Я замялась с ответом.
Вы пробовали, — сказал он.
Я этого не умею. Я даже не могу вызвать силу под солнечным светом.
Только потому что верите, будто не можете.
Повторите еще раз, пожалуйста.
Вера — один из самых важных аспектов магии.
Вы хотите сказать, что раз я не верю, будто могу поднять зомби днем, то поэтому и не могу.
Именно так.
В этом нет смысла, — сказал Ричард.
Он стоял, прислонившись к одной из целых стен. Пока мы с Домиником говорили о магии, он был очень тих. Джейсон, все еще в волчьем образе, лежал у его ног. Стивен расчистил себе место среди камней и сидел рядом с Джейсоном.
На самом деле есть, — возразила я. — Я видела людей с большим нетренированным талантом, которые ничего поднять не могли. Один был уверен, что это смертный грех, и потому просто сам себя заблокировал. Но он светился силой, принимал он это или нет.
Оборотень может отрицать свою силу как хочет, но это не спасет его от превращения, — возразил Ричард.
Я думаю, поэтому ликантропию и называют проклятием, — сказал Доминик.
Ричард поглядел на меня с очень красноречивым выражением лица.
Проклятием?
Вы должны извинить Доминика, — возник Жан-Клод. — Сто лет назад никому и в голову не могло прийти, что ликантропия — болезнь.
Беспокоитесь о чувствах Ричарда? — удивилась я.
Его счастье — это ваше счастье, ma petite.
Это новое джентльменское поведение Жан-Клода начало меня доставать. Ну не верила я в его перевоспитание.
Если Анита не верила, что может поднять мертвого днем, как же это у нее получилось? — спросила Кассандра, присоединяясь к метафизической дискуссии, будто на семинаре по теоретической магии.
В колледже я знала много таких людей. Теоретики, лишенные магического таланта, — они были готовы часами обсуждать, будет ли работать то или иное теоретически выведенное заклинание. Они относились к магии как к физике, чистой науке, только без возможности проверки. Не попусти Господь, чтобы ученые из этой башни слоновой кости действительно испытали свои теории в реальном заклинании. Доминик очень подошел бы к их компании, только у него магические способности были.
Оба случая произошли в экстремальной ситуации, — сказал Доминик. — Тот же принцип, что позволяет иногда бабушке поднять наехавший на внука грузовик. В минуты острой необходимости часто пробуждаются способности, в остальное время спящие.
Но бабуля не сможет поднять грузовик, когда захочет, если она один раз его подняла, — заметила я.
Гм-м… — задумчиво протянул Доминик. — Может быть, аналогия не до конца верна, но вы меня поняли. И если вы скажете, что нет, значит, вы просто желаете создавать затруднения.
Я чуть не улыбнулась.
То есть вы говорите, что я смогу поднять мертвого днем, если буду верить, что могу.
Я так считаю.
Я покачала головой:
Никогда не слышала, чтобы хоть один аниматор мог это сделать.
Но вы же не просто аниматор, Анита. Вы некромант.
Я никогда не слышал о некроманте, который мог бы поднимать мертвых при свете дня, — сказал Жан-Клод.
Доминик изящно пожал плечами. Это мне напомнило Жан-Клода. Чтобы пожимать плечами грациозно, надо лет двести тренироваться.
Насчет света дня не знаю, но некоторые вампиры могут ходить днем, если достаточно закрыты от света. Думаю, тот же принцип применим к некромантам.
То есть вы считаете, что на открытом месте Анита не сможет поднять мертвеца днем? — спросила Кассандра.
Доминик снова пожал плечами и засмеялся.
Моя ученая красавица, здесь вы меня поймали. Вполне Возможно, что Анита на это способна, но даже я никогда ни о чем таком не слышал.
Я затрясла головой.
Послушайте, теоретической магией мы можем заняться потом. А сейчас — можете ли вы мне помочь придумать способ положить вампиров обратно, не испортив?
Дайте определение, что значит «не испортив», — сказал Доминик.
Доминик, не надо острить, — сказал Жан-Клод. — Все мы отлично поняли, что она имеет в виду.
Я хочу это услышать из ее уст.
Жан-Клод поглядел на меня и еле заметно пожал плечами.
Когда наступит темнота, они должны подняться как вампиры. Я боюсь, что, если ошибусь, они останутся мертвыми навсегда.
Вы меня удивили, Анита. Возможно, ваша репутация как бича местной популяции вампиров несколько преувеличенна.
Я уставилась на него, но не успела сказать ничего, что прозвучало бы хвастовством, как заговорил Жан-Клод:
Я бы сказал, что ее сегодняшнее деяние — достаточное доказательство, насколько ее репутация заслуженна.
Доминик и вампир уставились друг на друга, и что-то пробежало между ними. Вызов, взаимопонимание — что-то.
Она была бы потрясающим человеком-слугой, если бы нашелся вампир, способный ее укротить.
Жан-Клод в ответ рассмеялся, и смех наполнил зал эхом, скребущим по коже. Смех омыл мое тело, и на краткий миг я почувствовала какое-то касание глубоко внутри, где никаким рукам не место. В другом контексте Жан-Клод мог бы сделать это сексуальным, а сейчас это было просто неприятно.