет привела с собой всех прочих. Вивиан я выбрал себе в подарок. — Падма рассеянно потрепал ее по волосам, как гладят собаку. — За каждую травму я дарю подарок ей. Она будет богатой, если выживет.
Воздух вокруг этой женщины дрожал, как над раскаленным асфальтом. Еще один незнакомый мне леопард-оборотень. Сколько их всего? Сколько своего народу отдала Элизабет в руки злодеев?
— Семейный выход сынка с папашей на тренировку по изнасилованию? — спросила я.
— Ты меня утомляешь, Анита Блейк! — нахмурился Падма.
— Взаимно, — ответила я.
— Мы заставили Странника покинуть тело хозяина, но его сила все еще прикрывает тебя. Он не хотел дать тебе почувствовать несчастья твоих вампиров. А сейчас, кажется, он не дает тебе почувствовать полный прилив моих сил. Жаль. Ты бы задрожала от страха.
Жан-Клод коснулся моего плеча, и мне хватило этого напоминания. Я пришла не пикироваться с Мастером Зверей. Убить его — заманчивая мысль, но я видала старых вампиров, которых не брали серебряные пули. При моем невезении Падма может оказаться таким же.
Он отозвал леопардов. Желтый терся о ноги Падмы, как большой котенок. Элизабет сидела неподвижно, как хорошо выдрессированная собака.
Вилли и Ханна никого вообще не видели. Он трогал ее осторожно, как стеклянную, они целовались — целомудренными прикосновениями губ, и это была только любовь и нежность. Приятно было смотреть.
— Теперь понимаешь, почему я отдал ее своему сыну? Когда ее обижают, им обоим невыносимо больно. А их тела нужны были Страннику.
Я глядела на него в упор. Мне было противно еще и тогда, когда я считала, что он это сделал потому, что Ханна красивая и привлекательная, но знать, что жестокость была рассчитанной, — это было еще противнее.
— Ты сукин сын.
— Ты хочешь меня рассердить? — спросил он.
— Анита, прошу тебя. — Жан-Клод коснулся моей руки.
Он редко называл меня настоящим именем. И обычно это было связано либо с чем-то очень серьезным, либо с тем, что мне не нравится. На этот раз — и то и другое.
Я так и не узнала, что собиралась ответить, потому что в этот миг Странник убрал щит. Мощь Падмы обрушилась на нас. Она загремела, наполняя мне голову, путая все мысли. Я рухнула на колени, будто получив молотом между глаз. Жан-Клод устоял, но я ощутила, как он покачнулся.
Падма расхохотался.
— Он не может найти хозяина и не может больше держать щит!
Голос прошелестел будто ветром по комнате. Не знаю, слышала я его ушами или он раздавался у меня в голове.
— Ему понадобятся силы в коридоре, и я решил убрать щит. Хватит игр, Падма. Пусть увидит, что перед ним.
В этих словах была примесь какого-то запаха: свежевскопанная земля, запах корней, вытащенных из почвы. Я почта ощущала катание жирной земли у себя в пальцах.
Я стиснула руки на браунинге так, что они задрожали, но не могла стряхнуть это ощущение земли между ладонями и железом. Даже глядя на рукоятку, видя, что она чистая, я не могла его прогнать.
— Что это? — спросила я, удивляясь и восхищаясь, что смогла связать два слова.
— Это члены совета, — ответил Жан-Клод. — Они — как это говорится? — сняли перчатки.
— Черт! — сказала я.
Падма засмеялся, глядя на меня в упор; я понимала, что он сейчас всю свою мощь бросил на меня, бедненькую. Сила его стучала по мне, врывалась в меня. Ощущение среднее между тем, как схватиться за оголенный провод и сунуть руку в огонь. Электрический жар проедал мое тело, огненный жар собирался внутри. Он изгибался, как растущий кулак, и если он расставит пальцы, он разорвет меня, я взорвусь от этой силы.
И я закричала.