И почему не сказать Жан-Клоду правду? А потому что не его это собачье дело. А если откровенно, меня пугало то, что я тогда сделала, и я не хотела с этим иметь дела. Не хотела об этом думать. Не хотела знать, каковы логические следствия из возможности поднять вампира в дневные часы. Я очень хорошо умею в упор не видеть того, с чем не хочу иметь дела.
Вы дрожите, ma petite.
Он отступил, рассматривая мое лицо.
Я мотнула головой:
За мной охотится убийца, а вы спрашиваете, почему я дрожу.
Ma petite, я вас слишком хорошо знаю. Вы дрожите не поэтому.
Мне не нравится, что вы меня используете как бабу-ягу для запугивания вампиров. Я не так страшна.
Нет, но я поддерживал эту иллюзию.
Я отодвинулась:
То есть вы говорили другим вампирам, что я могу ими управлять?
Намекал изредка. — Он улыбнулся, этакое простое выражение лица, когда понятно, что мысли у него совсем не невинные.
А зачем, ради всего святого?
Я кое-чему научился от нашего дипломата Ричарда. Он многих волков перетянул на свою сторону, просто пообещав хорошо с ними обращаться и не заставлять их делать того, чего они не хотят.
И что? — спросила я.
Я приглашал вампиров в свою паству, обещая им не страх и не подавление, а безопасность.
Лив, например?
Он кивнул.
А как вы страхуете себя от дворцового переворота? — спросила я.
Есть способы.
Например, угрожать им некромантом, — сказала я.
Разумеется, — улыбнулся он.
Этому не всякий поверит.
Я точно не поверю, — сказал новый голос.
Я повернулась к новому вампиру. Высокий, стройный, кожа цвета свежевыстиранных белых простыней, но под простынями нет движущихся мускулов, простыни не плывут вниз по лестнице и не шагают по комнате с божественным величием. Волосы спадали ниже плеч, даже не рыжие, а красные, почти цвета крови, и на фоне его бледности этот цвет просто кричал. Одет он был в черный плащ-пелерину моды каких-то тысяча семисотых годов, но под ним мелькала худощавая и голая грудь. Тяжелую ткань почти полностью покрывала густая вышивка, такая ярко-зеленая, что просто блестела. Она была под цвет его глаз, зеленых, как у кошки, зеленых, как изумруды. Ниже талии на нем были лайкровые тренировочные штаны в обтяжку, абсолютно не оставлявшие простора воображению. Кушак на талии — как пиратский пояс, черный с зеленой бахромой. Завершали наряд сапоги до колен.
Я думала, что знаю в городе всех кровососов, но вот за две минуты встретила уже двух новых.
И много сейчас в городе новых вампиров? — спросила я.
Есть несколько, — ответил Жан-Клод. — Это Дамиан. Дамиан, это Анита.
По-дурацки я себя чувствую в этом наряде, — сказал он.
Зато выглядишь блистательно, правда, ma petite?
Я кивнула:
Блистательно — вполне подходящая формулировка.
Жан-Клод обошел своего нового вампира, снимая воображаемые пушинки с его плаща.
Вы не одобряете, Анита?
Я вздохнула.
Это как-то… — Я пожала плечами. — Почему вы всех вокруг себя одеваете так, будто они вышли из сексуальной фантазии с раздутым бюджетом на костюмы?
Он засмеялся, и этот звук обернул меня, поглаживая всюду, ниже, чем Жан-Клод когда-либо касался.
Прекратите, — сказала я.
Вам же нравится, ma petite.
Быть может, но все равно прекратите.
У Жан-Клода всегда было потрясающее чувство моды, — сказал Дамиан, — а секс всегда был для него любимым хобби. Я не ошибся?
Что-то было в его словах такое, от чего они были не комплиментом.
Жан-Клод посмотрел ему глаза в глаза.
И все же при всем моем фатовстве ты здесь, в моих землях, и просишь моей защиты.
Зрачки Дамиана исчезли во вспышке зеленого пламени.
Спасибо, что напомнил.
Не забывай, кто здесь Мастер, Дамиан, или будешь изгнан. Сам совет вступился за тебя перед твоим прежним Мастером, спас тебя от нее. Она не хотела отдавать тебя. Я говорил в твою пользу и выкупил тебя, потому что я помню, что значит сидеть на цепи. Когда тебя заставляют делать то, чего ты не хочешь. Когда тебя используют и пытают.
Дамиан выпрямился, но не отвернулся.
Ты хорошо сказал. Я… я благодарен, что я здесь. — Он отвернулся, опустил глаза, и по его телу пробежала дрожь. — Я рад, что освободился от нее. — Когда он поднял глаза, они уже имели нормальный вид. Он сумел выдавить улыбку, которая до глаз, однако, не дошла. — Надеть маскарадный костюм — это не худшее из всего, что мне приходилось делать.
В его голосе была скорбь, от которой мне захотелось попросить Жан-Клода разрешить ему переодеться в нормальные штаны, но я не стала. Жан-Клод сейчас ходил по канату. Дамиану было больше пятисот лет. Он не был Мастером, но все равно силы у него было до черта. С Лив и Дамианом Жан-Клод в состоянии справиться, но если их здесь больше, то Мастер он города или не Мастер, а с такой работой в лоб не справиться. Значит, эти маленькие игры господства необходимы. Никто не должен забывать, кто здесь Мастер, потому что стоит им забыть это однажды, и с Жан-Клодом будет покончено. Если бы он меня спросил до того, как раздавать приглашения, я бы ему отсоветовала.