Из-под плаща вылезла рука в черной перчатке и потянулась к Кассандре, будто собираясь погладить по лицу.
Кассандра отдернулась:
Не трогай меня!
Рука застыла посреди пути. Совершенно неподвижно. Я видала, как другие вампиры наполнялись такой же невероятной неподвижностью, но всегда думала, что это достигается какими-то визуальными приемами. Сабин никаких приемов не применял, просто та же пустота пролилась наружу. Таким образом, иллюзия получалась еще лучше — будто почему-то пустой плащ висит над ступенями.
Из тишины раздался его голос, и я вздрогнула.
Так отвратительно мое прикосновение?
От тебя пахнет болезнью и смертью.
Сабин втянул руку под плащ.
Я — Мастер, прибывший с визитом. У меня есть право просить… некоторого общества. Я могу попросить о тебе, волчица.
Кассандра зарычала.
Никто никого силой ни в чью постель не уложит, — сказала я.
Вы так в этом уверены, миз Блейк?
Он поплыл вокруг Кассандры, зацепил ее плащом, и Кассандру передернуло.
Я не чуяла его запаха, у меня нет обоняния вервольфа. Но я видела, что у него под плащом. Тут передернешься.
Кассандра только отправлена в распоряжение Жан-Клода. А принадлежит она стае, и потому — да, я уверена.
Кассандра обернулась ко мне:
Ты меня защищаешь?
Но ведь это входит теперь в мои должностные обязанности?
Она всмотрелась мне в лицо.
Да, наверное.
Она говорила тихо, будто никогда и не рычала. До невероятности обычно она выглядела, если не считать наряда.
Вы видели, каков я, миз Блейк. Вас тоже передергивает от моего прикосновения.
Я шагнула назад, с лестницы на пол. Более надежная опора.
Я уже пожимала вам руку.
Сабин соскользнул на пол, темнота под капюшоном растаяла, и он откинул капюшон назад, открывая золотистые волосы и изъеденное болезнью лицо.
Кассандра испустила шипение и попятилась, пока не наткнулась на ограду. Сабин мог бы вытащить пистолет и пристрелить ее, а она бы не успела среагировать.
Он улыбнулся ей, красивые губы растянули гниющую плоть.
Ты никогда ничего такого не видела?
Она шумно — даже мне было слышно — сглотнула слюну.
Никогда не видала такого ужаса.
Сабин повернулся ко мне. Один глаз был чистым и синим, другой выпирал из орбиты бугром гноя и сукровицы.
Теперь уже я сглотнула слюну.
Вчера у вас глаз был в норме.
Я говорил вам, что болезнь прогрессирует, миз Блейк. Вы думали, я преувеличиваю?
Я покачала головой:
Нет.
Снова появилась из укрытия рука в перчатке. Я помнила, как эта рука поддавалась, когда я ее пожимала вчера. Я не хотела, чтобы он ко мне прикасался, но в красивом глазу было какое-то выражение, то ли боль, то ли что-то, чего я не могла узнать, но я не шевельнулась. Я сочувствовала этому горю, этой боли. Глупо, но правда.
Черная перчатка остановилась около моего лица, почти касаясь. Я забыла о пистолете у себя в руке. Пальцы Сабина тронули мое лицо, и перчатка была наполнена жидкостью, как какой-то похабный воздушный шар.
Он глядел на меня, и я не отвела глаз. Он взял меня за нижнюю челюсть и сдавил. В перчатке были и твердые куски, какие-то косточки, но это уже не была рука — только перчатка придавала ей форму.
Я чуть вскрикнула — не сдержалась.
Может быть, мне попросить тебя? — сказал он.
Я вывернулась из его хватки, боясь двинуться слишком быстро, боясь, что перчатка оторвется. Меньше всего мне хотелось видеть, как оттуда хлынет поток вонючей жидкости. И без того это было похоже на фильм «ужасов».
Сабин не пытался меня удержать — может быть, он боялся того же.
Ты снова злоупотребляешь моим гостеприимством? — спросил Жан-Клод. Он стоял посреди зала и глядел на Сабина, пылая темно-синими глазами. Кожа его была бледна и гладка, как у мраморного изваяния.
Ты мне еще не оказал настоящего гостеприимства, Жан-Клод. Не предложил мне по обычаю спутницу.
Я не думал, что тебя еще достаточно осталось для подобных потребностей, — ответил Жан-Клод.
Сабин скривился.
Это жестокая болезнь. Не все мое тело сгнило, и потребность остается, хотя сосуд ее стал таким мерзким, что никто не притронется ко мне по своему выбору.
Он качнул головой, и на щеке лопнула кожа. Оттуда вы ступило что-то черное, гуще, чем кровь.