Джейсон закрыл за нами дверь. Очевидно, я проглядела его раньше в «Данс макабр», потому что этот наряд я бы запомнила. Он был одет в безрукавку, прилипшую к телу. Штаны — из синей материи, похожей на цветную фольгу, с овальными пластиковыми окнами на одной штанине, открывавшими голень, ляжку и — когда он повернулся — ягодицу.
Я покачала головой и улыбнулась:
Только не говори, что Жан-Клод не заставил тебя это надеть там, где люди видели.
Джейсон осклабился и повернулся так, чтобы блеснуть половиной задницы.
Тебе нравится?
Не могу сказать.
Давайте о модах поговорим позже, в более спокойной месте, — сказал Эдуард.
Он смотрел на дверь справа, которая вела в главную часть Цирка. Она никогда не запиралась, хотя на ней висела табличка «Только для персонала». Мы стояли в каменной камере, где с потолка свисала лампочка. Это был склад. Третья дверь находилась в дальней стене. За ней располагалась лестница в нижние камеры, где вампиры пребывали днем.
Я скоро в буквальном смысле слова окажусь под землей, Эдуард.
Он посмотрел на меня долгим взглядом:
Ты обещала двадцать четыре часа прятаться. Не выходить ни по какой причине. Даже не выходить в главное здание Цирка, когда он открыт для публики. Оставаться внизу — и все.
Есть, капитан!
Анита, это не шутка.
Я оттянула бронежилет, надетый на платье. Он был мне велик, в нем было жарко и неудобно.
Если бы мне было смешно, я бы не надела вот этого.
Я тебе принесу какую-нибудь броню на твой размер, когда вернусь.
Поглядев в эти светло-голубые глаза, я увидела такое, чего там раньше не бывало. Эдуард тревожился.
Ты думаешь, что меня убьют?
Он не отвернулся, не моргнул, но в его лице я увидела такое, что лучше бы он отвернулся.
Завтра я приду с помощником.
Что за помощник?
Вроде меня.
Что это значит?
Он покачал головой:
Двадцать четыре часа — это значит, что ты прячешься до завтрашнего рассвета. Если мне повезет, я узнаю имя, и мы его ликвидируем. Пока меня не будет, веди себя поосторожнее.
Мне хотелось пошутить насчет его материнских наставлений девушке, но не получилось. Не могла я шутить, глядя в его серьезные глаза.
Буду.
Он кивнул:
— Закройте за мной.
Он вышел, и Джейсон закрыл за ним дверь, а потом прислонился к ней на секунду.
Отчего я так его боюсь?
Оттого что ты не дурак, — ответила я.
Спасибо на добром слове, — улыбнулся Джейсон.
Отведи меня вниз.
Нервничаешь?
Слушай, Джейсон, у меня была трудная ночь. Мне не до шуточек.
Он отвалился от двери и сказал:
— Иди вперед.
Я открыла дверь на каменную лестницу, ведущую вниз. Она была достаточно широка для двоих, даже можно было бы втиснуть и третьего, будто лестницу строили не для людей, а для тел пошире.
Джейсон с гулким звуком защелкнул дверь. Я вздрогнула. Он начал что-то говорить, но выражение моего лица заставило его остановиться. Мне не давали покоя прощальные слова Эдуарда. Не знай я его лучше, я бы сказала, что он боится. Нет, так не бывает.
Джейсон прошел вниз, вперед меня, утрируя походку, чтобы подчеркнуть виляние зада.
Можешь не выпендриваться, — сказала я ему.
А тебе не нравится этот вид? — Он прислонился к стене, заведя руки назад и обнажая грудь.
Я рассмеялась и прошла мимо, щелкнув его по рубашке ногтем. Она была твердая и жесткая, как панцирь жука.
Она действительно такая неудобная, как кажется?
Вполне удобная. Дамам в «Данс макабр» очень понравилась.
Да уж, — отозвалась я.
А я люблю флиртовать.
В самом деле?